«Дети блестяще умеют имитировать!»: Татарстан хочет искать школьников-экстремистов с помощью тестов

Госсовет РТ внес в Госдуму законопроект об обязательном тестировании школьников на склонность к экстремизму или терроризму. Сейчас документ находится на рассмотрении совета законодателей и размещен на сайте правовой информации Фото: «БИЗНЕС Online»

Школьников и студентов хотят тестировать на экстремизм

Тему безопасности в образовательных учреждениях Татарстана неоднократно поднимали с момента трагедии в 175-й гимназии. Однако большинство инициатив, в том числе и от республики, с тех пор касались именно физической охраны школ. Буквально месяц назад Росстандарт утвердил поправки к ГОСТу. С 1 января 2025 года образовательным учреждениям, нанимающим ЧОП, нужно будет экипировать охранников школ бронежилетами, шлемами, наручниками и резиновой дубинкой.

Теперь же Госсовет РТ обратил внимание на психологическое состояние учеников и внес в совет законодателей Госдумы законопроект об их обязательном тестировании на склонность к экстремизму или терроризму. Сейчас документ находится на рассмотрении совета законодателей и размещен на сайте правовой информации.

«Это поле боя у нас, что ли?!»: школы защитят от новых Галявиевых охраной с бронежилетами и дубинками

Так, депутаты предлагают ввести дополнения в две статьи закона «Об образовании». Во-первых, речь идет о ст. 28 («Компетенция, права, обязанности и ответственность образовательной организации»). Теперь, помимо тестирования на потребление наркотиков и психотропных веществ, вводится дополнительный пункт о тестировании на терроризм и экстремизм. При этом проходить его должны будут как школьники, так и учащиеся профессиональных образовательных организаций и вузов.

Во-вторых, изменения вносятся в ст. 43 («Обязанности и ответственность обучающихся»). Таким образом законодатели сразу же убирают лазейку для родителей, т. е. право отказаться от тестирования. В пояснительной записке законопроекта прямо указывается, что опыт по тестам на наркотики показывает, что «родители часто отказываются давать согласие на добровольное тестирование». А значит, это необходимо учесть. Тем более что такие преступления угрожают «жизни большого количества людей, безопасности объектов жизнеобеспечения и общества в целом».

Какие именно должны быть вопросы в этом тесте, в документе не уточняется. Лишь предполагается, что порядок его проведения будут устанавливать федеральные органы исполнительной власти.

«Похожее тестирование уже проводят в школах Татарстана — профилактика правонарушений и антиобщественных действий среди несовершеннолетних» Фото: © Виталий Тимкив, РИА «Новости»

«У нас же уже есть тестирование…»

Как говорится в пояснительной записке, проект закона «подготовлен в целях предупреждения, своевременного выявления и устранения вовлечения несовершеннолетних к антиобщественным действиям и направлен на обеспечение безопасности личности, общества и государства».

«Трагические случаи нападений обучающихся на граждан, образовательные организации, участившиеся факты участия несовершеннолетних в поджогах военкоматов и объектов железнодорожной инфраструктуры, к сожалению, свидетельствуют о распространении идей радикализма и насилия, целенаправленном вовлечении в экстремистскую и террористическую деятельность детей, являющихся наиболее уязвимой частью общества», — говорится в документе.

Там же отмечается: «Детская неустоявшаяся психика и не сформированная до конца система ценностей обусловливают подверженность несовершеннолетних влиянию факторов, которым взрослые могут противостоять успешнее». Судя по всему, этот документ — ответ не только на стрельбу в школах. Тут же можно вспомнить и громкое дело с диверсией на железнодорожных путях в Тукаевском районе. Подростков, которые участвовали в поджоге релейного шкафа, летом приговорили к 5 годам воспитательной колонии.

По результатам тестирования власти «смогут усовершенствовать профилактические, в том числе воспитательные, пропагандистские, меры, направленные на предупреждение экстремистской и террористической деятельности среди несовершеннолетних».

Марат Ахметов: «Мы же не хотим стать Казанской областью?!»

Министр образования и науки РТ Ильсур Хадиуллин сегодня в разговоре с корреспондентом «БИЗНЕС Online» уточнил, что пока не в курсе инициативы Госсовета. «Я еще не видел, выясню. У нас же уже есть тестирование», — отметил министр.

Действительно, похожее тестирование уже проводят в школах Татарстана. В сентябре 2023 года на заседании комитета Госсовета республики замминистра образования и науки РТ Алсу Асадуллина докладывала о профилактике правонарушений и антиобщественных действий среди несовершеннолетних. Тогда она рассказывала, что из 500 тыс. несовершеннолетних, которые обучаются в 1 408 образовательных организациях, на внутреннем контроле находятся 42 тыс. несовершеннолетних. В системе ГИС «Электронное образование» их распределяют по категориям — зеленые, желтые и красные. 1,1 тыс. детей стоят «на профилактическом учете», еще 1,6 тыс. обучающихся находятся в социально опасном положении. А для борьбы с деструктивным поведением подростков ведется работа по организации их занятости, а также различные виды мониторинга.

«Вопрос-то на самом деле не в том, чтобы кого-то выявить. А в том, чтобы сделать невозможным скатывание детей к этой деятельности» (на фото: ученики на занятиях по ОБЖ) Фото: © Александр Кряжев, РИА «Новости»

«Каких-то таких опросников, которые прямо могут посмотреть в душу, не существует»

В беседе с «БИЗНЕС Online» эксперты порассуждали о том, насколько актуальна инициатива и сработает ли тестирование подростков.

Михаил Хасьминский — психолог, руководитель центра кризисной психологии:

— Я оцениваю его (законопроект — прим. ред.) как крайне сомнительный. Потому что тестирование — это опросники большей частью. И на любой опросник, в принципе, можно найти всегда правильный ответ. Либо подумать, как правильно ответить, либо найти правильный ответ в интернете, например. Каких-то таких опросников, которые прямо могут посмотреть в душу и увидеть то, что человек тщательно скрывает, на мой взгляд, не существует.

Другой вопрос — качество. В любом случае надо детей проверять. И если уж такой тест предлагается принять, то этот тест должен быть валидным. А для начала он должен быть разработан и подтвержден, что вот там, например, в 100 процентах случаев или в 90 процентах можно действительно выявить такого ребенка. Но, террорист или экстремист, он же не будет отвечать честно, правда? Это не в его интересах. Он будет давать социально приемлемые ответы, что, в принципе, сводит к абсурду само это предложение.

Не будет ли такое тестирование давлением на детей? Сейчас давление на детей по всему и так уже есть — и по суицидам, и по тому, и по сему. Но опять же как бы считать это давлением… Скорее всего, просто кому-то нужно оправдать свое существование — разработчикам [законопроекта], условно говоря. Насколько мне известно, когда дети отвечают на эти вопросы, просто там ставят от балды какие-нибудь галочки, и все. И это может быть не столько давление, сколько бессмысленная трата времени. Заниматься надо не выявлением таких детей.

Даже, например, если вот чудо случилось, с помощью некоего теста волшебного удалось выявить экстремиста, а что с ним делать-то дальше? Если он уже экстремист, террорист, кто будет с ним работать, как с ним работать? И вопрос-то на самом деле не в том, чтобы кого-то выявить, а в том, чтобы сделать невозможным скатывание детей к такой деятельности. Для этого надо формировать мировоззрение соответствующее. А это профилактическая работа. Серьезная системная работа для формирования мировоззрения, чтобы для человека подобное было совершенно неприемлемо, чтобы он отторгал даже саму мысль о таком. А это более сложная работа, чем просто тестирование, где можно отчитаться количественными показателями. Мы столько-то вот протестировали, вот видите, у нас вот такая-то ситуация. Вот мы протестировали, мы молодцы.

А на самом деле ну и что, что протестировали? Сейчас же нет времени работать непосредственно с детьми. Ведь в той же самой беседе опытный человек, опытный психолог или опытный педагог может гораздо больше понять и помочь.

Олег Смолин — доктор философских наук, академик Российской академии образования, первый заместитель председателя комитета по образованию и науке Госдумы:

— Я буду голосовать против. И вот моя аргументация. Первое. Один мой знакомый говорит, что медицина — вторая наука по точности после теологии. Я думаю, это неправда. Вторая — скорее всего, моя любимая философия. Но психология точно войдет в пятерку наиболее неточных или наименее точных наук. Я регулярно слушаю уважаемых психологов по различным радиостанциям, практикующих психологов. И чем больше слушаю, тем больше убеждаюсь, что к науке это имеет весьма отдаленное отношение. Поэтому ошибки при таком тестировании очень и очень вероятны. После того как мы получим, условно говоря, четверть или треть, а может, половину ошибочных решений, соответственно, с ребятами, ни в чем не повинными, будет проводиться профилактическая работа; я думаю, результат будет обратным. Мы скорее умножим число потенциальных экстремистов, чем, соответственно, уменьшим.

Второе. Мы же говорим, что семья — это святое, что традиционные ценности — это святое. Зачем же мы вмешиваемся в такие сложные материи, как семейные отношения? Я убежден, что большинство родителей выступят категорически против такого законопроекта.

И третье, я совершенно убежден, что в поисках средств против потенциального экстремизма нам нужно идти совершенно другим путем. Может быть, я романтик, но я разделяю мнение братьев Вайнеров, высказанное в известном фильме «Место встречи изменить нельзя», о том, что преступность когда-нибудь будет побеждена в эру милосердия. И сейчас в нашей школе остро не хватает человеческих отношений между преподавателями и учениками. Система образования становится все более и более формализованной, я бы сказал, на смену живому образованию приходит образование мертвое. Никто, пожалуй, лучше не показал разницу между живым и мертвым образованием, как знаменитый советский фильм «Доживем до понедельника». Желающие могут его посмотреть.

Я считаю, что, вместо того чтобы вводить формалистические элементы в систему образования, нам нужно делать образование максимально живым, то есть таким, где в центре стоят личностные отношения и две главные фигуры: учитель в широком смысле этого слова, от воспитателя детского сада до профессора, и ученик в широком смысле слова, от дошкольника до студента-аспиранта.

Анатолий Вассерман — публицист, интеллектуал, член комитета Госдумы по просвещению:

— Этот законопроект актуален прежде всего потому, что наши противники отработали уже немало методов вовлечения несовершеннолетних и несовершенно умных в различную разрушительную деятельность. Вспомните хотя бы, сколько подростков соучаствовало в шабашах Навального*, сколько сейчас подростков поджигает инфраструктуру железных дорог и так далее. Так что, несомненно, противостоять этой разрушительной технологии необходимо. Причем необходимы разные методы.

Что касается данного конкретного законопроекта, то прежде всего надо будет оценить, насколько эффективны и надежны предлагаемые методы проверки. Потому что если их эффективность недостаточна, то это будет означать, что мы попытаемся имитировать активную деятельность. Но эта имитация не сработает. Так что, я думаю, прежде чем давать ход законопроекту, надо будет разобраться именно с тем, какие методы в этом законопроекте продвигаются.

Правильно созданные психологические тесты обмануть крайне трудно даже самим создателям. В такие тесты закладывается множество способов проверки. Грубо говоря, там об одном и том же могут спросить несколько раз в разных формулировках с разными подходами. Так что в этом плане надежность тестов уже давным-давно отработана. А что касается давления на детей… Так извините, общество постоянно давит на всех своих членов. И совершеннолетних, и детей. Просто потому, что все мы живем в обществе и все мы зависим от благополучия общества. И поэтому любые действия, противоречащие интересам общества, вызывают естественное противодействие.

Что касается детей, то на них давит сам факт того, что они дети. То есть они не обладают не только достаточно развитыми навыками умственной деятельности, но не обладают и достаточным сырьем для этой самой умственной деятельности. Не обладают знаниями и опытом, нужными для того, чтобы можно было эти знания и опыт содержательно обдумывать. Поэтому на детей общество естественным образом давит, превращая их в членов общества, полезных себе, ну а заодно и другим.

Сергей Толстых — учредитель ГК ЧОО «Застава»:

— Идея-то ведь уже не новая. Уже давно говорилось о том, что в школе нужно держать сотрудника, который будет выявлять лиц с девиантным поведением. Ну это тест сделает, просто скопом. Идею я поддерживаю, но дальше механизм же должен быть разработан. Ну выявили мы из 100 детей 20 с нарушением психики. А что с ними дальше делать? Отчислить из школы их не могут, в спецучреждение отправить — тоже, потому что нет медицинского заключения, на учете дети не стоят.

Я считаю, что нужно не придумывать новые законы, а дать ход старой советской модели. Образование под собой подразумевает воспитание, а понятие это, если брать в развернутом виде, включает в себя наказание, премирование, поощрение, а также какие-то морально-этические рамки, за которые человек если вышел, то должен быть наказан. Если же он неоднократно эти нарушения себе позволяет, вопреки действующим наказаниям, — значит, он асоциален для общества, к нему нужно будет уже применять меры от административного взыскания вплоть до изоляции. Эти механизмы и надо вернуть. В принципе, все у нас в законодательстве прописано, и для этого же создана целая служба МВД: ПДН (отдел по делам несовершеннолетних — прим. ред.).

Недели две назад в высокогорской школе был случай, когда один из учеников, сын коммерсанта, который поддерживает эту школу финансово, разбил голову другому однокласснику, причинив ему тяжкий вред здоровью. И школа (подчеркиваю) этот момент изначально скрыла от МВД, пока мы не обратились в прокуратуру. Примут сейчас закон о тестировании, обяжут учителей. Но вопрос возникает: а судьи кто? Опять же это будут преподаватели. Какой преподаватель будет говорить о том, что у него из 30 учеников 20 психически неустойчивых? Потому должны будут проводить эти тестирования не педагоги, а, например, ПДН.

«Любые запретительные меры с детьми не работают» Фото: © Сергей Пятаков, РИА «Новости»

Павел Шмаков — директор казанской школы «СОлНЦе»:

— Без сомнения, [такой законопроект] актуален. Это с одной стороны. А с другой, наша власть всегда идет по контролирующе-обязывающему пути. Знаете, одно дело запрещать, а другое — содействовать чему-то. Вот в подъездах висят таблички «не курить», «не сорить», «если вы выбросите мусор, то вам будет такой-то штраф». А можно было написать: «Пожалуйста, просим вас следить, чтобы было красиво».

Чего хотеть от профилактики экстремизма, когда они хотят еще таким образом контролировать? Дети блестяще умеют имитировать. Разумеется, кого-то они (те, кто проводит тестирование, — прим. ред.) отловят. Но серьезных случаев, скорее всего, не поймают. То, что внимание к этому привлечено, — правильно. Но можно очень по-разному к такому относиться. Это то же самое, как квадробинг. Понятно, что, когда дети кусают кого-то, это ужасно, без сомнений, но это же легкий способ включиться в игры детей. Аккуратно подойти, поучаствовать, объяснить и прочее-прочее. Можно делать все это красиво и профессионально, а можно — запретительно. Запретительные методы не действуют. Вспомните, что у нас когда-то взяли и вырубили все виноградники, чтобы люди не пили, а пить стали больше. Нельзя просто жестко запрещать, это неправильный путь.

Школа — это очень такое мягкое и нежное образование. Туда нужны психологи. У нас есть психологи, но просто в других местах, где работают психологи, платят больше, чем в школе. Поэтому до школы люди не доходят. Так же, как до школы не доходят преподаватели иностранных языков или информатики, потому что айтишники получают в других местах больше, чем в школе они будут получать. Так и здесь тоже. В школе нужны психологи, и вот они реально почувствуют, увидят, когда и где есть реальная опасность.

Начинать сразу с запретительства — это означает похоронить дело. У нас есть прекрасная идея, гениальная первого президента республики [Минтимера] Шаймиева — это двуязычная школа. Школа прекрасная, но по 40 детей в классе. Взяли и опорочили красивую идею. И вот так с чем угодно. Любое дело надо делать профессионально. Нужно делать его не жестко и запретительно, а так, чтобы это помогло.

Буквально на днях опять был разговор о мигрантах, чтобы детей мигрантов запретили принимать в школы, если у них плохо с русским языком. Понимаете? Люди переносят свою нелюбовь к мигрантам из-за преступлений и прочего на детей. Нельзя начинать запрещать детям ходить в школу. Это жуткая ситуация. Вот думать о том, приглашать мигрантов или не приглашать, — это взрослый вопрос.

Любые запретительные меры не работают. Дети сильнее взрослых, сильнее и умнее, и они крепче. Взрослые хитрее — они тут обманут, там обманут, тут они мудрее, тут они опытнее. Но за детьми будущее. Это то же самое, что бороться с айфонами, отбирая их. Можно думать об этом, сделать так, чтобы они на уроках пользовались или не пользовались с разрешения учителя, а можно жестко собрать телефоны с утра и вечером выдавать обратно. Любой жесткий запрет работает на негатив.

Тестирования тоже могут быть добрыми. Должны приходить психологи работать с детьми, объяснять им и заодно проверять. На первое место надо не тестирование ставить, а работу психолога в школе. Нужно давать им не жесткое задание, мол, найдите тут будущих преступников, а дать задание, чтобы они работали с детьми, тащили их к свету. Если ребенка тащить к свету, то темноты не будет. Надо делать то, что поднимает детей, а не внизу лазить и смотреть, не тут ли они испачкали.

Елена Иванова — клинический психолог:

— Не видя тестирования и среднего среза ответов, сложно определить его результаты. Ссылаясь на то, что человек, который нарушает закон или потенциально хочет совершить нарушение, будет специально скрытным и осторожным в ответах, скорее всего, будет сложно распознать, какого рода отклонение в тесте. Увидеть психическое отклонение в тестах, конечно, можно, но, насколько это будет касаться вопроса, непонятно. А вот травля, тревога могут возрасти по причине подозрения даже непричастных детей. На первый взгляд так.

Я за профилактику в виде доверительных разговоров либо лекций с подростками, расширения знаний об ответственности и последствиях.