Казанский дизайнер, участник арт-объединения MXD, выступающий под псевдонимом Лев Переулков создал серию артов, посвященных цензуре

«ЗДЕСЬ ВСЕ ХОРОШО», «ЭТО ВСЕ ВРАГИ»

Казанский дизайнер, участник арт-объединения MXD, выступающий под псевдонимом Лев Переулков, создал серию артов, посвященных цензуре. На работах художника — дома, покрытые яркими баннерами с надписями: «Не обращайте внимания», «Здесь все хорошо», «Вы ничего не видели», «Это все враги», «Нас ждет светлое будущее». На одном из артов — известный в Казани Мергасовский дом, узнаваемые места возле станции метро «Суконная слобода», на улице Хади Такташа, кроме того, использованы два питерских снимка. Свой новый проект Переулков приурочил к принятию Госдумой закона о «суверенном рунете». Свои работы он публикует в паблике «Переулье». Работы за сутки приобрели широкую популярность в соцсетях и СМИ.

Художник пояснил, что источником вдохновения для него послужило то, как государство борется с проблемами. «На телевидении рассказывают, что у нас все хорошо, а если плохо — то от врагов. На улицах полуразрушенную архитектуру закрывают баннерами с напечатанными окнами. В итоге все вокруг накрывается цензурой и пропагандой, но это, конечно, не помогает простым людям. Не поможет и „суверенный рунет“», — сказал Переулков в комментарии TJournal.

Беседовать с корреспондентом «БИЗНЕС Online» по телефону дизайнер отказался, объясняя это тем, что хочет сохранить свое инкогнито, зато охотно ответил на вопросы в соцсети в «ВКонтакте».

«Так получилось, что я живу в Казани, бываю в Петербурге, поэтому снимаю оба города. Но я не считаю, что проблемы есть где-то в одном месте: по всей России памятники архитектуры остаются без внимания и исчезают, особенно деревянная застройка, — говорит Переулков. — Я уже больше года фотографирую: успел полюбить определенные места, стал чаще думать о городе как о среде. Заметил, что часть архитектурного наследия оказалась в ужасном состоянии. Иногда здания просто накрывают баннерами с напечатанными окнами. Это мне и напомнило цензуру и пропаганду в чистом виде».

Автор уверен, что интернет сегодня уже нельзя отделять от реальной жизни. Поэтому, если у властей появится инструмент, который позволит им по своему желанию закрывать сайты, его обязательно используют — или во время митинга, или во время какого-то инцидента.

«Тут можно вспомнить первые дни блокировки „Телеграма“: через него удобно общаться, его использовали даже некоторые депутаты, но он просто не понравился государству за анонимность или — как они говорят — „наличие террористов“. Террористы могли уйти на похожие платформы, которых десятки, а обычные люди столкнулись с дискомфортом. Мне почему-то кажется, что такое же произойдет с законопроектом в „суверенном рунете“. Он не сделает жизнь безопаснее, только неудобнее, а кого-то, наверное, лишит правды, если власти этого захотят», — считает Переулков.

Свои последние «цензурные» коллажи автор исполнил с помощью программ Cinema 4D (там он моделировал «ткань» баннера, которая выглядит очень натурально, как будто колышется на ветру) и Photoshop CC

«Чаще слышу, как люди жалуются на жизнь, на то, как поступают власти»

Свои последние «цензурные» коллажи автор исполнил с помощью программ Cinema 4D (там он моделировал «ткань» баннера, которая выглядит очень натурально, как будто колышется на ветру) и Photoshop CC. «Я думал сделать что-то реальное, чтобы это видели прохожие, но не знаю методик — боюсь сделать слишком плохо. Да и эту серию в итоге увидело много человек, уж точно больше, чем людей на одной улице», — ответил Переулков на наш вопрос о том, стоит ли ограничиваться баннерами в интернете. Общее количество просмотров с учетом перепостов он назвать не решился, на собственном паблике автора на момент интервью было уже около 340 тыс. просмотров.

«В этой серии я вдохновлялся соцартом Комара и Меламида. Мне показалось, что если сделать жизнерадостные фразы, эту красную ткань, как у них, то суть пропаганды отразится сильнее. Я думаю, этих художников очень недооценили, многие о них попросту не знают, — рассуждает казанский дизайнер. — Думаю, я еще вернусь к теме цензуры и пропаганды, потому что она важна для россиян. Чаще слышу, как люди жалуются на жизнь, на то, как поступают власти. Даже от тех, кто далёк от политики».

Про себя Переулков рассказал, что у него нет высшего образования: «Потому что мне куда удобнее читать и учиться самому». А в сфере дизайна и копирайта куда проще получить знания через интернет, книги и ролики, полагает художник. 

«Лев Переулков — да, это псевдоним. Причин много. Во-первых, татарские имя и фамилия меньше подходят для публичности. Во-вторых, с псевдонимом легче говорить открыто и честно — а для меня это важно», — заявил автор «отцензуренных» объектов.

Ранее художник нарисовал коллекцию бабочек, которые мимикрировали под Россию, и создал серию настольных игр «по-русски»: «Дженгу» в виде панельного дома, «Монополию», где игрока не пускают на рынок, «Мафию», в которой шериф, ведущий и мафиози — одно лицо.

«Думаю, я еще вернусь к теме цензуры и пропаганды, потому что она важна для россиян»

«ТО, ЧТО ПЕРЕУЛКОВ СДЕЛАЛ, — Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ЭТО ПРО СВОБОДУ СЛОВА В ИНТЕРНЕТЕ»

«БИЗНЕС Online» попросил экспертов оценить художественный уровень артов Переулкова, а также ответить на вопрос о том, стоит ли бороться с цензурой в интернете, прячась при этом за псевдонимом.

Дмитрий Кудинов — художник:

— Я думаю, что это его рефлексия как художника. Как я понимаю, это было сделано в digital. Он просто отфотошопил снимки. Это не реальный объект. Это отдельный вид искусства на грани между дизайном, фотографией и, возможно, урбанистикой. Но это его способ выражения своего мнения. Причем надо понимать, что, если бы он повесил такие реальные плакаты на реальных домах, это было бы нарушением административного кодекса. А он высказал это в digital, и вы на это обратили внимание. Это его способ привлечь к данным объектам внимание. Я вижу в этом социальный отклик, но я никоим образом не вижу здесь связи со свободой слова и неким акционизмом. Это акционизм, но в цифровом виде.

Что же касается принятия Госдумой закона о «суверенном рунете», у меня по этому поводу нет своего мнения. Моя работа не связана напрямую с интернетом. У меня есть возможность путешествовать, и вот сейчас у меня такая командировка в Нижнем Новгороде. Заехав сюда, на контрасте с благоустройством Казани мы видим, что там этого нет: очень много визуального мусора, очень много ветхих, непричесанных зданий. В этом есть своя аутентичность, но неухоженность очень бросается в глаза. Переулков сделал точечные вбросы, о которых и так все говорят, но в Нижнем Новгороде все гораздо хуже… Там в рамках фестиваля на сгоревшем старом здании было написано: «Здесь больше нет огня, но каждый день теплее от тебя». Вот это и есть акционизм с элементами стрит-арта. А то, что Переулков сделал, — я не думаю, что это про свободу слова в интернете.

Сергей Насекин — дизайнер:

— Это такие коллажи, сделанные в фотошопе. Тема одна и та же, только на разные здания и пространства эта надпись навешана. С точки зрения визуальной эти работы скучные и неинтересные. Надпись «Не обращайте внимания» читается плохо. Если бы я это делал, я бы не повторял эту надпись мелкими буквами, а сделал крупной. Или крупной, а потом повторяющейся. Потому что у него получилась какая-то клеенка. Так что с художественной точки зрения сделано плохо. В реале он этого делать не стал потому, наверное, что боится, что ему влетит.

Что касается закона о «суверенном рунете», то я деталей этого закона не знаю, но хотелось бы разобраться, что и как он ограничивает. Конечно же, какие-то ограничения в интернете должны быть. Я, например, против полной анонимности в интернете, это глупость. Понятно, что стоят ограничения на призыв к суициду, педофилия должна быть под запретом. Но полностью я с этим законом не знаком. Хотелось бы, чтобы кто-то подготовил такую выжимку, чтобы посмотреть, чем это грозит. Может быть, там и нет ничего страшного.

Павел Савицкий — директор рекламного агентства «Пи Арт»:

— К моему великому сожалению, искусство в наши дни очень политизировано. Обозреваемая художественная активность видится мне скорее акционизмом, чем искусством в чистом виде. Конечно, в ситуации, когда вокруг творятся совершенно маразматические события, среди которых и ограничение того, что по определению должно быть безграничным, людям разных профессий сложно молчать. И они высказываются, используя доступные инструменты. Однако, не боясь обвинений в идеализме, я выскажу надежду, что однажды в нашей стране художник снова будет рисовать, а поэт сочинять не на злобу дня, а по велению муз.

«На домах под Кремлем написали «Долой трущобы!» — Вот это на меня подействовало»

Борис Гришанин — краевед:

— Что-то я в этой серии артов никакого особого смысла не вижу. Я видел в интернете эти картины, где на красных полотнищах написаны разные слова… Одни и те же слова повторяются! На одном плакате — одни, на другом — другие. На Мергасовском доме или на других… Я сам рос в ту эпоху, когда на каждой крыше висел плакат «Слава КПСС!». А потом пришел новый неожиданный лозунг, который все оценили. На домах под Кремлем, в начале улицы Баумана, были старые дома, на которых написали «Долой трущобы!» — вот  это на меня подействовало. Я даже недавно эту фотографию видел и до сих пор вспоминаю, как эти слова на меня эмоционально подействовали.

А эта акция мне непонятна. Этим фотошопом художник самовыражается, но не более того. Ну хорошо, лишний раз обратил на что-то внимание. Ну и все! По сравнению с партийной пропагандой и надписью про трущобы это все как-то мелко. Не задело это меня совершенно. Никаких ассоциаций со свободой слова у меня это не вызвало.

Мария Леонтьева — координатор «Центра прикладной урбанистики Казани»:

— Я не могу оценить художественную ценность этих работ, поскольку не имею художественного или культурологического образования. Но могу судить об этом как исследователь городского пространства, занимающийся социологией города. Я считаю, что прежде всего это гражданское участие Переулкова. И я считаю, что это абсолютно удачные высказывания в плане формирования общественной проблемы — они привлекают внимание, включают эмпатию, тиражируются, наглядны и провоцируют дискуссии. Кроме того, высказывания легитимно и четко ориентированы на определенную аудиторию. Это городской жест. Форма высказывания может быть любой — каждый горожанин может использовать те, которыми владеет в рамках закона. 

Интересно, что, привлекая внимание к теме изоляции рунета, художник обращается к теме архитектурного наследия и таким образом переносит внимание с абстрактного и глобального уровня на локальный. Интересна трансформация проблемы как таковой.

Что касается самого закона о «суверенном рунете», то я не изучала его подробно. Но совершенно точно, что это решение негативно повлияет на всех, кто использует интернет для вдохновения и для образования. Поскольку большое количество материалов, которые используют для образования, самообучения, для вдохновения, находятся в иностранном — и прежде всего англоязычном — сегменте интернета. Ограничение коммуникации никогда не способствует улучшению ее качества, и я думаю, что это, во-первых, малореализуемая мера, а во-вторых, имеющая негативные последствия для тех, кого Россия всеми силами стремится удержать, — для молодых людей и профессионалов в сфере творческих индустрий. Поскольку именно они очень активно этим сегментом интернета из российских пользователей и оперируют.

Алеша — анонимный казанский художник:

— Если вы имеете в виду технику (исполнения коллажей — прим. авт.), по мне так интересно. Если вы имеете в виду смысловую составляющую — мне не близко творчество, связанное с политикой, но об этом нужно и важно говорить. Через искусство такие идеи лучше воспринимаются народом. Не помню, где я это услышал, но абсолютно согласен с выражением: «Мы как народ любим страдать, нам это нравится».

Стоит ли автору выйти с реальным стрит-артом? Мне кажется это отдельное направление искусства, автор об этом и не заявляет. Технологии, соцсети, виртуальная реальность и так далее — теперь плотно связаны с миром творцов, так что серия «картинок» — это полноценная работа. Его идея проста и понята, хорошо обыграна. Сам не люблю плакаты во весь дом с нарисованным зданием.