print_434044_380536.jpg
Марат Галеев

КАК «МОДЕЛЬ ТАТАРСТАНА» ПОЗВОЛИЛА НЕ СНИЖАТЬ ДОБЫЧУ НЕФТИ

- В 1990-е годы существовало понятие «модель Татарстана», описывающее особый путь республики. Имеет ли оно право на жизнь сейчас? Как бы вы описали ключевые отличительные особенности республики в общероссийском и мировом контексте?

- Начало 1990-х годов ознаменовалось очень серьезной трансформацией бывшего Советского Союза, образованием новых государств. Тогда и сформировалось такое понятие, как «модель Татарстана», и стало достаточно устойчивым, оно использовалось не только внутри республики, но и извне.

Что имеется в виду под этим понятием? Тут есть разные аспекты – социально-экономические, политические… Если говорить о социально-экономических, то Татарстан реализовал ряд проектов. Это, во-первых, несколько отличная модель приватизации. Это некоторые особенности перехода к рынку, которые мы назвали мягкой формой вхождения в рынок. Это, я бы сказал, даже несколько левого толка социальная программа ликвидации ветхого жилья – программа, которая была оправдана тем, что население абсолютно не было готово решать жилищные вопросы в рыночных условиях. И эта программа стала хорошим вариантом, прошла успешно и плавно перетекла в программу социальной ипотеки, тоже востребованную рынком. Она расширяет социальную базу возможности приобретения жилья и тем самым создает более широкую базу спроса и развития строительной индустрии.

В рамках «модели Татарстана» был еще целый ряд достаточно оригинальных вопросов в законодательном плане, связанных с добычей нефти. Потому что фискальная система, которая сложилась в целом по России, привела к тому, что в 1990-е годы добыча нефти неуклонно падала вследствие достаточно высокого налогообложения. А Татарстан имел собственное законодательство, которое позволяло сохранять добычу нефти в обедненных, малодебитных месторождениях. И мы тем самым сумели сохранить занятость. В итоге в России в целом в те годы добыча нефти упала раза в полтора, а у нас она стабильно поддерживалась…

Из постсоветского экономического спада Татарстан вышел в 1994 году, по сути, раньше всех в России, которая продолжала падать еще до 1996 года.

Можно и дальше перечислять моменты, которые связаны с термином «модель Татарстана». Самое главное в ней, я считаю, это то, что мы пытались думать самостоятельно, генерировать некие подходы к решению проблем, и у нас что-то получалось. Вот это умение самостоятельно думать и генерировать идеи я считаю самым ценным в «модели Татарстана».

«МНОГО ЭМОЦИЙ, СВЯЗАННЫХ С ТАК НАЗЫВАЕМЫМ ИГОМ…»

- В чем сильные стороны республики в глобальной конкуренции, а что тормозит? Где возможности и где «узкие горлышки»?

- СССР был чрезвычайно неоднородной страной, где Дальний Восток, Калининград, Кавказ, Средняя Азия различались так, что приехавшему впервые в Советский Союз могло показаться, что эти регионы находятся в разных государствах. Настолько разный менталитет и культура. Россия в этом смысле, конечно, менее дифференцирована, но все-таки и здесь отличия существенные. Не может быть абсолютного единообразия в такой гигантской стране.

Вот это и определило иной политический подход в формировании «модели Татарстана». У нас было собственное понимание федерализма, предполагающее большую самостоятельность по сравнению с другими субъектами, – то, что предлагалось в первых вариантах федеративного договора, который республика не подписала. Эта тема была очень эмоциональной, она была связана с различными очень радикальными подходами. Эти крайности мы все помним… Так или иначе, я считаю, некий центристский путь возобладал.

Но у нас было собственное понимание федерализма. И если рассуждать чисто абстрактно, вне зависимости от истории и географии, и взять крайнюю точку зрения татарских националистов – отделиться, быть самостоятельным государством – то да, экономический потенциал республики может служить основой для формирования государства. Потому что есть государства и с меньшим потенциалом.

Но существует множество других – исторических, экономико-географических – факторов. Исторические – то, что здесь, действительно, сложилась общность людей, которые совместно проживают в течение очень длительного времени. Географически – это анклавная территория. Поэтому официальное руководство Татарстана никогда, я подчеркиваю, не держало в голове создание некоего самостоятельного государства. Но определенной доли самостоятельности добивалось.

Если мы будем руководствоваться терминологией тех лет, понятиями суверенитета, государственного суверенитета, то элементы государственности должны быть присущи Татарстану.

Федеративные государства, они тоже разные, с разной степенью самостоятельности субъектов. И во многих федеративных государствах элементы государственности регионов, безусловно, есть. Если брать чисто количественно, в мире 28 федеративных государств, и они все разные, с разной степенью самостоятельности субъектов. А Россия, она по своей сути и содержанию была унитарным государством. Поэтому она искала и сейчас ищет свои формы федерализации. Причем есть факторы, которые требуют централизации, и достаточно жесткой по ряду параметров. Это вопросы денежной системы, армии… Они, безусловно, должны быть централизованы. И мне кажется, у руководства республики сомнений в этих вопросах не было и нет.

Хотя сильные эмоциональные составляющие, они есть и сейчас в головах у многих, в том числе у федеральных политиков. У которых, я бы сказал так, элементы недоверия к Татарстану сидят, как заноза, где-то в глубине. Здесь сказывается и определенное отличие культур, и прошлая история, в которой тоже много эмоций, связанных с так называемым игом… И эта заноза настолько глубоко сидит в подсознании, что если встретиться с хорошего качества московским интеллигентом из научной среды, через час беседы или раньше эта заноза обнаружится…

Есть устойчивые стереотипы. Но фактом является и то, что вся политика советского руководства была связана с нивелированием и союзных, и автономных республик. До такой степени, что это вообще привело к развалу страны. И обратно ее собрать никому не удастся, как бы этого ни хотелось. А желающие есть и сейчас.

«НАДО, ЧТОБЫ ДОГОВОРЫ МЕЖДУ МОСКВОЙ И КАЗАНЬЮ ПОСТОЯННО БЫЛИ В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ»

То, что удалось заключить договор 1994 года, – это прорывной момент. И это тоже особенность «модели Татарстана».

Это и есть непростой путь становления модели федерализма в Российской Федерации. Но все-таки, я полагаю, федерализм в РФ де-факто не будет абсолютно симметричным, как того многие хотят. Он будет с элементами асимметрии. На эту тему столько наговорено… Казалось бы, уже проблемы решены и все нормально, но в головах самых широких слоев населения и Татарстана, и России в целом, эти вопросы до конца не отрешены. И эмоциональная составляющая до сих пор превалирует над здравым рассудком. В том числе у политиков…

Все точки над i, думаю, расставит время. Но самое главное – заключение двух договоров между Москвой и Казанью открыло путь конструктивного, созидательного сотрудничества. Болезненные, особо острые вопросы были сняты. Но многие, в первую очередь в федеральном руководстве, хотят как бы не замечать наличие договоров. Мне кажется, надо, чтобы они были постоянно в поле внимания. Жизнь, она всегда делает определенные вызовы. И чтобы грамотно, квалифицированно отвечать на эти вызовы, надо владеть конкретной ситуацией. Надо видеть проблемы разграничения полномочий в целом по России между ее субъектами и одновременно проявлять дифференцированный подход к разным регионам – для того, чтобы успешно решать проблемы и не допускать конфликтных ситуаций.

А конфликтные ситуации, как показывает жизнь, могут возникать в любой точке земного шара, на первый взгляд, казалось бы, благополучной. Например, в Бельгии, где конфликтная ситуация чуть не привела к развалу государства. Разрешить проблему удалось как раз через идею федерализма. Я уж не говорю о таком многозначном и многофакторном примере, как Югославия. Там Словения с ходу решила свои проблемы, ни капли крови не было пролито. К сожалению, в других субъектах Югославии при ее распаде пролилось много крови…

Пример Татарстана говорит о том, что подобные конфликтные ситуации можно решать конструктивным путем. В данном случае, считаю, нужно отметить и заслугу федеральной стороны…

ВСТУПЛЕНИЕ В ВТО – КЛЮЧЕВОЙ ФАКТОР

- Каким образом Татарстан может лучше всего использовать свои сильные стороны в меняющемся мире? На что нужно сделать ставку? На какие мегапроекты нацелиться после Универсиады?

- Повторюсь: не только в социально-экономической сфере, но и в политической, самое главное – умение самостоятельно думать, генерировать идеи, реализовывать их. Это сегодня самое ценное.

Весь мир, по сути, сейчас выстраивает новую модель экономики XXI века. Она будет существенно отличаться от прежних, так же, как экономика XX века весьма сильно отличалась от XIX века. Тогда, в позапрошлом веке, во многих, даже европейских странах, были просто проблемы голода. Я уж не говорю о других странах, но Европа всегда считалась колыбелью цивилизации. Тем не менее в XIX веке здесь не были решены даже проблемы голода. К концу XX века эти проблемы были сняты. В Европе – однозначно. В начале XXI века такие глобальные проблемы, как голод, они тоже есть, но носят более региональный характер, – в Африке, в Азии кое-где… Но как глобальная проблема, проблема голода уже не так остро стоит, XX век ее в основном решил. Это результат развития производительных сил, науки, прогресса. И, конечно, очень сильно видоизменилось производство.

В XXI веке мы находимся на переходной стадии. На рубеже веков сделано очень много научных открытий глобального уровня. Расшифровка генома человека, IT-технологии, новая энергетика – это новые направления, на фундаменте которых будет создана новая технологическая база XXI века. Она пока только начинает создаваться. Все страны в этом смысле находятся в стадии переформатирования, становления новой технической, технологической эры. И здесь можно назвать ключевой фразу в послании президента РТ Рустама Минниханова – на нее многие обратили внимание: создать адекватную экономику XXI века.

Но эта экономика не может создаваться изолированно, в какой-то отдельно взятой стране. Она может создаваться только интегрированными усилиями государств – не самими государствами, а компаниями, которые имеют транснациональный характер. Все наиболее успешные компании, которые реализовывают новые открытия, они имеют глобальную сферу деятельности.

Советский Союз пытался создавать все самостоятельно, в некоей самоизоляции, в условиях автономного существования. К этому располагало, конечно, то, что у нас в стране вся таблица Менделеева есть, гигантская территория есть… А раз так, все будем делать сами. Считалось, что в условиях враждебного окружения мы должны быть автономны.

Но мир не таков. Собственно говоря, самоизоляция СССР и привела в условиях открытой экономики к слабой конкурентности и к отставанию. Поэтому задача интеграции России, Татарстана в мировую экономику – это одна из ключевых задач на ближайшие годы.

То, что Россия вступила в ВТО, – это ключевой фактор. Это очень сложная проблема и для республиканской экономики, и для российской в целом. Но нет другого пути. Конечно, можно и дальше существовать в условиях самоизоляции. Но нельзя развиваться на конкурентном уровне, вот в чем проблема. Поэтому не случайно послание президента РТ предполагает интеграцию экономики республики в мировую экономику.

Устранить несоответствие нашей экономики мировой – это будет задача ближайших лет, и до 2020-го, и до 2030-го года. Задача непростая, но ее надо решать, как бы сложно ни было. Можем ли решить? Потенциально, я всегда полагал, что мы не глупее других…

Интересно вот что. Мы сейчас видим, насколько успешны за рубежом многие бывшие советские ученые. Кто-то даже становится лауреатом Нобелевской премии, кто-то развивает свой успешный бизнес. Они достигли этого за рубежом, те наши люди, которые получили образование здесь, в нашей стране. Значит, в потенциале это толковые люди, безусловно, в этом нет сомнений. А вот здесь бы они ничего не достигли. И они об этом сами говорят. Значит, дело не в том, что мы глупее или умнее, а дело в том, что система неадекватна, не позволяет развиваться.

Многие сейчас в интернете, в блогах пишут, что вот, руководство РТ туризмом занимается, постоянно ездит по разным странам, то туда, то сюда… Надо ездить. Потому что на нас не могли не сказаться годы изоляции, годы жизни в некоем, фигурально выражаясь, колхозе, и соответствующая пропаганда, что мы имеем лучшие в мире изделия, которые, однако, не проверялись конкуренцией, рынком. Можно и так жить, но на поверку выясняется, что проблема сложнее. Поэтому годы изоляции, конечно, сыграли в минус.

КАЗАНЬ НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТИЛЕТИЙ БЫЛА ЗАКРЫТЫМ ГОРОДОМ

Что касается Казани, это вообще несколько десятилетий был закрытый город. Его закрыли для посещения любыми иностранцами. Я считаю, это сыграло исключительно негативную роль в его развитии. Надо ведь понимать, что Казань создавалась и всегда была исторически торговым открытым городом. Еще в X веке здесь были разные религии, разные храмы, разные культуры, что характерно для открытых торговых городов. То есть исторически это открытый город. И вот его закрыли на несколько десятилетий, и сформировался соответствующий менталитет закрытости, в первую очередь из-за военных производств. Как это сказалось на мировоззрении, на всех слоях общества?.. Считаю, что исключительно негативно.

В 1950-е годы, я был тогда подростком, в Казанском университете учились студенты из Китая, из Румынии, из Албании, но это опять-таки самоизоляция в рамках так называемого социалистического лагеря. Те десятилетия многие считают весьма успешными. А я полагаю, что на нашем менталитете они сказались весьма отрицательно.

Поэтому сегодня нужно самое широкое общение – тем более в условиях глобальной конкуренции. Она будет обостряться. И успешным в этих условиях будет лишь тот, кто первым оседлает технологии XXI века, сумеет добиться, чтобы они занимали заметный удельный вес в экономике, а значит и в доходах. А эти новые экономики выходят только на глобальный рынок, это не местечковые продукты.

Не думаю, что до 2020-го года нам удастся решить эту задачу, она слишком серьезная. Но чтобы получить желаемое будущее, скажем, в 2030-м году, принципиальные решения принимать, вектор задавать нужно сейчас, в 2013-м, в 2014-м, в 2015-м году. Сегодня нужно принимать эти грамотные решения.

Поэтому я не считаю, что руководство РТ озабочено неким политическим туризмом. С моей точки зрения, президент нашей республики искренне хочет, чтобы Татарстан был в орбите развитых государств. И Россия в целом этого же хочет, безусловно. Но в то же время я часто улавливаю тенденции к самоизоляции. Вот сейчас, если опросить, как мы говорим, драйверов республиканской экономики – крупные предприятия, они за сохранение России в ВТО или против? Я не уверен, что большинство скажет: давайте будем работать в условиях ВТО. Полагаю, немало найдется людей, которые с радостью скажут: давно пора закрыть все двери! Это все результат того прочного менталитета, который сложился у нас в период закрытой Казани.

Легче, конечно, производителю жить в условиях закрытой экономики – казалось бы, легче. Потому что конкурентов убирают. Но я подчеркиваю, мир сегодня не таков. Трудно нам будет в рамках ВТО, но я не вижу других вариантов. Мы должны адаптироваться к миру, очень сложному, конфликтному…

ЧТО ПОКАЗАЛИ 13 ЛЕТ УРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ?
ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ МЕЖДУ РЕГИОНАМИ УСИЛИЛАСЬ

- С какими вызовами и угрозами столкнется республика в ближайшие 5 - 10 лет? Как снизить их негативный эффект?

- Сейчас одна из самых важных задач в мире – сохранить конфликтность на уровне возможности решения политическими средствами. Потому что проблем очень много, тем более, если посмотреть по прогнозам. Начиная, скажем, с непонятного для нас дефицита пресной воды, возникающих новых дефицитов, связанных с энергетикой…

До этого человечество развивалось благодаря вере в технический прогресс. Это вера в технический прогресс, в поступательное развитие человечества приносила и успехи, и неудачи, но в целом позитивное движение отрицать сложно. В то же время вызовы дальше будут усиливаться. Поэтому, если веру в технический прогресс мы не утратили, другого варианта, по сути, нет, чтобы вписаться в мир достаточно грамотно.

Но Россия – достаточно многообразная страна, чтобы ожидать, что развитие будет происходить одновременно, одним махом, от Калининграда до Дальнего Востока. Собственно говоря, прошедшие 20 лет это показали. Я помню концепцию федерального руководства на рубеже 2000-х годов, когда стали обосновывать то, что в федеральный бюджет собирают все средства, все налоги. Мотивировка была такая: надо создать равные условия для всех, потому что слишком большая дифференциация между субъектами, давайте будем выравнивать! Что показали последние 13 лет? Дифференциация углубилась.

Это происходит во многих федеративных государствах. Да, надо стремиться к определенному сглаживанию. Но выравнивание – это невозможная вещь, всегда будут точки роста и депрессивные регионы. Другое дело, что депрессивный регион должен думать об улучшении собственного положения и жизни своих граждан не путем вливания из федерального центра и голых дотаций, сохранения их любой ценой, а искать собственные точки роста внутри региона. В конце концов, если там люди поселились и живут, они должны чем-то жить. А у нас до сих пор сохраняются субъекты, где 96% дотаций и субсидий и 4% собственных доходов. Не думаю, что это нормально. Я отнюдь не сторонник лозунгов «хватит кормить Кавказ», нет. Но потихоньку и там надо искать источники доходов бюджета.

А задача федерального центра – создавать стимулы для саморазвития. И с этой точки зрения взаимоотношения федерального центра с Татарстаном, я считаю, недостаточно стимулируют республику на использование потенциала саморазвития. Понятно, что в России 83 субъекта, из которых доноров только – разные источники по-разному пишут – 12, 15… Пусть 15, пусть 18. Но если 83 субъекта, и только 18 доноры, а остальные иждивенцы, является ли Россия нормальным государством? Вряд ли.

Что интересно, эти цифры не означают, что большинство из 83-х регионов плохо работают. Они могли бы быть и не дотационными, но у нас так налогообложение выстроено. Помню, когда Виктор Христенко, работая в правительстве России, писал докторскую, он обосновывал, что все доходы надо в общий котел сваливать. Не думаю, что это перспективный путь для федеративного государства.

У ВАС БОГАТЕЙШИЙ КРАЙ, ПОЧЕМУ ЖЕ ВЫ ДОТАЦИОННЫЙ РЕГИОН?

Немало сейчас пишут о Москве, как об особом образовании, о Санкт-Петербурге. Дифференциация колоссальная! Эти два города идут вне общей статистики по России, там уже априори кратно все выше, богаче и так далее. Но если посмотреть источники доходной базы бюджетов этих городов, то мы видим, что там основные налогоплательщики – крупные нефтяные компании, "Газпром"… То есть они платят налоги не по месту создания доходов. Понятно, что эти доходы создаются в Сибири, на Севере, в других регионах. В той же Якутии, которая является глубоко дотационным субъектом. Когда там побывал президент России, он высказался так: "У вас богатейший край, почему же вы дотационный регион?"

Все это – загадка системы налогообложения и уплаты налогов по месту регистрации, а не по месту создания стоимости. Робкие попытки начать разговор на эту тему были у президента России Дмитрия Медведева в конце его срока. Но не вижу оснований думать, что это каким-то образом будет реализовываться в будущем. Однако если мы хотим говорить о более гармоничном построении федерации, государства, если ищем и продолжаем искать нечто общее, что всех нас объединяет, то, мне кажется, без рассмотрения этих проблем государство никогда не сложится гармонично, оно всегда будет иметь скрытые или открытые формы противоречий.

Вот мы сетуем, что Россия только на добывающих отраслях держится. Но там, где добывают любые формы полезных ископаемых – углеводороды, нерудные или рудные материалы, – это всегда связано с проблемами экологии. А они в межбюджетных отношениях никогда не учитываются в принципе. Хотя известно, что в местах добычи выше среднего заболеваемость, и уже одно это в межбюджетных отношениях надо учитывать.

Мы в течение многих десятилетий, наверное, в течение всего XX века, в начале этого века говорим: надо уходить от сырьевой зависимости. Эту задачу ставила КПСС – не решила. Эту задачу ставили не раз в последние десятилетия – не решили. Я не думаю, что она нерешаемая. Но если посмотреть, как устроена система налогообложения, стимулирования экономики, то видно, что она ориентирована на сырьевые отрасли. Потому что новые технологии, которые требуют колоссальных первоначальных затрат, они очень капиталоемкие. Требуются вложения в исследования, как фундаментальные, так и прикладного характера. А система налогообложения в нашем государстве абсолютно не отвечает потребностям развития этих отраслей, в первую очередь обрабатывающих.

НАДО ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТОБЫ СТИМУЛИРОВАТЬ ПРИХОД МОЛОДЕЖИ В СФЕРЫ НАУКИ

Если говорить о других проблемах, они большей частью общероссийского уровня. Хотя их, может быть, не всегда надо решать на общероссийском уровне. Но тем регионам России, которые способны двигаться по пути создания новых технологий, по пути создания инновационной экономики, нужно создавать некие условия. Они выливаются, так или иначе, в большую самостоятельность субъекта. Я согласен, что за этим нужно одновременно устанавливать большой контроль. Против контроля нет никаких возражений.

Но в то же время, по факту, у нас возможности создавать инновационную экономику, а это зависит в первую очередь от человеческого фактора, скукоживаются. Именно скукоживаются, другого слова не подберу. Тот потенциал, особенно фундаментальных наук, который был в СССР, был достаточно широким. Другое дело, что милитаристской направленности. Но сейчас там сужается поле человеческого капитала. Большинство ученых почтенного возраста. А молодежь, все на это сетуют, в науку не идет. И не придет, если не будет создано условий.

Это общероссийская проблема. Но здесь, на уровне республики, надо делать все, чтобы каким-то образом стимулировать приход молодежи в сферы науки, как фундаментальной, так и прикладной. Но тут у республики есть минусы, они связаны с милитаризованной экономикой. Все, что было толкового, было, как правило, на военных заводах.

IPHONE СЛОЖНЕЕ, ЧЕМ ПОЛЕТ НА ЛУНУ «АПОЛЛОНА»

До сих пор в умах есть инерция мысли, что создание военной экономики – это двигатель технического прогресса. Такое мнение есть и в федеральном руководстве, что если развивать науку в военных областях, то это будет стимулировать технический прогресс. Это взгляд 1960-х годов. Все анализы работы крупных компаний, занятых в военной сфере, показывают, что эти компании оказались неуспешными. Потому что рыночная гражданская продукция сегодня усложнилась настолько, что она часто сложнее военной. Все смартфоны и iPhone, которыми пользуются обычные граждане во всем мире, по своей прикладной составляющей сложнее многого из того, что было, скажем, в проекте полета на Луну «Аполлона», кратно сложнее.

Все гражданские продукты делаются в условиях широкого конкурентного поля, глобальной конкуренции. А военная продукция имеет очень узкий рынок, связана с госзаказом. Там нет такого поля конкуренции. И поэтому там настолько узконаправленные исследования, что они в гражданских отраслях мало применимы. И невозможно заработать государству на экспорте вооружений на мировом рынке. Зарабатывают государства на конкуренции обычными товарами, которые серьезно технически усложнены сегодня. И там науки часто не меньше, а больше, чем в военных отраслях. Поэтому говорить о том, что именно военные исследования принесут высокую технологию и, соответственно, высокую конкурентность, мне кажется, все эти представления несколько из прошлого.

Конкуренция обостряется именно в отраслях гражданского сектора, потому что там очень широкий рынок. И покупают эти товары по всему миру, а не только государство. Поэтому суметь найти какие-то сегменты экономики по вхождению в эти рынки – достойная задача для Татарстана и России в целом.

Но для этого из голов должна уйти некая продолжающаяся конфронтационность мышления. Я много знаю эмоциональных оценок, что армия – прежде всего, потому что кругом враги. Эти настроения достаточно сильны в обществе. Но если жить так, я даже не сомневаюсь, – ничего не получится. Да, Россия сохранится с сильным кулаком, но с неблагополучным населением. Мне кажется, это путь в никуда, – Советский Союз очень хорошо показал на своем опыте, куда это ведет. Надо искать возможности развития в альтернативных направлениях.

НАУКА – ЭТО НЕ ПОСЕВ ЗЕРНОВЫХ: ВЕСНОЙ ПОСЕЯЛ, К ОСЕНИ УБРАЛ

И несколько слов о науке и реформе РАН. То, что в академии наук России давно надо было что-то менять, у меня сомнений нет. Мы это достаточно бурно обсуждали еще в 1990-е годы. Говорили, что надо менять форматы работы РАН, поскольку они имели склонность к застою. Все-таки в мире существует больше грантовая система поддержки науки, которая поддерживает конкурентную среду в этих исследованиях.

Я уверен, что надо интегрироваться в глобальные научные исследования, идти на совместные разработки. Думаю, что пока еще в России человеческий потенциал таков, что этот путь для нас не закрыт. Возможности еще сохраняются в ряде направлений. Надо идти на совместные исследования, но для этого надо иметь какие-то заделы, чтобы быть интересным партнеру.

То, что делает Казанский федеральный университет, в принципе, правильно. Хотя там некоторые очень эмоционально выступают против, иногда несколько ерничают по этому поводу. Но КФУ выбрал, с моей точки зрения, правильное направление. Университет выделил несколько конкурентоспособных направлений, пытается там сконцентрировать усилия, оснастить лаборатории… Что из этого получится – надо набраться терпения. Это не посев зерновых: весной посеял, к осени убрал. Это вопрос формирования нового молодого поколения. Возможности для этого есть. Здесь успех придет, думаю, к тем, кто сегодня пришел на первый курс, или, может быть, еще учится в школе. Но если работать предсказуемо, настойчиво, последовательно, неизбежно придет успех, рано или поздно. А вот если просто ерничать, уж точно ничего не выйдет. Надо карабкаться…

В прошлом в истории казанской науки тоже было много разного. И большие успехи были. В том числе и потому, что в годы войны сюда была академия наук эвакуирована, научные школы были созданы. И громкие имена в дореволюционной науке мы знаем – Лобачевский, Бутлеров и другие. Но даже в XIX веке Казанский университет развивался в тесном сотрудничестве с европейскими университетами. То есть уже тогда была интеграция на международном уровне…

И в XX веке – возьмите наши успехи в ядерной энергетике. Если бы в 1920-е годы Капица не ездил к Резерфорду в Лондон, в Копенгаген, то о проблемах, связанных с физикой ядра, мы бы понятия не имели. То есть тогда было де-факто тесное сотрудничество с развитыми университетами в развитых странах, и благодаря этому у нас появилась своя школа физиков, которые понимали, о чем речь-то идет. Понятно, что-то удалось выкрасть, заимствовать, такое в истории бывает. Но это не в изоляции создано – в изоляции такие вещи не создаются.

«Я ЗАНИМАЮСЬ ИДЕОЛОГИЕЙ ПОЧТИ ВСЮ ЖИЗНЬ…»

- В какую сторону должна эволюционировать элита и система управления республики? Какие факторы будут влиять на это в ближайшие 5 - 10 лет?

- Сейчас говорят, что на основе нанотехнологий много чего будет создано, наверняка, так и будет. Но там настолько дорогостоящие исследования, что необходимо широчайшее поле сотрудничества, лишь тогда можно чего-то добиться. Мне кажется, что сама технология работы наших научных учреждений должна выстраиваться из признания этого факта. Нужен уход от самоизоляции.

Я не устаю об этом повторять, потому что часто в подтексте ощущается на федеральном уровне отсутствие этих мыслей. Я не сомневаюсь, что понимание этого есть. Но пропаганда в обществе часто носит такой конфронтационный характер, и создает такое общественное настроение, что это является препятствием для развития сотрудничества.

Поэтому все проблемы 1920-го или 1930-го года – это формирование некоего нового менталитета, не враждебного окружению России, с просоветскими подходами. Хотя я отдаю себе отчет, что мир отнюдь не ласков и не будет нас принимать с распростертыми объятиями. Но тем не менее надо уйти от этой риторики, которая часто спорадически возникает у лидеров страны. И она на несколько шагов назад отбрасывает тот климат доверия, который только-только начинает формироваться. И так оно повторяется уже в течение нескольких поколений, вот в чем проблема.

Я занимался идеологией в течение почти всей жизни, и знаю, что это такое. Вот есть экономическая история – как она писалась? Что первые две пятилетки создали фундамент тяжелой индустрии. Возникает вопрос – откуда все взялось в лапотной России? Лидер страны в те годы говорил, что это все сделано руками советских инженеров и рабочих. Это правда. Но не вся, вот в чем закавыка…

Те 538 предприятий, которые создали фундамент советской тяжелой промышленности, – автомобилестроение, авиастроение, тракторостроение, энергетика, сталеплавильные заводы и так далее – это перенесенные на нашу территорию американские проекты. Да, это сделано руками наших рабочих, это их героический труд, и это нисколько не умаляет их заслуг. Но ноу-хау было взято за границей: на 90% – американские проекты, на 10% – немецкие и так далее.

Почему те же США на это пошли? Ведь были очень тяжелые отношения, Советский Союз никто не принимал. Но глобальный кризис конца 1920-х – начала 1930-х годов, он подвиг американский бизнес повернуться к этим заказам. Любой автомобильный завод, будь то ГАЗ, Лихачева, ЗИЛ, – это все американские заводы.

То есть в тяжелых условиях неприятия Советского Союза советское руководство проявило гибкость, прагматичность для налаживания весьма конструктивных отношений по созданию основ тяжелой промышленности. Эти основы и сейчас функционируют. Об этом не принято было говорить никогда. Но понимать это нужно.

И сейчас нам нужно уйти от враждебной риторики. И не только от риторики, ведь за ней и кое-какие действия стоят… Мир сейчас не таков, когда можно украсть какие-то технологии. Ничего не украдешь, вот в чем дело-то, их невозможно украсть! Можно только что-то делать вместе. Но надо дорасти до того, чтобы с тобой согласились работать вместе. Мне кажется, это главная задача, которую надо понимать – и решать – руководству страны и республики.

P.S. Проект «Татарстан-2020» рассчитан не на один день. Приглашаем всех желающих присоединиться! Свои ответы на вопросы редакции, предложения можете присылать: elena-gur@business-online.ru. Наиболее интересные отклики будут опубликованы в газете «БИЗНЕС Online».

Читайте также: