Страсти вокруг застройщика с турецкими корнями ООО «Гемонт» кипели во время его работы на строительстве завода-этиленника в Нижнекамске, продолжают разгораться и сегодня. В двери уже обанкротившейся фирмы постучалась налоговая служба, которая решила воспользоваться особенностями банкротства, начавшегося в период моратория, и заскочить в самое начало очереди кредиторов. Все бы хорошо, но кредитной массы в этом случае не хватит даже на удовлетворение всех аппетитов налоговой службы, а вот бывшим работникам и другим кредиторами ловить уже нечего. О том, кому еще удалось «погреть руки» на банкротстве «Гемонта», при чем тут участница конкурса красоты и иркутские нефтехимики, — в материале «БИЗНЕС Online».
По состоянию на 15 августа 2024 года общий размер требований налогового органа, включенных в реестр требований кредиторов «Гемонта», составляет 3,2 млрд рублей
Долг на ярд — благодаря лазейке с мораторием
«Гемонт», как известно, является дочерней компанией турецкого застройщика с одноименным названием (Gemont). Российский «Гемонт» находится в процедуре банкротства еще с декабря 2022 года. Бизнес под откос пошел после того, как застройщик потерял контракт с СИБУРом на строительство этиленника ЭП-600 для ПАО «Нижнекамскнефтехим» (НКНХ). После этого «Гемонт» сам заявил о своей несостоятельности, сообщив, что имеет задолженность перед кредиторами на 18,6 млрд рублей.
Позже в дело о банкротстве набежали кредиторы. Однако в рамках данной статьи нам интересен только один кредитор, а именно — ФНС. По состоянию на 15 августа 2024 года общий размер требований налогового органа, включенных в реестр требований кредиторов «Гемонта», составляет 3,2 млрд рублей. Из этой суммы 2,5 млрд рублей были включены в обычный реестр кредиторов (т. е. в порядке очереди), а требования еще на 913 млн рублей попали в особый внеочередной список. Как так получилось?
Самые крупные требования «Гемонту» предъявили «Нижнекамскнефтехим» (4,5 млрд рублей), Сбербанк (4,1 млрд рублей), ФНС (3,2 млрд рублей), «Газпромстрой» (1,2 млрд рублей), «Газпром Автоматизация» (1 млрд рублей).
Всего в дело заявлены около 190 кредиторов, среди которых как крупные организации с внушительными суммами требований к «Гемонту», так и индивидуальные предприниматели, которым турецкая «дочка» осталась должна пару миллионов.
Остаток задолженности перед более чем 200 сотрудниками составляет 32 млн рублей.
Вознаграждение, которое должен получить арбитражный управляющий за ведение процедуры банкротства «Гемонта», достигает на момент публикации почти полумиллиона рублей и растет с каждым месяцем.
Как стало известно «БИЗНЕС Online», важную роль играет тот факт, что компания подала заявление о своем банкротстве 14 июля 2022 года, то есть в период действия моратория на подачу кредиторами заявлений о несостоятельности должников (он длился с 1 апреля и до 1 октября 2022 года). Запрета на самобанкротство компаний при этом установлено не было, обращаться в суд с соответствующим заявлением не могли только кредиторы должника.
Закон предусматривает ряд нюансов для тех компаний, банкротство которых стартовало в период моратория, а также в течение трех месяцев после него. К примеру, требования кредиторов, возникшие в период действия моратория, подлежат квалификации как текущие, т. е. должны быть оплачены вне очереди. Проще говоря, такие требования исполняются по первому зову — как только в конкурсной массе должника появится любая копеечка.
Этим воспользовалось ФНС, которое обратилось к конкурсному управляющему «Гемонта» Артуру Миллеру с требованием об оплате текущих платежей на общую сумму в 913 млн рублей. Насчитана она была именно за период моратория. По классическим правилам, такое требование никак нельзя было бы отнести к текущему, оно просто встало бы в свою очередность наряду с другими кредиторами.
Турецкая компания Gemont основана в 1991 году, ее штаб-квартира находится в Стамбуле. Фирма специализируется на строительстве промышленных комплексов. Также у нее есть свое производство промышленного оборудования и металлоконструкций в Измите.
Первое «пришествие» турок в Татарстан случилось в 2014-м, тогда компания начала строительство многострадального комплекса глубокой переработки тяжелых остатков для ТАИФ-НК. Кто-то считает, что свою роль сыграли давние связи Татарстана с Турцией, поэтому исполнителя контракта искали именно там. Другой источник полагает, что «Гемонт» к проекту по своим соображениям подтащил лично Владимир Пресняков, который в структуре ТАИФа курировал нефтепереработку. Как бы то ни было, с грехом пополам КГПТО возвели, сложности с эксплуатацией комплекса едва ли можно спихнуть на строителей.
В 2020 году «Гемонту» достался не менее крупный контракт на возведение этиленового комплекса ЭП-600, стоимость которого оценивалась тогда в 234 млрд рублей. Может, и этот объект удалось бы успешно сдать, но подкосили пандемия коронавируса и закрытые границы, «Гемонт» просто не мог привезти на площадку в Нижнекамске кадры и ресурсы. Почти сразу начали копиться и долги перед поставщиками и субподрядчиками.
В сентябре 2021 года после мегасделки СИБУРа и ТАИФа проблемный подрядчик перешел в наследство федеральному холдингу. Детальный аудит проекта как раз выявил просроченные платежи перед контрагентами. С началом спецоперации ситуация накалилась. Несколько тысяч работников подрядчика устроили бунт из-за выплаты зарплат по курсу рубля, который в моменте сильно упал. Через неделю после этого к «Гемонту» постучались силовики, было возбуждено уголовное дело о налоговых нарушениях на 1 млрд рублей в период с 2017 по 2019 год. Тогда СИБУР впервые публично заявил о проблемах подрядчика и о том, что «Гемонт» уже не может поддерживать необходимый темп работ по проекту. Было решено привлечь к нему другие компании из Татарстана и регионов России.
Через месяц заказчик объявил, что «Гемонт» полностью отстраняют от строительства этиленника, на «демобилизацию» рабочих давался месяц, т. е. срок до 30 июня. В вину туркам ставили проблемы с налогами, долги перед субподрядчиками, косяки на стройплощадке.
СИБУРом была оказана помощь фирме в виде выплаты долгов по зарплатам перед сотрудниками «Гемонта». Но долги перед субподрядчиками никуда не делись. Несколько десятков татарстанских компаний обратились с письмом к президенту РТ Рустаму Минниханову, в нем они заявили о риске банкротства из-за долгов «Гемонта» перед ними.
В итоге обанкротился сам «Гемонт», причем по собственному желанию, а вслед за ним татарстанский арбитраж признал и материнскую компанию Gemont (решением АС РТ 21 ноября 2023 года) несостоятельной, несмотря на сомнения экспертов в целесообразности банкротства иностранной фирмы. $3,7 млн убытков, понесенных в связи с действиями подрядчика, с турецкой компании взыскал «Нижнекамскнефтехим».
Процедуру банкротства иностранной компании инициировали в надежде найти хоть какие-то активы турков, т. к. выяснилось, что у «дочки» в собственности только офис в Нижнекамске, а основное имущество фирмы содержится на балансе головной организации.
Все обнаруженное имущество «Гемонта» (с учетом неликвидной дебиторской задолженности и товарных остатков) было оценено всего в 1,2 млрд рублей
Имущества банкрота хватит только на удовлетворение аппетитов налоговой
К чему это приведет? Старший юрист фирмы Vilex Group Полина Семенова пояснила «БИЗНЕС Online», что в подобной ситуации компании, которые признали себя банкротами в период моратория, вообще теряют смысл процедуры банкротства. В случае с «Гемонтом» из-за того, что по новым правилам придется включить требования налоговой в число самых первых, они, вероятнее всего, «съедят» почти всю конкурсную массу должника.
Дело в том, что все обнаруженное имущество «Гемонта» (с учетом неликвидной дебиторской задолженности и товарных остатков) было оценено всего в 1,2 млрд рублей. Так что после уплаты текущей задолженности перед ФНС на удовлетворение «хотелок» остальных кредиторов денег у обанкротившегося «Гемонта» останется совсем немного. Как они будут распределены между оставшимися кредиторами, пока неясно, ведь не исключено, что кредиторы также постараются убедить суд признать их требования текущей задолженностью.
Вполне может получиться так, что денег не хватит даже для оплаты долгов по зарплате перед бывшими работниками. Предприятие осталось должно более чем 200 сотрудниками 32 млн рублей (в среднем по 160 тыс. рублей на человека), из этой суммы только 20 млн рублей должны быть оплачены в текущем порядке.
Это не говоря уже о покрытии всех расходов, понесенных при проведении процедуры банкротства (содержание имущества компании, его охрана, аренда и др.). Свою зарплату, вероятнее всего, не увидит и конкурсный управляющий банкрота. Вознаграждение, которое полагается ему за два года ведения процедуры, по закону он вправе получить только в случае хотя бы частичного погашения долга перед реестровыми кредиторами, а пока до них дойдет очередь — денег, видимо, уже не будет. К реестровым кредиторам между тем относятся те самые субподрядчики «Гемонта», которые обращались с коллективным письмом к президенту РТ Рустаму Минниханову в связи с тем, что из-за долгов своего заказчика они и сами находятся на грани банкротства.
«Следовательно, как у кредиторов уменьшаются шансы на получение денежных средств, так и у арбитражных управляющих уменьшается финансовая мотивация вести банкротства, возбужденные в период моратория», — добавила эксперт.
Как следует из ответа ФНС, часть внеочередных требований «Гемонтом» уже погашена — сумма в 913 млн рублей сократилась (по данным на 15 августа) до 747,5 млн рублей. Что это за требования? К ним относятся обязательства компании по уплате НДС, НДФЛ, страховых взносов на обязательное пенсионное, социальное, медицинское страхование, госпошлины по делам, рассматриваемым в арбитражных судах, и пени, возникшие в период моратория.
Получается, что все «сливки» конкурсной массы, обнаруженные в процессе банкротного процесса «Гемонта», заберет себе налоговая, которая спустя два года после начала банкротства заметила удобные правила в законодательстве и воспользовалась моментом, чтобы обойти «конкурентов». Конечно, в условиях дефицита бюджетных средств забота о пополнении казны вполне понятна, но другим кредиторам от этого не легче.
Как следует из картотеки арбитражных дел по процедуре банкротства «Гемонта», в споре, инициированном Миллером, суды трех инстанций ожидаемо встали на сторону налогового органа
Уладить разногласия с налоговой через суд не удалось
Руководящий процедурой банкротства Миллер после получения неожиданных требований от налоговой обратился в Арбитражный суд Татарстана с просьбой разрешить спорный вопрос о об их квалификации: к текущим они относятся или все-таки к обычным?
Как следует из картотеки арбитражных дел по процедуре банкротства «Гемонта», в споре, инициированном Миллером, суды трех инстанций ожидаемо встали на сторону налогового органа. Сначала Арбитражный суд Татарстана решил, что обязательные платежи, возникшие в период с 1 апреля по 12 августа 2022 года в размере 913 млн рублей, «подлежат квалификации в качестве текущих платежей». Затем это решение поддержал Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд Самары (27 мая 2024 года) и арбитраж Поволжского округа (15 августа 2024 года), подтвердив, что требования налоговой подлежат выплате до погашения долгов перед другими кредиторами.
Основным аргументом налоговой и доводом судов является тот факт, что «Гемонт» самостоятельно не заявлял об отказе от моратория, соответственно, задолженность, образовавшаяся за этот период, подлежит квалифицировать как текущую. Официальный отказ мог быть заявлен компанией через публикацию в едином федеральном реестре сведений о банкротстве (ЕФРСБ). Это бы означало готовность «Гемонта» принять в отношении себя заявления о банкротстве от кредиторов, а также предотвратило бы действие особых правил, связанных с признанием требований, насчитанных в период моратория, в качестве текущих.
Представители Миллера настаивали, что сама по себе подача компанией заявления о своем банкротстве в период моратория автоматически означает отказ от него. Ведь мораторий был направлен на поддержку бизнеса в период санкций и нестабильной ситуации на внешнем рынке, предполагалось сохранение компаний путем их ограждения от заявлений кредиторов о банкротстве, которые неминуемо привели бы к массовой ликвидации организаций. Но раз фирма сама признала себя несостоятельной — она от такой защиты отказалась, и правила моратория к ней применяться не должны.
Фемида к этим доводам оказалась равнодушна и указала на то, что самостоятельное обращение должника с заявлением о банкротстве к отказу от моратория не приравнивается. Аргументы же о том, что имущества должника не хватит для исполнения всех текущих обязательств и финансирования самой процедуры банкротства, не являются основанием для того, чтобы требований ФНС считать очередными.
По словам Семеновой, несмотря на то что в примере с делом «Гемонта» у судов разных инстанций сложилось устойчивое однополярное мнение, судебная практика по всей России по данному вопросу складывается неоднозначно.
Кажется логичным, что применение льгот и преференций, предоставляемых мораторием на банкротство, недопустимо в отношении лиц, чья неплатежеспособность наступила задолго до введения моратория и чья хозяйственная деятельность не могла быть восстановлена мерами поддержки.
Однако эксперт пояснила, что сформировалось два «лагеря» решений судов. В первом случае суды используют формальный подход и утверждают, что отказ от моратория может быть усмотрен только при наличии публикации в ЕФРСБ, во втором суды рассматривают каждое дело индивидуально и приходят к выводу, что подача должником заявления о собственном банкротстве фактически означает отказ от применения в отношении него моратория.
Собеседница указала на то, что неоднозначное отношение судов по данному факту приводит к разного рода вопросам: «Если банкротство возбуждено в период моратория, в связи с чем требования кредиторов по большей части будут признаваться текущими, в чем смысл введения процедуры банкротства в целом? Ведь реестра требований кредиторов как такового не будет, а если и будет, то вся конкурсная масса направится на погашение текущих обязательств должника».
Бывшие сотрудники турецкого застройщика, с которыми «БИЗНЕС Online» поговорил на условиях анонимности, указывают на то, что даже названия «дочек» отсылают к «беглому» руководителю ООО «Гемонт» — Акташу Мухиттину
Часть имущества так и осталось у «дочек»
В деле о банкротстве ООО «Гемонт» вскрылись и другие интересные подробности. Конкурсным кредиторам, например, пришлось столкнуться с рядом необоснованных, как они считают, отказов в пополнении конкурной массы.
Например, в период, когда ООО «Гемонт» имел многомиллиардные действующие контракты, вокруг компании было создано много дочерних аффилированных организаций со схожими наименованиями и руководителями, они были задействованы в цепочке перечислений при закупке товаров и услуг (ООО «Гемонт Металл», ООО «Генкон», ООО «Макметалл», ООО «Макинвест» и др.).
Бывшие сотрудники турецкого застройщика, с которыми «БИЗНЕС Online» поговорил на условиях анонимности, указывают на то, что даже названия «дочек» отсылают к «беглому» руководителю ООО «Гемонт» — Акташу Мухиттину. Он руководил предприятием с 1 марта 2021 года по 20 мая 2022 года, а позднее сбежал из страны. Многие тогда винили в «крахе» компании именно Мухиттина и его стратегию управления предприятием.
Конечным бенефициаром одной из таких дочерних компаний — ООО «Макинвест» — ранее являлся сам Мухиттин (на данный момент учредителем указан некий Алгур Мутлухан), а генеральным директором и по сей день значится Алсу Давлетхан — мать Алины Давлетхан, участницы XVII Республиканского конкурса красоты «Мисс Татарстан – 2015». Наши источники намекают, что последняя оказалась рядом с турецким топ-менеджером неспроста…
В период с 2019 по 2021 год на тот момент только созданное ООО «Макинвест» на полученные от Мухиттина заемные средства обзавелось базой в Нижнекамске. За счет «Гемонта» на базе также был возведен городок для проживания работников, занятых на строительстве этиленового завода. Общая сумма улучшений составила, по оценкам наших спикеров, порядка 100 млн рублей. После начала процедуры банкротства «Гемонта» «Макинвест» продолжило пользоваться базой, сдавать ее в аренду и получать прибыль от ее использования. Но вот только затащить это имущество в конкурсную массу у арбитражного управляющего не получилось.
Миллер подал заявление об оспаривании сделки по безвозмездному улучшению базы «Макинвеста», но суд в его удовлетворении отказал, хотя, казалось бы, налицо вывод денежных средств из оборота «Гемонта» в интересах людей, близких к бывшему директору. Арбитражный суд однако рассудил иначе — что база улучшалась в интересах сотрудников «Гемонта»: в зданиях общежитий жили рабочие, а бетонирование площадки требовались для складирования имущества.
Однако кредиторы должника видят ситуацию совсем в другом свете. Им кажется крайне несправедливым такой подход, когда при многомиллиардных долгах компании некогда приближенные к бывшему директору «Гемонта» люди сохраняют нажитое за счет средств этих же кредиторов имущество. Мол, скрыли собственность, записав ее на другую фирму, пользуются ею незаконно и «чувствуют себя вполне нормально, сдавая в аренду за неплохие деньги».
Сама Давлетхан, руководящая «Макинвестом», с которой пытался связаться корреспондент «БИЗНЕС Online», на момент выхода статьи нам так и не ответила, поэтому с ее взглядом на ситуацию ознакомиться не удалось, но мы готовы добавить ее комментарий после выхода публикации.
В плюсе остался и «Иркутский завод полимеров»
Схожие убытки понес «Гемонт», но уже не в Татарстане, а в далеком Усть-Куте (Иркутская область). Там «Гемонт» выступал подрядчиком при строительстве двух заводов — этилена и полиэтилена (стоимостью $437,5 млн) по договору с ООО «Иркутский завод полимеров» и построил временный городок для рабочих вблизи строительной площадки. Там были здания общежитий, столовых, медпункта, мобильной мечети и др., общая сумма затрат составила более $25 миллионов.
После того как возникли признаки неплатежеспособности «Гемонта», иркутские нефтехимики аналогично расторгли договор подряда с турками, но затраты строителей на возведение временного городка «Иркутский завод полимеров» возместил лишь на сумму в $2,3 млн, т. е. заказчик оставил у себя городок стоимостью в $25 млн по цене в 10 раз дешевле.
Примечательно, что «Иркутский завод полимеров» не только оставил за собой все возведенные здания, но и получил возврат банковских гарантий от ПАО «Сбербанк» т. е. вышел из проблемного проекта «с плюсом».
Миллер пытался вернуть оставленную на строительной площадке собственность «Гемонта» через Арбитражный суд Иркутской области, а также оспорить сделки с иркутянами в Арбитражном суде Татарстана. Однако каких-либо результатов это не принесло, споры продолжаются.
***
В целом по результатам анализа процедуры банкротства скандально известного «Гемонта» складывается ощущение, что часть кредиторов должника могут и не мечтать о выплате хоть какой-то доли долга перед ними. Из-за наличия недобросовестных кредиторов и огромных требований налоговой, которую поддерживают суды, возможность выплаты долгов даже перед бывшими сотрудниками остается под большим сомнением, хотя те уже, вероятно, давно покинули Татарстан и продолжили спокойную жизнь на солнечной турецкой родине (если, конечно, не занялись там поисками сбежавшего Мухиттина самостоятельно).
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 23
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.