Юрий Пронько: «Пройдет время, и ключевым вопросом станет: «А где ты был в 2022 году?»

Юрий Пронько: «Я часто критикую власть. «Критикую» — это, пожалуй, еще самая мягкая формулировка по отношению к тому, что я говорю. При этом я очень уважаю людей со своим мнением. Но я никогда не протяну руки людям, которые предали Родину» Фото: соцсети

«Ныне живущие поколения взрослых людей ужалены 1991 годом»

— Юрий Алексеевич, в эфире на «Царьграде» вы часто повторяете знаменитую фразу дореволюционного политика Павла Милюкова: «Это глупость или измена?» Известно, что в свое время эти слова фактически открыли двери для Февральской революции 1917 года. Считаете ли вы, что России может грозить новая революция? Можем ли мы предотвратить такой катастрофический сценарий?

— Может быть, это прозвучит несколько высокопарно, но я думаю, что именно народ, обычные простые люди не позволят стране вновь оказаться на грани — причем даже не у края пропасти, а непосредственно в самой пропасти. В связи с этим я просто напомню, что ныне живущие поколения взрослых людей — моего возраста, чуть старше или чуть младше — это те, кто уже однажды пережил крах своей Родины. Подразумеваю события 1991 года — развал Советского Союза. Я очень часто говорю о таких людях «ужаленные 1991 годом». Кстати, я точно знаю, что эта травма присутствует и в сознании чиновников, которые сегодня находятся в кабинетах и коридорах власти. Я лично не задавал российскому президенту подобного вопроса, но я практически на 100 процентов уверен, что у Владимира Путина такая черта тоже есть. Повторю: «ужаленные 1991 годом». На наших глазах разрушилась сверхдержава. Конечно, мы можем по-разному относиться к тому, что было внутри СССР, и к политикам, которые управляли тогда государством. Однако это была Родина. Лично для меня это принципиальный момент. Я очень жестко разделяю людей на тех, кто предал Родину, и на тех, кто, несмотря ни на какие невзгоды и, возможно, несмотря на свое несогласие с господствующей политической линией, все-таки остался здесь, не бросил свою страну в трудный для нее час.

Наверное, вы знаете, что я часто критикую власть. «Критикую» — это, пожалуй, еще самая мягкая формулировка по отношению к тому, что я говорю. При этом я очень уважаю людей со своим мнением, тех, кто не соглашается, спорит. Это же суть личности — иметь волю к отстаиванию своей позиции. Но я никогда не протяну руки людям, которые предали Родину. Я никогда не протяну руки тем, кто взял деньги у иностранных государств. Опять-таки, я не делаю никакой тайны из своего прошлого — я ведь хорошо знаю людей из российской внесистемной оппозиции, в том числе из тех, кто сейчас бежал за границу. Так вот, для меня эти люди закончились с момента их отъезда или с момента получения иностранных денег за свою деятельность. 

Я поясню, почему я подвожу разговор к этому берегу. Когда вы говорите о потенциальной опасности разрушения, которая существует для страны, о предательстве, которое, безусловно, в определенной степени распространено в элите, нужно иметь в виду одно важное обстоятельство. Наше общество осуждает Галкина* с Пугачевой, но на самом деле их поступки и заявления еще достаточно безобидны. Есть гораздо более существенные персоналии, которые наделены властью. Так вот, ни для кого не секрет, что западные спецслужбы ни на месяц, ни на день, ни на час не останавливали работу по вербовке своих агентов в России. И эта работа ведется десятилетиями. Сейчас, когда РФ вступила в жесткую фазу отношений с Западом, так называемые «спящие» могут быть разбужены просто по команде. В буквальном смысле — по команде. Это никакая не конспирология, поверьте мне! Это просто работа специальных служб — в этом заключается их функционал. Я думаю, что мы имеем настоящее предательство уже сейчас, и не только, так скажем, среди гражданских лиц. Если ситуация продолжит обостряться, то я опасаюсь, что мы еще можем увидеть неожиданные повороты в поведении тех фигур, на кого мы раньше даже не могли подумать.

А потом, понимаете, власть — это ведь не только Кремль, Совет Федерации и Государственная Дума. Власть — это министерства и ведомства и прежде всего их аппараты. Министры меняются, а аппараты остаются. Более того, меняются президенты и премьер-министры, а аппараты остаются. Кроме того, власть — это госбанки, госкорпорации, госкомпании. Все это и есть государственный маховик. Так вот (скажу мягко), лояльность отдельных людей, занятых в этих структурах, к сожалению, оставляет желать лучшего. Я не хочу их обидеть, но я говорю о, так скажем, латентных прозападных существах, чье формирование пришлось на последние 30 лет. Поэтому, когда я рассуждаю о людях, ужаленных 1991 годом — как я и как другие люди во власти и вне власти, которые видели разрушение своей Родины и которые постараются этого не допустить вновь ни при каком раскладе (даже если одни будут белыми, а другие красными, но нас будет объединять Россия как фундаментальная основа), — то надо помнить и о тех, кто нам противостоит. Если Запад, как он это давно обещает, постарается расчленить Российскую Федерацию на 30–40 государств, то эти «прозападные существа» вполне могут помочь ему в этом.

Я опять подчеркиваю: это никакая не конспирология и не фантазии. Информацию о планах расчленения нашей страны любой читатель вашего издания, если захочет, найдет в открытом доступе. Сегодня откровенно говорится о необходимости — как они это назвали — «деколонизировать» Россию. Кстати, люди простые часто рассуждают так: если РФ — это колония Запада, то, значит, деколонизация — это хорошо. Нет, деколонизация в понимании Брюсселя и Вашингтона — это уничтожение нынешней России. Создать на месте нашей страны 30–40 государств, которые между собой станут постоянно ругаться и воевать, — это как раз та модель, которую Запад реализует во всем мире. Я говорю о Западе в широком понимании этого слова. Это не те худосочные деятели вроде незадачливого британского премьер-министра Лиз Трасс, которая не пробыла и 50 дней на своем посту. Это серьезные личности, которые предпочитают оставаться за пределами софитов и видеокамер и при этом очень сильно сопрягаются со специальными службами.

Между прочим, не так давно один из британских институтов (в их версии — некоммерческая организация, как это часто бывает) опубликовал доклад, где черным по белому было обозначено: «Необходимо производить вербовку российских гражданских и военных чинов для получения инсайдерской информации. В ответ предлагать деньги и гражданство любого государства по выбору вербуемого человека». И в качестве вишенки на торте — домик у моря, а если не согласен — домик у океана. То, о чем я говорю, не сказки, это реальность, в которой мы все сейчас живем. К сожалению, нутро человеческое таково, что наверняка найдутся те, кто станет сливать или уже сливает Западу информацию и пытается на этом нагреться. Возможно, эти «инсайдеры» надеются, что если противнику удастся развалить Россию, то они станут здесь западными гауляйтерами. Кстати, то, что этот британский институт, озаботившийся вербовкой, связан с Ми-6, тоже ни для кого не секрет.

Думы о «домике у моря» или «домике у океана» — это тоже часть размышлений, которыми живут сегодня некоторые персонажи в российской элите. Они же видели, что после 1991 года на обломках Советского Союза Западу понадобились такие деятели, как, к примеру, Андрей Козырев, бывший ельцинский министр иностранных дел. Тот самый Козырев, который в настоящее время живет в США и который сдал и предал все, что было в его возможностях сдать и предать. На минуточку: а ведь это был глава российского МИДа, который имел самую высокую степень допуска к гостайнам!

Тем не менее, отвечая на ваш вопрос о неизбежности краха страны, я хочу сказать: никакой неизбежности нет, ситуация очень серьезная, но не фатальная. Исход конфликта зависит в первую очередь от людей, от нас с вами. Люди должны включить мозги. Современные спецслужбы — это вовсе не Джеймс Бонд из голливудских фильмов. Это прежде всего вербовка среди тех, кто принимает решения, кто может повлиять на процесс их принятия, кто отдает команды, и в конечном итоге среди тех, кто потенциально способен предать. Однако если люди, ужаленные 1991-м, на этот раз возьмут верх над предателями (а у меня в этом сомнений нет), то вопрос о расчленении России, ее «деколонизации» и уничтожении уже никогда больше не будет поставлен.

«Я часто слышу этот вопрос: «А кто может прийти на смену старой элите?» Что ж, могу привести в пример нынешнего президента России Владимира Путина. Господа, а до 1999 года вы знали фамилию Путин? Думаю, вряд ли» Фото: © Mikhail Klimentyev/Kremlin Pool/Keystone Press Agency/ www.globallookpress.com

«Если в России не будет сильного государства, то вам со своей пятой точкой даже присесть будет некуда!»

— Сегодня многие говорят о необходимости срочной замены того социального слоя, который пока по инерции еще продолжают именовать «российской элитой» и который вы называете просто «крысиным царством». Но кто тот человек, который способен нажать на кнопку и катапультировать подальше от центров принятия решений прежнюю элиту? И главное: где взять новую?

— Я предлагаю немного поменять парадигму размышлений. У нас в стране продолжается деление на правых и левых, красных и белых… Но вот, к примеру, во Франции по итогам последних президентских и парламентских выборов (состоялись в апреле и в июне этого года соответственно — прим. ред.) кто победил? Социалисты? Нет. Правые? Нет. Тем не менее произошла деконструкция всей политической системы. Пятая французская республика при этом жива? Да, жива. Система худо-бедно работает. К Эмманюэлю Макрону остается масса вопросов. По субботам и воскресеньям на улицы выходят протестующие — то давно знакомые «желтые жилеты», то люди без каких-либо цветовых обозначений. Тем не менее система прошла через внутренние преобразования и при этом смогла себя сохранить.

Мало кто вспоминает, что государственная модель, которую мы наблюдаем, сформировалась вообще-то в XIX веке. Но человечество существовало и до XIX столетия, и государства до этого тоже были. Но затем они прошли через деконструкцию и оказались заново собраны. Поэтому и сейчас определенная деконструкция должна быть произведена.

Второй момент нынешнего статус-кво. Я часто слышу этот вопрос: «А кто может прийти на смену старой элите?» Что ж, могу привести в пример нынешнего президента России Владимира Путина. Господа, а до 1999 года вы знали фамилию Путин? Думаю, вряд ли, за исключением разве что моих дорогих петербуржцев. Тем не менее этот человек к концу 1990-х годов возглавил государственную безопасность, затем правительство, стал президентом и управляет страной вот уже 22 года. Поэтому на вопрос «А кто?» я могу сказать одно: поверьте мне, эти места вакантными долго оставаться не будут.

Третий принципиальный вопрос: а кто те люди, которые могут сформировать новую элиту? В этом контексте, я считаю, должен главенствовать следующий принцип: мы делим политиков не на правых и левых, не на социалистов, коммунистов и либералов, а по вопросу отношения к Родине. Родина — вот что является основой. И когда я слышу от некоторых петербургских деятелей культуры или известных политиков (а с Петербургом, между прочим, я сильно связан, там живут мои родственники) о том, что не надо путать пятую точку «его превосходительства» с Родиной, мне хочется сказать: «Эти люди лукавят, и они знают, что это лукавство! Если в России не будет сильного государства, то вам со своей пятой точкой даже присесть будет некуда!»

Кстати, возьмем такое распространенное среди либералов мнение: дескать, я люблю свою страну, но ненавижу государство. Это еще одно лукавство! Так обычно говорят люди, которые сбежали из России, ничего при этом не вложив в западное общество, которое, по их версии, полностью обустроено и приспособлено к комфортной жизни. Они просто хотят жить на всем готовом. А здесь они не считают для себя возможным создавать «готовое».

Так давайте сделаем своим фундаментом такие понятия, как сильное государство, сильная личность и Родина. И вот на этом фундаменте попробуем выстроить новую политическую систему. Если же ты, по сути, увлеченно смотришь на западную витрину, если тебя привлекают прозападные институты, их образ жизни и их извращения, вся их культура — ну что ж, с нашей стороны границы открыты. Уезжайте! Если человек здесь страдает, ему надо дать свободу и право на отъезд. Но если ты здесь все-таки остался, то давай учиться созидать — ради общества, ради государства и Родины в целом. И не стоит пускаться в политологические изыски вроде разделения таких понятий, как общество и государство. Дескать, у них интересы не совпадают, и это во многом правда. Но, может быть, специально создаются такие условия, при которых интересы государства и общества перестают совпадать? Или же рассуждения об этом — просто словоблудие (назовем это так, чтобы не выпасть из ареала русского литературного языка)?

Я всегда очень ценил людей со своим мнением, даже если я с ним диаметрально не согласен. Но, если мысли такого человека направлены на созидание — в моей/нашей стране, мы обязательно найдем общие точки соприкосновения. Надо просто уметь слушать друг друга. Поэтому если ты за Россию, то, будь ты правым или левым, мы все равно с тобой союзники.

— Не далее как в прошлом году Владимир Путин назвал сбережение народа «высшим приоритетом». Между тем демография в России, по признанию многих экспертов, носит катастрофический характер, и вы это отметили в одном из недавних эфиров. В сентябрьском разговоре со мной демограф Юрий Крупнов заявил, что, если мы продолжим вымирать такими темпами, «нас как нации не будет уже через 30–40 лет». Но как нам сохранить себя в текущих условиях? Ведь война, как известно, не способствует улучшению демографии, а значит, мы продолжим вымирать и рискуем скоро сократить свою численность до 100 миллионов человек и менее. Чего для одной шестой суши будет явно недостаточно.

— Да, это верно, война не способствует улучшению демографии, а запускает как раз обратный процесс. В своей передаче «Сухой остаток» на телеканале «Царьград» я уже приводил трагические цифры за минувший 2021 год. А именно: смертность в РФ превысила 2,44 миллиона человек. Между прочим, это антирекорд за последние почти 20 лет. Убыль населения впервые с 1945 года превысила 1 миллион человек, хотя с года Великой Победы убыль населения никогда не превышала эту отметку. Одновременно резко пошла на убыль рождаемость: с 13,5 на 1 тысячу человек населения до 9,6 в 2021-м. Это минимум за последние 20 лет.

Знаете, это моя боль. Я многодетный отец, причем, мои старшие дети появились на свет в 1990-е годы. Вы прекрасно понимаете, насколько сложными были те времена. Могли по полгода не платить зарплату. Тушенка и вермишель в качестве повседневного рациона — это то, через что мы прошли с моей супругой, подобно многим другим людям. Но это вовсе не помешало нам заняться столь любимым процессом, как создание детей.

Давайте я просто разделю ваш вопрос на две части. Думаю, это просто противоестественно — не иметь детей. Это мое мнение как верующего человека. Все мои коллеги всегда знали, что я православный христианин — на каких бы медиаресурсах я ни работал, патриотических или либеральных. И что для меня патриарх Московский — именно Святейший патриарх, без всякого ложного пафоса. Русская православная церковь сыграла огромную роль в моей жизни. При этом я с огромным уважением отношусь к верующим иудеям и мусульманам, у меня среди них масса друзей. Когда я посещаю другие страны или города, я обязательно бываю в местном храме, это один из непременных пунктов моей программы. И для меня как для христианина странно, когда люди говорят, что они не хотят «плодить нищету». Хотя при этом возникает резонный вопрос к государству: а что оно сделало, чтобы нищета не плодилась, чтобы люди не относились таким образом к пополнению в своей семье?

Это, конечно, огромная проблема. Доходы и заработные платы в России находятся на крайне низком, недопустимом уровне. На этом фоне наш крупный бизнес десятилетиями получал сверхприбыли, которые выплачивались узкому кругу через дивиденды и выводились из страны. Эти деньги не вкладывались в так называемый «человеческий капитал», потому что на собственных сотрудниках российский бизнес обычно предпочитал экономить. Сам фонд оплаты труда у нас, экономистов, считается постоянной издержкой и одним из самых затратных направлений в структуре того или иного бизнеса. Но не самым затратным. Я убежден, что если в стране не изменится подход к оплате труда, то мы так и будем продолжать доказывать на практике позорный тезис, однажды высказанный бывшим вице-премьером российского правительства по социальным вопросам Ольгой Голодец, о том, что Россия — уникальная страна, ведь только у нас работающий человек может быть бедным. Я бы, разумеется, не гордился этой уникальностью, но постарался бы что-то исправить.

Но как исправить? И вот здесь государство может сыграть ключевую роль, потому что у него есть, по сути, только две функции: карательная и фискальная. Так примените налоговые фискальные стимулы и создайте такие условия для работодателей, чтобы им оказалось выгодно платить высокие зарплаты и отражать их не в серых схемах, а в белых.

Услышит ли сейчас народ государство, если оно вдруг надумает обратиться к нему с призывом «улучшать демографию»? Нет, не услышит. А знаете почему? Потому что чиновники (быть может, за исключением президента Путина) лукавят, когда с высоких трибун начинают рассуждать о демографии. Дескать, давайте, рожайте, а мы вам обеспечим материнский капитал, то да се… У меня всегда возникает вопрос к таким агитаторам: а сколько у вас детей? Быть может, это некорректный вопрос, но у меня вообще репутация некорректного журналиста и аналитика, я могу себе это позволить. Так вот, если у человека возникает пауза при ответе на мой вопрос, то я сомневаюсь в искренности его призывов. Да, вроде бы все слова правильные, однако… Помните, когда проводили оптимизацию здравоохранения, то сокращали младший медицинский персонал? Переводили санитарок в статус уборщиц и прочее, да так, что этот вопрос даже дошел до Кремля. Пришлось президенту лично вмешиваться и корить министров и чиновников. Дескать, вы на ком экономите? Однако президент — сверхзанятой человек, и, как только он отвернулся, все вернулось на круги своя. Для чиновников что демография, что санитарки, переведенные в уборщицы, что проблемы Дальнего Востока — все фиолетово. Когда Путин прилетает во Владивосток, пинает там местные власти и затем улетает, для чиновников это означает только одно: до следующего года проблема уходит, можно вздохнуть свободно. Когда еще президент снова обратит на них внимание? Нескоро. А это значит, что можно снова «сидеть на темах», «пилить» и заниматься привычным делом.

Поэтому народ не услышит государство. Народ у нас, возможно, необразованный и не разбирается, чем отличается Моне от Мане, но он точно видит и слышит искренность человека.  

Ну и, наконец, третий момент. Я хочу критиковать не только власть или бизнес, который реально не доплачивает своим нанятым сотрудникам, но и наш народ. Дорогие читатели и читательницы, вы же любите своих жену или мужа? Так по итогам такой любви обычно рождается ребенок. Когда я, случается, слышу от людей моего возраста или младше фразы вроде «мы планируем ребенка», я всегда переспрашиваю: «Что вы делаете? Планируете?» Для меня это дико. Так получилось, что мои старшие дети — погодки, мы их не планировали. Как Господь Бог давал, так и устраивалось. А фразы про «планируем» или «не стоит плодить нищету» обычно оправдывают банальное желание пожить для себя, хотя бы еще чуть-чуть. Ведь времена-то, дескать, какие тяжелые… Поверьте мне, времена тяжелые всегда. И 90-е годы, когда стреляли, взрывали, убивали, были не менее тяжелыми. Отсюда, когда мы говорим о демографии, то возникают вопросы к власти и к бизнесу, но есть и вопросы, связанные с процветанием эгоизма у немалой части российского общества. Ведь это реальный эгоизм! Помните, как в фильме «Девчата»: сегодня захочу, так съем бутерброд, а завтра — варенье, и никто мне не указ. А дети — это, конечно же, ответственность…

«Давайте выйдем в народ и спросим у простых людей, насколько изменилась их жизнь за последние месяцы, а еще лучше — за годы? Еще идеальнее было бы прихватить с собой для разговора Эльвиру Сахипзадовну и Антона Германовича. Если в ответ все обойдется просто матерком, будем считать, что нам повезло» Фото: © Kremlin Pool/Global Look Press/ www.globallookpress.com

«Набиуллина ведет себя как пацан во дворе. Она уничтожила криминал в банковском секторе»

— О Путине часто слышишь рассуждения в стиле «царь хороший, да бояре плохие». Но ведь если российского президента окружают сплошь «плохие бояре», то как он еще цел? Значит, должны быть и «хорошие бояре», которые способны защитить от «плохих». Это кто? Кадыров, Пригожин, Дугин?..

— К тем, кого вы назвали, можно добавить еще десятки других фамилий. Но я хочу сказать, что я противник тезиса о «хорошем царе» и «плохих боярах». У меня к нашему президенту тоже есть масса вопросов — в первую очередь по той политике, которая проводится в области финансов. Я до сих пор не могу понять: как так получилось, что у нас фактически забрали 300 миллиардов долларов (подразумеваются деньги из золотовалютных резервов страны, которые были вложены в американскую и европейскую валюты, в западные государственные и частные долговые бумаги и впоследствии заморожены на Западе, — прим. ред.)? О том, что существует такая опасность, еще задолго до нынешних событий предупреждал академик Сергей Глазьев, будучи членом национального банковского совета (а это высший орган управления финансовой системой страны).

Так что мне есть о чем спросить Путина. Но один в поле не воин — это правда. Даже в своем телевизионном деле я завишу от тех, кто мне помогает — шеф-редактора и выпускающих редакторов, от операторов и режиссеров, от монтажеров и так далее. Но ведь это не более чем маленькое телевидение! А мы рассматриваем гигантскую государственную машину. Каким бы ты ни был гениальным или же наоборот, совсем не гениальным, но госаппарат тебя страхует, хеджирует от не очень правильных решений.

Да, сейчас у нас растет и форматируется новая элита, старая уходит, убегает, уезжает.

«Мы все с вами сейчас видим одного генерала — Сергея Суровикина, который не так давно был назначен командующим специальной военной операцией. Я думаю, это реальное кадровое открытие! И да, это элита России — самая настоящая! Военная элита» Фото: © Kremlin Pool/Global Look Press/ www.globallookpress.com

Кто-то уже сидит в Лондоне и кается: как же ему не повезло, горемычному, что он родился в России. А кто-то, наоборот, только сейчас выходит на передний план. Мы все с вами сейчас видим одного генерала — Сергея Суровикина, который не так давно был назначен командующим специальной военной операцией. Я думаю, это реальное кадровое открытие! И да, это элита России — самая настоящая! Военная элита. Важно иметь сегодня в арсенале таких людей — решительных, с которыми мы можем быть не согласны, но которые будут идти к цели, не отвлекаясь на «договорняки». Таких людей нам не хватает в области политических процессов, экономики, философии, культуры, искусства. Всего российского многогранника. Элита — это не только те, кто создает ЧВК, но и (возможно, в первую очередь) формирует смыслы. Мы так боимся слова «идеология», но почему? Да так боимся, что само понятие идеологии запрещено у нас на государственном и конституционном уровне. Неужели кто-то возьмется утверждать, что на Западе нет идеологии? Не смешите меня! Там идеология «тупика», которая нещадно насаждается. А здесь у нас есть шанс. Но, не будучи фаталистом, еще раз подчеркну: не факт, что у нас получится. Не факт, что у нас появится новая элита. Поскольку десятилетиями, а если брать более широко, то и столетиями в России культивировалось преклонение перед западной витриной.

В этом контексте я обычно привожу в пример Уинстона Черчилля. Либералы считают его своим, этаким выдающимся демократом. А между тем Черчилль был: а) монархистом, б) империалистом, в) человеком, очень хорошо умевшим раздувать огонь — как в мировых политических процессах, так и себя в стране. Так вот, не надо бояться слова «империалист» и любви к Родине. Черчилль не боялся этого. Это естественное чувство. Не надо бояться иметь детей. Противоестественно не иметь детей и противоестественно не любить Родину. Если мы это осознаем, у нас с вами точно появится новая элита — военная, политическая, культурная и так далее.

— На чем, на ваш взгляд, основано политическое долгожительство таких фигур, как Антон Силуанов и Эльвира Набиуллина? Силуанов возглавляет минфин с 2011 года, Набиуллина руководит ЦБ с 2013-го. Существует мнение, что они создали эффективную экономику, которая смогла выдержать санкционные удары и СВО, в то время как о нашей армии этого не скажешь. Но так ли это?  

— Вопрос многогранный, и я постараюсь обозначить свою позицию по данным аспектам. Что до утверждения «наша армия не показала себя, но зато показала экономика» — это одна из самых специально разгоняемых тем со стороны условно независимых медиа. Не знаю, имеют ли они за это деньги или делают по собственной инициативе. Думаю, скорее первое. Однако я не согласен, что экономика выдержала. Давайте выйдем в народ и спросим у простых людей, насколько изменилась их жизнь за последние месяцы, а еще лучше — за годы? Еще идеальнее было бы прихватить с собой для разговора Эльвиру Сахипзадовну и Антона Германовича. Если в ответ все обойдется просто матерком, будем считать, что нам повезло.

Теперь по сути. Откуда такая политическая «живучесть» у Набиуллиной и Силуанова? Вначале по председателю ЦБ Эльвире Сахипзадовне. Я впервые говорю об этом публично. Может быть, я ошибаюсь, но она ведет себя как пацан во дворе. Мы же все росли во дворах и знаем, что это такое.

— Да, когда эти дворы еще были.

— Так вот, Набиуллина, несмотря на то, что она дама, может быть признана сильным бойцом. Сказав о том, что она уничтожит криминал в банковском секторе, на рынке страхования и на рынке негосударственных пенсионных фондов, она это сделала. Пацан сказал — пацан сделал. Хотя никто из ее предшественников не смог с этим справиться. Они все на этом погорели. Безусловно, это сильная сторона Набиуллиной. Думаю, что для президента это тоже был очень серьезный момент в оценке ее личности. Потому что в противостоянии с банковским криминальным сообществом дело раньше доходило и до убийств. К примеру, в 2006 году был убит первый зампред ЦБ Андрей Козлов. Фактически речь шла о срастании банковского криминала с силовым блоком. Но Набиуллиной удалось разрубить этот узел.

«И Эльвира Сахипзадовна, и Антон Германович искренне считали, что, изымая дополнительные доходы из экономики, покупая иностранную валюту и выводя ее за пределы России, они делают благо для страны. Однако это оказалось ошибкой, все это сейчас заблокировано. Но это даже не ошибка — это настолько существенный момент, к которому даже сложно подобрать правоприменительное слово» Фото: © Oliver Berg/ dpa/ www.globallookpress.com

— Откуда такие возможности у слабой, хрупкой женщины?

—  Да, она хрупкая на вид, но очень жесткая по стилю управления. Она поставила перед собой цель победить банковский криминал, она дала пацанское слово, что она с этим разберется, и она разобралась. Хотя это вопрос триллионов рублей. Тем не менее она порубила такие схемы, которые позволяли годами выкачивать из отечественной финансовой системы гигантские денежные ресурсы. И я отдаю этому должное.

Но, к сожалению, кроме этой положительной черты есть и отрицательные, которые упираются в уже упомянутый стиль ее управления. Эльвира Сахипзадовна поставила вопрос о таргетировании (целеполагании) инфляции в качестве одного из ключевых. И до последних событий она действительно достигала этого. Однако я считаю, что низкой инфляции, так называемой макроэкономической стабильности она достигла за счет фактического обнищания населения. И это фундаментальное расхождение между мной и нынешним главой ЦБ. Набиуллина полагает, что макроэкономика более важна, чем благосостояние домохозяйств. Я отношусь к той категории экономистов, которые считают, что российские домохозяйства, наши с вами семьи первичны. А макроэкономика должна подстраиваться под этот тезис.

Здесь мы подходим к фундаментальному вопросу, который я отношу к разряду ошибок Набиуллиной и Силуанова, — это золотовалютные резервы РФ. И Эльвира Сахипзадовна, и Антон Германович искренне считали, что, изымая дополнительные доходы из экономики, покупая иностранную валюту и выводя ее за пределы страны (да и не только валюту, но и частные иностранные долговые бумаги и много чего еще), они делают благо для страны. Однако это оказалось ошибкой, все это сейчас заблокировано. Но это даже не ошибка — это настолько существенный момент, к которому даже сложно подобрать правоприменительное слово.

До сих пор ни от Силуанова, ни от Набиуллиной я не слышал предложений о начале судебных разбирательств с коллективным Западом, который заморозил наши ресурсы. Ведь у всех западных институтов есть конкретные бенефициары. В каких банках лежат наши деньги, какие долговые бумаги мы покупали — все это известно. Если начать судебное разбирательство, любая минимальная транзакция по ним будет сразу заблокирована. Однако с тех пор, как была осуществлена заморозка (в марте 2022 года — прим. ред.), прошел уже не один месяц, а мы до сих пор ничего не слышим ни о каких исках.

Рассуждают о том, что Банк России в ответ «стопорнул» западный капитал. Это правда, и практически на аналогичную сумму. Но я боюсь, что со временем западный капитал получит свои деньги и выведет их из РФ. А вот, судя по событиям, которые сейчас происходят на Западе, мы-то как раз не увидим своих 300 миллиардов долларов. Я не кровожадный человек, если вы заметили, но в этой связи у меня возникает один вопрос: кто ответит за соучастие в афере века стоимостью в 300 миллиардов американских долларов российских золотовалютных резервов? Это становится сегодня ключевым вопросом — в том числе и для высшего политического руководства страны. Как это вообще закончится для тех, кто все эти годы принимал подобные решения?

Что до Силуанова (а он так же сопричастен озвученной проблеме, как и Набиуллина), то его следует признать безусловным финансовым профи, но как «счетовода». Я ни в коем случае не хочу его обидеть. Он выполняет определенный функционал по сбору денежных средств и по их распределению. Но целеполагание при этом формируется в другом месте. С точки зрения министра финансов он все делает правильно. А вот с точки зрения развития экономики — с точностью до наоборот.

«К Чубайсу много вопросов помимо приватизации, поскольку очень много было сделано и вокруг небезызвестной корпорации «Роснано». Тем не менее основные российские активы государство сегодня контролирует. А вот кто контролирует государство и конкретных чиновников, входящих в советы директоров и наблюдательные советы компаний, — вот это существенный вопрос. Вот где сейчас, что называется, спрятана «игла Кощея» Фото: © Zamir Usmanov/Global Look Press/www.globallookpress.com

«Хотелось бы мне, чтобы Чубайса привезли в Россию в багажнике и отдали здесь под суд? Да, есть такое желание»

— Кстати, хочу спросить о поведении российских банков применительно к мобилизации. В истории России еще не бывало случаев, когда бы период пребывания человека на фронте расценивался как «кредитные каникулы». Само словосочетание «кредитные каникулы» в отношении участия в боевых действиях звучит как кощунство. Человек воюет, а проценты по долгам ему капают. Что мешает российскому государству просто списать долги всем, кто сегодня рискует своей жизнью?

— Это правильная постановка вопроса. Одно дело, когда люди со стороны наблюдали за СВО, как это и было до объявления частичной мобилизации, и совсем другое, когда они же, соблюдая закон и не убегая из страны, выполняют свой долг перед Родиной. Причем это не высокопарная фраза, это в буквальном смысле так. В ответ Россия должна, я считаю, принять адекватное решение. У Родины достаточно ресурсов и инструментария, чтобы закрыть эту тему в пользу мобилизованных, при этом не ущемляя в правах тех, кто открывает банковские депозиты. Надо сделать, чтобы люди призванные, возвращаясь домой живыми, не оказывались в ситуации, когда им надо платить по банковским кредитам, в том числе по процентам, которые накапали за период боевых действий.

Кто-то может сказать, что это популизм. Нет, заметьте, я отдаю на откуп тем, кто принимает решения, сам механизм реализации. Это ювелирная работа, но я еще раз подчеркиваю, что у государства для этого достаточно инструментария. А у нас сейчас получается, что если ты погиб, то тогда тебе все прощается. А вот если человек выполнил долг, но не был убит — это что же, проклятие? Но это же оксюморон! Человек выжил, принес (будем надеяться) своей стране победу и стал крайним — это нормально? Я вообще считаю, что недопустимо делать эту тему дискуссионной. Тут и так все понятно.

«У нас на всю страну, пожалуй, только один бизнесмен до сих пор остался владельцем своего актива. В узких кругах об этом широко знают все» Фото: © imago stock&people/Global Look Press/www.globallookpress.com

— В чьих руках сегодня находится российская экономика? Может ли в нашей стране снова быть поставлен вопрос о пересмотре итогов приватизации и залоговых аукционов 1990-х годов? Эта тема долгое время была табуированной, но сегодня снова может быть реанимированной в силу существующего в обществе запроса на социальную справедливость.

— На самом деле в России уже давно запущен процесс не разгосударствления, а нового огосударствления экономики. Я считаю, что темы вроде пересмотра приватизации специально время от времени забрасываются политиками, которые то ли рейтинг хотят себе поправить, то ли имеют иной лоббистский умысел.

Давайте посмотрим на российский банковский сектор. Здесь львиная доля на самом деле уже давно приходится на государственные банки. А банковская система — это национальные финансы, это круче, чем все остальное. Далее берем углеводороды. Скажите, кого здесь реприватизировать? Там рулят крупнейшие корпорации, которые либо действуют под контролем государства, либо очень серьезно с ним аффилированы. Потому разговоры о залоговых аукционах — это прошлый век в буквальном смысле! У нас на всю страну, пожалуй, только один бизнесмен до сих пор остался владельцем своего актива. И все в узких кругах об этом знают.

«Если тот же Олег Тиньков хотел свалить, он уже это сделал и произнес все ритуальные проклятия в адрес России» Фото: © Panoramic/ZUMAPRESS.com/www.globallookpress.com

— Вы Романа Абрамовича имеете в виду?

— В узких кругах об этом широко знают все! Если тот же Олег Тиньков хотел свалить, он уже это сделал и произнес все ритуальные проклятия в адрес России.  Поверьте, к настоящему моменту экономика России фактически уже прошла через этап огосударствления. Я даже боюсь, что через какое-то время у нас может начаться новый этап приватизации. Большинство ключевых отраслей сегодня находится в сфере государственного контроля. Серьезных активов вне этой сферы не осталось. Отсюда именно власти может быть адресован вопрос, о котором я вам говорил, — о недостойной оплате труда. Это опять-таки решаемый вопрос, и все об этом знают.

У нас вопрос социальной справедливости сводится не к принадлежности тех или иных активов. У нас вопрос упирается: а) в ренту от наших богатейших полезных ископаемых (куда она уходит), б) в нищенские доходы населения.

— Значит, тема закрыта? Да и Анатолий Чубайс, с которого следовало бы спросить за приватизацию, больше не с нами.

— Хотелось бы мне, чтобы Чубайса привезли в Россию в багажнике и отдали здесь под суд? Да, есть такое желание. К нему много вопросов и помимо приватизации, поскольку очень много было сделано и вокруг небезызвестной корпорации «Роснано». Тем не менее основные российские активы государство сегодня контролирует. А вот кто контролирует государство и конкретных чиновников, входящих в советы директоров и наблюдательные советы компаний, — вот это существенный вопрос. Вот где сейчас, что называется, спрятана «игла Кощея».

— То есть требуется реприватизация государства, которое тоже было фактически приватизировано?

— Ну конечно. Когда чиновники фактически стали бизнесменами, возникла чудовищная проблема. Чиновников надо отодрать от бизнеса и создать систему сдержек и противовесов, при которой они больше не будут путать свой личный кошелек с бюджетом страны или с активами той или иной госкорпорации. Именно это, кстати, и произошло с Чубайсом. Однако у нас коллективный Чубайс до сих пор сидит в госкомпаниях и госкорпорациях и трет границу ластиком между собственным карманом и доходами компаний. Вот это сейчас ключевой вопрос.

— Теперь о сельском хозяйстве. Его развитие в последние годы официально считалось одним из приоритетов отечественной экономической политики. Между тем сегодня регионы Черноземья — такие как Белгородская, Курская или Воронежская область — оказались в опасной близости к зоне СВО и отчасти затронуты боевыми действиями. Регионы Нечерноземья традиционно считаются регрессивными с постоянным оттоком населения. Будет ли в этих условиях сельское хозяйство отброшено назад в 90-е годы? Или сельскохозяйственная отрасль окончательно будет отдана на откуп мигрантам, которые целыми семьями переселяются в деревни Центральной России?

— Мы все едим — поэтому мы все связаны с сельским хозяйством ежедневно. Я понимаю, что вы подразумеваете, говоря о постепенной смене национального состава нашей страны, но это тема для отдельного разговора. В таких вопросах я достаточно нетолерантен, можем поговорить об этом отдельно.

Что касается сельского хозяйства, то я могу сказать: агробизнес в последнее время стал очень интенсифицированным. Сейчас количество людей, вовлекаемых в него, сокращается. Технологии, удобрения, семеноводство позволяют получать урожай намного больший, чем при том экстенсивном варианте, который господствовал до недавнего времени. Это ускорение — объективная реальность. Но в том же семеноводстве мы зависим от западных поставок. Такая же зависимость — по части технологий. На это надо обращать внимание. Однако уж точно с нашими территориями и сельскохозяйственными площадями мы никогда не будем испытывать ни голода, ни проблем с продовольствием. При этом надо понимать: мы работаем на внутренний рынок или вовне? Мы ставим задачу по экспорту той же пшеницы, и тогда это один вариант, или ставка будет делаться на внутреннюю переработку и отправку продукции с добавленной стоимостью? Пока мы не решили эти вопросы, мы как гнали сырье, так и будем его гнать — как природные ископаемые, так и агрокультуры.

«В самых вроде бы независимых и либеральных СМИ есть такие стоп-листы, что мама не горюй!»

— В России снижается уровень доверия к СМИ, особенно к государственным. Уже к исходу весны 2022 года доверие к центральным телеканалам упало до 23–24 процентов. Как четвертая власть умудрилась стать пятой колонной? И хотя закрыто «Эхо Москвы», отозвана лицензия у «Новой газеты», но возникает впечатление, что одна и та же либеральная банда сидит как в государственных, так и оппозиционных СМИ. Как нам вернуть аудиторию и не допустить, чтобы в нынешней ситуации нашими людьми манипулировал противник? Обращаюсь к вам как к профессионалу, который работал во многих редакциях, в том числе на «Серебряном дожде»…

— «Одной бандой» я бы журналистскую среду все-таки не назвал — это люди разные по своим взглядам. Хотя некая симфония между ними, безусловно, есть. Что касается падения доверия к СМИ, это все относительные понятия. У нас в народе есть такая поговорка: от любви до ненависти всего один шаг. Здесь примерно то же самое. Я никого не хочу обидеть, но ведь не секрет, что медиаресурсы могут манипулировать своей аудиторией. В связи с этим я открою вам небольшую профессиональную тайну: за пределами работы я не смотрю новости, не слушаю их и не читаю газеты. Я просто пролистываю информационные ленты. Как профессиональный журналист, Валерий, вы наверняка понимаете: пролистывание — это не чтение. Ты просто просматриваешь то, что может тебя потенциально зацепить. Почему я так поступаю? Не потому, что я не интересуюсь информационной повесткой, а потому, что прекрасно понимаю: вот здесь манипулируют, здесь недоговаривают, здесь откровенно врут.

Не буду льстить себе, но в каком-то плане я действительно уникален, потому что работал в совершенно разных медиа, по разные стороны баррикады. Так вот, я могу сказать: принципы работы и там, и тут существенно не отличаются. Поверьте мне, в самых вроде бы независимых и либеральных СМИ есть такие стоп-листы, что мама не горюй! Возможно, государственные медиа даже будут обескуражены длиной либеральных стоп-листов. Так что суть везде одинакова: либо есть желание вас проинформировать и дать вам материал для размышления, либо есть желание вами манипулировать. О себе могу сказать одно: Пронько всегда информирует, и это знают все, где бы я ни работал. Мне никто не может предъявить претензии, что я хоть раз пытался манипулировать аудиторией. Да, я могу где-то недоговорить, это правда, но я никогда не буду врать и манипулировать. Есть ли у меня моя принципиальная позиция? Да, есть. Приходилось ли мне выгонять людей из студии? Да, приходилось. Но именно искренность в общении с аудиторией — читательской, среди телезрителей или радиослушателей — вот что должно подкупать в журналистике.

Не буду скрывать — у меня были предложения о работе и с государственных телеканалов. Открою небольшую тайну: однажды я даже отправился на подписание контракта с ВГТРК, но развернулся и не доехал до редакции. Это было давненько, лет 7–8 тому назад. Меня часто спрашивают: почему я принял такое решение? Не знаю, Господь Бог так управил. У меня были хождения в медиа, которые становились большими проектами, как Finam FM, и где рождались известные политические мемы. Не то чтобы я этим гордился, но это ведь вехи в том числе моей личной жизни. Однако мне повезло: в свое время я получил предложение от «Царьград ТВ». Возможно, я многих обескуражу, но я приведу здесь не мои слова, а слова коллег из разных медиаресурсов: та свобода, которая у меня есть на «Царьграде» по части творчества, настолько уникальна, что другие медиа себе этого позволить не могут. Казалось бы, это консервативный канал, где бытуют определенные доминанты. А свободы больше! И я могу сказать почему. Это не высокопарная фраза (хотя, возможно, кто-то ее именно так расценит), но вера в Бога — это свобода. А вот отсутствие такой веры приводит к обратному результату. Те, что обычно называют себя свободными и независимыми, на самом деле словно выстроены в стойло. У них смартфоны одной марки, булка с котлетой одной марки, газированная вода одной или максимум двух марок и так далее.

Среди этих людей очень много тех, кто сейчас уехал из России. Они-то себя воспринимают как личности, но на самом деле они обезличены. Они выстроены в линейку. А индивидуалисты — это обычно как раз консерваторы и верующие люди. Именно они способны сказать: «Я не хочу булку с котлетой этой фирмы, как у всех». Я, конечно, утрирую, но, я думаю, вы понимаете, о чем я говорю. А в этом мире, где живут «независимые личности», на удивление стандартизированные шаги. И если, не дай Бог, в этой псевдосвободной среде и в этих псевдонезависимых медиа вы поневоле начинаете выделяться и говорить: «Я вообще-то сплю с женщинами», то на вас начинают этак косо посматривать. Опять-таки я не хочу никого задеть и обидеть — я просто рассказываю о своем опыте.

Быть может, я несколько сумбурно отвечаю, но, на мой взгляд, эти вещи взаимосвязаны между собой. Возвращаясь к журналистике: очень большой урон нашей сфере был нанесен в последние годы. К сожалению, в профессию пришли новые люди. Я не знаю, где они учились, чем занимались и какой жизненный путь прошли. Быть может, я выскажу абсурдное мнение, но, будь моя воля, я бы позакрывал все журфаки. По той простой причине, что человек, занимающийся журналистикой, должен иметь специальность — в юриспруденции, экономике, в географии, в конце концов. О том, что слово «корова» пишется через «о», знают корректоры — если что, они подправят. Это дело специалистов филфака, а не журфака. Поэтому я не вижу необходимости подготовки тех, кого сегодня называют журналистами. Журналист — это ни о чем. Каждый человек должен хоть в чем-то профессионально разбираться. Безусловно, мы, журналисты, не можем разбираться во всех вопросах — для этого существуют эксперты, аналитики, для этого созданы специализации и так далее. Но приход в журналистику людей, которые явились, чтобы «лицом поторговать» (я обычно более жестко формулирую эту мысль), очень здорово деформировал нашу сферу. Эти люди приходят, чтобы покрасоваться. Я думаю, вы часто видели, как журналист, который интервьюирует спикера, вообще не слышит своего собеседника. Он или она просто строго следует списку заранее составленных вопросов и при этом никак не реагирует на то, что им отвечают. Быть может, им уже ответили, но они монотонно продолжают спрашивать.

— Да, я часто сталкивался с этим. Это уже не интервью, а какой-то допрос — так это выглядит со стороны.

— Да, мы беседуем, рассматривая эволюцию профессии с точки зрения профессионализма. В заключение я приведу в пример небольшой конфликт, который у меня произошел с журналистом Александром Любимовым. Слово «конфликт» можно закавычить, потому что с Сашей мы друзья. Это тот самый Саша Любимов, который вел в эпоху перестройки программу «Взгляд» и до сих пор очень известен как журналист и медиаменеджер (в настоящее время — вице-президент Академии российского телевидения — прим. ред.). В один из дней не помню уже какого года он пригласил меня на РБК-ТВ (он тогда возглавлял этот телеканал), чтобы стать заместителем главного редактора. Так вот, наш «конфликт» произошел буквально в течение одной недели. Первый раз говорю об этом публично: я против присутствия в эфире людей, которых я условно называю «Хюррем-султан» (подразумевается наложница, а затем супруга османского султана Сулеймана Великолепного, жившая в XVI веке. Известна также как Роксолана — прим. ред.). Это, как правило, невероятно красивые девушки, которыми я сам, признаться, любуюсь. Но, как правило, ты не слушаешь, что она говорит, — ты любуешься тем, как она выглядит. Думаю, что мужчины меня понимают. Однако если мы говорим об информационном, а уж тем более об аналитическом материале и продукте, то в кадре должен работать человек, который понимает то, о чем он говорит, разбирается в этом, и, самое главное, вызывает доверие. Если на экране условная «Хюррем-султан» ведет аналитику, то никакого доверия к ней не будет — при всей ее небесной красоте. Зрителю нужны ведущие, которым он способен поверить. Как раз на этой почве с Сашей у нас и произошел «конфликт». Я считал, что «Хюррем-султан» надо убирать с экрана и заменить их людьми возрастными, которым зритель доверяет. Саша считал иначе. В итоге я ушел на «Серебряный дождь», где запустил свои авторские программы.

Так вот, я по-прежнему считаю, что не может «Хюррем-султан» или условный 20–25-летний мальчик, которые только что закончили пресловутый журфак, прийти на телевидение и вести аналитическую программу. Для этого у них нет ни знаний, ни жизненного опыта. Но они упрямо идут в профессию и допускают такие ляпы, что мама дорогая! Из серии «Коза кричала нечеловеческим голосом». Я хочу, чтобы ваши читатели понимали: произошла девальвация журналистики, но она произошла во многих профессиях, не только у нас. При этом я хочу предостеречь людей от навешивания на моих коллег ярлыков «пропагандистов» или, наоборот, «смотрите, какие независимые медиа». Это все далеко не так при ближайшем рассмотрении.

Конечно, очень сильно изменилась ситуация в журналистике после появления такого ресурса, как «Телеграм». Того, что в профессиональном сообществе (да и не только в нем) называется «телегой». Тем не менее «телега» не стала ресурсом, который подменяет собой журналиста. Я убежден: никто никогда не сможет подменить журналиста. Помните, уже возникали разговоры, что в обществе, где все могут снимать ролики и репортажи, комментировать и распространять свое мнение, традиционные медиа вроде как уже и не нужны? Поверьте мне, как человеку, который еще совсем недавно, после теракта на Крымском мосту, работал по 5 часов в эфире: у многих людей, которые вроде бы считают себя журналистами, уже на 2–3-й минуте такой работы просто закончится словарный запас. Жизнь это показывала не раз. Кроме того, надо обладать: а) знаниями, б) компетенциями, в) опытом. Если этих трех составляющих нет, то неизбежно полное фиаско.

Посмотрите, пожалуйста, на ведущие глобальные медиаканалы, где, кстати, манипуляций значительно больше, чем в России. Вот уж где пропаганда! Посмотрите, как в западных медиаресурсах начинают воспитывать журналистов, как только они позволяют себе иметь свое мнение. Они либо лишаются работы, либо пропадают, либо спиваются. Но для того, чтобы на американском, французском или же турецком каналах распространялась информация, которой бы доверяли, там везде в студии сидят люди определенного возраста — 50 плюс. Обращаю на это ваше внимание и внимание читателей.

— Сразу вспоминается консервативный американский телеканал Fox news. Телеведущему Такеру Карлсону 53 года, Майку Хакаби 67 лет, а Биллу O’Райли вообще 73 года.

— Это принципиальный момент! Такая стратегия выработана, чтобы не девальвировать и не терять возможности иметь доверие аудитории. Оно автоматически появляется к людям с определенного возраста. До этого доверия нет.

— Кстати, о работу «по обе стороны баррикады». В свое время я возглавлял «Новую газету» в Питере и могу засвидетельствовать, что у нас были не только свои стоп-листы, о которых вы говорите, но и прямой коммуникационный канал по взаимодействию с «Единой Россией». Так что две стороны баррикады не так уж сильно отличаются друг от друга.

— Ну вот, а мне, когда я работал на «Серебряном дожде», запрещали приглашать Алексея Навального или же Борю Немцова, моего друга, Царствие ему Небесное. Я прекрасно понимаю, что сейчас мы с Борисом были бы по разные стороны, но дружба ведь не связана с политическими пристрастиями. Это просто факт жизни.

«Я часто спорю с президентом Владимиром Путиным, часто с ним не соглашаюсь — и в своих телепрограммах, и в статьях, но здесь я полностью с ним согласен. А зачем нам нужен мир, где нет России?» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Чистить надо верхние эшелоны, но нового 1937 года не будет»

— С теми СМИ и ресурсами, которые у нас сейчас есть, мы способны противостоять противнику? Могут ли наши журналисты перейти в наступление в информационной войне или же мы, как и наша армия, обречены долго топтаться на одном и том же участке?

— И армия, и медиаресурсы являются отображением того государства и общества, в которых мы живем. Если мы дошли до определенного уровня самообмана, лжи, кретинизма и двойных стандартов, то почему в наших Вооруженных силах и СМИ должно быть как-то иначе? Это же всеобщая болезнь: двойные стандарты пестовались у нас десятилетиями. Когда люди, наделенные властными полномочиями, рассказывали нам с голубых экранов, как Родину любить, а уже в пятницу исчезали из Москвы и из России до понедельника — как это можно назвать? Кстати, вы никогда не задумывались, почему до недавнего времени все крупные мероприятия в той же Москве или Санкт-Петербурге заканчивались в четверг? Об этом мало кто задумывался, хотя это было связано даже с сетками вещания на телевидении и радио. Как правило, в четверг шли все финальные программы и мероприятия, потому что в пятницу на местах никого уже не было. В воскресенье все возвращались обратно, но ведь понедельник — день тяжелый, поэтому начинали работать со вторника. В итоге рабочая неделя у так называемой элиты сводилась ко вторнику, среде, четвергу. Все! Так вот, эти двойные стандарты, эти ВНЖ (временные виды на жительство), эта недвижимость за рубежом, эти паспорта иностранных государств у «элитариев» в кармане — все это было лукавство! Это тотальное «соврались» в буквальном смысле у всех. И с этим надо было как-то заканчивать. Возникает вопрос, как народ терпел это все, видя и понимая, что происходит? Но здесь я вынужден вернуться к своему тезису про «ужаленных 1991-м». Мы начинаем дуть на воду, потому что видели, к чему может привести крах страны.

Я вполне допускаю, что президент Владимир Путин, понимая ситуацию, и начал это все, что мы наблюдаем сейчас. У меня нет к этому никаких доказательств, но это возможно. Сносить элиту очень сложно, так же как и менять ее. Не он первый и не он последний, кто оказался в таком положении. В истории человечества была масса примеров, когда элита, понимая угрозу своему существованию, моментально наносила ответный удар. Поэтому я думаю, что пришло время чисток. Но «чисток» не в понимании пресловутого 1937 года. Я считаю, что чистить надо именно верхние эшелоны. Говорю не о физическом устранении тех или иных лиц, а в первую очередь о смене парадигмы. На парадигму развития — вместо парадигмы кретинизма, самообмана и лжи, которая доминировала у нас все эти десятилетия. Не факт, что у нас получится это сделать. Однако если получится, то мы можем быть спокойны за своих детей, внуков и правнуков. Если же мы будем продолжать врать, тогда это точно закончится весьма печально. Тем не менее я не фаталист.

— В последнее время в новостях из зала суда фигурируют какие-то фантастические тюремные сроки, назначаемые за шпионаж и прочие преступления, рядом с чем даже сталинские «10 лет без права переписки» начинают казаться верхом гуманизма. К примеру, 275-я статья УК («Госизмена») в редакции от 14.07.2022 предусматривает наказание от 12 до 20 лет. Но бывает и больше. Конечно, можно ссылаться на опыт «наших западных партнеров», которые давно практикуют 100-летние и более длительные сроки заключения (как в тех же США), но Россия к таким многозначным цифрам все-таки еще не привыкла. Наряду с этим пухнет список иноагентов. Означает ли это, что придется привыкать и мы входим в очередную эпоху политических репрессий и «Большого террора»?

— Я убежден, что никаких чисток в народе не будет и подготовка к этому не ведется. Слушайте, по-моему, иноагенты — это сейчас самая активно резвящаяся публика, как внутри России, так и за ее пределами. Они публикуют свои статьи и выпускают свои программы на разных платформах. Кто и в чем их притеснил? Поговорить за кофейком в студии какого-нибудь канала Deutsche Welle** о «жертвах кровавого режима» — это ведь так приятно. Да еще и бабок можно на этом срубить! Поэтому давайте прекращать разговоры о массовых чистках, о которых говорят либералы. Причем обращаю ваше внимание — это самопровозглашенные либералы. К либерализму и демократии они не имеют никакого отношения. Они сами себя провозгласили сторонниками прав человека и демократии, а по сути они просто сектанты из стойла, о котором я вам уже говорил — телефон одной марки, газировка и булка с котлетой одной марки. И то же самое в отношении политики. Взгляните, что происходит на Западе: если ты не поддерживаешь извращенцев, ты изгой, тебя начинают мочить со всех сторон. Так я не понял, ребята, а где демократия и где свобода мнений? Человек считает естественным то, что само по себе естественным и является, а противоестественным то, что ему пытаются навязать.

Я не хочу скатываться в эту грязь, мне это в самом деле неприятно. Пусть они делают что хотят за пределами России — мне по барабану. Я отношусь к той категории людей, которые считают, что неплохо было бы провести изоляционистскую политику в отношении нашей страны. Но, раз нам с той стороны занавес опускают, нам самим даже не придется это делать. Что ж, пусть они сами нас оградят от того, что там сейчас происходит.

Что до нашей страны, то здесь, как я уже сказал, нового 1937 года не будет. Я за ротацию, за смену и за постоянную ответственность тех, кто принимает решения как наверху, так и внизу. Однако все сторонники жесточайших чисток остаются таковыми, пока не постучат именно в их дверь.

— Это как с мобилизацией: ты ее сторонник, пока тебе самому не вручили повестку в военкомат.

— А это очень хороший общественный предохранитель. Легко на словах, но попробуй покажи в деле. Легко отстаивать позицию, находясь в Deutsche Welle**, в гостях в Праге, Берлине или Риге, а другое дело — здесь. Доказывать в том числе власти, порой даже на повышенных тонах. Ведь у власти есть перманентное желание поддавить и притормозить. Но лично для меня самое ценное — те люди, которые здесь, со мной, которые остались в моей стране, а не сбежали и не испугались. Да, всем страшно! Все не понимают, как может дальше развиваться ситуация. Как поведут себя шизофреники на Западе, вроде этой «позорницы» Трасс. Но мы здесь, в России. И я убежден, что пройдет время и ключевым вопросом для тех, кто соберется пойти наверх в политику (да и не только туда) станет: «А ты, собственно, где был в 2022 году?»

— Как там у Маяковского: «Мы б его спросили: „А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года?“ Только этого Дантеса бы и видели».

— Справедливо.

— В свое время Владимир Путин сказал: «Зачем нам такой мир, если там не будет России?» В самом деле, можно ли представить будущую мировую цивилизацию без России?

— Нет, такого мира просто не может быть. Я часто спорю с президентом Владимиром Путиным, часто с ним не соглашаюсь — и в своих телепрограммах, и в статьях, но здесь я полностью с ним согласен. А зачем нам нужен мир, где нет России?