Владимир Путин начал традиционную серию совещаний с руководством минобороны и ОПК, посвященных развитию оборонной сферы. Тем временем татарстанские профильные директора утверждают, что их внешнее благополучие — миф. Как стало известно «БИЗНЕС Online», топ-менеджеры отправят свои претензии Рустаму Минниханову, который должен довести их до Москвы. Поговорив с некоторыми из топов, «БИЗНЕС Online» рассказывает, что гробит российскую оборонку, при чем здесь Сирия и «заговор бухгалтеров».
Предмет гордости России — оборонно-промышленный комплекс — вовсе не купается в деньгах, как можно было предположить, постоянно слыша о миллиардных контрактах на военную продукцию
ЕСТЬ НАДЕЖДА НА МИННИХАНОВА, НО…
Предмет гордости России последнего десятилетия — оборонно-промышленный комплекс (ОПК) — вовсе не купается в деньгах, как можно было предположить, постоянно слыша о миллиардных контрактах на военную продукцию. Более того, условия хозяйствования, в которые он поставлен, грозят коллапсом отрасли. Такую мысль в частных беседах донесли до «БИЗНЕС Online» несколько руководителей оборонных предприятий Татарстана. Поэтому сообщение одного из источников о том, что недавно минпромторг РТ собрал всех оборонщиков и предписал сформулировать свои претензии для президента РТ Рустама Минниханова, не вызвало особого удивления. Причем татарстанский лидер не финальный адресат жалоб — их обобщат и направят в правительство России.
Речь идет ни много ни мало о том, что сегодня ОПК, по мнению казанских топ-менеджеров, вплотную подошел к «скорости сваливания». Странно такое слышать, когда на госпрограмму вооружений в 2012–2020 годах выделены небывалые деньги — 20,5 трлн рублей, а, по официальным данным минобороны, доля новых вооружений в войсках достигла 68%, на дежурство встают лазерные «Пересветы», небеса готовятся бороздить крылатые ракеты «Буревестник» с ядерными силовыми установками, а моря — беспилотные «ядерные торпеды» «Посейдон». А разве нет поводов для гордости непосредственно в Татарстане? Поднят прототип Ту-160М, военные закупают Ми-38, малые ракетные корабли «Буяны-М» крушат врага в Сирии, как заверяют источники, в войска вот-вот пойдут камазовские тягачи для баллистических ракет проекта «Платформа».
Сергей Чемезов (слева) доложил президенту РФ о 300 млрд рублей долгов Объединенной авиастроительной корпорации, а Юрий Борисов (справа) предложил списать оборонке 700 млрд из 2 трлн рублей задолженности по кредитам
Насторожили, правда, недавние заявления гендиректора «Ростеха» Сергея Чемезова и оборонного вице-премьера Юрия Борисова: первый доложил президенту РФ Владимиру Путину о 300 млрд рублей долгов Объединенной авиастроительной корпорации; второй предложил списать оборонке 700 млрд из 2 трлн рублей задолженности по кредитам, но и эти отрезвляющие оценки померкли на общем победном фоне.
Между тем из бесед с генералами ОПК складывается впечатление, что победные реляции, мягко говоря, не вполне отражают реальное положение дел в отрасли. Собеседники «БИЗНЕС Online» из руководства военно-промышленных компаний РТ заверили, что никакие списания долгов с допвливаниями не помогут. При этом, как уверяют директора, на уровне руководства предприятий катастрофичность ситуации понятна всем, но сор из избы никто публично выносить не станет — топ-менеджеры опасаются и за свои места, и за будущее компаний, перекрыть кислород которым в условиях достаточно жесткой конкуренции ничего не стоит. Да, отдельные федеральные эксперты все же пытаются обозначить проблему, но, как утверждает один из наших собеседников, это допускают только потому, что некоторым позволено критиковать, поскольку «хоть кто-то ведь должен говорить». Он уверен, что отдельные высказывания ничего не изменят, как и всякого рода локальные совещания. Да, есть надежда на политический вес Минниханова, но в каком виде до него дойдет информация? «Вот мы сейчас насобираем от каждого частности, казенными словами изложим — и получится туфта, — не сомневается один из директоров. — А надо сказать о сути».
На основе бесед с нашими источниками мы сформулировали 7 тезисов о том, что не так в оборонно-промышленном комплексе.
«Прибыли нет, все деньги уходят в зарплату, а ее ведь и повышать надо. Рядом нефтяники, нефтехимики, у которых средняя зарплата в 60–70 тысяч, а в оборонке — 30 тысяч рублей. Потом удивляются, почему люди уходят»
претензия №1. «ДЕНЕГ ХВАТАЕТ ТОЛЬКО НА ЗАДЕЛЫВАНИЕ ДЫР НА КРЫШЕ»
Главная проблема предприятий ОПК — предельно низкая цена на продукцию. В соответствии с концепцией заказчика — министерства обороны, рентабельность по гособоронзаказу (ГОЗ) должна быть минимальной. Собеседники говорят, что эту идею продвинул в свою бытность главой военного министерства Анатолий Сердюков.
Формула наценки проста: 20% — на собственный труд, 1% — на покупные изделия. Но, например, у предприятий, занятых финальной сборкой продукции в авиапроме и кораблестроении, где доля «прикупки» доходит до 90%, рентабельность колеблется в районе 1–5%. Наши собеседники говорят, что развивать предприятия на такую прибыль невозможно, и напоминают, что при СССР рентабельность была 25% на основное изделие и 30% на запчасти. Они указывают, что только при таком минимальном уровне возможны содержание завода, техперевооружение («А оборудование фантастических денег стоит!») и достойные зарплаты работникам.
«Сегодня денег хватает только на заделывание дыр на крыше, — возмущается один из наших собеседников. — Вот отсюда и набиралось 2 триллиона кредитов, о которых говорит Борисов. Поскольку прибыли нет, все деньги уходят в зарплату, а ее ведь и повышать надо. Рядом нефтяники, нефтехимики, у которых рентабельность 30–40 процентов и средняя зарплата в 60–70 тысяч, а в оборонке — 30 тысяч рублей. Потом удивляются, почему люди уходят. Чемезов (Сергей Чемезов — генеральный директор госкорпорации „Ростех“ — прим. ред.), Мантуров (Денис Мантуров — министр промышленности и торговли РФ — прим. ред.) обязаны были ставить перед руководством страны вопрос о том, что такое формирование цены не пойдет».
Ситуацию усугубляет то, что значительная часть продукции по ГОЗу родом из 90-х, а то и из СССР. «На такие изделия, пусть они даже и модернизировались, четко зажатая цена, происходящая еще от советских норм трудоемкости для массового производства, — объясняет один из источников. — А потому их рентабельность вообще не компенсирует нынешних затрат на производство».
«Можно проявить безрассудство и не подписывать госконтракт, но ни к чему хорошему это не приведет. Все равно вынудят подписать» (на фото министр обороны Сергей Шойгу (слева) и начальник генштаба ВС РФ Валерий Герасимов (справа)
Претензия №2. ЛУКАВЫЙ ДЕФЛЯТОР
А вот если делаешь нечто абсолютно новое, ранее не поставлявшееся госзаказчику, есть возможность защитить приемлемую цену, потому что отсчет при ее установлении идет от реалий сегодняшнего рынка. Относительно нового в РТ производят немало. Это беспилотники «Элерон» («Эникс»), комплекс радиоэлектронной борьбы «Рычаг» (КОМЗ), патрульные корабли проекта 22160 (завод им. Горького), семейство бронеавтомобилей «Тайфун» («Ремдизель»), умные снаряды (POZIS), некоторые взрыватели («Точмаш»), вертолет Ми-38 (КВЗ), боестойкие колеса (НТЦ «Кама»), вертолетные комплексы обороны «Витебск» («Стелла К») и т. д.
Но радоваться рано: уже на следующий год после старта серийного производства нового продукта хорошая цена на него становится базой, которую предприятие имеет право повысить только на индекс-дефлятор (сегодня это 4,8%). Однако, по словам наших собеседников, факторы производства дорожают быстрее — доходит до 20% за год. Хорошо, если комплектующие поставляет такой же коллега по ГОЗу, который тоже не имеет права повышать цену более чем на 4,8%, а если это партнер со свободного рынка? Например, подскочила цена на золото — и проблемы возникают у «Элекона», применяющего золотое напыление.
«И потом откуда берется дефлятор? — говорит один из директоров. — Если раньше индекс утверждался вполне самостоятельным Росстатом, то сегодня это ведомство подчинили минэкономразвития, которое попросту диктует нужные показатели».
В результате у значительной части продукции по ГОЗу рентабельность не просто близка к нулевой, она отрицательная. А ведь в структуре производства компаний гозовские изделия могут занимать и 50%, и 80%, и 90%. «Военные могли бы принимать продукцию по фактическим затратам — мы их подтверждаем всеми возможными расчетами, но нет, у них команда — не выше 4,8 процента, — говорит другой директор. — Это абсурд! Чтобы нормально развиваться, смотреть вперед, быть лидером рынка и видеть, какой будет твоя продукция через 5–10 лет, рентабельность должна быть 30–50 процентов. А сейчас мы проедаем себя. В среднем гособоронзаказ на 5–7 процентов убыточен».
К примеру, источники говорят, что для КВЗ таким убыточным контрактом стал договор с военными от 2011 года, по которому он обязался поставить до 2020-го 140 Ми-8-МТВ5-1. К тому же, судя по документам арбитража, минобороны тогда удалось сбить заложенную заводом прибыль с 28,1 млн до 16,3 млн рублей за машину. Контракт на «восьмерки» КВЗ выполнил досрочно и, как утверждают, вздохнул с облегчением.
«Да, можно проявить безрассудство и не подписывать госконракт, но ни к чему хорошему компанию это не приведет, — говорит наш источник. — Все равно вынудят подписать. Нет выхода — мы как заложники».
Сегодня у КАЗа есть только один серийный заказ (2018 года) на новые самолеты — к 2027-му он должен построить 10 стратегических ракетоносцев Ту-160М. Плюс завод в год сдает по одному-два специальных Ту-214. И это все
Претензия №3. ШТУЧНОСТЬ УБИВАЕТ ЭКОНОМИКУ
Военные рекомендуют сокращать издержки и снижать цены, но на заводах уверяют, что дальнейшая оптимизация возможна только с повышением серийности — тогда падает доля накладных расходов на единицу продукции. «Но, когда требуют снижения цены при неизменном, а то и падающем объеме заказа, это противоречит всем экономическим законам», — возмущается один из собеседников.
Штучность убивает экономику, говорит другой. Простой пример: при отработке производства новой детали неизбежен брак, но одно дело, когда запоротой окажутся три детали на тысячу, и другое — когда три на десять. Еще пример. По идее, литьевые детали самые дешевые, но, когда нет объема, они получаются «золотыми».
«Бедный Казанский авиазавод! — восклицает один из менеджеров. — В застойные времена он делал полсотни самолетов в год, а сейчас только пару новых. Да лучше б не брался! Это крайне невыгодно. Надо ежегодно хотя бы по 10 штук». По его словам, это вопрос не только накладных расходов, но и качества работы: «Специалист с каждым повторяющимся заказом набивает руку. А у нас что получается? Только человек к одному привык, его кидают на другое, он начинает заново, делает ошибки. Неслучайно КАЗ самолет выпустит, а потом постоянно его дорабатывает — именно потому, что это не серия».
Как известно, сегодня у КАЗа есть только один серийный заказ (2018 года) на новые самолеты — к 2027-му он должен построить 10 стратегических ракетоносцев Ту-160М. Получается, по одному в год. Плюс завод в год сдает по одному-два специальных Ту-214. И это все.
Один из наших собеседников указывает, что заказы должны быть планомерными. Если бы государство сказало, что в ближайшие 30 лет каждый год надо, к примеру, по 50 корабельных дизелей, деловые люди уже бы построили заводы. Но нет — на 5 лет 10 дизелей. Бизнесмены считают — прибыли не получается. «И никто не хочет заниматься долгосрочным планированием, в том числе правительство, — говорит источник. — Обратите внимание: все федеральные программы — на 3–5–6 лет. Вот „Сатурн“ сделал турбины, может развернуть серию, но работа застопорилась, потому что не сформирован заказ. В Европе считается нормальным госконтракт на 15–20 лет, в котором все поштучно расписано. Да, при этом есть условие снижения цены, но я обеими руками подпишусь под таким 15-летним договором, только дайте мне его! А когда я не знаю, что буду делать в следующем году, о каком снижении цены можно вести речь?!»
Добавим, что без массовой серии проваливаются даже те, у кого с себестоимостью все нормально, — поставщики 3–4-го уровней типа «Элекона».
Важно, чтобы предприятие не простаивало. Остановить станки и ждать, когда заказчик заплатит, невозможно — себестоимость будет заоблачной
Претензия №4. «аванс ПРИХОДИТСЯ ВЫРЫВАТЬ ЗУБАМИ»
По словам менеджеров, обычная ситуация при исполнении ГОЗа — кассовый разрыв: стандарт, когда завод получил контракт и начал его исполнять на деньги заказчика, — большая редкость. По выражению одного из топов, аванс приходится вырывать зубами. А как иначе закупить сырье, материалы, комплектующие и начать работу?
Когда средств от минобороны нет, а приступать к исполнению ГОЗа надо, приходится отвлекать деньги с других — например, гражданских — проектов, а если это невозможно, то брать кредит. Или такое. Изделия произведены, отгружены, но средств за них заказчик не перечислил. Возникает тот самый кассовый разрыв. Чтобы запустить производство следующего контракта, привлекаются кредиты (поставщики за обещания ничего не делают), обслуживание которых съедает прибыль.
При этом важно, чтобы предприятие не простаивало. Остановить станки и ждать, когда заказчик заплатит, невозможно — себестоимость будет заоблачной. «Военные этого не понимают, — говорит наш источник. — Режим цейтнота, когда деньги свалились и резко начинаем работать, — это неправильно. Сейчас очень модная тема: 15 процентов — аванс, 35 процентов — в середине работы, 50 процентов — по закрытии контракта. Но, даже если это условие соблюдается, оно очень невыгодное. Характерный пример с „Гипронииавиапромом“. Он взял кредит на исполнение контракта, все сделал, а ему сейчас не подписывают акты об исполнении работ и не платят положенного. Результат — финансовый кризис и продажа компании».
В 2018 году введен постатейный мониторинг траты денег по гособоронзаказу. Раньше завод мог оптом закупить материалы на всю продукцию, то теперь закупки по линии минобороны идут отдельной статьей
Претензия №5. «СЕЙЧАС ЛЮБОГО ДИРЕКТОРА МОЖНО ВЗЯТЬ ЗА ЗАДНИЦУ»
Если до недавнего времени специфика ценообразования нивелировалась изворотливостью заводов, то теперь этому пришел конец. В 2018 году введен постатейный мониторинг траты денег по гособоронзаказу. Условно говоря, если до этого завод мог оптом закупить материалы и на ГОЗ, и на экспортную продукцию, и на гражданскую, то теперь закупки по линии минобороны идут отдельной статьей. Таким образом, расходование средств по ГОЗу проверяется буквально парой нажатий клавиш: если что-то не совпадает, директору будет плохо.
«Все стало прозрачно, обман невозможен, поэтому сейчас некоторые накидывавшие себе через завышение отдельных статей и завизжали, как поросята, — усмехается один из источников. — Однако не все так просто — и этого не понимают наверху, где, видимо, сидят бухгалтеры, у которых в голове идеальная картина: вот тебе деньги, и ты их потрать на конкретные вещи. А как их выделить в деятельности огромного предприятия? Я что, буду 5 килограммов алюминия на один контракт покупать, 10 — на второй, 20 — на третий? Логично с одного счета закупить на весь завод. Так раньше и было. А теперь меня спрашивают: „Зачем ты сразу 100 килограммов купил?“ Отвечаешь: „Низкую цену предложили, да и не „нарезают“ меньше“. Но это никого не волнует, и у меня возникают проблемы. По сути, сейчас любого директора можно взять за задницу и предъявить, что он нецелевым образом расходует средства».
Или такой пример: в конструкторскую документацию закладывается 5–10% запаса на выходящие из строя комплектующие изделия. Поэтому раньше завод покупал их с запасом — не 100%, а 110%. Реально в брак уходило 6%, и у предприятия оставался излишек, который можно было использовать для следующего контракта, а не приобретать новое. Сэкономив деньги, заводы могли их поднакопить. Теперь такое невозможно.
Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы вообще словно выпали из внимания заказчика. Денег на них выделяется мало, идет крен в сторону инициативных работ
Претензия №6. НА НИОКР ДЕНЕГ НЕ ВЫДЕЛЯЕТСЯ
Предприятиям ОПК, повторим, выгодно производить новое. Но, по словам наших собеседников, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) вообще словно выпали из внимания заказчика. Денег на них выделяется мало, и идет крен в сторону инициативных работ. «Хотите нового? Тащите „железо“ и в инициативном порядке доводите, но неизвестно, пойдет ли оно в серию», — описывает идеологию заказчика один наших собеседников.
«Скажу вещь непопулярную у военных, которые боготворят нынешнее руководство минобороны, — говорит источник. — Да, при Сердюкове было много перегибов, но именно при нем началось активное финансирование НИОКР, а сегодня на них денег почти не выделяется. Новое вооружение, которое появилось в войсках, разрабатывалось с подачи Сердюкова. Именно тот научно-технический задел сейчас выстреливает в серийную продукцию. А нынешняя позиция государства: ты за свой счет спроектируй, сделай опытный образец, покажи, а мы посмотрим, если понравится — закажем, а если нет — извини».
Другой источник приводит в пример Западную Европу и США. Там государство не может напрямую субсидировать военно-промышленные НИОКР, но их финансирование идет за счет завышенных цен на конечную оборонную продукцию. «Поэтому там у производителей минимум стопроцентная рентабельность», — утверждает источник.
К слову, у разработчиков настолько напряженных финансовых проблем, как у серийных заводов, нет, потому что отсутствуют колоссальные материальные затраты: 99% добавленной стоимости у КБ генерирует мозг конструкторов. Но при этом бюро аналогично сидят на контрактах и зависят от графика финансирования, им также надо платить зарплату постоянно, а деньги от заказчика тоже приходят периодически. И расценки также невысоки. Наши собеседники приводят известный пример: казанское ОКБ им. Симонова подрядилось создать первый в России тяжелый беспилотник — по смешной цене. Согласно известным данным, на НИОКР было выделено 4,6 млрд рублей. Эксперты не раз говорили об изначально неверной оценке затрат по проекту. Для выполнения задания компания была вынуждена взять кредит в 480 млн рублей. Беспилотник не готов.
Ярким примером эксперты называют ситуацию с вертолетами: цены на них они обозначают как сумасшедшие и заверяют, что заводы могли бы продавать вертолеты вполовину дешевле и это было бы выгодно
Претензия №7. «РАНЬшЕ БЫЛА СОБСТВЕННАЯ ЛИЦЕНЗИЯ НА ЭКСПОРТ И ЖИЛИ ВЕЛИКОЛЕПНО»
Собеседники «БИЗНЕС Online» констатируют, что хорошее подспорье для заводов — экспортные контракты. Но, во-первых, у многих ли они есть? В Татарстане это завод им. Горького, ГИПО, «Эникс», ОКБ им. Симонова, КЭТЗ и КВЗ, в структуре выручки которого экспорт вообще доходил до 58% и, по сути, вытягивал предприятие.
А во-вторых, источники указывают на странную позицию госпосредника — «Рособоронэкспорта» (входит в «Ростех»). «Раньше у компаний была собственная лицензия на экспортную деятельность и они жили великолепно, — говорит один из наших собеседников. — А когда в дело включился госпосредник, все затормозилось — во многом из-за того, что покупателям поставили заоблачные цены». Ярким примером эксперты называют ситуацию с вертолетами: цены на них они обозначают как сумасшедшие и заверяют, что заводы могли бы продавать товар вполовину дешевле и это было бы выгодно. Наши источники напоминают: если в 2007 году самый дорогой казанский Ми-17 продавали за границу за $6 млн, то сегодня — за $15 млн, при этом существенных изменений в его облике не произошло. Один из собеседников объясняет, что высокая стоимость некоторых заказов была обеспечена исключительно удачной конъюнктурой мирового рынка. Когда ситуация изменилась, надо было проявить гибкость и снизить цену, но сделать этого не захотели… Интересно, взяли бы, например, индийцы еще и Ми-17В-5, если бы цену на него срезали, скажем, на треть? Напомним, ожидавшийся контракт на 48 машин провалился, что привело КВЗ на грань катастрофы. Как полагает наш источник, ситуация с экспортными заказами такова, что, когда Ростовский вертолетный завод закончит свои нынешние экспортные контракты, вся отрасль окажется без прибыли.
Как говорят наши эксперты, налицо не захват мирового рынка российским экспортером, а элементарная эксплуатация советского наследия, которое подошло к пределу. «Почему еще военно-техническое сотрудничество идет на спад? — говорит один из наших собеседников. — Раньше в дружественных нам государствах политику по закупке вооружений формировали выпускники советских военных училищ. Их учили на этом „железе“, они больше ничего не знали. Обратите внимание, японская компания Fanuc бесплатно установила в КНИТУ-КАИ свои станки. Пусть студент к ним ни разу не подойдет, но они все время у него перед глазами, в подсознании записывается: я учился на Fanuc. Когда он придет технологом на завод и ему скажут написать обоснование для покупки новых станков, он с вероятностью в 99 процентов укажет эту компанию. Так и та плеяда иностранных деятелей, ведавших закупками. Поэтому и шли массовые продажи наших вооружений. Мудрая политика была у Советского Союза. Теперь те люди уходят, ситуация меняется… Словом, большой стабильный заказ нужен не только для нашей армии, но и по линии военно-технического сотрудничества».
«Варианты по исправлению ситуации делали во времена вице-премьерства Дмитрия Рогозина (его сменил Борисов — справа), но все потонуло в недрах финансово-экономического блока правительства»
ПРИ ЧЕМ ТУТ СИРИЯ?
Такое ощущение, что, влив в критический момент в оборонку денег и действительно добившись результата, власти не подумали, как ОПК жить дальше, ведь все эти разговоры об импортозамещении и конверсии, по сути, так и остаются декларациями и опять-таки не имеют для реализации почти никаких экономических предпосылок.
Как это ни парадоксально, выправить ситуацию, по мнению одного из наших собеседников, мешает эхо сирийских событий: «Как было до них? Все пребывали в уверенности, что войны не будет. В заказывающих управлениях (минобороны — прим. ред.) сидели и ковыряли в носу: одно закажешь или другое — разницы никакой. А когда немного постреляли, увидели, что некоторые из заказанных вещей работают не так, как надо, а некоторые не особо-то и нужны. Думаю, такого было заказано полно и по заоблачным ценам. И сегодня по этим людям судят обо всех исполнителях ГОЗа — продолжают держать впроголодь, спецсчета вводят и все такое прочее, а надо просто разумно заказывать продукцию, которая нужна».
Против дотошного контроля государства при выполнении гособоронзаказа никто из наших собеседников не возражает, но все согласно указывают, что нельзя к таким сложным организационным задачам подходить с бухгалтерским менталитетом. Кстати, эксперты «БИЗНЕС Online» отмечают, что дело не только в военных, но и в финансистах. «У финансово-экономического блока (правительства РФ — прим. ред.) вообще подход простой: чем меньше денег вы просите, тем лучше, а в идеале чтобы не просили и вас вообще не было, — говорит в комментарии нашему изданию заместитель директора центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко. — Чисто бухгалтерский подход». Объяснил он и то, что руководство предприятий предпочитает страдать втихую: «В противном случае это было бы выступлением против главного заказчика — министерства обороны. После чего директор если что и получит, то с колоссальным опозданием, претензиями и всем таким прочим. Бюрократическая система настолько колоссальна, что всегда есть возможность говорливому руководителю устроить веселую жизнь».
Главный редактор журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский в беседе с «БИЗНЕС Online» отметил, что попытки помочь оборонным заводам предпринимаются, но носят скорее теоретический характер. Он напомнил, что с 2018 года можно заключать контракты по фиксированной цене. То есть, если в ходе исполнения контракта предприятие снизило издержки и тем самым увеличило прибыль, ее не втискивают в формулу «20+1» — все сэкономленное остается заводу: «Но, кого из директоров ни спрашиваю, никто таких контрактов не заключал, хотя прошел уже год. Теоретически есть стимул, но на практике никто так и не опробовал». Кстати, Мураховский, добавив, что не видит поводов для оптимизма, тоже кивнул на финансистов: «Варианты по исправлению ситуации делали во времена вице-премьерства Дмитрия Рогозина (его сменил Борисов — прим. ред.), когда он пытался в данных вопросах устроить мини-революцию, но все потонуло в недрах финансово-экономического блока правительства — противника любых изменений в этой области».
«Понятно, что все это достаточно сложно, дорого, — говорит один из директоров предприятий ОПК, — но, если государство хочет считать себя государством, без продуманного отношения к оборонке не обойтись. Сегодня же с предприятиями оборонно-промышленного комплекса происходит катастрофа».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 373
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.