«Нам слабо верится, что в Казани выключится отопление, потому что на ТЭЦ вдруг прекратила работу турбина General Electric. Но это реально возможный сценарий», — говорит министр «цифры» РТ Айрат Хайруллин. Компании с международными партнерами экстренно закрывают российские офисы, а малый IT-бизнес оказался между молотом дорогих кредитов и наковальней замороженных проектов. Дождется ли отечественная микроэлектроника своего Лаврентия Берии, где появится новый завод ICL и что гонит из страны айтишников, которых только из Татарстана могли уехать больше тысячи? «БИЗНЕС Online» собрал мнения чиновников и бизнеса в топ-10 проблем и перспектив цифровой отрасли.
«Сложно в один день заменить Microsoft в России, на котором люди работали десятилетиями»
1. Софт: как будем пересаживаться с Mercedes на LADA?
В последние 1,5 месяца большинство крупнейших мировых разработчиков программного обеспечения — SAP, Oracle, Microsoft — ограничили деятельность в России. Продажи товаров и услуг в нашей стране остановили Apple, Ericsson, Canon, Samsung и другие компании, а крупнейший веб-сервис для хостинга IT-проектов GitHub стал блокировать российских пользователей. На этом фоне президент РФ Владимир Путин подписал указ, по которому с 1 января 2025 года госорганам запрещается использовать иностранное ПО на принадлежащих им объектах критической информационной инфраструктуры, а с 31 марта 2022-го иностранный софт им нельзя закупать без согласования с профильным министерством.
Доля российского ПО в закупках госорганов составляет 75 процентов. Кроме того, на отечественные решения переходят и крупные компании. При этом, по моим оценкам, ПО из недружественных стран уже на 60 процентов может быть замещено на российский софт. Да, где-то будет менее удобно, где-то не так функционально, но все заработает. Возможно, в особо специализированных направлениях (например, BIM-технологии в строительстве) нам придется пересесть с Mercedes на LADA, но катастрофы не случится.
Но переход на отечественное программное обеспечение — это длительный и сложный процесс, в особенности в компаниях с распределенной структурой, где филиалы физически далеки друг от друга. «Невозможно нажать на кнопку и за один день сменить тот же SAP или Oracle на их российские аналоги», — подчеркивает министр цифрового развития РТ Айрат Хайруллин в комментарии для «БИЗНЕС Online», добавляя, что есть еще фактор привычки: сложно в один день заменить Microsoft в России, на котором люди работали десятилетиями.
Между тем само минцифры РТ сейчас переходит на отечественную операционную систему и планирует, что в обозримом будущем власти республики полностью расстанутся с Windows. По мнению министра, российские офисные приложения компаний «Мой офис» или «Р7-Офис» прекрасно заменяют Word и Excel, а место операционки Windows может занять Astra Linux, BaseAlt или «Роса».
Названные производители софта, у многих из которых есть офисы разработки и в Иннополисе, сейчас расправляют плечи и пытаются переварить наплыв заказов. Так, основатель «МойОфис» Дмитрий Комиссаров рассказывал, что за 2,5 недели спрос на продукцию вырос в 6 раз — в основном клиентов интересовали «МойОфис Частное Облако» и помощь в миграции с «облаков» зарубежных вендоров. Так что компания планирует не менее чем на 15% увеличить наем сотрудников со знанием С++ и Golang, DevOps-, системных инженеров и сотрудников отдела тестирования. «Главное, что сейчас ожидает отрасль от государства, — это обеспечение спроса на отечественные решения. К сожалению, в некоторых сегментах ПО уровень пиратства, в том числе в государственных организациях, за последние два года значительно вырос. Попустительство пиратству, не говоря уже о попытках его легализовать, способно полностью остановить развитие российского IT-рынка», — прокомментировал Комиссаров.
Втрое увеличить штат в 2022 году и повторить этот шаг еще раз до 2025-го планируют в ГК Astra Linux. Сейчас там работают более 500 человек, из которых порядка 25 — в Иннополисе. Это ПО в первую очередь интересует госкомпании, но на него посматривают и крупные ретейлеры. «Открытая мобильная платформа» и вовсе надеется, что ее мобильная операционная система «Аврора», которая рассчитывает стать альтернативой Android и iOS, заинтересует как российских, так и зарубежных заказчиков. Впрочем, выходить на потребительский рынок разработчики мобильной операционки пока не спешат.
На разработку софта все активнее делает ставку и одна из крупнейших российских IT-компаний ICL. «Мы начинаем работать не только в рамках импортозамещения по оборудованию, но и по программному обеспечению, — говорит председатель совета директоров ICL-КПО ВС Виктор Дьячков. — Будем выстраивать с заказчиками такие условия их работы, при которых они окажутся защищены от санкций: предлагаем как поддержку имеющегося ПО, так и комплексный переход на импортонезависимый состав бизнес-систем и ПО, когда аналоги максимально интегрированы между собой».
Дьячков отмечает, что это немоментальный процесс: нет такого, что сегодня ввели санкции, а завтра начались заказы и запросы на импортозамещение. «По крайней мере, мне неизвестно, чтобы кто-то на рынке сказал, что у него все остановилось. Все компании проводят стадии оценки, как данная ситуация скажется на их бизнесе, что могут предложить отечественные разработчики. И этот лаг может занять от трех месяцев до года. Мы сейчас пытаемся проанализировать, какие у кого могут возникнуть угрозы, чтобы быть готовыми своими предложениями купировать риски», — отмечает он.
Геополитика скорректирует работу ICL: если раньше компания работала в основном со стратегическим партнером Fujitsu и старалась не взаимодействовать с его конкурентами, то сейчас это условие снято. «Количество партнеров будет увеличиваться, вырастет и количество технологических решений, которые мы сможем предлагать рынку. Пока взаимодействие с Fujitsu продолжается, мы ведем аутсорсинговые и сервисные работы, в одночасье их не остановишь», — говорит Дьячков.
Сократили или вовсе приостановили поставки Intel и AMD (серверы и процессоры), HP, Dell, Apple, Asus (ПК, ноутбуки, моноблоки), производители коммутаторов, маршрутизаторов, батарей и т. д.
2. Хард: «белорусские креветки», б/у оборудование и космические ценники
Если с софтом худо-бедно вопросы решаемы, то с железом ситуация гораздо серьезнее. США запретили экспорт в Россию электроники и телекоммуникационного оборудования для ВПК госкорпораций и компаний, попавших под санкции. Сократили или вовсе приостановили поставки Intel и AMD (серверы и процессоры), HP, Dell, Apple, Asus (ПК, ноутбуки, моноблоки), производители коммутаторов, маршрутизаторов, батарей и т. д. Причем импорт из Азии тоже не всегда возможен: США запрещает ввоз в Россию даже тех товаров, которые были изготовлены в третьих странах, но на американских станках и/или даже с использованием американских патентов.
Дефицит серверного оборудования стал темой обсуждения на одном из последних деловых понедельников в Казани. Начальник управления информационных технологий и связи Дмитрий Кремлев сообщил, что исполкому столицы РТ необходимо закупить не менее 10 серверов и 120 сетевых устройств. В 2021-м успели приобрести 9 серверов, 38 коммутаторов, 5 маршрутизаторов и 9 средств защиты информации, так что потребности закрыли не полностью, а производители перестали поставлять оборудование, не поддерживают актуальность ПО и прошивок. Компьютеры подорожали вдвое, но в данном случае город успел: за последние пять лет компьютерный парк обновили на 82%.
В госсекторе, конечно, посложнее, а частные татарстанские компании проблемы, связанные с нехваткой оборудования, решают по-разному. Кто-то переходит на более доступные, но менее качественные азиатские аналоги от малоизвестных фирм, кто-то закупается через третьи страны — по принципу «белорусских креветок», кто-то идет на рынок б/у оборудования и берет на себя все сопряженные с этим риски.
«Цены, соответственно, взлетают в космос. Поставщики выставляют удвоенный ценник, ссылаясь на логистические и прочие сложности. И, что самое страшное, начинают требовать 100-процентной предоплаты», — говорит один из игроков рынка. Этот налог на недоверие, по формулировке главы Счетной палаты РФ Алексея Кудрина, и в обычное время малоприятен, а в текущей ситуации вообще становится большой проблемой. Сроки поставок высокотехнологичного оборудования измеряются несколькими неделями, за которые картина мира может еще несколько раз поменяться.
В минцифры РТ отмечают, что большие проблемы с железом возникают у сотовых компаний. Опоры базовых станций и сетевое оборудование поставляют зарубежные поставщики — например, Ericsson и Huawei, на которых приходится треть телекоммуникационного оборудования в России. Ситуация здесь очень неопределенная. В начале апреля американский минфин вдруг решил снять ограничения на поставку в Россию телекоммуникационного оборудования, а также железа для работы и пользования интернетом, но это не помешало Huawei объявить о полном прекращении новых поставок и закрытии всех совместных проектов. Впрочем, без связи пока Татарстан не останется.
«Пропускная способность оборудования оператора связи в России значительно выше, чем во многих городах Европы и США. Каждый год операторы делали более мощными свои сети. Если этот процесс поставить на паузу, год-два никто не заметит. Да, ежегодно несколько процентов существующих вышек выходит из строя, их нужно менять, но оборудование 4G Россия в состоянии запустить в производство. С 2G, как ни странно, сложнее», — оценивает Хайруллин.
Ключевой производитель электроники в Татарстане (и один из немногих в России) — ICL — значительную часть комплектующих импортирует из Китая и Юго-Восточной Азии
3. Время новых заводов и госкорпораций?
Ключевой производитель электроники в Татарстане (и один из немногих в России) — ICL — значительную часть комплектующих импортирует из Китая и Юго-Восточной Азии. По словам Дьячкова, импорт из этих стран все еще доступен, и он рассчитывает, что так будет и дальше.
Дефицита комплектующих нет, все в сложной ситуации, но работает. На рынке создался определенный ажиотаж, исходя из позиций «а вдруг завтра ничего не будет», но мы надеемся, что наше многолетнее партнерство с китайскими компаниями останется устойчивым.
Дьячков отмечает, что логистика с ковидных времен не изменилась (поставки по-прежнему занимают полгода), а серьезных скачков цен на компоненты из Китая тоже не должно быть, если рубль останется стабильным. Но компоненты из недружественных стран подорожали, и по ним еще не до конца ясны сроки поставок.
Меняется одно: если раньше компания покупала больше готовых материнских плат, то сейчас будет покупать наборы для производства их уже в России. Более того, президент РТ Рустам Минниханов уже дал принципиальное одобрение инвестпроекту по созданию ICL производства материнских плат на территории Иннополиса. Он запланирован на 2023 год.
Айрат Хайруллин (слева) сравнивает задачу создания отечественной микроэлектронной промышленности с атомным проектом в СССР
«Сейчас самое время для строительства заводов по производству собственной вычислительной техники. Об этом мы ведем переговоры с несколькими операторами, — подтверждает соответствующие планы вице-премьер РТ Роман Шайхутдинов, не раскрывая, однако, того, кто еще может построиться в Иннополисе. — Разработку топологии электроники и дизайн плат мы вполне умеем делать в нашей стране, оборудование для комплектации плат могут предложить поставщики из более чем 15 стран».
В свою очередь, по мнению министра «цифры» РТ, для импортозамещения федеральных масштабов нужна рука государства.
В области микроэлектроники, производства компонентов и процессоров нужно создавать такую же эффективную госкорпорацию, как «Росатом». Можно принимать много различных программ субсидирования, разрабатывать дорожные карты, создавать рабочие группы, но, пока не будет политической воли первого лица, результата в микроэлектронике не появится.
Хайруллин сравнивает задачу создания отечественной микроэлектронной промышленности с атомным проектом в СССР. «Да, требуются колоссальные инвестиции (ежегодно не менее 1 процента ВВП России на ближайшие 5–8 лет), придется консолидировать усилия ученых, вузов, предприятий, „перекупить“ и привезти специалистов вместе с их семьями из Южной Кореи и Тайваня, но это ключевая задача», — подчеркивает он. Министр напоминает, что без полупроводников не обходятся ни лампы дневного света, ни телевизоры, не говоря уже о вычислительной технике. Последние 20 лет показали, что чисто рыночными способами наладить их производство не получается.
Раузил Хазиев: «В нашем понимании санкции касаются только новых проектов, которые будут осуществляться в РФ»
4. Критическая инфраструктура: могут ли выключить рубильник ТЭЦ?
По мысли Хайруллина, критическая информационная инфраструктура должна быть организована как ОПК: «Иначе порядка в этой сфере никогда не будет». Соответствующие вопросы не менее значимы, чем та же продовольственная безопасность, которой удалось достичь, попрощавшись с «ножками Буша». Сейчас ситуация осложняется и тем, что российские предприятия из-за санкций лишились возможности покупать оборудование для микроэлектроники европейского, американского и японского производства (ASML, Applied Materials, Canon).
Сейчас минцифры России отвечает за софт, а минпромторг — за микроэлектронику. На мой взгляд, должно быть отдельное министерство суверенной критической информационной инфраструктуры, которое бы обеспечивало предприятия водоснабжения, энергетики, связи и все остальные стратегические объекты и железом, и софтом. Нам слабо верится, что в Казани перестанет работать зимой в минус 25 отопление в квартирах, потому что на ТЭЦ прекратила работу турбина General Electric. Но это реально возможный сценарий.
«США не вводили санкции на уже установленное действующее оборудование. General Electric на обслуживание и сервис ранее установленного оборудования никаких ограничений тоже не вводила. В нашем понимании санкции касаются только новых проектов, которые будут осуществляться в РФ», — успокаивает Раузил Хазиев, гендиректор «Татэнерго», которому принадлежит несколько татарстанских ТЭЦ. Цифровизацией занимается «дочка» энергокомпании — ООО «ТатАИСЭнерго», директор которой, Ришад Мирсияпов, подчеркивает, что с момента ввода санкций все информационные системы, комплексы и сети в Татарстане работают в штатном режиме.
Ришад Мирсияпов признает, что «ТатАИСЭнерго», являясь потребителем продукции ведущих мировых вендоров, столкнулась со сложностями в поставках оборудования, но полностью они не прекратились
«Безусловно, как и во всей IT-отрасли, эксплуатируемое нами импортное оборудование и ПО составляют существенную долю. Но с 2014 года наша компания ведет работу по импортозамещению: осуществляется переход на отечественное оборудование в телекоммуникационной сфере, все корпоративные информационные системы строятся с использованием отечественного ПО, в сфере информационной безопасности преимущественно используются отечественные решения», — перечисляет Мирсияпов. Он признает, что «ТатАИСЭнерго», являясь потребителем продукции ведущих мировых вендоров, столкнулась со сложностями в поставках оборудования, но полностью они не прекратились. «С учетом возможностей „параллельного“ импорта (без разрешения правообладателя — прим. ред.), разрешенного правительством с 29 марта, поставки идут», — заверил он. При этом глава «ТатАИСЭнерго» подчеркивает, что переходить на решения в энергетических, промышленных секторах поспешно, без предварительного комплексного тестирования, категорически нельзя.
«Раньше можно было усидеть на двух стульях: спокойно жить в России и работать с международными игроками. Сейчас это уже невозможно»
5. США и Европа «отменили» российские IT
Для татарстанских (как и для других российских) айтишников, не задействованных в госсекторе, самым болезненным стало не отсутствие софта или железа, а разрыв связей с Европой и США, где сосредоточены все мировые технологии, бо́льшая часть рынка и инфраструктуры цифровой отрасли. IT — экстерриториальный бизнес. Если ваш продукт конкурентоспособен (неважно, делаете ли вы компьютерные игры, занимаетесь ли программным обеспечением, разработкой), вы работаете на весь мир. Россия — это лишь 3% мирового ВВП. Игроки рынка объясняют логику: если вы не заточены на госзаказ, какой смысл ограничиваться этими единичными процентами?
«Компании столкнулись с тем, что просто наличие офиса в России, „дочки“ в РФ, любого представительства и финансирования из России стало крайне „токсичным“. Сейчас экстренно приходится расформировывать российские юрлица или переписывать их на локальных собственников, полностью выводя из своей структуры», — говорит представитель татарстанской IT-компании, пожелавший остаться неназванным.
Кто уходит? Представители отрасли констатируют, что в России сейчас невозможно работать компаниям, где есть международные инвесторы, партнеры или аудиторы. «Более того, все пользуются зарубежным ПО, и, если у вас в структуре есть какое-нибудь дочернее предприятие в России, иностранные вендоры задают вопросы, когда вы его ликвидируете. В противном случае они ставят ультиматум о прекращении поддержки ПО даже ваших иностранных юрлиц, — отмечает один из игроков рынка. — Таких компаний много, Казань не исключение. И обиднее всего, что на них работали самые талантливые русскоговорящие ребята. Раньше можно было усидеть на двух стульях: спокойно жить в России и работать с международными игроками. Сейчас это уже невозможно».
Я осознанно остаюсь в России, в Казани, потому что люблю нашу культуру, этот город и наших людей. Однако для меня сейчас большой вопрос, насколько эта перспектива остается реальной. Россия стала «отмененной» в самых развитых экономически и технологически странах. Вероятно, мы сможем переориентироваться в восточном направлении, но мне хотелось строить бизнес в самой развитой части мира. Переориентация окажется непростой.
В конце февраля Ганиев с командой планировал запустить акселератор для русскоязычных стартапов. Его целью было помочь российским проектам стать глобальными, имелись договоренности с американскими партнерами. После 24 февраля стало очевидно, что в таком формате эта идея нежизнеспособна.
В Университете Иннополис все иностранные профессора на месте, а из 14 компаний с иностранным участием в IT-городе приостановило свою деятельность только две
6. Айтишники потянулись за рубеж
По России называлась цифра покинувших за последние два месяца страну специалистов в IT-сфере — это приблизительно 70 тыс. человек. По Татарстану таких подсчетов нет. «Есть разные оценки. Не все компании готовы публично признавать это, но массового оттока не наблюдается», — уверен Хайруллин. В Университете Иннополис все иностранные профессора на месте, а из 14 компаний с иностранным участием в IT-городе приостановило свою деятельность только две. Сосчитать, сколько всего человек покинуло инноград, тоже не получается: 35% сотрудников работают дистанционно, их не отследить. Разве что справки НДФЛ смогут в будущем прояснить ситуацию.
«После того как Михаил Мишустин провел налоговую реформу IT-отрасли, люди перестали уезжать в поиске более выгодных налоговых ставок. Конечно, для тех, кто уже осел за границей, это поводом для возвращения не стало, но у них оставались в России, в Казани в том числе, большие офисы разработки. Два месяца назад все поменялось. Уехали те, кто раньше не хотел эмигрировать, а те, кто уже покинул страну, стали закрывать российские офисы. Компании самолетами вывозили айтишников!» — говорит один из источников «БИЗНЕС Online». По его оценкам, только из Татарстана за два месяца уехали больше тысячи айтишников, включая членов их семей. Перевозили бы и больше, но это очень высокие затраты, не каждый международный IT-бизнес себе это позволит. Те, кто не запускал программы релокации, столкнулись с тем, что их сотрудники стали принимать предложения зарубежных компаний и уезжать самостоятельно.
«Мы с партнерами сразу начали прорабатывать открытие офисов в Казахстане и Турции, чтобы строить международные отношения с клиентами и дать возможность переехавшим и желающим переехать людям пространство и возможность работать с нами. Мы не хотим отказываться от наших международных планов, так что хотим дать возможность западным партнерам работать с нами, не неся политических рисков. Потому мы открыли офисы в этих странах», — признает Ганиев.
Булат Ганиев: «Мы с партнерами сразу начали прорабатывать открытие офисов в Казахстане и Турции»
В «Технократии», по его словам, уехали всего несколько человек, но хотели больше. «Мы сразу же начали с ними откровенно разговаривать, обсуждать источники их тревоги, собираться всей командой, рассказывать о нашем видении и планах. Приглашали финансовых консультантов, которые давали советы, что делать с деньгами. Мы показали, что будем бороться за будущее этой компании и знаем, что нужно делать. Я думаю, многие нас услышали и это помогло», — рассказывает наш собеседник.
По наблюдениям Ганиева, в Армении за несколько недель весь свободный жилой фонд оказался заселен, «жилье можно было найти только за сумасшедшие деньги». «Турция, Казахстан и Армения — однозначно страны-бенефициары ситуации. Они за пару недель получили такой экономический и интеллектуальный потенциал, в который сами должны были инвестировать много лет и много миллиардов. Вопрос, смогут ли они им правильно воспользоваться. Возникает много новых инициатив по коллаборации „глобальных русских“ за границей. Даже создаются виртуальные Web 3.0 – государства c NFT-паспортами. О русских за рубежом часто говорят, что они плохо кооперируются. Посмотрим», — говорит Ганиев.
Другие спикеры отмечают, что в попытке разорвать связи с России некоторые IT-специалисты доходят до того, что ищут украинские корни и даже меняют имена и фамилии. «К сожалению, быть русским айтишником сегодня очень плохо. И раньше-то было так себе: неслучайно основатель Acronis Сергей Белоусов стал Сержем Беллом (Serg Bell), а венчурный инвестор Мария Дрокова — Машей Буше (Masha Bouсher). Да и Павел Дуров просит больше не называть его русским миллиардером», — делится наблюдениями один из уехавших айтишников.
При этом важно понимать и масштаб востребованности специалистов в computer science. Колоссальная потребность в них, помноженная на хорошие деньги и признание в комьюнити, магнитом притягивала мозги в самые богатые и развитые страны. «Сейчас уезжают не айтишники — уезжает самая высокоинтеллектуальная часть населения, — сетует руководитель одной из казанских компаний. — Когда в госорганах привлекают IT-компании для разработки IT-решения, эти компании не просто пишут программу, они отлаживают все административные процессы за чиновников. Потеря людей, которые налаживают управление, может привести к очень серьезному снижению интеллектуального потенциала общества, и последствия могут оказаться довольно сильными».
Роман Шайхутдинов признает, что еще сильнее, чем отток специалистов, Иннополис волнует, насколько у компаний-заказчиков в сложившихся условиях сохранится возможность инвестирования в IT-проекты и технологии и как будет перераспределено финансирование
7. Отказ от контрактов
У тех, кто остался, тоже масса проблем. Так, Шайхутдинов признает, что еще сильнее, чем отток специалистов, Иннополис волнует, насколько у компаний-заказчиков в сложившихся условиях сохранится возможность инвестирования в IT-проекты и технологии и как будет перераспределено финансирование. «Сейчас оптимизация затрат идет по всем направлениям, и IT не исключение. Однако предполагаю, что с учетом необходимости импортозамещения объем финансирования на IT-проекты и технологии уже в этом году и в последующие годы будет существенно увеличен, особенно в крупных компаниях, — рассуждает вице-премьер РТ. — Университет Иннополис, к примеру, как обладатель ряда технологий в нефтегазовом секторе, которые разрабатываются здесь с 2017 года и уже коммерциализируются, рассчитывает увеличить количество заказчиков в связи с импортозамещением. В данной ситуации выход — активнее работать, предлагая свои уже разработанные технологические решения, а также расширять области разработки».
Вторая проблема — кредитная ставка. По данным минцифры РТ, ряд крупных IT-компаний республики тратит на выплаты по кредитам до 30% годовой выручки. Общий объем кредитных ресурсов, в которых нуждаются татарстанские IT-компании, — 30 млрд рублей в год. При этом понятно, что под 22% кредиты брать никто не будет.
Гендиректор и совладелец маркетплейса KazanExpress Линар Хуснуллин: «Вопрос, как быть с кредитами, я каждый день сам себе задаю. Не знаю. Выход за счет собственной прибыли — пока единственное решение»
«Вопрос, как быть с кредитами, я каждый день сам себе задаю. Не знаю. Выход за счет собственной прибыли — пока единственное решение. <…> Основная проблема — доступ к капиталам. Ключевая ставка сейчас 17 процентов, но вы можете пересчитать, если мы берем 4 миллиарда рублей кредита, лизинга, например, под 24 процента, который выдает банк, то ежемесячный платеж будет космическим», — говорит гендиректор и совладелец маркетплейса KazanExpress Линар Хуснуллин. Он рассказал, что из-за этого необходимое оборудование приходится выкупать частями или разрабатывать свои технологии. К примеру, изобрели автоматическую систему измерения весогабаритных характеристик K Gravity, поскольку подобные импортные машины стоят баснословных денег.
«Клиенты начали замораживать бюджеты, останавливать проекты, инвестиционная активность резко упала. Вряд ли они резко начали ощущать экономический эффект от санкций — думаю, он начнется через два месяца, но все пока замерли в ожидании, — подтверждает сложность финансовой ситуации и Ганиев. — Мы оказались между молотом и наковальней. Замороженные проекты — это сокращение ожидаемой выручки, плюс банки резко подняли ставки, по которым мы кредитовались. Но у нас сильная управленческая команда, мы уже находим выход из сложившейся ситуации».
Если бы Ганиев сам решал, как спасать экономику, то ввел бы максимально либертарианский формат. «Разрешить криптовалюты и криптоактивы, в правовом поле снять ограничения на эксперименты с новыми технологиями, максимально освободить малый и средний бизнес, чтобы дать людям как-то строить бизнес в новых реалиях. Из мер быстрой поддержки нам могли бы помочь дешевые кредиты, которые можно было бы быстро получать на пополнение оборотных средств и освобождение от всех налогов», — перечислил наш собеседник возможные пути решения проблем отрасли.
ЦБ заявил о росте кибератак на российские банки в 22 раза
8. Кибербезопасность
Заказчиков, кстати, тоже понять можно: все притормозили в неопределенности то, что можно было отложить. Кому-то пришлось бросить силы и бюджет на более приоритетные задачи, включая кибербезопасность. Проблема стала настолько острой, что Роскомнадзор планирует модернизировать оборудование, которое использует для исполнения закона о суверенном интернете, и на его базе создать федеральную систему защиты от DDoS-атак, пишет Forbes со ссылкой на источник в администрации президента РФ. По данным издания, идею подстегнули хакерские атаки, усилившиеся с началом спецоперации.
Для понимания масштабов проблемы: ЦБ заявил о росте числа случаев кибератак на российские банки в 22 раза. Интересно, что недавно в Казани прошло заседание координационного совета по защите информации при полпреде президента РФ в ПФО. Председатель Госсовета РТ Фарид Мухаметшин заявил, что в месяц в ПФО фиксируется 350 тыс. информационных атак. «У нас очень наукоемкое производство в Приволжском федеральном округе. Мы сейчас вынуждены заниматься предотвращением утечки информации. Интерес к нам большой, ведь в ПФО занимаются добычей нефти, нефтепереработкой, машиностроением, авиастроением и другими важными для страны отраслями производства», — отметил Мухаметшин.
«Угрозы растут, но не являются катастрофой. Как следствие, может произойти снижение интернет-активности многих компаний. Некоторые заводы, например, очень полагались на интернет-магазины, а сейчас они от них просто отключились, вернувшись к традиционным продажам», — приводит пример Дьячков. Глобальных рисков он здесь не видит: по словам председателя совета директоров ICL-КПО ВС, подготовкой специалистов по кибербезопасности республика занималась лет 15, так что компании успешно реагируют на кибератаки. «Профессионалов хватает, просто у них стало больше работы», — заключает эксперт.
Власти создают несколько точек роста в Татарстане. Среди них — и проект нового IT-парка на базе бывшей обувной фабрики «Спартак». «Компаний, желающих туда заехать, становится все больше и больше», — констатирует Хайруллин
9. Точки роста: новый IT-парк подорожал, но не отменился
«Возврата назад в IT-сфере точно не будет. Надо трезво смотреть на происходящее, а не испытывать иллюзий, что санкции отменят. Англосаксонский мир никогда не пустит (и не пустил бы, если бы даже не было спецоперации на Украине) на свои рынки „Лабораторию Касперского“, „Яндекс“, KazanExpress или Wildberries. Точно так же, как Китай не пустил к себе Facebook (продукт Meta — запрещенной в РФ экстремистской организации — прим. ред.) или Amazon. Но есть страны, которые не хотят встраиваться ни в американскую, ни в китайскую систему координат. И здесь у России появляется уникальный шанс решить и собственные проблемы, и обеспечить еще оставшиеся 30 процентов мирового рынка своими технологиями и разработками», — считает министр цифрового развития РТ Хайруллин.
Для этого власти создают несколько точек роста в Татарстане. Среди них — и проект нового IT-парка на базе бывшей обувной фабрики «Спартак». «Компаний, желающих туда заехать, становится все больше и больше. При этом IT-инфраструктура нового IT- парка существенно подорожала, поставщики работают только при 100-процентной предоплате», — констатирует Хайруллин.
Напомним, IT-парк им. Рамеева в Казани станет центром IT-квартала (квадрат между улицами Туфана Миннуллина, Петербургской, Пушкина или Айдинова, Марселя Салимжанова). В этих пределах уже находится IT-парк, бизнес-центр «Урбан», «Сувар Плаза» и «Школа 21» Сбербанка. Площадь нового IT-парка составит 43,8 тыс. кв. метров (23,8 тыс. — реновация существующего здания и 20 тыс. «квадратов» — новый корпус).
Ожидается, что в нем разместятся 133 новые IT-компании, суммарная выручка которых должна составить 17 млрд рублей в год. Это 3 тыс. рабочих мест и 1,6 млрд налоговых поступлений ежегодно. 4 тыс. кв. м предполагается отдать под детский технопарк, еще 700–800 «квадратов» займет киберполигон, на котором компании смогут протестировать уровень безопасности своих информационных систем и критической инфраструктуры.
Кстати, кризис кризисом, но Хайруллин обещает, что все остальные мероприятия и проекты тоже пройдут по плану. Год цифровизации как-никак.
На качественно новый этап развития сейчас выходит и Иннополис. На днях там прошло масштабное совещание под руководством главы ВЭБ.РФ Игоря Шувалова, где было принято решение фактически объединить инновационные экосистемы Иннополиса и «Сколково»
10. Иннополис усилился «Сколково» и деньгами ВЭБ.РФ
На качественно новый этап развития сейчас выходит и Иннополис. На днях там прошло масштабное совещание под руководством главы ВЭБа Игоря Шувалова, где было принято решение фактически объединить инновационные экосистемы Иннополиса и «Сколково». Они будут доступны для студентов вузов обоих IT-кластеров, а резиденты ОЭЗ смогут использовать всю инфраструктуру и сервисы фонда «Сколково». Коллаборация также включает в себя вовлечение индустриальных компаний РТ в акселерационную программу «Сколково» и поддержку импортозамещения. Так, «Сколково» уже отобрано порядка 60 компаний, которые готовы импортозаместить продукты сбежавших из России предприятий. 10 из них хотят наладить производство — им-то как раз и предложат Иннополис.
Тут же нашлись деньги и на грандиозную стройку, год назад начатую в иннограде экс-министром связи РФ Николаем Никифоровым. ВЭБ выделит на первую фазу строительства 9 млрд рублей. Это позволит профинансировать возведение коливинга, промышленного парка с центром робототехники и двух технопарков. 1,5 млрд рублей вложено компаниями Никифорова, но самое дорогое — это «начинка». Финансирование будет в виде кредита на 15–20 лет, так что окупится проект небыстро, тем более арендная ставка сознательно окажется невысокой. «Конечно же, есть риски — по себестоимости строительства, заполняемости резидентами и сотрудниками, но мы их берем на себя, чтобы совместно с ВЭБ.РФ реализовать первую фазу строительства. Потом будут и другие фазы», — прогнозировал Никифоров. Кроме того, до 2025-го должен быть построен жилой квартал на 292 тыс. кв. метров (предполагается, что его финансированием займется «Дом.РФ»). Дальше за технопарками построят большой многофункциональный комплекс с офисами и необходимой инфраструктурой и новое жилье, включая коливинг. В итоге Иннополис должен вырасти до 30 тыс. жителей. Предполагается, что в нем появится порядка 10,2 тыс. новых квартир, 110 домов, гостиница, аутлет-деревня и ряд досугово-развлекательных объектов, а республика, как подтвердил сегодня Минниханов, обеспечит оснащение всеми инженерными и социальными объектами.
«Основной вызов сейчас — подготовка IT-кадров и переквалификация людей. Университет Иннополис определен оператором федерального проекта „Цифровые профессии“. Это государственная программа дополнительного образования в сфере цифровой экономики. Дополнительное IT-образование со скидкой 50, 75 процентов или бесплатно уже доступно жителям всех регионов России старше 16 лет. В рамках проекта освоить новую специальность в сфере IT в этом году смогут более 50 тысяч человек», — заключил Шайхутдинов.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 75
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.