Альберт Суяргулов о борьбе с коррупцией: «Нужно к «драке» подготовиться. Этот год был тренировочный»

Альберт Суяргулов: «Я четко знаю, что действую в рамках того, что в меня заложила работа в прокуратуре Санкт-Петербурга, руководствуюсь теми принципами, которые мне дали родители, армия, социум» Фото: пресс-служба прокуратуры Татарстана

«Безусловно, понимаю, многим людям не нравится мое поведение как прокурора»

ТРК «Эфир»: Испытывали ли вы на себе давление со стороны органов власти или отдельных физических лиц?

— Что мы понимаем под давлением органов власти и физических лиц? Я новый человек в республике, безусловно, здесь до меня сложился определенный стереотип прокурора РТ. Я не из Татарстана, не родился здесь. Думаю, что в 90 процентах случаев я не вписался в эту модель. А может быть, и в 99 процентах случаев не вписался в ту модель, которая здесь была до меня сформирована предыдущими прокурорами. Плохо это или хорошо — судить не мне. Я четко знаю, что действую в рамках того, что в меня заложила работа в прокуратуре Санкт-Петербурга, руководствуюсь теми принципами, которые мне дали родители, армия, социум. Второе, самое главное: как и положено прокурору, я действую в рамках действующего законодательства. Не устаю повторять всем, что Петр I в своем указе, когда создавал прокуратуру, писал наказ: «Вот око мое, коим я видеть все буду». И я себя воспринимаю здесь исключительно как око государево: меня назначил сюда своим указом президент РФ по рекомендации генерального прокурора России. У меня нет задачи угодить или насолить кому-то, задача исключительно одна — объективно разобраться на местах с состоянием законности, если в моих силах — повлиять на состояние законности. Если это в силах федерального центра — соответствующим образом проинформировать федеральный центр. Предельно просто.

Безусловно, я понимаю, что многим людям — физическим [лицам], а может, и чиновникам — не нравится такое поведение, а кому-то оно неудобно. Думаю, в прокуратуре республики все мои подчиненные скажут вам: нет такой задачи — принципиально относиться к кому-то и непринципиально закрывать глаза в отношении других. Абсолютно ровный подход ко всем должностным и физическим лицам. Я надеюсь, что такое мое поведение никого из надзорных органов, из чиновников не обидело. Надеюсь, что все профессионалы.

Я не испытывал какого-то давления. Были сложности в плане [вхождения] в процесс работы, все-таки республика очень серьезная, занимает 4–5-е места по экономическим показателям в Российской Федерации, у нас развитое сельское хозяйство, животноводство. Татарстан — регион с большим экономическим и промышленным потенциалом. Конечно же, и требования к РТ достаточно высокие, и мы должны им соответствовать. Для этого у нас все есть. Мы достаточно плотно общаемся с Рустамом Нургалиевичем [Миннихановым], практически на еженедельной основе, а также с иными уполномоченными ведомствами. Я вижу желание, и самое главное, что возможности для всего этого есть, не вижу никаких проблем, чтобы Татарстан по каким-то показателям мог себе позволить плестись где-то в конце турнирной таблицы. Нет для такого никаких оснований. Поэтому все комфортно, уверен, что местная элита и местная власть все правильно понимают. Спасибо! Надеюсь, ответил на ваш вопрос.

«Было понятно, что большое количество предприятий, предпринимателей в республике не выполняют свои обязательства перед бюджетной системой, не платят своевременно налоги. Была сформирована рабочая группа, которую я лично возглавлял» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы выходим на 1-е место в ПФО по объему финансового теневого оборота»

«Реальное время»: У вас летом было совещание с казначейскими органами, с налоговыми органами. Там прозвучала проблема, что у нас упали сборы налогов, вы тогда запросили списки тех, кто систематически налоги не платит. Вопрос: предоставили ли вам списки, что происходило дальше, как вы работали с этими списками и увеличились ли сборы в результате данной работы?

— Вопрос, связанный с бюджетом, лично для меня всегда стоял во главе угла, потому что мы с вами прекрасно понимаем, что страна сильна не вооруженными силами — она сильна прежде всего экономикой. Ярким примером тому является Китай. Поэтому, безусловно, для экономического развития нам крайне важна наполняемость бюджета, потому что отсюда у нас формируются различные программы поддержки, национальные проекты, развитие отраслей и так далее. Поэтому еще с первых дней я начал заниматься вопросом, связанным с налоговыми поступлениями в бюджет. Достаточно большой пласт проблем оказался вскрыт. Было понятно, что большое количество предприятий, предпринимателей в республике не выполняют свои обязательства перед бюджетной системой, не платят своевременно налоги. Была сформирована рабочая группа, которую я лично возглавлял. Наиболее крупные предприятия, которые имеют задолженность, приглашались на заседания рабочей группы, выяснялись обстоятельства и причины неуплаты, прорабатывались схемы и механизмы погашения налоговой задолженности. В этой работе участвовали и руководитель УФНС по Татарстану, руководитель [управления] следственного комитета [по РТ], УФСБ, оперативные подразделения.

Совместными усилиями, в принципе, нам удалось достаточно серьезно переломить ситуацию: более 2 миллиардов рублей после этих рабочих групп заплачено в бюджет. Поэтому, когда пришел на то совещание, я не ожидал такого доклада, что у нас вдруг ни с того ни с сего продолжают еще находиться в республике организации или юридические лица, которые по какой-то причине по-прежнему не платят налоги. Собственно, этим и был вызван мой посыл: мы такую огромную работу проводим, в результате возмещаем много, но сдвигов не видим. Поэтому когда я Марату Адиповичу [Сафиуллину] поставил задачу предоставить списки, то оказалось, что таких [организаций] не оказалось. То есть люди, которые после нашей группы один раз заплатили, не создали новую задолженность. Проблема была связана с появлением новых должников по налогам. Сейчас эта работа уже ведется в штатном режиме прокурорами районов на местах. Тех, кто проигнорировал «черную метку», с самого начала не оказалось. Работа в данном направлении продолжается. Надеюсь, что не придется нам опять кого-то приглашать на рабочую группу и выяснять, в чем причина непогашения налоговой задолженности.

Конечно же, достаточно в Татарстане и недобросовестных предпринимателей, которые занимаются различными схемами оптимизации «на грани фола». К сожалению, в республике в последнее время стали набирать обороты вопросы, связанные с теневым финансовым сектором: начали появляться площадки по легализации, по обналичиванию. Сейчас это предмет нашей совместной работы. Мы пресекли деятельность двух преступных групп, которые занимались обналичиванием, но, к сожалению, еще есть люди, которые продолжают этим заниматься, Татарстан по-прежнему остается привлекательным в данном плане регионом для всей страны. К сожалению, мы сейчас выходим на 1-е место в Приволжском федеральном округе по объему такого финансового теневого оборота. Считаю, что нам нужно в ближайшее время кардинально разобраться с этой ситуацией и пресечь данную деятельность на территории республики, потому что это все удар по нашему бюджету. Все деньги, которые выведены из легального оборота, — это та дыра, с которой мы недополучаем налоги. В текущих условиях мы, конечно, не можем позволить себе такой роскоши и закрывать на такое глаза.

БИЗНЕС FM: Альберт Закиевич, что касается СМИ, вы уже упоминали о том, что смотрите. Судя по всему, «Россию-24». И читаете «БИЗНЕС Online». Какие ресурсы вы обязательно просматриваете каждый день? Я имею в виду не только телеканалы, но и, может быть, радиостанции, может быть, интернет-ресурсы. Что вы обязательно должны для себя каждый день смотреть?

— Да, «Россию-24», безусловно, она всегда у меня включена, потому что это основной источник информации о деятельности нашей публичной власти. Я больше как современный человек ориентирован на цифровые ресурсы, телеграм-каналы в основном. Другое дело, что в течение года от ряда из них отказываешься, потому что, когда знаешь ситуацию внутри, понимаешь, что журналистский вымысел там ушел далеко, уже в область фантастики, поэтому понимаю, что объективность данной информации достаточно низка. Регулярно сталкиваемся.

Понимаете, я по каждому посылу о какой-то проблеме в Республике Татарстан — будь то ДТП, ребенок в люк провалился, бабушку выселяют, кровля течет и так далее и тому подобное — тут же это сообщение отправляю соответствующему прокурору для безотлагательного реагирования. Но если вижу, что на системной основе прокурор докладывает, что это фейк и такого нет на самом деле, я от данного ресурса отказываюсь. От большого количества ресурсов уже отписался. Есть у меня ограниченное количество, кому я доверяю. На кого я ориентирован? Все, кто здесь присутствует, я вас читаю, собственно. Поэтому вы здесь присутствуете. И «БИЗНЕС Online», и Inkazan, «Вечернюю Казань» и так далее. Я на всех них подписан. Понятное дело, что не могу их все постоянно просматривать. Есть Аделя (Гайнутдинова Аделя Рушановна — старший помощник прокурора РТ по взаимодействию со СМИ — прим. ред.), которая мне каждое утро делает срез по всем новостям. Региональную повестку, федеральную повестку, отдельно повестку генпрокурора. Он проводит большую работу, и поэтому я еще отдельно отслеживаю, что генпрокурор говорит, какие задачи он нам ставит. К тому времени, когда это обличается в бумажное поручение, мы уже стараемся все это отработать. Потому я с глубоким уважением [отношусь] к тому, что вы делаете, доверяю вам и тому информационному продукту, который вы делаете. Ориентируюсь на вашу точку зрения, на вашу объективность.

«Семейный спор Wildberries — это вопрос их этики» Фото: «БИЗНЕС Online»

О скандале вокруг Wildberries: «Я на все это дело смотрю только с позиции прокурора»

«РБК-Татарстан»: Есть такое ощущение, что последние два года участились какие-то споры на уровне крупного, среднего бизнеса. Споры, связанные с делением бизнеса, может быть, какими-то попытками рейдерского захвата. Либо вообще какие-то семейные споры, самый яркий пример — это Wildberries. Есть ли такое ощущение, есть ли какая-то статистика и с чем это, на ваш взгляд, может быть связано?

— Семейный спор Wildberries — это вопрос их этики. Я не думаю, что нам нужно с вами сейчас комментировать семейные разборки, в которые они вовлекли всю Российскую Федерацию. Я на все это дело смотрю только с позиции прокурора и оцениваю их действия с точки зрения закона. И разбираться, соответственно, в их ситуации необходимо по закону.

Что касается корпоративных споров, когда бизнес друг с другом воюет. Это же естественное состояние развития любого общества и любой бизнес-сферы. Другое дело, что есть дозволенные методы борьбы, есть недозволенные. Дозволенные методы борьбы — что это такое? Вкладывайся в продукт, разрабатывай что-то новое, делай продукт конкурентоспособным, улучшай условия работы, труда своих работников, вкладывайся в их профессиональное развитие и так далее.

Неконкурентные способы — понятно: пиши жалобы, подкупай контрольно-надзорные органы, мучай конкурента своего, отрезая его от источников финансирования, вплоть до рейдерского захвата, вводи в органы управления своих людей, устраивая бунты на собраниях учредителей и так далее. Мы с вами от такого никуда не денемся. Другое дело, что в разное время это бывает в той или иной степени развито. В условиях стабильно развитого общества, хорошей конкурентной экономики это сложно сделать, потому что достаточно сильна судебная защита, достаточно сильно функционирует правоохранительная система. В условиях более слабого общества это возникает чаще. Аналогия такая же, как и с ТСЖ: с интервалом в одну неделю две разные группы из одного дома проводят общее собрание, новый протокол рисуют на коленке. И раз в неделю там власть меняется. Помните, как в «Свадьбе в Малиновке»: «Опять власть меняется».

Я не думаю, что в Татарстане на сегодняшний день есть какие-то проблемы, связанные с функционированием бизнеса и с какими-то притязаниями друг на друга. Или, по крайней мере, мне о таких случаях неизвестно. Есть уже сложившиеся крупные корпорации, крупные холдинги: в сфере сельхозки одни работают, в сфере дорожной — другие и так далее. Для этого и существует закон о размещении государственного и муниципального заказа, который позволяет сделать эти процедуры конкурентными. Если же речь идет о сферах деятельности, не связанных с государственным заказом, то здесь, кроме как создание конкурентного товара, продукта, услуги, ничего не поможет. Если у тебя товар неконкурентный, то можно на каждом углу кричать, что меня мучают, меня давят конкуренты, но люди-то сами видят, что покупать: грубо говоря, или эту ручку купить, или Рarker. Рыночная экономика сама кого-то вверх поднимет, кого-то просто отправит в историю.

«Вечерняя Казань»: Если можно, два вопроса. Первый касается многодетных семей. Уже много лет нам выделяются участки, но такие семьи жалуются на протяжении опять же многих лет, потому что там не развивается инфраструктура — нет воды, света, газа. Вы как новый прокурор Татарстана считаете ли, что действительно такая проблема существует? И насколько много в прокуратуре сегодня таких жалоб? Когда мы общаемся с этими многодетными, они [говорят, что] постоянно пишут вам, но, судя по всему, результата пока не добились.

— Да, по земельным участкам, безусловно, эта проблема есть. Она комплексная. В части, касающейся крупных городов (Казань, Альметьевск, Набережные Челны и так далее): понятно, что мы не можем там предоставить земельные участки, поскольку их там нет. Люди хотят, чтобы им предоставили там. Что делать в этой ситуации? Мы вышли с инициативой и в июне текущего года внесли изменения в Земельный кодекс Республики Татарстан, что в этой ситуации земельные участки можно предоставлять в других районах республики. В Альметьевске, например, нет земельных участков, потому что там подземная инфраструктура, нефтепроводы, дать там земельный участок просто физически не можем. Но мы обязаны обеспечить права многодетных семей — вопрос был поставлен именно таким образом. Нас республика услышала, соответствующие законодательные инициативы были закреплены. Теперь, в принципе, все имеют право получать земельные участки вне территории своего проживания. На сегодняшний день у нас осталось 30 с небольшим тысяч таких семей, которым должны были быть выделены участки. Было 72 [тысячи], 48 854 мы удовлетворили. То есть 30 тысяч с небольшим там у нас осталось. Что делает республика? Ну во-первых, они активизировали работу по поиску этих земельных участков. В частности, Челны. Сейчас заключили договор с Тукаевским районом — 52,3 гектара выделили для челнинских семей. Казань сейчас разрабатывает территорию вблизи Кульсеитово, населенный пункт Березовка; вблизи поселка Каймары Высокогорского муниципального района. Чтобы вы понимали, мы должны не просто кусок земли предоставить, мы должны подготовить инженерную инфраструктуру соответствующую, провести межевые работы, чтобы они могли просто сразу начать строить. Это тоже достаточно большое финансирование. На сегодняшний день хотя бы эту ситуацию сдвинули — уже там 3 тысячи участков подготовлено к предоставлению, остальная работа ведется... Мы изучили практику соседних регионов, где предусмотрена выдача земельных сертификатов, и предложили ее кабинету министров. Последний сейчас этим вопросом занимается, просчитывает финансовую составляющую, исходя из бюджетной обеспеченности. Может быть, даже по этому пути пойдем. Потому что многие регионы пошли по такому пути: определяли четкую стоимость сертификата и людям их предоставляли. Я не экономист, кабинет министров Республики Татарстан этот вопрос продумывает — что лучше: подготавливать инженерную инфраструктуру, выдавать земельные участки или, возможно, уйти на систему сертификатов. Я надеюсь, что там люди умнее меня, грамотнее, в ближайшее время разберутся и примут какое-то решение.

Вы понимаете, там 30 с лишним тысяч [семей в очереди]. Если по 1 тысяче 400 [семей] в год будем давать [землю], мы можем уйти на дистанцию на десятилетия. Надеюсь, что вопрос в ближайшее время кабинет министров решит, но мы в любом случае ситуацию держим на контроле. Мы эту инициативу тоже им направили в письменном виде, [попросили] рассмотреть вопрос, как говорится, мяч теперь на их стороне.

«Мы на сегодняшний день занимаем 2-е место в федеральном округе по количеству выявленных коррупционных преступлений, 7-е по России» Фото: «БИЗНЕС Online»

О трех арестованных главах: «В современных условиях это сродни предательству»

«Вечерняя Казань»: Второй вопрос у меня по поводу коррупции. Вам есть с чем сравнивать, вы работали в Питере, теперь в Татарстане. За то время, пока вы в РТ находитесь, наверное, у вас сложилось какое-то определенное мнение на этот счет.

— О коррупции, как и в целом о преступности, нельзя сказать однозначно. Есть, конечно, правовая сторона: мы можем взять отчеты, посмотреть динамику прошлого года. Если в этом ключе, то она у нас снижается в текущем году, коррупционных преступлений, по-моему, стало на 5 процентов меньше. Другое дело, так ли это на самом деле или нет, потому что борьба с преступностью, как и борьба с коррупцией, зависит от многих факторов.

Мы на сегодняшний день занимаем 2-е место в федеральном округе по количеству выявленных коррупционных преступлений, 7-е по России. Говорит ли это о том, что Татарстан поражен коррупцией? Я бы не стал так говорить, потому что здесь много факторов. Первое: коррупционные преступления достаточно латентные, все зависит от степени организации преступности в этой сфере — насколько она организована, насколько у нее внутри отработаны связи, системы противодействия и так далее, конспирация.

Второе: от качества правоохранительного блока тоже очень много зависит. Можно одно преступление в год выявить, а можно десятки. Можно выявить преступление, где врачу тысячу рублей в халат засунули, десятки таких преступлений [выявить]. А можно — одно преступление, где сотни миллионов рублей похищены в национальном проекте. Только здесь будет цифра 1, а там будет цифра 100 — какой регион наиболее поражен в плане коррупции?

Я бы не стал делать таких категоричных заявлений по поводу состояния преступности в сфере коррупции. Вы видите, что за этот год мы достаточно серьезно продвинулись всем правоохранительным блоком. Я сам лично заслушиваю все уголовные дела и материалы, которые имеются у оперативных подразделений. Мы с ними совместно принимаем решения по реализации тех или иных материалов в зависимости от степени их проработки и готовности. То, что на сегодняшний день у нас три главы администрации находятся под стражей, директор института КФУ находится под стражей, один ректор по решению суда лишился имущества, говорит только о том, что мы стараемся работать и консолидируем наши усилия.

Вы видели, что [за год] поменялся прокурор, поменялся министр внутренних дел, внутри самого МВД идут кадровые процессы. Не все сразу у нас может получиться, надо сначала к «драке» подготовиться, команду собрать, а потом уже начинать дальше работать. Потому будем считать, что этот год у нас был тренировочный. Я надеюсь, что в следующем году мы усилим нашу работу по данной линии противодействия коррупции.

Еще раз повторюсь: лично для меня как для прокурора республики это направление деятельности стоит во главе угла. Нет ничего страшнее, чем коррупция. Вы прекрасно понимаете, что предприниматель — это та священная корова, которую мы должны беречь и охранять. Бюджет — это та священная корова, которую мы должны беречь, он должен использоваться максимально эффективно. Когда предприниматель, как мы с вами говорили перед этим о конкурентном бизнесе, вкладывается, развивается, растет, себя в чем-то ущемляет, свою личную прибыль вкладывает в производство и так далее... А потом приходит какой-то нерадивый чиновник и начинает злоупотреблять, либо вымогать, либо вообще бизнес отбирать. В современных условиях это сродни предательству, сейчас каждая копейка на счету — предприниматель, который исправно платит налоги, дает конкурентный продукт, его предприятие, извините меня, убивается бездействием или целенаправленными действиями чиновников. А есть ведь нецеленаправленные действия, есть просто бездействие чиновника. Да, в силу профессиональной профнепригодности и случайности нахождения в этой должности он некомпетентно выполняет свои обязанности, ему принесли документы, он их полгода рассматривает. Да, есть и прочие моменты. Поэтому, что касается коррупции, крайне важный вопрос вы затронули, я считаю, что все в республике, начиная от главы и заканчивая последним участковым прокурором, следователем, оперативным работником, сейчас обязаны в первую очередь бороться с коррупцией. У нас других вариантов нет.

Можно победить коррупцию или нельзя — тоже вопрос философский. Например, Ли Куан Ю говорит, что можно не победить, а снизить до минимальных размеров, но полностью победить, мне кажется, нельзя, потому что в основе коррупции лежит одно из неизменных природных человеческих качеств — жадность. К слову, так же как и храбрость — это возможность победить свою слабость. Смог победить свой страх — стал храбрым, смог победить свою жадность — остался честным, если поддался этим слабостям, соответственно, превратился в коррупционера и труса. Других вариантов нет.

Здесь очень большая роль отводится СМИ. То, как вы даете информацию, то, как вы профилактируете, публикуете результаты нашей работы, тоже очень много влияния оказывает на тех людей, которые, может быть, сейчас размышляют о совершении коррупционных преступлений. И если вы рядом с нами стоите, рука об руку с правоохранительными органами, то я думаю, что мы гораздо быстрее добьемся нетерпимости к коррупции.

Кстати, я встречался со студентами, мне очень понравилось выпускники наших казанских вузов, юристы, они очень много внимания уделяют вопросам коррупции, вообще целое поколение подросло, которое очень внимательно относится к вопросам коррупции и справедливости. Они задавали вопросы: может, нам пойти по китайскому пути, смертную казнь ввести? Может, нам пойти там по европейскому пути и систему поощрения доносов ввести? Поэтому после беседы с ними я воспрял духом — не все потеряно. Многие из них пришли ко мне работать в прокуратуру в этом году, я уверен, что с ними мы достаточно большой рывок сделаем в части, касающейся профилактики и пресечения коррупционных проявлений.

«Мы потихонечку учимся работать с криптовалютными биржами. Я надеюсь, что ситуация будет дальше меняться. По крайней мере, та лазейка, которая раньше имелась у чиновников, на сегодняшний день уже перестает таковой быть» Фото: «БИЗНЕС Online»

Как находят «крипту» у чиновников и силовиков

«Комсомольская правда»: Вопрос немножко с другим уклоном. Есть ли статистика по изъятию доходов, полученных в криптовалюте? Понятно, что сейчас все осовремениваются, никто не закапывает в огороде полученное, некоторые берут криптовалюту. Есть ли такая статистика и есть ли схема изъятия в пользу государства полученной взятки в криптовалюте?

— Прокуратура в апреле в Верхнеуслонском районе получила решение суда о взыскании 60 миллионов рублей с одного из бывших правоохранителей. Все начиналось банально: с [незадекларированной] машины. Мы научились взаимодействовать с криптобиржами, не буду называть какими, чтобы чиновники не перестали с ними работать. Мы стали получать из криптобирж ответы. И как раз таки в ходе разбирательства по автомобилю этого человека мы направили запрос, получили ответ, что, оказывается, человек достаточно большую сумму денег прокрутил на криптовалюте и потом, получив прибыль, все вывел.

Мы в апреле получили первое решение в Российской Федерации, связанное с криптовалютой. Если я правильно помню, недавно у нас тоже состоялось решение по криптовалюте, там чуть поменьше сумма, но тоже достаточно большая. Мы учимся работать с криптовалютными биржами. Я надеюсь, что ситуация будет дальше меняться. По крайней мере, та лазейка, которая раньше имелась у чиновников, на сегодняшний день уже перестает таковой быть, и та безопасность, которую раньше обеспечивали с криптобиржами на сегодняшний день, тоже становится прозрачной и условной. Вот у нас недавно было одно решение, тоже у сотрудника МВД нашли незадекларированную криптовалюту на 1,3 миллиона.

Мы сдвинулись с мертвой точки в части канала использования легализации. Есть определенные процедуры, связанные с деятельностью децентрализованных бирж, они тоже усложненные. Главная проблема, что они находятся вне нашей юрисдикции, находятся сейчас вне дружественных нам стран. Однако то, что нам удалось это сдвинуть, уже настраивает на позитивную волну. Надеюсь, что мы дальше данную работу будем только усиливать.

«Мы с вами прекрасно понимаем, что с большой долей вероятности многие предприятия уходили из казны по кривой схеме. Важнейшая функция прокуратуры сейчас — это все вернуть» Фото: «БИЗНЕС Online»

О деприватизации в РТ: «Материалы и наработки есть»

«Право и жизнь»: Актуальны ли для вас, для Татарстана незаконно утраченные [государством] активы? Особенно интересно, выявлены ли такие случаи за последний год. Как достичь того, чтобы и бизнес у нас не кошмарился? Как соблюсти баланс? Чтобы и не кошмарили, но в то же время чтобы правоохранительные органы работали.

— Вы знаете, что в последние годы мы активно занимались вопросами деприватизации. Мы с вами прекрасно понимаем, что с большой долей вероятности многие предприятия уходили из казны по кривой схеме. Важнейшая функция прокуратуры сейчас — это все вернуть, но, как вы знаете, есть определенные сложности, связанные с вопросом применения последствий пропуска исковой данности. В частности, в Конституционном суде не так давно выступал представитель Генеральной прокуратуры, где мы попросили проверить на конституционное соответствие. На мой взгляд, что касается деятельности прокуроров, которые действуют в публичных интересах, для возврата государственного имущества все-таки не надо применять последствия пропуска исковой давности.

Но в связи с тем, что на сегодняшний день Конституционный суд пока не высказался по этому поводу, те материалы и наработки, которые есть в прокуратуре республики, мы пока не направили в суды…

Что касается внесудебного возврата, я думаю, вы все слышали, что в Нижнекамске и Чистополе мы имущественный комплекс водоканала вернули в республиканскую казну. Вы прекрасно помните прошлую зиму, как страдал Нижнекамск, как страдал Чистополь. Постоянные прорывы, отключения. Совместно с органами власти мы добились того, чтобы эти активы вернулись в казну. Сейчас там проводятся подготовительные работы.

Что касается «не кошмарить бизнес», как добиться того, чтобы он процветал и контроль надзорного органа вроде как и работал, и не мешал? Мы как прокуроры, конечно же, нацелены на то, чтобы максимально оградить бизнес от вмешательства в его деятельность, от создания административных барьеров. Сейчас формируется реестр плановых мероприятий всеми контролирующими органами на следующий год. Этот план нами вычищается. Мы ежегодно порядка 70 процентов мероприятий, которые контролеры закладывают на следующий год, из этого плана убираем как не соответствующие требованиям и не подходящие к рискоориентированному подходу. В течение года контролирующие органы обращаются к нам за согласованием проведения внеплановых проверок. Доля таких отказов, когда мы не разрешаем проводить проверки, тоже достигает порядка 70 процентов ежегодно. Мы максимально стараемся защитить бизнес. С бизнес-омбудсменом, вы знаете, я регулярно встречаюсь. Обязательно отслеживаем наше место в национальном рейтинге инвестиционного климата в регионах Российской Федерации. Если я правильно помню, то мы последние годы в пятерке — второе, третье места занимаем.

Но ежеквартально мы собираем контролирующие органы, [Фарида] Абдулганиева, обязательно проверяем все критерии, которые для этого рейтинга нужны, чтобы мы находились на высоких местах.

Как сделать, чтобы контрольно-надзорный орган не кошмарил? Это дорога с двусторонним движением. Почему? Давайте будем честны сами перед собой — у нас и злоупотреблящих предпринимателей тоже много. Вы последнее время видите: там массовое отравление, там люди сгорели и так далее и тому подобное. Баланса достичь можно будет только при условии, что два направления работают на основании закона.

Если опять же вернуться к вопросам по коррупции, всегда найдется чиновник, который хочет жить красиво, хорошо и успешно, и всегда найдется бизнесмен на этого чиновника, который не хочет вкладываться в производство, в систему безопасности, и он лучше данному чиновнику денег даст. Как говорится, эти два человека всегда обязательно встретятся. Потому здесь мы с вами никогда не дойдем до идеального равновесного состояния.

Но я как прокурор скажу: если все станут руководствоваться законом, то и проблем не будет у нас.

«Что касается того, на что жалуются… Конечно, в первую очередь жалобы в социальной сфере. Социальная сфера, ЖКХ, земельные споры в сельских районах между соседями» Фото: «БИЗНЕС Online»

Что интересует в районах

«Татар-информ»: Вы упомянули о том, что частенько ездите по районам. Как там проходят встречи? Хотелось бы понять, с какими вопросами чаще всего приходят жители республики к прокурору и удается ли на местах в районах выстроить адекватный диалог с властью.

— Во-первых, достаточно большое количество людей приходит на приемы, причем независимо от территориальности. Но, условно говоря, я отправляюсь в Нижнекамск, туда приезжают люди из Лениногорска, еду в Буинск, а ко мне прибывают люди из Набережных Челнов. О чем это говорит? О том, что есть достаточно хороший запас прочности и авторитета прокурора, что люди едут ко мне издалека.

Безусловно, есть ряд вопросов, которые можно на местах решить. Последний раз, допустим, приезжала семья на прием из Самары. У них дочка находится в одном из следственных изоляторов, и у них были опасения, что с ней плохо обращаются. Я прямо на самом приеме позвонил районному прокурору, они уехали от меня, вместе с районным прокурором навестили дочку в следственном изоляторе и увидели, что все с ней в порядке.

Есть, понятное дело, определенная категория граждан, которые в силу своего образования почему-то неправильно интерпретируют норму права. Есть решения судов, где сказано, что человек не прав, а он все равно не согласен с этим. Есть такая категория граждан. Надо к этому тоже спокойно абсолютно относиться.

На первом приеме я, конечно, изучаю еще раз все судебные дела, судебные решения, то, нет ли там нарушений норм материального и процессуального права. Но если мне принесли документы и я лично убедился, что здесь человек не прав, все судебные инстанции высказались и здесь ничего не сделать, то, соответственно, здесь я ничем не могу помочь человеку.

Что касается того, на что жалуются… Конечно, в первую очередь жалобы в социальной сфере. Социальная сфера, ЖКХ, земельные споры в сельских районах между соседями. Летний период, понятно, нагрузка по воде идет, обязательно всегда по несовершеннолетним есть заявители в той или иной степени: кого-то в школу не устроили, кому-то далеко ездить до школы либо вообще школы нет… Много вопросов связано с невыплатой алиментов. Есть проблемы, связанные с здравоохранением, проблемы, связанные с правами и обеспечением инвалидов.

Ну и конечно же, второй блок вопросов — это уголовно-процессуальная деятельность. Есть люди, несогласные с осуждением, есть люди, которым, наоборот, не возбуждают дело.

То есть это весь широкий спектр обычных человеческих потребностей. Я не могу даже их выделить, чтобы был экстраординарный случай обращения. В целом из тех районов, которые посетил, я бы не сказал, что где-то у нас есть прям глава или муниципальная власть, которая вообще не слышит людей. В основном все это упирается как раз таки в вопросы взаимного непонимания. Ему власть ответила, а человек считает, что они неправильно читают закон. Выделить какого-то главу, который не на своем месте, нельзя, потому что деятельность главы достаточно многовекторна, ему нужно на многие вопросы отвечать, у него целый штат заместителей, исполнителей и так далее. И не всегда сразу глава должен этим вопросом заниматься. И опять же есть разные вопросы, тревоги, да?

В одном районе одна проблематика, в другом — другая.

«Я думаю, что сюрпризов в судах у прокуроров будет еще много. Но это делает в том числе и нам честь, что и заставляет нас тоже в юридическом плане развиваться, искать новые методы, как нам разбивать их защитные версии» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В Актаныше, в Кировском и Московском районах, в Тукаевском районе достаточно времени не было глав администрации. Что, там жизнь остановилась?»

«БИЗНЕС Online»: Альберт Закиевич, вы сказали, что прошлый год был тренировочный для вас в плане борьбы с коррупцией. Это такое сильное многообещающее заявление, потому что, честно говоря, нам так не показалось. Наша газета уже 16 лет существует, и этот год один из самых насыщенных за это время с точки зрения громких дел, задержаний, с взысканием незаконно нажитого имущества. Мы же и с противоположной стороны «драки» получаем обратную связь. Шороху вы наделали, некоторые чиновники озаботились, как задним числом легализовать свое имущество.

Я прочитал ваше интервью, кстати единственное пока что, ведомственному изданию. Там есть такая небанальная мысль, что даже повышение зарплат чиновникам не дает эффекта снижения коррупции, что, пока мы не ликвидируем эту засевшую группу коррумпированных высокопоставленных чиновников, нет смысла вообще что-то делать. Но, честно говоря, нет ли риска, как вы сказали о предпринимателях, закошмарить, наоборот, чиновников? Дезорганизовать работу, потому что можно же всех пересажать, но кто будет работать? Вы сказали: три главы сейчас находятся под следствием. Уже большие сложности найти квалифицированного человека на работу даже на высокопоставленных должностях. Они очень востребованы в бизнесе. А на муниципальной и государственной службе, кроме стресса, есть постоянный страх оказаться под прессом правоохранительных органов. Причем ну не всегда может быть какой-то корыстный умысел. Может быть, где-то коррупционные какие-то вещи или те, которые выглядят как коррупционные, возникают в связи с желанием что-то сделать эффективнее, в кратчайшие сроки построить какой-нибудь объект, который нужен кровь из носа к БРИКС.

Как найти этот баланс, чтобы не дезорганизовать работу? Вы сказали, что Республика Татарстан одна из самых передовых. Ну это в том числе и связано с сокращением иногда административных издержек на согласование, на какие-то такие вещи, оформление бумаг. И если 37-й год устроить, нет ли риска, что все будут сидеть по углам и бояться что-то сделать вообще?

— Считаю, что подразделения по противодействию коррупции, которые есть в прокуратуре, способны на большее и способны выдавать более эффективный результат. Вы правильно отметили, что мы сталкивались с достаточно большими трудностями в судебных процессах. Вы подробно освещаете и дело Миронова, и процесс по Алибаеву… Вы видите, на какие ухищрения они идут? Я был вынужден дойти до Верховного суда, где они пытались доказать, что расписки, написанные, условно говоря, на колене, являются надлежащим доказательством добросовестного поведения чиновника. Причем мы проиграли районный суд, Верховный суд РТ, кассацию, но Верховный суд РФ нас услышал.

С той стороны люди продолжают вырабатывать схемы, новые механизмы придумывать. Я думаю, что сюрпризов в судах у прокуроров будет еще много. Но это делает в том числе и нам честь, что и заставляет нас тоже в юридическом плане развиваться, искать новые методы, как нам разбивать их защитные версии.

Что касается вопроса соблюдения баланса. Вот смотрите: в Актаныше, в Кировском и Московском районах, в Тукаевском районе достаточно времени не было глав администрации. Что, у нас там жизнь остановилась? Ничего же не изменилось. Я вас уверяю, меня завтра здесь не будет, приедет новый Иванов Иван Иванович, тоже ничего не поменяется.

Речь идет не о том, что мы целенаправленно выцеливаем кого-то и сносим. Как вы правильно сказали, есть административные издержки. Вот вы тонко намекнули на построенные на «Миллениуме» домики. Но эти люди (главы трех районов — прим. ред.) сидят не за экологично-социальную миссию. В отношении них были возбуждены уголовные дела за то, что они совершили должностные преступления, целенаправленно их совершали. Кто-то вымогал взятки, кто-то закрывал глаза, кто-то иные действия целенаправленно совершал.

И вы правильно говорите, конечно же, нельзя всех пересажать. Но опять же мы всех не собираемся сажать. Чтобы вы понимали, не было ни одного возбужденного уголовного дела, чтобы я приехал, открыл какую-то «папочку Суяргулова», листал: так, вот мне не нравится этот по цвету кожи, национальности, разрезу глаз и так далее. Все это те материалы, которые планомерно нарабатывались, и они вышли из-под пера. И то же самое сейчас есть материалы, которые планомерно нарабатываются длительный период и в ближайшее время будут выходить из-под пера.

А вы людям попробуйте объяснить, которые вас читают. Вот в «БИЗНЕС Online» я не просто читаю вашу статью, а все комментарии смотрю вечером! А это 100, 150, 200. Вы попробуйте этим людям объяснить. Скажите: «Давайте мы не будем всех сажать, а то людей не найдем».

Почему мы считаем, что не найдем людей? Русская земля богата на таланты, я уверен. Поэтому считаю, что здесь нужно следовать требованиям законодательства. А как потом в глаза сыну смотреть? А как потом в глаза людям смотреть? Почему два человека совершают одно и то же, а ты этого под уголовное дело, а этого «продолжай работать», потому что у тебя район пропадет? Не пропадет. Любого из нас можно заменить. Страна стояла и будет стоять дальше и процветать.

А вот то, что со временем вот такой бескомпромиссной работы в отношении абсолютно всех, невзирая на чины, звания, должности, заслуги, пап, мам, дедушек, бабушек, мы сформируем новое поколение руководителей... Вы думаете, сейчас новые люди, которые назначаются главами районов, будут делать то же самое, что и предыдущие? Я вас уверяю, тысячу раз подумают.

«БИЗНЕС Online»: И все-таки системное основание есть у коррупции? Дисбаланс заработка, несовершенство законодательства. Или только безнаказанность — и все? Других причин вы не видите?

— Давайте вместе подумаем. Возьмем главврача в поликлинике: тысячу рублей ему в карман засовывают. Какая мотивация в его действиях? Я думаю, вряд ли там бизнес чей-то отжать, да? Он, скорее всего, просто хочет там ребенку конфет купить, условно. И чиновник, сидящий в кабинете, который должен согласовать, визу свою поставить. Ему не тысячу, а 300 тысяч рублей кладут. В нашей практике был способ дачи взятки: в приемную заходили, в мусорный пакет кидали деньги с вопросом: «Разрешите воспользоваться вашей урной?»

Какая система? Да нет никакой системы. Еще раз говорю: банальные человеческие слабости. Вот и все. Один чиновник просто говорит: «Мне ничего не надо, я вот пришел работать, я работаю. Если мне окажется здесь мало, я пойду куда-то в бизнес устроюсь, просто туда, где больше будет зарплаты, но никогда не поступлюсь своими принципами». А другой чиновник говорит: «Если так можно, что он берет, другой берет, значит, я тоже буду брать». Нет системы. Коррупция не носит системы.

Другое дело, как формируются преступные группы, коррупционные группы. В своей статье я высказал мнение, почему, подняв зарплату чиновнику, не решить проблемы с коррупцией. Если врач — это решит проблему. Он скажет: «Зачем я ради этой тысячи буду рисковать?» Но это же низовая коррупция. А другое дело, когда уже мы говорим о преступных коррупционных организованных группах, в которых участвуют чиновники, правоохранители, иные бизнес-структуры и так далее. Там настолько все уже переплетено, что ты этому чиновнику хоть 10 миллионов сделай зарплату, он не выйдет из этой системы, она не выпустит его! Это мое исключительное мнение. Какой-то вот четкой методики и четкого описания коррупционера мы не выведем. Человеческие слабости в основе лежат.

Об увольнении замглавы минздрава: «Мои сотрудники доложили: хотят признать этот проступок малозначительным. Я вынужден был поехать сам»

Inkazan: Вы несколько месяцев назад говорили, что прокуроры достаточно часто сталкиваются с негосударственным подходом, когда руководители чиновников, осужденных по уголовным статьям, пытаются сгладить конфликты, мягко их уволить, например. Мы знаем, что в Альметьевском районе были такие случаи: прокуратура добивалась увольнения в связи с утратой доверия даже человека, который уже был осужден. В каких районах Татарстана, в муниципалитетах еще были такие случаи?

— Я думаю, что пример с Мироновым вы все читали прекрасно, что он должен был быть уволен по представлению прокурора изначально. Еще мой предшественник Илдус Нафиков это делал. Они отказали нам, мы, соответственно, работали дальше. Понимаете, в чем вопрос? Вопрос препятствия нам не всегда облекается в юридическую форму, не всегда облекается формой документооборота. Это может быть не представление документов, а, условно, длительное рассмотрение. У нас был уволен замминистра здравоохранения [Айрат] Гарипов. Если вы не знаете, то в рассмотрении этого представления принимал участие лично я.

Я вынужден был поехать [на совещание в кабмин], потому что мне мои сотрудники доложили, что предварительно они хотят признать этот проступок малозначительным и просто в рамках Трудового кодекса объявить дисциплинарное взыскание. Что это, как не противодействие? При явных очевидных признаках коррупционного правонарушения, за которым четко должно последовать определенное действие, органы власти начинают маневрировать, как говорят на флоте.

Естественно, поэтому я вынужден был поехать как прокурор туда, чтобы высказать свою позицию. Причем мне пришлось там рассказывать об устройстве фондового рынка, о том, что, для того чтобы покупать акции, нужны определенные знания, и о том, что этот чиновник, который, на секундочку, отвечал в министерстве здравоохранения за профилактику коррупционных правонарушений, не мог не знать, что то, что он делал, делать нельзя.

Складываются иной раз парадоксальные ситуации, когда руководители, чиновники были уличены в коррупционных правонарушениях, каким-то образом пытаются черное назвать белым, и наоборот. Поэтому такие факты регулярно случаются, мы с ними справляемся, и я не вижу никаких проблем. Там, где не можем с первого раза справиться, мы второй раз заходим. Как по Высоцкому: меня в дверь, я — в окно. Чего не отнять у моих прокуроров, так это умения добиваться результата. Мне нравится, что они как бульдоги — если вцепились в пятку, то пока до шеи не доползут, не отпустят. И правильно, что те чиновники, которые на той стороне, переживают, — переживают они точно правильно. Если ребята вцепятся, то уже не отпустят.

— Что именно движет этими руководителями, которые пытаются где-то выгородить своих сотрудников, что они действительно совершили серьезные правонарушения? То есть это принцип: часть команды — часть корабля или?..

— Я очень хочу надеяться, что в основе их действий и мотивации лежит имиджевый вопрос и только имиджевый. Но что-то мне подсказывает, что это не всегда так.

— А что еще может быть?

— Корпоративный интерес.

— Это уже страшнее.

— Поэтому я очень надеюсь, что все-таки эти руководители радеют за имидж того подразделения, которым они руководят.

«Вы знаете, что я лично ездил, с выпускниками вузов, юридических факультетов общался, встречался, проводил с ними беседу на тему профориентации, потому что крайне важно для студента-выпускника не ошибиться в профессии. Зачастую люди ошибаются в профессии» Фото: «БИЗНЕС Online»

О нехватке кадров среди руководителей

Газета «Республика Татарстан»: Отвечая на вопрос одного из коллег, вы сказали, что главное — создать команду. По прошествии этих месяцев работы можно ли сказать, что команда собрана? Соответствует ли она вашим ожиданиям? И такой второй вопрос-предложение: что еще тревожит прокурора республики? Топ-3, кратко, тезисно, кроме коррупции.

— По команде. В основной своей массе формирование команды, можно сказать, уже завершено. Я думаю, что это проблема всех государственных органов на сегодняшний день — нехватка кадров, текучесть кадров. Я думаю, что это такая же проблема, как в сфере производства. Не испытывают нехватку кадров сейчас только Wildberries, Ozon и прочие — у них вот все хорошо. Курьерская служба работает днем и ночью. Моя основная задача, одна из важнейших, — подобрать руководителей ключевых подразделений. У меня такой проблемы сейчас нет. Все подразделения сформированы. Руководящий состав на месте. Четко понимают цели и задачи, которые нужно выполнять. Я думаю, что все будет нормально.

Вы знаете, что я лично ездил, с выпускниками вузов, юридических факультетов общался, встречался, проводил с ними беседу на тему профориентации, потому что крайне важно для студента-выпускника не ошибиться в профессии. Зачастую люди ошибаются в профессии. Через два-три года перегорают, выгорают, идут в новую профессию, а там уже семья, дети. Поэтому я пытался до ребят донести, что такое прокуратура, чем мы занимаемся, но, наверное, больше внимания уделил вопросам мотивации работы в прокуратуре. Многие ребята приходят, задаешь вопрос: «Почему ты решил прийти в прокуратуру?» И нет нормального ответа.

Понятно, что сразу они не станут профессионалами, но вопросы правильного введения в профессию, вопросы правильного становления в профессии — это крайне важные вещи, и хотелось бы за два-три года все-таки из этих ребят сделать высококвалифицированных прокуроров, профессионалов своего дела. Вторая задача — вырастить из них подготовленных руководителей.

Топ проблем, которые я бы выделил на сегодняшний день, — они все, наверное, касаются в первую очередь социальной сферы, потому что реальная проблема — ЖКХ, реальная проблема — большой износ сетей. Вопросы управления домами — это проблема. Зимняя уборка. Прошлый год показал, что актуальнейшая проблема — улично-дорожная сеть, актуальнейшая проблема — внутриквартальные территории, которые должны убираться. Безусловно, проблемой остается вопрос по земельным участкам.

Но, помимо этого, есть еще проблема с жильем детям-сиротам. Деньги выделяются огромные, там почти под миллиард республика выделяет, 100 с небольшим миллионов выделяет Российская Федерация. Но стагнирует рынок недвижимости, соответственно, вы понимаете, с такими кредитами никто связываться никогда не будет. И в итоге получается: деньги выделены, а застройщика нет. К тому времени, когда застройщик появляется, цена квадратного метра значительно увеличивается.

Мы в том году попытались с Рустамом Нургалиевичем разработать схему, чтобы контракты на покупку жилья детям-сиротам были заключены в первом квартале. Мы не нашли застройщика, который бы нам построил. В итоге там планировалось 700 с лишним квартир купить, а из-за того что не было застройщика, только в середине года начали заключать контракты. А это другая цена за квадратный метр, и получилось, что 600 квартир купили вместо 700.

То есть проблема с жильем детям-сиротам очень актуальная. Есть проблема с лекарственными препаратами. Недавно, если я правильно помню, женщину обеспечили «Лепсипагом», это дорогостоящий препарат, на 2024–2025 годы стоимость составила порядка 80 миллионов рублей. На 2025-й у нас потребность 360 миллионов на 22 человека закупить.

«На самом деле любовь к Родине — это же не любовь к конкретному куску земли. Это симбиоз» Фото: «БИЗНЕС Online»

О собеседованиях с выпускниками юрфаков: «Задаю вопрос: 1812 год, что тогда было? Отвечает: Великая Отечественная война»

KazanFirst: По какому принципу вы подбираете себе сотрудников? Именно личностные качества. Самое правильное — это любовь к Родине, как бы это банально ни звучало? А как это она должна выражаться на собеседовании? Как вот может человек показать, что он очень любит Родину?

— Когда мы с человеком беседуем, начинаешь задавать вопросы: «Служил ли ты в армии? Если не служил, то почему? А вот смотри, поедешь ли ты работать в Ютазы, а не в Казань? А вот смотри, пример тебе какой-то из истории». Вот из этого складывается общее понимание, как человек относится к Родине. В процессе беседы это достаточно четко видно и чувствуется.

У меня есть девчонки, которые говорят: «Куда отправишь, туда поеду». А бывает, что мальчишки сидят: «Не, я только в Казани». Ты ему говоришь: «Так, подожди, ты из республики?» — «Из республики». — «Надо ехать в деревню, посмотреть в глаза простому народу, посмотреть, как живет село. Кто, как не ты, должен быть заинтересован, чтобы твоя республика жила лучше всех?» И когда человек начинает говорить: «Ой, вы знаете, а у меня здесь друзья, а у меня здесь определенный уклад жизни, у меня здесь определенные хобби, я не могу из Казани вообще никак уехать...» Мне такие не нужны.

А бывают ситуации, когда спрашиваю: «Есть вот вакансия в Агрызе — поедешь?» — «Поеду!» — «Так ты живешь в другом конце республики?» — «Ну ничё, поеду, поработаю там». — «Хорошо, значит, поедешь потом работать в Казань». Вот это что касается самого главного качества.

На самом деле любовь к Родине — это же не любовь к конкретному куску земли, это симбиоз. К истории любовь нужна? Нужна. К традициям своего народа нужна любовь? Нужна. Уважение к территориям, к народам, которые живут, нужно? Нужно.

Я вот, например, задаю провокационный вопрос. 1812 год, что тогда было? Великая Отечественная война. Так ладно, хорошо, «Великая» зачеркиваем. Бог с ним. Дальше. Какой город был тогда столицей Российской империи? Тишина… Санкт-Петербург. А почему Наполеон тогда на Москву шел, а не на Санкт-Петербург? По логике, тактике и стратегии нужно столицу захватывать. Почему Наполеон пошел на Москву? И вообще тишина.

И задача не унизить человека, а понять общий уровень его эрудиции, общий уровень восприимчивости к стрессу, потому что в суде то же самое может абсолютно в разную сторону развернуться тактика адвокатов либо второй стороны в гражданском процессе.

Мне крайне важно, чтобы прокурор мог ориентироваться, справляться со стрессом, находить пути решения любых ситуаций. А для этого крайне важна база. Кого-то спрашиваю: формулу ускорения свободного падения помнишь? Понятно. А формулу скорости при наличии расстояния и времени можешь рассчитать? Опять тишина.

А о чем это говорит? Вот у меня ребята «общенадзорники», которые, например, надзор в сфере ЖКХ осуществляют, должны четко понимать, что такое гигакалории, что такое прямая-обратная система подачи воды.

Люди даже не могут мне назвать отрасль знания, откуда я вопросы задаю. Это не значит, что, если человек не ответил, я не беру его. Все зависит от того, как он отвечает. Делает ли он попытки бороться, ухватиться за эту ниточку, или он просто сидит и молчит. Мне бойцы нужны. Мне надо, чтобы хватка у них была, чтобы желание имелось. Поэтому любовь к Родине, она вот так складывается — любовь к истории, знаниям, традициям, своему народу, маме с папой, могилам предков наших, обелискам, ко Дню Победы.

Второе — знания обязательно должны быть. Я не требую досконального знания и цитирования норм и статей закона, но ориентация в отраслях права должна, безусловно, быть, потому что у прокурора нет возможности сидеть и учиться. Они говорят: «Я у вас научусь», — да не научишься. Ты придешь завтра, у тебя на столе будет лежать там десяток жалоб различной направленности, начиная от ЖКХ и заканчивая налогом и бюджетом, еще пару отказных материалов. И ты должен оценить это.

Большинство наших районных прокуратур трехсоставные: прокурор, заместитель или помощник. То есть каждый по 30 процентов нагрузки несет, по 33 в периоде. И если один из них выпадает, ничего не знает, то есть двое работают за него — по 50 процентов нагрузки. А этот сидит, учится. А сколько он будет учиться?

Безусловно, надо учиться. Но если у тебя нет университетской базы, ты хоть учись, хоть не учись — толк какой от этого? Ты же не будешь по новой теории государственного права, философию права, историю права зарубежных стран, отечественного права изучать. Не будешь.

Ну спрашиваю там элементарно законы Хаммурапи, принцип талиона: что это такое? И тишина. Это око за око, зуб за зуб. Вот в моей практике много раз были ситуации, когда требовались знания истории, знания фондового рынка. Если человек мне демонстрирует свою способность учиться, демонстрирует, что он жадный до знаний, я его возьму. Да, он сейчас покажет низкие знания, но я знаю, что пройдет два-три месяца — и он все это наверстает, включится и будет дальше работать. Но я не должен стоять над ним и постоянно говорить: учись.

Я хочу, чтобы прокуратура Татарстана была не только в Татарстане. Я хочу, чтобы на уровне Генеральной прокуратуры и прокуратур других субъектов мы были в лидерах, чтобы на нас другие субъекты ориентировались и чтобы наша прокуратура в том числе задавала тренды в надзорной деятельности в федеральном масштабе. Поэтому мне нужны только лучшие из лучших и те, которые готовы быть лучшими из лучших. Амбициозные, конечно, планы. Но я считаю, что РТ достойна шикарной прокуратуры, высокопрофессиональной, высококлассной.

«Чтобы вы понимали, общий размер похищенных в текущем году средств мы оцениваем в сумму порядка 4 миллиардов» Фото: «БИЗНЕС Online»

О телефонных мошенниках: «Попадают» и сотрудники правоохранительных органов»

«Татарстан-24»: Телевизионщики остались «на закуску», поэтому два коротких блиц-вопроса. Вы, по-моему, присутствовали две недели назад на планерке, где Рустам Нургалиевич сказал, что одна из самых больших проблем сейчас — это то, что порядка 100 миллионов в неделю у наших граждан изымают разные мошенники, связанные с IT-технологиями и прочими вещами. Вы сейчас сказали, что ваши прокуроры учатся работать с криптовалютами, в МВД создано специальное подразделение по борьбе с этим. Есть ли у вас какие-нибудь IT-прокуроры или люди, специализирующиеся на данных проблемах? Как вы это решаете?

И второй вопрос. Ваш предшественник лично представлял гособвинение в самом, наверное, громком процессе последних лет — это обвинение Галявиева. Собираетесь ли вы лично участвовать в каких-то процессах и был ли такой опыт у вас в качестве руководителя в Санкт-Петербурге?

— По IT-преступности... Действительно, это такой бич, который набирает сейчас обороты. Достаточно серьезная проблема. Чтобы вы понимали, общий размер похищенных в текущем году средств мы оцениваем в сумму порядка 4 миллиардов.

Ключевая проблема — целые институты работают над созданием этих схем. Опять же все эти схемы работают на банальных человеческих качествах: жадность и страх. Кого-то обманывают, сулят им большие заработки путем инвестирования их денег, кого-то обманывают, угрожая, что их счет сейчас взламывается или их родственник попал в криминальную историю и нужно сейчас привезти деньги и решить вопрос с сотрудниками правоохранительных органов. Эти средства социальной инженерии постоянно совершенствуются и дорабатываются. Вроде уже и по телевизору показываем, и по радио говорим, сейчас во всех соцучреждениях просим и объявление повесить, и голосовое сопровождение пустить, чтобы человек, хоть пока сидел в очереди, 5 раз услышал, что работают мошенники. Но, к сожалению, пока сложностей много.

Есть у нас рабочая группа, в рамках которой мы все вот эти «новеллы» отрабатываем, пытаемся понять, как их решить. Есть определенные успехи в расследовании. Есть определенные наработки. Но все равно мы, как бы ни старались, отстаем, потому что расследования таких преступлений зачастую носят трансграничный характер, зачастую совершаются за пределами нашей юрисдикции, за пределами наших оперативных возможностей. И не всегда нам удается довести до ума...

Мы сейчас активно пытаемся, помимо профилактики, начинать, скажем так, бороться с посредниками, так называемыми дропперами, на счета которых потерпевшие перечисляют деньги, которые обналичивают, передают деньги и так далее. На сегодняшний день нами направлено 32 иска в отношении этих людей. То есть мы их привлекаем к гражданской правовой ответственности, взыскиваем с них эти деньги, похищенные в пользу потерпевших. Но такую работу нужно активизировать. Не всегда, понятное дело, удается этого дроппера найти.

Генеральная прокуратура, ФСБ, следствие и МВД прорабатывают совместные механизмы. Работаем с банковской системой, чтобы они тоже ужесточили систему выдачи кредитов. Потом работаем с сотовыми операторами, в том числе на уровне Российской Федерации, по поводу пресечения звонков с подменных номеров. Зачастую используют эти сим-боксы и так далее. Операторы сотовые, в принципе, если будут надлежащим образом блокировать все эти спам-звонки, то тоже значительно облегчат ситуацию. Но опять же ключевая задача в том числе — вместе с вами нам нужно донести до всех наших граждан, жителей Татарстана и гостей, что нельзя так безгранично доверять людям, которые звонят, и по первому же звонку переводить эти деньги.

Понятно, что зачастую там много людей пожилого возраста. Но вы будете удивлены, что в эту схему попадает достаточно много молодых людей, в том числе работников правоохранительных органов, которые тоже вроде как бы должны с этим бороться, а в итоге сами становятся жертвами. И когда потом задаешь вопрос, как он вообще действовал, человек отвечает: «Вообще не понимаю, меня как выключили, а потом включили».

— Вы будете лично в процессах участвовать?

— Я участвую в процессах — в гражданских делах и по коррупции. Другое дело, что это не громкие процессы, но участвую для поддержания квалификации своей. Я должен знать, чем должны заниматься мои подчиненные. Поэтому будут громкие процессы — доведем до ума то, что начали, до логического завершения. Конечно же, пойду.

«У нас, вы знаете, есть наши интернет-ресурсы прокурорские, прокуратура Татарстана в «Телеграме», у нас два канала в «Одноклассниках», «ВКонтакте» есть. В этом году посредством комментариев 317 сообщений мы отработали о каких-то нарушениях законодательства» Фото: «БИЗНЕС Online»

О комментариях под статьями: «Очень много из «БИЗНЕС Online» вытаскивается, очень много»

ГТРК «Татарстан»: Насколько я понял, формирование новой команды прокуратуры затронуло не только руководящие звенья, но и вообще практически весь личный состав. Можно ли говорить о каком-то процентном соотношении обновления всей команды прокуратуры Республики Татарстан?

И второй вопрос. Вы сказали, что, когда ваш взгляд цепляется за какие-то вопиющие факты в средствах массовой информации, вы их перенаправляете для проверки прокурорам на местах. Есть ли какая-то системная работа в этом отношении и имеется ли какая-то возможность нам тоже по итогам таких проверок получать обратную связь по решению насущных проблем людей, которых мы показываем и о которых рассказываем?

— За текущий год примерно 10 процентов у меня сменилось от общего количества личного состава. Подавляющее большинство из уволившихся — люди, которые были на пенсии, но еще работали. Вы знаете, у нас система это предусматривает.

Вместе со своим кадровым подразделением данную проблему я решаю, сколько уволили, столько и набрали. И в принципе, у меня есть резерв. Вот завтра у меня будет собеседование с новыми кандидатами. Поэтому я бы не сказал, что я как-то там сильно страдаю. Определенные проблемы возникают в связи с тем, что сразу достаточно большое количество молодых ребят пришло, да и нет определенной преемственности. Но я думаю, что эти вопросы мы тоже решим. Проблем не должно быть.

В части, касающейся второго вопроса, как найти информацию... У нас, вы знаете, есть наши интернет-ресурсы прокурорские, прокуратура Татарстана в «Телеграме», у нас два канала в «Одноклассниках», «ВКонтакте» есть. В этом году посредством комментариев 317 сообщений мы отработали о каких-то нарушениях законодательства. Достаточно много сообщений, где люди просто на эмоциях пишут: «Загляните вот в эту школу». Прокурору района в воскресенье пишу, он поехал в эту школу — идеальная школа. 49 из 317 сообщений подтвердились, были нарушения. Мы их отработали, приняли меры реагирования.

Плюс бывает ряд обращений, которые мы, в принципе, даже не учитываем здесь. Ну вот Верхний Услон в этом году, там, вы знаете, была проблема — сезонная нехватка воды. В летний период достаточно большое количество людей приезжает, повышенный водоотбор идет на огороды и так далее.

Поэтому очень информативна для меня работа по вашим соцсетям, по вашим интернет-изданиям, где у вас есть возможность комментария. Очень много там познается. Очень много из «БИЗНЕС Online» вытаскивается, очень много! Поэтому если вот у кого-то есть дополнительная возможность вводить вот эту возможность комментирования либо делать какие-то ссылки на наши источники, чтобы люди у нас там писали свои комментарии, чтобы обратить внимание на ту или иную проблему, то мы только повысим эффективность работы прокуроров. И я думаю, что люди за это нам будут благодарны.

«Вы видите, что происходит в министерстве обороны. Вы видите, что происходит во многих органах власти. И если у нас в Татарстане такие же есть ситуации, безусловно, я буду давать им ход» Фото: пресс-служба прокуратуры Татарстана

«Безусловно, будут громкие дела. Без этого никак»

ТНВ: Вы сказали, что этот год тренировочный, что, прежде чем ввязаться в «драку», нужно набрать команду. Такой жизнеутверждающий посыл. Ходят слухи, что все это пока только начало, что со многих дел сдули пыль, которая лежала раньше. И они пущены в ход, и у нас как бы ожидают громкие такие дела, связанные с руководителями районов, не буду называть каких, потому что неудобно, и с руководителями других подразделений, ведомств. Нас ожидают громкие дела в будущем?

— Да. По поводу того, что я сказал: прежде чем ввязаться в «драку», нужно набрать команду. Целенаправленно задачи на «драку» нет. Есть задача верховенства закона на территории Республики Татарстан и неукоснительного соблюдения этих законов всеми должностными лицами, органами власти, бизнес-сообществом, обычными гражданами. Поэтому задачи устроить какую-то массовую драку нет.

Но понятное дело, что на то она и щука, чтобы карась не дремал. Нисколько не претендую на роль щуки в татарстанском озере. Но мне кажется: а зачем я здесь нужен, если я буду сидеть и формализмом заниматься? Поэтому, безусловно, стоят задачи абсолютно по всем спектрам деятельности у всех прокуроров. Кто отвечает за экономические процессы — у них надзор в сфере экономики. Надзор за правоохранительной деятельностью — надо, чтобы следователи и оперативники выполняли свою задачу. Поэтому я могу точно сказать, что, безусловно, будут громкие дела. Без этого никак.

Это запрос современного общества. И это та объективная ситуация, которая сложилась в стране. Вы видите, что происходит во многих органах власти. И если у нас в Татарстане такие же есть ситуации, безусловно, я буду давать им ход.