«Мои парни первыми воткнули Знамя Победы в корону какой-то голой бабе!»

КАК ИНИЦИАТИВНАЯ ГРУППА РЕШИЛА ВОСКРЕСИТЬ ЗАБЫТОГО ГЕРОЯ, А МИННИХАНОВ ПОДДЕРЖАЛ «НАРОДНЫЙ ПРОЕКТ»

Под сенью казанского парка Победы, среди мемориальных «катюш» и танков вскоре появится новый монумент — памятник герою войны Газетдину Загитову. Уроженец башкирского села Янагушево и татарин по крови, старший сержант Загитов воскреснет здесь в своей фронтовой гимнастерке, туго перетянутой солдатским ремнем, со знаменем в руках, которое своим красным куполом будет развеваться над колонной и наполовину треснувшим нацистским орлом. Колонна и орел, разумеется, не случайны — они символизируют руины берлинского Рейхстага, а флаг — это Знамя Победы, поднятое над куполом гитлеровской цитадели. В обосновании установки памятника говорится, что именно Загитов, входивший в штурмовую группу гвардии капитана Макова, первым водрузил вечером 30 апреля 1945 года красное знамя над Рейхстагом.

Собственно, новость о том, что Гази Загитов был первым — гораздо «первее» Михаила Егорова и Мелитона Кантария, официально признанных «знаменосцами Победы», — и есть главный месседж, который заключает в себе новый монумент. Об этом говорили и раньше («БИЗНЕС Online» писал об этом еще в 2015 году), но все это обсуждалось в достаточно узком кругу республиканских писателей, журналистов и краеведов. Но на официальном уровне это признавать не спешили — ни в Казани, ни тем более в Москве. Правда, в апреле 2005 года в то время глава казанской администрации Камиль Исхаков неожиданно издал постановление за №819, которым присвоил имя Газетдина Загитова небольшой улочке в Приволжском районе столицы РТ. Среди обтекаемых формулировок документа присутствуют и слова о том, что такое решение Исхаков принял в память о человеке, «одним из первых водрузившем флаг над куполом Рейхстага». Это был серьезный шаг к признанию загитовского подвига, но сама крошечная улочка, расположенная на городских задворках, мало способствовала прославлению того, чье имя она носила. И даже жители здешних домов в большинстве своем совершенно не ведали, кто же это такой — Газетдин Казыханович Загитов.

Газетдин Загитов — уроженец башкирского села Янагушево и татарин по крови — первым водрузил вечером 30 апреля 1945 года красное знамя над Рейхстагом

Все изменилось лишь в последние два года. Вначале татарстанский писатель и журналист Ягсуф Шафиков выпустил книгу, которая так и называлась — «Кто водрузил Знамя Победы над Рейхстагом». Затем в Казани в декабре 2016 года возникла инициативная группа по увековечиванию памяти Загитова, в которую вошел сам Шафиков, кандидат экономических наук Салим Давлетшин и некоторые другие люди, близкие, судя по всему, к национальному исламскому благотворительному фонду «Ярдэм». Тогда же Давлетшин, ставший руководителем группы, отправил в правительство РТ письмо с предложением об установке памятника Газетдину Загитову. «Я сдал его лично, потом мне перезвонили из республиканского министерства культуры, сообщили, что Рустам Минниханов поставил положительную визу на письме и что необходимо подготовить эскизы памятника», — рассказал «БИЗНЕС Online» Салим Хабибрахманович. По словам Давлетшина, Минниханов не только «завизировал» народный проект, но и отдал распоряжение в адрес руководителя аппарата президента Татарстана Асгата Сафарова и мэра Казани Ильсура Метшина оказывать инициативе всемерную поддержку.

Впрочем, основной груз работ и текущие расходы, связанные с установкой памятника, группа Давлетшина – Шафикова предложила взять на себя. От казанского Кремля требовалось лишь легитимизировать проект и помочь с выбором места для будущей скульптуры. Так к Газетдину Загитову, погибшему еще в 1953 году в нелепой автокатастрофе, спустя 65 лет пришла нечаянная слава. В самом деле, кто же он — простой деревенский паренек, вернувшийся после отгремевшей мировой войны в свой забытый богом башкирский колхоз, где мало кто знал о его военном прошлом, или настоящий герой, чье имя должно быть выбито на скрижалях истории?

Башкирское село Янагуш. Заведующий музеем Галимзян Бикбулатов и Ягсуф Шафиков (слева) у могилы Газетдина Загитова

«ПОЛУЧЕННЫЕ В МЕДУЧИЛИЩЕ НАВЫКИ ЧАСТЕНЬКО ИСПОЛЬЗОВАЛ НА ПРАКТИКЕ, ЗА ЧТО ПОЛУЧИЛ ОТ ОДНОПОЛЧАН ПРОЗВИЩЕ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ЛЕКАРЬ»

Небольшое татарское село Янагушево (в другой транскрипции — Янагуш) расположено на северо-востоке Башкортостана, в некоторых источниках оно именуется мишарским. По состоянию на 2002 год здесь проживали более 450 человек, из которых 94% составляли татары. Своего знаменитого земляка Газетдина Загитова в деревне помнят и чтят. Его могилу венчает старенький гранитный обелиск с датами короткой жизни, 1921–1953, и с лаконичной надписью: «Участник штурма Берлина, одним из первых водрузивший Красное Знамя Победы на Рейхстаге. Вечная память Герою».

Когда Гази в октябре 1940 года призвали в ряды РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии), он вряд ли предполагал, что солдатская судьба доведет его до Берлина. Свою службу в эти последние месяцы перед войной он начинал в Прибалтике, куда летом 1941-го и пришелся основной удар 18-й немецкой армии, рвущейся к Ленинграду. Котел, в который попали здесь советские войска, перемолол множество жизней и уничтожил практически весь Балтийский флот, но Загитов чудом выжил. О его «доберлинских» годах можно найти упоминание в книге писателя Николая Ямского «Рейхстаг бравшие, без вести пропавшие».

«Среди кадровых, довоенного призыва солдат, воюющих в поле его зрения, положил он глаз на двух сержантов — Гизи (такой вариант имени используется в книге — прим. ред.) Загитова и Александра Лисименко, — пишет Ямской. — Во время зимнего 1942 года наступления Северо-Западного фронта оба бойца воевали в составе противотанкового артиллерийского полка. Татарин из Башкирии Гизи Загитов был наводчиком противотанковой пушки. А украинец из среднерусского городка Клинцы Александр Лисименко — связистом. Прежде чем попасть в один взвод, оба бойца прошли по фронтовым дорогам несколько сотен километров. Участвовали в прорыве немецкой обороны на озере Селигер, отличились в тяжелых боях за город Холм. По характеру и темпераменту закадычные (что называется, не разлей вода) друзья являли собой полную противоположность друг другу. Среднего роста, юркий, подвижный Гизи по первому впечатлению поражал неким контрастом в своей внешности. Суровое вроде бы лицо. Жесткие, цвета вороньего крыла короткие волосы, мелкие рытвинки на щеках и курносом носе — след перенесенной в детстве оспы. И вдруг почти по-ребячьи ясные голубые глаза, придающие всему облику Гизи какую-то внутреннюю умиротворенность и даже нежность».

А ведь Загитова призвали на действительную военную службу еще в 1940 году, прямо с третьего курса Бирского медицинского училища. И хотя, как показало дальнейшее, был он разведчиком от Бога да и курсы младших офицеров во время войны успел окончить, полученные в медучилище навыки частенько использовал на практике, за что уважительно получил от однополчан прозвище Лейб-гвардии лекарь.

Особенно частенько пришлось Гизи использовать свои лекарские таланты летом — осенью 1941-го. Тогда боец Загитов, проходивший военную службу в Таллине, параллельными с лейтенантом Ивановым дорогами с боем отходил от новых прибалтийских границ аж до железнодорожной магистрали Москва — Ленинград...

Людей, прошедших войну с первого до последнего дня, в составе Красной армии было совсем немного, практически единицы — мудрено уцелеть в мясорубке 1941–1942 годов, а потом вместе с редеющими однополчанами медленно и упорно продвигаться на запад. Газетдин Загитов принадлежал к числу этих немногих, и это тем более удивительно, что он, как мы можем заключить по фронтовым воспоминаниям, от пуль не шарахался и за чужой спиной не прятался. Есть даже что-то мистическое в этой неуязвимости Загитова — как будто кто-то невидимый готовил его на роль знаменосца Победы, оберегая до времени от лихой смерти и тяжелых ранений. В апреле 1945 года, когда в обреченный Берлин с разных направлений вторглись Красная армия и войска союзников, старший сержант Загитов находился в составе 136-й артиллерийской бригады, принадлежавшей к 79-му стрелковому корпусу 3-й ударной армии. Именно тогда командование и решило сформировать сразу несколько штурмовых групп, которые возьмут Рейхстаг и поднимут над ним Красное знамя. Газетдин оказался зачислен в группу гвардии капитана Владимира Макова, в которую, кроме него, вошли еще 24 бойца, в том числе старшие сержанты Михаил Минин и упоминавшийся выше Лисименко, а также сержант Алексей Бобров.

Четверка воинов, первыми водрузивших Знамя Победы над Рейхстагом (слева направо: сержант М.П. Минин, старший сержант Г.К. Загитов, А.П., Бобров, А.Ф. Лисименко). У стен гитлеровской цитадели, утро 1 мая 1945 года

«ТОВАРИЩ ГЕНЕРАЛ, МОИ ПАРНИ ПЕРВЫЕ!» КТО БОЛЕЕ ДОСТОЕН ПРИСВОЕНИЯ ЗВАНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Всего над берлинским Рейхстагом в начале мая 1945 года развевалось до 40 красных знамен — такие данные приводят отечественные историки. Вероятно, и штурмовых групп было примерно столько же, каждая из них посчитала своим долгом донести и воткнуть свой флажок во вражескую цитадель. Это могло выглядеть как забавная эстафета, если бы навстречу участникам «забега» не летели самые настоящие свинцовые пули от тех, кто остервенело и мужественно (отдадим врагу должное) защищал здание бывшего немецкого парламента. Всем было ясно, что счет войны пошел на последние часы и минуты, и умирать в эти минуты, разумеется, никому не хотелось. Поэтому в советские штурмовики согласились пойти лишь самые отчаянные или такие «заговоренные», как Гази Загитов.

Для каждой штурмовой группы были изготовлены свои флаги — где из подручной материи красного или алого цвета, а где посерьезнее, как знамя 150-й стрелковой дивизии, оказавшееся в руках у Егорова и Кантарии. Тем не менее исход этой смертельной «эстафеты» вряд ли был предопределен: Рейхстаг еще не был взят, говорили, что в нем засела приблизительно тысяча самых преданных сторонников Гитлера (уцелевшие бойцы из двух дивизий СС, курсанты из ростокского военно-морского училища и пр.) и сдаваться они не намерены. Ожесточенное сражение за этот последний фашистский плацдарм началось 29 апреля.

«Выкуривали нацистских фанатиков с боями, — свидетельствует Шафиков. — Сражение в самом здании продолжалось несколько часов. Поздним вечером 30 апреля в Рейхстаг с разных сторон проникло несколько штурмовых групп. После очередной атаки часть здания была захвачена, в разных местах Рейхстага появилось несколько красных знамен. Развешивали их на фасаде и внутри цитадели: кто у главного входа, кто на окнах, кто крепил к колоннам или в центре зала».

Однако главная задача заключалась в том, чтобы поднять красный флаг над куполом поверженного Рейхстага, чтобы фотографические подтверждения победы Красной армии могли разлететься по всему миру. Именно за купол, как ни странно, и развернулась настоящая битва.

Чтобы увеличить, нажмите

В сохранившемся «Кратком конкретном изложении личного боевого подвига или заслуг» старшего сержанта Газетдина Загитова говорится буквально следующее: «При подходе наших войск к центру Берлина — Рейхстагу — товарищ Загитов по личной инициативе изъявил желание принять участие в его штурме и первым водрузить на Рейхстаге Знамя Победы. 26 апреля 1945 года совместно с сержантом Мининым, старшим сержантом Бобровым, старшим сержантом Лисименко Загитов направился на выполнение боевого задания. Следуя впереди наступающей пехоты, Загитов разведал пути подхода к Рейхстагу и тем самым помог продвижению нашей пехоты. 28 апреля разведчики зашли в тыл к немцам и наскочили на немецкого часового; действуя смело и решительно, они застрелили часового и ворвались в подвал, где захватили в плен 25 немецких солдат. 29 апреля Загитов и его товарищи пробрались в расположение гитлеровцев и ориентировали огонь нашей артиллерии по Рейхстагу. Дом, в котором они находились, был окружен гитлеровцами, но герои не сдавались. Действуя автоматами и гранатами, они истребили в этом бою 40 фашистов и продержали дом до подхода нашей пехоты.

30 апреля во время штурма Загитов первым ворвался в Рейхстаг, но в это время получил сквозное ранение в грудь (при ранении пробит партбилет). Раненый старший сержант Загитов и сержант Минин забрались на башню Рейхстага и установили первое победное знамя».

В документе кроется небольшая неточность: ранение навылет Загитов получил не при водружении знамени, а несколько часов спустя. Судьба, как уже было сказано, хранила его вплоть до того, как он осуществил свое предназначение, и как будто сняла с него свой «пуленепробиваемый» покров, чуть только это предназначение было исполнено.

В воспоминаниях Минина «Трудные дороги к Победе» мы находим более детальную реконструкцию тех далеких событий. Как пишет однополчанин Загитова, в их боевую четверку, окончательно сложившуюся в период боев за Рейхстаг, кроме него и Гази входили также Бобров и Лисименко. «30 апреля 1945 года в 21 час 30 минут по берлинскому времени началась артиллерийская подготовка, — свидетельствует он. — Минут за пять до окончания артподготовки Г. Загитов, А. Бобров, А. Лисименко и я выпрыгнули из углового оконного проема и сразу устремились к каналу. Газетдин Загитов прекрасно ориентировался на местности в любое время суток. Он безошибочно привел нас к заранее разведанному месту переправы. Когда огонь артиллерии минометов перенесли в глубину Тиргартена (парк вокруг Рейхстага), в 22 часа 00 минут в воздух взметнулась серия зеленых ракет — сигнал начала штурма.

К этому времени мы вчетвером уже были на другом берегу канала. Перебегаем по толстой трубе цепочкой друг за другом. Не ожидая подхода основных сил, мы сразу же бросились в направлении парадного входа. Весь этот маршрут Газетдин Загитов еще днем хорошо просмотрел в бинокль с третьего этажа. Бежали стремительно. Справа и слева заговорили уцелевшие огневые точки врага. Однако огонь противника был малоэффективным, так как нас хорошо защищали складированный строительный материал, штабеля кирпича, отвалы земли. Когда приблизились к Рейхстагу, на ходу открыли автоматный огонь по главному входу и, не задерживаясь ни на секунду, сразу же стали подниматься по широкой гранитной лестнице. Единственная массивная двухстворчатая дверь оказалась запертой. Справа и слева от нее дверные проемы были замурованы кирпичом. Возле нас вскоре скопилось до взвода солдат. Пытались подналечь плечом, бить ногами и прикладами, но дверь не поддавалась. У входа образовалась небольшая заминка, во время которой мы с Бобровым успели прикрепить к стене то Красное Знамя, которое вручил нам полковник Писарев. Это было 30 апреля в 22 часа 10 минут.

Со взломом двери нельзя было медлить, ибо могли упустить фактор внезапности. Газетдин Загитов предложил принести бревно, которое валялось внизу недалеко от ступенек. Вместе с Лисименко они бегом спустились вниз и вдвоем принесли бревно. После нескольких таранных ударов дверь распахнулась. Во внутрь здания сплошным потоком хлынули советские воины. Впереди всех был Газетдин Загитов, который вместе с бревном так и влетел в вестибюль Рейхстага, когда распахнулась дверь...

Воспользовавшись растерянностью врага и успехом, которого добились атакующие в первые минуты боя, командир группы капитан В. Маков дает команду нашей группе, т. е. Загитову, мне, Боброву и Лисименко, пробиться на крышу Рейхстага. Вся наша четверка устремляется наверх. Впереди бежал Газетдин Загитов. Все коридоры, которые выходили на лестницу, мы забрасывали гранатами и «прочесывали» автоматными очередями. После того как «прочесали» чердак и бросили в темноту несколько гранат, Загитов посветил фонариком и сразу обнаружил грузовую лебедку, две массивные пластинчатые цепи которой уходили вверх. Звенья гигантской цепи были такой величины, что в них свободно входила ступня ноги. Один за другим лезем по цепи наверх. Как всегда, впереди Газетдин Загитов, а за ним я со знаменем. Метра через 4 наткнулись на слуховое окно, через которое и выбрались на крышу. Вдруг на фоне огненного зарева разорвавшегося на крыше снаряда Лисименко заметил наш дневной ориентир — «Богиню Победы», как тогда мы называли скульптурную группу (на самом деле композиция носит название „Германия“ — прим. ред.). Несмотря на артиллерийский обстрел, решили водрузить знамя именно наверху скульптуры. Здесь же, на крыше, в темноте я написал авторучкой на полотне знамени свое имя и имена Загитова, Боброва и Лисименко, водрузивших первое Красное Знамя Победы на крыше Рейхстага 30 апреля 1945 года в 22 часа 30 минут — 22 часа 40 минут. Чтобы привязать знамя к металлическому древку, Загитов разорвал свой носовой платок на тесемки».

О выполнении задания тут же было доложено командиру 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии генерал-майору Семену Переверткину. Как свидетельствует Шафиков, взволнованный капитан Маков от избытка чувств кричал в штабную рацию: «Товарищ генерал, мои парни первыми воткнули знамя Победы наверху Рейхстага в корону какой-то голой бабе!» Говорят, что при этом Маков употребил более крепкое словцо, но фронтовика Переверткина это нисколько не покоробило.

«Именно в этот момент Газетдин Загитов вновь поднялся на крышу и получил серьезное ранение, — рассказывает татарстанский писатель. — Пуля пробила его партийный билет и колодку медали „За отвагу“, пройдя всего в сантиметре от сердца. Но Загитов не покинул поле боя и до конца оставался с товарищами».

В вышепроцитированном документе о подвиге Загитова говорится, что он, Маков, Минин, Бобров и Лисименко «достойны присвоения звания Героя Советского Союза». Представление было передано по цепочке, и его подтвердили, в частности, командир 79-го стрелкового корпуса и командующий артиллерией 3-й ударной армии. Однако командование почему-то посчитало иначе и наградило пятерку бойцов лишь орденами Красного Знамени, что тоже было чрезвычайно почетно, но все же не дотягивало до звания Героя. Между тем первоначальные наградные документы на них сохранились в архиве министерства обороны (фонд 136, опись 212465).

Михаил Минин, 1 мая 1945 года / Михаил Минин, 2008 год

«СУЩЕСТВУЕТ ЛЕГЕНДА, ЧТО КАНТАРИЯ ПОСЛЕ ВОЙНЫ ПРИЕЗЖАЛ К ЗАГИТОВУ И ИЗВИНЯЛСЯ»

Шафикову в свое время удалось встретиться с фронтовым другом Загитова и автором приведенных воспоминаний Михаилом Мининым (умер в 2008 году, проживал в Пскове — прим. ред.). По словам писателя, Минин, вспоминая последние дни войны, рассказал ему о событиях, которые последовали непосредственно за водружением знамени группой Макова: «Несколько часов спустя (Рейхстаг к этому времени был фактически полностью взят, только в подвале оставались группы отчаянно сопротивлявшихся немцев) мимо нас по лестнице, которую мы охраняли, проследовал очень высокий лейтенант Алексей Берест, одетый в короткую кожаную куртку, за ним — знаменосцы Михаил Егоров и Мелитон Кантария, а следом — два сопровождавших их автоматчика. Дальнейшие их действия мне неизвестны, но достоверно знаю, что до пяти часов утра (по московскому времени, а по местному — до трех ночи) 1 мая 1945 года Михаила Егорова и Мелитона Кантарии не было на крыше в районе скульптурной группы и на той лестнице, которую мы контролировали...»

Согласно данным советской историографии, Егоров, Кантария и Берест закрепили свое знамя на крыше Рейхстага 30 апреля в 22 часа по берлинскому времени. По московскому времени на календаре было уже 1 мая. При этом почти никто не отрицает, что оно стало четвертым по счету, появившимся здесь после прорыва советских штурмовых групп. Первые три знамени (в том числе и флаг, привязанный к короне «голой бабы» с помощью носового платка Загитова) были сбиты в результате ночного дальнобойного немецкого артобстрела, утверждают историки. Полотнищу 150-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта повезло больше — вначале его ремнями прикрепили к конной скульптуре кайзера Вильгельма, а 2 мая перенесли непосредственно на купол Рейхстага. Здесь знамя продержалось до 12 мая, после чего было бережно снято и отправлено в Москву на парад Победы по личному распоряжению маршала Георгия Жукова. Таким образом, этот стяг стал официальным «знаменем Победы», что в настоящее время закреплено даже российским законодательством.

Заметим, что полотнище 150-й стрелковой дивизии изначально выглядело более солидно, чем первые три наспех подготовленных флага. Всего по распоряжению командующего 3-й ударной армией генерал-полковника Василия Кузнецова было изготовлено 9 таких штурмовых знамен (по количеству дивизий, входивших в состав армии). Стяг, которому повезло больше, значился под №5. Красный материал при этом был взят из одной из торговых лавок Берлина, а звезда, серп и молот нанесены с помощью трафарета художником Василием Бунтовым. Древко из распиленной доски тоже было более надежным, что и позволило знамени продержаться так долго под массированным обстрелом.

Ну и конечно, свою заглавную роль сыграл и идеологический фактор. С точки зрения советской интернациональной доктрины пятерка капитана Макова тоже смотрелась безупречно: здесь были и русские бойцы, и татарин, и украинец. Однако для того, чтобы сделать приятное «вождю народов» Иосифу Сталину-Джугашвили, родившемуся, как известно, в грузинском городе Гори, командующие берлинской операцией решили переиначить интернациональный «пасьянс» и составить его заново из русского Егорова, украинца Береста и мегрела Кантария. Именно они, исключая Береста (которому в 2005 году, кстати, присвоили «Героя Украины»), стали в конечном итоге Героями СССР и официальными «знаменосцами Победы».

«Существует легенда, согласно которой Кантария вскоре после войны приезжал в Башкирию в деревню к Загитову и извинялся, что именно его выбрали первым», — говорит Давлетшин. Однако никаких подтверждений такой встречи нет — по крайней мере, ни в чьих мемуарах она не упомянута.

Судьбы боевой пятерки капитана Макова после мая 1945 года сложились по-разному. Сам трижды орденоносный Вадим Маков к концу 70-х годов вдруг начал сильно пить и в результате развелся с женой. В марте 1978 года с позором исключенного из рядов КПСС и брошенного всеми близкими гвардии капитана, когда-то поставившего победную точку в самой страшной в истории человечества войне, нашли мертвым в собственной квартире.

Также нелепо завершилась жизнь у сержанта Алексея Боброва. Демобилизовавшись, он уехал в Ленинград, устроился на работу в жилкомхоз, но затем по какой-то причине нагрубил своему руководителю, был арестован и отправлен в тюрьму за «хулиганские действия в отношении начальника». Вернувшись на волю, Бобров, как и его однополчанин Маков, с головой ушел в запой и умер в 1976 году от сердечного приступа.

Бывший командир 79-го стрелкового корпуса Семен Переверткин (кстати, родной дядя поэта и киносценариста Геннадия Шпаликова, создавшего кинохит оттепели «Я шагаю по Москве») вначале благополучно продвигался по служебной линии, получил звание генерал-полковника, в 1958 году участвовал в подавлении массовых беспорядков в Грозном, но в мае 1961 года неожиданно погиб при крушении вертолета Ми-4. Его гибель долго замалчивалась.

Более удачливы оказались старшие сержанты Лисименко и Минин. Александр Лисименко после войны занимал руководящие посты в объединении небольших фабрик города Клинцы Брянской области, был выдвинут на ответственную партийную работу, но в 1979 году умер от рака. Дольше всех прожил Михаил Минин, оставшийся на военной службе и в 1959 году окончивший Военно-инженерную академию в Москве. В 1969 году он демобилизовался по болезни в звании подполковника и вернулся в родной Псков, где спокойно проживал до 2008 года, окруженный всеобщим уважением. Минин успел оставить мемуары, занимался общественной деятельностью, а за три года до смерти городская Дума нарекла его почетным гражданином Пскова.

Раньше всех оборвалась жизнь у Газетдина Загитова. Как пишет Шафиков, в родной колхоз в Башкирии он вернулся в 1946 году с четырьмя высшими советскими наградами — двумя орденами Славы, орденом Красной Звезды и орденом Красного Знамени. Некоторое время трудился простым колхозником, женился на девушке Камиле из соседней деревни. Потом его выбрали председателем сельского совета. Известно также, что он работал трактористом и комбайнером в колхозе и механиком МТС. 23 августа 1953 года отправился за запчастями в Уфу, попал в автоаварию и погиб. По данным Шафикова, у Газетдина остались сын и дочь. У дочери Назии семеро дочерей и несколько внуков. У сына Миннегали двое сыновей.

ПАМЯТНИК КАНТАРИИ ОТКРЫЛИ В ПРОШЛОМ ГОДУ. ОЧЕРЕДЬ ЗА ЗАГИТОВЫМ?

После перестройки в печати наконец-то стали всплывать версии, оспаривающие первенство Егорова и Кантарии. Были подняты документы, благодаря которым удалось установить, что знамя 150-й стрелковой дивизии следует считать четвертым по счету из разряда тех, что бойцы, штурмовавшие Рейхстаг, сумели донести до крыши цитадели. Но у флага Егорова и Кантарии все равно осталось одно неоспоримое преимущество: оно сохранилось до наших дней и его даже можно потрогать руками — по крайней мере, тем счастливчикам, которые имеют доступ к спецхрану музея Вооруженных сил в Москве. Что же касается полотнища группы капитана Макова, то оно безвозвратно затерялось в пороховом тумане мая 1945 года: быть может, сгорело в ураганном огне артобстрелов или просто было сорвано ветром и растворилось в берлинском небе. По крайней мере, никакими данными о судьбе этого знамени историки не владеют.

Тем не менее в 1997 году известный политик левого толка Сажи Умалатова неожиданно вручила родственникам Загитова Золотую Звезду Героя СССР. Однако на тот момент награда уже не имела государственного статуса, равно как и сама Умалатова, перешедшая в оппозиционный лагерь после расстрела Верховного Совета в октябре 1993 года.

Вышедший в 1995 году третий том «Военной энциклопедии» под редакцией небезызвестных генералов Грачева и Волкогонова также содержал сведения, пересматривающие официальную версию в пользу Загитова и его фронтовых друзей. В частности, там говорится: «Первыми в 22 часа 30 минут (время московское) 30.04.1945 водрузили Знамя на крыше Рейхстага (на скульптурной группе „Богиня Победы“) артиллеристы-разведчики 136-й армейской пушечной артиллерийской бригады ст. сержанты Г.К. Загитов, А.П. Бобров, А.Ф. Лисименко и сержант М.П. Минин из состава штурмовой группы 79-го стрелкового корпуса, возглавляемой капитаном В.Н. Маковым... Через два-три часа на крыше Рейхстага (на скульптуре конного рыцаря кайзера Вильгельма) по приказанию командира 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковника Ф.М. Зинченко также установили Красное Знамя (номер 5) разведчики сержант М.А. Егоров и младший сержант М.В. Кантария, которых сопровождал лейтенант А. П. Берест и автоматчики из роты старшего сержанта И. Я. Съянова, 2 мая это знамя перенесли на купол Рейхстага в качестве Знамени Победы».

В августе 2008 года тема подвига Загитова и других бойцов из группы Макова снова конъюнктурно всплыла на фоне пятидневной осетино-грузинской войны. По одному из центральных телеканалов даже мелькнул короткий сюжет, рассказывающий о том, что настоящее Знамя Победы водрузил вовсе не грузин, а татарин. Но как только война 08.08.08 ушла в прошлое вместе с жующим галстуки президентом Грузии, разговоры об этом снова стихли.

Ныне инициативная группа Давлетшина – Шафикова считает, что пора, наконец, официально признать подвиг Газетдина Загитова и его однополчан. Причем не только установить памятник, но и назвать именем Загитова одну из заметных улиц в центре татарстанской столицы. «Сейчас в Казани есть только одна улица Загитова, о которой мало кто знает, — обращает внимание Шафиков. — Почему центральная улица может носить название какого-нибудь Патриса Лумумбы, а нашего Загитова — нет? Часто задают вопрос: «Какая разница, кто водрузил флаг: русский, грузин или татарин? Главное — победили! Я не умаляю заслуг Кантарии и Егорова. Они тоже брали Берлин и лезли под пули. Каждому из штурмовавших групп можно было бы присвоить звание Героев Советского Союза. А сколько солдат погибло в последние дни войны! Но люди забывают простую вещь — человек всегда тянется к правде, даже если она кому-то неприятна. И добиться ее — это долг всех честных людей. Это долг перед близкими Загитова».

Народный проект инициативной группы, как уже было сказано, нашел поддержку на самом высоком уровне в казанском Кремле. Президент РТ Рустам Минниханов согласился с тем, что будущий памятник Газетдину Загитову лучше всего установить в городском парке Победы. По оценке Давлетшина, возведение монумента потребует от 5 до 10 млн. рублей. Эти средства инициаторы проекта планируют собрать самостоятельно, без государственной помощи. «Мы готовимся запустить сайт с информацией о мемориальном проекте, — говорит Салим Хабибрахманович. — Просьба к молодежи: помочь и поддержать нас в создании портала. Отчасти через него и будет осуществляться сбор средств. Планируем также поездки по регионам с татарским населением. Мемориал героям 1945 года будет народным выбором, инициативой снизу».

Но не было бы корректнее и справедливее установить памятник не только одному Загитову, но и всей группе Макова? Давлетшин с этим предложением, выдвинутым редакцией «БИЗНЕС Online», согласен, но сомневается, что инициативная группа сейчас найдет деньги на масштабную скульптурную композицию из пяти человек. Поэтому пока, видимо, придется обойтись медной или металлической доской с именами боевой «пятерки», которая станет неотъемлемой частью будущего мемориала. В дальнейшем рядом с памятником Загитову могут появиться бюсты Макова, Минина, Лисименко и Боброва, которые, скорее всего, составят целую мемориальную аллею, обещают организаторы.

Как будет выглядеть памятник самому Газетдину Загитову, пока окончательно не решено. В настоящее время рассматривается несколько эскизов, один из которых публикует «БИЗНЕС Online»Чтобы увеличить, нажмите

Как будет выглядеть памятник самому Газетдину Загитову, пока окончательно не решено. В настоящее время рассматривается несколько эскизов, один из которых публикует «БИЗНЕС Online». Как видно на этом рисунке (см. выше), основанием скульптуры станет колонна высотой до 4 метров, символизирующая Рейхстаг. У подножия колонны — поверженный нацистский орел, герб Третьего рейха. Сама колонна испещрена надписями победителей, а на ее вершине, попирая сапогами условные ступеньки Рейхстага, стоит красноармеец Загитов с автоматом в одной руке и со знаменем в другой. Масштабность этой части памятника может составить от 2 до 3 м, следовательно, совокупная высота — до 7 м и более. Предполагается, что материалом для композиции послужат бронза и бетон, отполированный под гранит.

Интересно, что до мая 2016 года не существовало и памятников Кантарии, хотя скульптурный портрет последнего был создан еще весной 1945 года советским художником Иваном Першудчевым. Лишь в прошлом году в Тбилиси, а ранее в городе Джвари были открыты бюсты грузинского героя. В России аналогичных скульптур, установленных в честь знаменосцев Победы, до сих пор нет. В этом контексте памятник Загитову в Татарстане смог бы хоть как-то восполнить пустующую нишу. Успеет ли инициативная группа установить мемориал к 9 мая 2018 года, зависит, разумеется, от того, насколько быстро будут найдены народные деньги на реализацию патриотического проекта.