Александр Гусев: «Карлос Эдуардо – ошибка, которую я и Курбан переживаем до сих пор»

Александр Гусев: «Я уже много лет занимаю должность президента федерации футбола республики. Я должен знать, что творится в командах» Фото: Андрей Титов

«БЕРДЫЕВ СИДЕЛ НА БАЗЕ ДО ТРЕХ ЧАСОВ НОЧИ И СМОТРЕЛ РАЗБОРЫ МАТЧЕЙ»

— Александр Петрович, уже больше 10 лет назад, в 2008-м, «Рубин» впервые стал чемпионом страны. А в предыдущем сезоне – 2007 команда стала 10-й. Тогда не было желания поменять тренерский состав перед юбилейным годом — тысячелетием Казани?

— Я резкий в суждениях человек. Но не помню, чтобы резко негативно высказывался о работе Курбана Бердыева во время моего пребывания на посту президента «Рубина». Да, был неудачный 2007 год, когда мы заняли 10-е место. Я ту команду называю интеллигентной, потому что особо не вступали в стыки. Тогда мы приняли решение, что перед юбилейным годом будем чуть ли не полностью менять команду. Взяли 14 новых человек. В мире же принято, что хороший тренер растет с командой не больше четырех лет. Неслучайно Гвардиола, Моуриньо меняют команды после примерно такого срока. Если тренер работает дольше, то игроки привыкают к требованиям. Получается некоторый спад в конце концов. Есть исключения: Венгер, Фергюсон. Остается менять либо игроков, либо тренера. Вариант с игроками больше подходит к сборным. У Германии, например, Лёв остался, но он меняет состав.

«Мы все почувствовали, что команда может добиться многого без больших звезд». 2008 год Фото: «БИЗНЕС Online»

Мы в 2008 году сделали так же. Курбан Бекиевич пришел — и сразу показал свою состоятельность. В 2001 году он пришел в середине сезона, где трудно было что-то изменить. А в следующем году он вывел команду в премьер-лигу. Поэтому менять человека, которого мы видим в работе, было бессмысленно. До него в команде была текучка тренеров. Только Игорь Волчок 2,5 года отработал. Остальные — полгода, год…

Курбан пришел и капитально взялся за футбол. Когда я был президентом, у него в Казани была квартира, но он практически всегда жил на базе. До трех часов ночи смотрел разборы матчей и все время держал в голове новые схемы. Опыт накапливался, что вылилось в 7 побед подряд в 2008 году. Мы все почувствовали, что команда может добиться многого без больших звезд.

— За большие деньги из Турции привезли Карадениза…

— А что Карадениз? Он тогда не был звездой. Я вообще был против его покупки. Маленький, круглый... Мы привыкли, что нужны высокие, под 1 метр 90 сантиметров, но меня убедили Сайманов и Бердыев. К тому же он тогда был игроком сборной Турции. Тут мы не ошиблись.

«Карадениз (на переднем плане)? Он тогда не был звездой. Я вообще был против его покупки, но меня убедили Сайманов и Бердыев. К тому же он тогда был игроком сборной Турции. Тут мы не ошиблись» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А чья была идея взять в команду Сергея Семака?

— В конце 2007 года мы договорились, что будем брать игроков, которые не жалеют себя. Первым, кто пришел на ум, был Сергей Семак. Мы сделали все, чтобы забрать его к себе, хотя было сложно. И почти сразу решили сделать его капитаном. На него мы возлагали большие надежды, и он полностью их оправдал: был капитаном и в то же время главным помощником Курбана. Былы несколько человек, на которых он опирался и советовался, например Семак и Шаронов.

— Какой момент вам особо запомнился из того сезона?

— Победа над «Зенитом» в третьем туре. Питерцы были действующими чемпионами. На игре с нами были все руководители Петербурга, в том числе тогдашний губернатор города Валентина Матвиенко. 

В начале игры они забили — Рыжиков пропустил мяч под собой. Слышу реплики: «Вратарь — дырка, наколотим вам сегодня!» А во втором тайме Рыжиков все тащил, а чуть позже Семак забил и Карадениз два. Самый смешной момент был, когда после второго гола Матвиенко в сердцах встала и ушла.

«В конце 2007 года мы договорились, что будем брать игроков, которые не жалеют себя. Первым, кто пришел на ум, был Сергей Семак (в центре). Мы сделали все, чтобы забрать его к себе, хотя было сложно» Фото: «БИЗНЕС Online»

«КОГДА ПОПСОВЕТ УТВЕРЖДАЛ ТРЕНЕРОМ БИЛЯЛЕТДИНОВА, Я ГОЛОСОВАЛ ЗА СЕМАКА»

— Почему после трех сильных лет, в которые вошли два чемпионства и «бронза», наступил спад? Рекордный трансфер Карлоса Эдуардо начал разрушение?

— Не в этом дело. Карлос Эдуардо — наша главная ошибка, которую я и Курбан переживаем до сих пор. Вопрос решался за часы. За три часа до закрытия трансферного окна мне позвонил Бердыев. Сказал, что есть возможность взять игрока сборной Бразилии. Я о нем ничего не слышал. Если бы я увидел, что он такой маленький и невзрачный, не дал бы согласия. Я позвонил Рустаму Нургалиевичу, сказал, что есть такой игрок, но стоит 20 миллионов евро. Минниханов сказал, что раз сборная Бразилии, то можно рискнуть. Вот тогда я подвел и президента, и вообще весь клуб, заплатив такие деньги и не получив никакой отдачи. 

«Уже в Германии у него [Карлоса Эдуардо] была предрасположенность к травме, но мы физически не успели его протестировать. Это самый негативный опыт в моей жизни» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Никто ведь не застрахован от такого…

— Уже в Германии у него [Карлоса Эдуардо] была предрасположенность к травме, но мы физически не успели его протестировать. Это самый негативный опыт в моей жизни.

— У всех больших клубов случаются неудачные трансферы. Но что стало фактором серьезного спада клуба? Потеря концентрации после нескольких успешных лет?

— Тут ведь дело еще в настрое соперников. С нами перестали играть так, как играли раньше. К тому же у нас появились матчи в еврокубках, стало труднее выдерживать такой ритм. Еще начали уходить лидеры чемпионских лет: Ребров, Милошевич, Домингес.

Но самое огорчительное для нас время — уход Бухарова, а затем и Семака летом 2010 года. Вот тогда стало понятно, что команде будет тяжело. При этом мы ничего не могли сделать, было серьезное давление со стороны «Зенита» и высшего руководства.

— Каким образом?

— Просто скажу, что футбол — важный политический рычаг. Продали в итоге тогда Бухарова за 15 миллионов евро. По тем временам это были громадные деньги. Через месяц еще Семака забрали. Но у Сергея контракт заканчивался, он бы после сезона уходил в любом случае. Его купили за относительно небольшие деньги — 3 миллиона евро. Но для нас это были хорошие деньги за футболиста, который бы все равно ушел. Хотя у Семака до сих пор есть коттедж в Казани.

«Продали в итоге Бухарова за 15 миллионов евро. По тем временам это были громадные деньги. Через месяц еще Семака забрали. Его купили за относительно небольшие деньги — 3 миллиона евро» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Может, когда-нибудь вернется обратно?

— Когда попечительский совет утверждал тренером Рината Билялетдинова, я голосовал за Семака. Тогда сказали, что он слишком молодой. Но я был уверен, что он только на своих качествах вожака мог бы работать уже в те годы и было бы все нормально.

— То есть решающим в выходе «Рубина» из списка топ-клубов страны стали переходы Семака и Бухарова?

— Когда уходят ключевые игроки, это сильно сказывается на игре. Вот ушел из «Реала» Роналду — и всё. Команда в кризисе. Один игрок ушел.

У нас ушли два игрока, с уходом которых пришлось наигрывать совершенно другую схему. Мы были довольны бронзовыми медалями и надеялись на хорошую трансферную кампанию. К сожалению, укрепиться особо не получилось. При этом на момент моего ухода с поста президента в 2011-м мы были на четвертом месте. А потом пошел спад.

«От меня в «Рубине» больших секретов нет, я работал и с Курбаном, и с Саймановым» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У «РУБИНА» НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ПЛАТИТЬ ПО 3 МИЛЛИОНА ЕВРО, КОТОРЫЕ ПОЛУЧАЛИ СЕМАК И КАРАДЕНИЗ»

— В этом году есть предпосылки к возвращению на былые высоты?

— Я так не думаю, но предпосылки есть. Финансовая ситуация такова, что у клуба четкие рамки, установленные руководством. Зарплаты все вовремя приходят, а долги почти все ликвидированы. Все суды практически прошли, кроме одного — по поводу снятия запрета на участие в еврокубках, и мы к нему подходим в хорошем настроении.

Вы видите, как клуб продает высокооплачиваемых игроков. Идет охота за Азмуном (интервью записывалось накануне перехода нападающего в «Зенит» — прим. ред.). Сам он особо не горит желанием уходить, но клуб заинтересован в его продаже как в возможности получения дополнительных средств. При этом у него появляется перспектива увеличения своей зарплаты. Сейчас у «Рубина» нет возможностей платить сумму в 3 миллиона евро, которые получали Семак и Карадениз. Последним, кто заработал в районе 2 миллионов, был Гранат. «Рубин» ему на две трети сократил, и он согласился.

Да, возможно, если появится клуб, который предложит ему большие деньги, он уйдет. У Кудряшова тоже была большая зарплата, и «Рубин» пытался продать его осенью, но с «Локомотивом» не получилось договориться, хотя общение было тесным.

— Сохранился ли у «Рубина» сторонний орган управления, каким раньше был попечительский совет, или сейчас все происходит на уровне ТАИФ — клуб, а республика не задействуется?   

— В мое время четко работал попечительский совет. Практически все вопросы решались на нем. И задачи ставились, и деньги выделялись, и обсуждения трансферов велись. Сейчас такого нет. Я член попечительского совета, но уже года два меня никуда не приглашают. Есть этот совет или нет — я не знаю.

Есть наблюдательный совет «Рубина». Там человек 13 были, при мне он избирался. Туда входили игроки, фанаты, тренеры. Разный контингент без большого руководства, это рабочий орган. Но сейчас я тоже не слышу, чтобы он где-то собирался.

— При этом вы находитесь в курсе всех клубных дел…

— Мне приходится. Я уже много лет занимаю должность президента федерации футбола республики. Я должен знать, что творится в командах. Тем более от меня в «Рубине» больших секретов нет, я работал и с Курбаном, и с Саймановым.

Экс-президенты «Рубина» (слева направо): Камиль Исхаков, Александр Гусев и Дмитрий Самаренкин Фото: «БИЗНЕС Online»

«ДЛЯ «РУБИНА» В РЕСПУБЛИКЕ НЕТ ДРУГОГО СПОНСОРА, КРОМЕ ТАИФА»

— Зачем ТАИФу нужен «Рубин»?

— Все уходит корнями в прошлое. 20 лет назад команду под свое управление взял Камиль Исхаков. Когда команда стала бронзовым призером в 2003 году, отказываться от команды было нельзя. С уходом Исхакова встал вопрос о создании попечительского совета и поиске спонсоров. Определились с «Татэнерго», ТАИФом, часть на себя взяли премьер-министр и мэр города. Иногда приходилось со скрипом решать эти вопросы, обращаться к премьеру, президенту по поводу задержек.

ТАИФ с тех пор оставался основным партнером клуба. У ТАИФа вообще вся работа идет на самом высоком уровне. Проблема была одно время в том, что у компании есть иностранные партнеры. Приходилось им объяснять, с какой целью спонсируется клуб. В конце концов все утрясли. Я благодарен всем, кто спонсировал «Рубин» и продолжает это делать.

— В чем мотивация ТАИФа полностью получить контроль над клубом? Они же сами попросили клуб…

— В республике нет другого спонсора. Есть «Татнефть», но она спонсирует хоккей. ТАИФ видит, как та же «Татнефть» приводит «Ак Барс» к титулу сильнейшего клуба страны. Они по-настоящему войдут во вкус, когда «Рубин» принесет им первые медали. Такое возможно. Сейчас в клубе все строго. Есть четкий бюджет в районе 2 миллиардов рублей, все деньги расписаны. На то, чтобы играть в футбол, «Рубину» хватает. Будут успехи — могут возникнуть прибавки.

— Почему в «Рубине» не удалось создать такую же систему, какая есть у «Ак Барса» при соизмеримых возможностях спонсоров?

— У «Ак Барса» есть несколько клубов, где можно обкатывать своих игроков. А в футболе есть три профессиональных клуба. Я всегда ставил себе задачу определить «Нефтехимик» и ФК КАМАЗ как фарм-клубы «Рубина». Причем была классная система, когда «Нефтехимик» играл в ФНЛ, а ФК КАМАЗ — в ПФЛ. В каждой из лиг было по нашему клубу. Казалось бы, идеальная система для флагманского клуба в премьер-лиге. Но знаете, сколько вопросов возникает? Скажем, Бердыев хочет послать в ФК КАМАЗ нескольких игроков, но тренеру КАМАЗа они не нужны.  

— Политическая воля?

— В спорте она не работает. Если тренер невзлюбил нескольких человек, он не будет их ставить в состав.

«С возвращением Бердыева мы надеемся на реализацию наших планов» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МОЖНО ПЛАНИРОВАТЬ, ЧТО У «РУБИНА» В ФНЛ БУДЕТ ФАРМ-КЛУБ В ЛИЦЕ «НЕФТЕХИМИКА»

— Пример с «Барселоной» — не наш путь?

— У них свои команды в разных лигах. У нас же нет «Рубина-2», как было раньше. Да, там есть другие каталонские команды, но они соперничают друг с другом.

— Там разные деньги, а у нас все от республики идет…

— Поэтому было такое стремление, но там, например, разные подходы в подготовке детей. У «Барселоны», если к ней возвращаться, все играют по одной схеме, одна философия.

С возвращением Бердыева мы надеемся на реализацию наших планов. У «Нефтехимика» есть хорошие шансы вернуться в ФНЛ в следующем сезоне. Мы бы хотели выстроить с Нижнекамском систему, благо и там и тут работает ТАИФ. Даже тренирует «Нефтехимик» сейчас Юрий Уткульбаев — рубиновский человек. У них с Бердыевым нормальные отношения. Уже можно планировать, что у «Рубина» будет настоящий фарм-клуб в ФНЛ. В Европе у всех практически есть фарм-клубы.

При этом мы добиваемся, чтобы не было воровства игроков между командами. Я, как президент федерации футбола, обеспокоен этим. В республике 6 тысяч мальчишек имеют паспорта футболистов, чтобы их не могли просто так перетянуть. А то ФК КАМАЗ, «Нефтехимик» и «Рубин» просто забирают себе талантливых мальчишек из других команд. Мы работаем над тем, чтобы за парня из условного Альметьевска, где он уже получил определенную школу, «Рубин» хоть 5 тысяч, но заплатил за него.

— Проблема с инфраструктурой не позволяет игрокам тренироваться весь год. На весь Татарстан один манеж. Где заниматься зимой детям ФК КАМАЗ или «Нефтехимика», не говоря о других городах?

— Даже «Рубину» на базе пригодился бы манеж. Мы даже подготовили площадку для этого. Уже вопросы по дерну проговаривали, но это все очень сложно. Самый дешевый манеж стоит приличных денег. За счет бюджета республики строить такое накладно. 

Когда я уходил из «Рубина», мы договорились, что ежегодно на инфраструктуру футбола будет выделяться 300 миллионов рублей — они исправно выдаются и уходят на универсальные спортивные площадки. Практически везде есть тренировочное поле 20 на 40 метров. В республике их сейчас больше трехсот. Манежи отсутствуют, но по уровню инфраструктуры близких к нам регионов в стране нет.

У нас есть 46 стадионов с трибунами,  42 поля с искусственным покрытием. Нигде столько нет. Хоккейных коробок будет 46 в конце года. В футболе уже столько — и еще строятся.

«Приняли решение строить манеж. Но целевого финансирования не было. С самого начала сталкивались с трудностями. В процессе строения руководство республики подключилось, взяв на себя финансовую тяжесть» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как строился казанский манеж?

— Его никто не планировал. «Рубин» начал просить его после бронзового сезона. Первые разговоры тогда начались. Сначала издалека забросили, Курбан говорил, что без манежа нам трудно будет. В итоге приняли решение строить манеж. Но целевого финансирования не было. С самого начала были трудности. В процессе строения руководство республики подключилось, взяв на себя финансовую тяжесть. В последний год перед сдачей был особенно сложно с финансами, но мы решили все вопросы. Зато сейчас никто плохого слова не говорит про манеж. В прошлом году Минниханов приезжал туда открывать всероссийский турнир. Я ему показываю ковер, а там одна крошка осталась. Посмотрел и решили, что следующим летом будем менять полностью газон.  Так что уже этим летом будет обновление.

«Не в этом, так в следующем сезоне «Рубин» будет неплохой командой со своими воспитанниками. Самое главное, чтобы у Курбана были дисциплина и выполнение тренерских установок» Фото: «БИЗНЕС Online»

«КУРБАН И СЕЙЧАС НЕ ЛЮБИТ ДАВАТЬ ИНТЕРВЬЮ, НО ЕМУ НУЖНО МНОГО ОБЪЯСНЯТЬ»

— В футбольные дела вы влезали?

— Никогда. У Курбана всегда был полный карт-бланш по поводу состава. Почему после 2011 года началась тряска у команды? Пришел новый президент, который неплохо разбирался в футболе. У него было свое видение на каких-то игроков, он много лет провел в спорте, сам играл в молодости. Кстати, о футболе Дмитрий Самаренкин не забывает. Сейчас он на свои деньги запустил школьный турнир в Казани. Бердыеву же его глубокий интерес футбольными делами не нравился. Не секрет, что тогда начались разногласия в клубе.

— Но Бердыев ушел не при нем…

— А он и тогда хотел, но попечительский совет решил его оставить, а Самаренкин со временем ушел по своему желанию. Когда нет единства в клубе, это сильно мешает. Тогда еще пришел генеральным директором Андрей Громов. Человек со многими отрицательными чертами характера, у которого еще до прихода был негативный момент в футбольной жизни. В один момент это сказалось. Когда у Курбана голова работает только на футбол, все нормально. Как только она начинает отвлекаться и решать административные вопросы — это всё: сразу основная работа начинает страдать. Он успешен, когда кто-то другой занимается этим вместо него. Поэтому с Саймановым он всегда показывает результат.

— Бердыев поменялся после «Ростова»?

— После «Ростова» я не знаю. Вот в период между «Рубином» и «Ростовом» он сильно прибавил как специалист. Все это время он уделил своему совершенствованию. Встречался с ведущими тренерами мира: Сарри, Липпи. Моуриньо. На таких стажировках он набрался много опыта. В «Ростов» он пришел настолько подготовленным, что ему свои идеи реализовывать было не так трудно, как казалось со стороны.

— Он стал более открытым? В медиапространстве его стало больше…

— Самое трудное в моей практике было заставить Курбана дать интервью. Чаще мне приходилось все объяснять. Говорил всегда он хорошо, на пресс-конференциях подробно все объяснял, но не любитель он этого. Он и сейчас не любитель, но ему нужно говорить. Ситуация такая, что надо много объяснять, что происходит и к чему идет «Рубин».

— А к чему он идет?

— В мое время я часто говорил Курбану обратить внимание на ребят из дубля и «Рубина-2». Он никого из команды не брал. Единственным, кто прошел к нему, стал Ленар Гильмуллин. А сейчас он настроен на то, чтобы подбирать молодежь. Он понял, что заново переделать возрастного игрока очень сложно. Намного проще сделать это с молодым футболистом.

Я думаю, что не в этом, так в следующем сезоне «Рубин» будет неплохой командой со своими воспитанниками. Самое главное, чтобы у Курбана были дисциплина и выполнение тренерских установок. Особенно это было заметно в «Ростове». Меня удивляло, насколько игроки выполняли его установки. Он где-то за стеклом ходит, а на поле происходит все, что требуется от футболистов.

«Сайманов стал работать, и ребята начали доверять. Сами стали приходить и говорить, что были звонки с угрозами»

«НУЖЕН БЫЛ ЧЕЛОВЕК, СПОСОБНЫЙ РЕШАТЬ ПРОБЛЕМЫ С КРИМИНАЛОМ. МНЕ ВСЕ ПОСОВЕТОВАЛИ САЙМАНОВА»

— Перед чемпионским сезоном вы рассказывали о подозрении в странном поведении игроков «Рубина», якобы футболисты сдавали матчи. Как вы это вычищали?

— Российский футбол сейчас стал чистым по сравнению с прошлыми годами. Большое спасибо в этом Мутко, он много хорошего сделал для спорта и оказался золотым человеком для республики, привезя Универсиаду.

Но, когда я пришел в «Рубин», приходилось использовать методы из своего прошлого. Выяснили, что к игрокам обращались различные группировки. Были разговоры в таком роде, что, если не пропустишь или не «придумаешь» пенальти, своих детей больше не увидишь.

Шаронова, например, вовсю придавливали даже во второй приход. Манипуляции шли, но мы вовремя всё узнали. Ко мне многие игроки приходили и признавались в подобном. Сейчас уже нет смысла их всех называть.

— Как вы их отбивали от таких манипуляций извне?

— Нам нужен был человек, способный решать вопросы, связанные с проникновением криминала в футбол. Я посоветовался с людьми, и все мне назвали Сайманова. Он в то время уже неплохо разбирался в футболе. Как только мы его взяли, все пошло на лад. Сайманов стал работать, и ребята начали доверять. Сами стали приходить и говорить, что были звонки с угрозами. Мы тут же налаживали все отношения, а футболисты говорили спасибо.

— В заключение темы: в первый чемпионский год ходили разговоры, что «Рубину» возвращают долги в виде очков за прошлые годы как раз для того, чтобы команда стала чемпионом в свой юбилей. Это миф?

— Конечно, такого не было. У нас даже не было таких разговоров. Бывало, что в прежние годы против определенных команд мы кого-то специально не выставляли, потому что опасались влияния со стороны, о котором я уже рассказал. Если бы я точно знал, что кто-то сдает матч, то сразу бы выгнал из команды, в тот же день. Сейчас, повторюсь, ситуация совершенно другая. Криминала в футболе стало намного меньше.  

«Мы проводим каждый год турнир в память о Ленаре Гильмуллине» Фото: rubin-kazan.ru

— Еще один болезненный вопрос тех лет — смерть воспитанника клуба Ленара Гильмуллина. Прошло больше 10 лет, но в той истории до сих пор много белых пятен. По вашей версии, что произошло в тот вечер?

— Мы пытались докопаться до всего этого. Ни милиция, ни ФСБ не смогли найти ответа. Солидно выпили в день рождения. Сел на пассажирское кресло мотоцикла. На повороте на трассе водитель не справился с управлением. Гильмуллин ударился головой и вскоре умер — ехал без шлема. Посчитали, что это несчастный случай. Водителя нашли, но как его наказать? Ленар вылетел, потому что не был трезв.

— В интервью после смерти брат Гильмуллина утверждал, что это было убийство. Это эмоции или такая версия реально была?

— Несчастный случай. У него вообще не было врагов. Мы проводим каждый год турнир в память о Ленаре Гильмуллине. Мать приходит на игры. В то время с ней много говорили, с девушкой его. Спрашивали, никто ли ему не угрожал. Ничего — не за что было ухватиться. Мы тоже думали, что умышленно это было сделано, но даже подстроить это было бы очень трудно.

«На фоне того татарского, так скажем, национализма я, как один из руководителей КГБ, говорю, что мы поступали верно. Мы доказывали Москве, что происходящее – неминуемый процесс при той системе перехода от СССР к России» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТАТАРСТАН — НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕСПУБЛИКА. МЫ САМИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ РЕШИТЬ ЯЗЫКОВОЙ ВОПРОС»

— Не можем вам не задать и несколько вопросов, которые с большим спортом не связаны. Вы как человек, проведший 90-е годы в руководящей должности в ФСБ, можете сравнить уровень национального вопроса тогда и сейчас, когда много спорят о татарском языке? Есть риск, что мы можем вернуться во времена демонстраций на площадях?

— Я не вижу таких оснований. В то время было гораздо сложнее. На митинги выходили люди, которых никто раньше не знал. И чаще это были обиженные люди. Почему тогда встал национальный вопрос так остро?

Татарстан добывал по 100 миллионов тонн нефти. Все, и в особенности национальные лидеры, задавались вопросом: почему тот же Кувейт живет хорошо, а мы прозябаем и ездим в Москву за мясом и апельсинами? Это абсолютно правильные вопросы. Была плановая экономика, и Татарстан во времена СССР ею не обделили. Построили «Нижнекамскнефтехим», КАМАЗ, кучу оборонных предприятий. Сейчас мы видим, какую пользу это нам приносит. Но тогда это трудно было объяснить. Магазины были пустыми, а людям надо же одеваться и есть.

— Москву это беспокоило?

— На фоне того татарского, так скажем, национализма я, как один из руководителей КГБ, говорил и сейчас говорю, что мы поступали верно. Мы были людьми, которые всегда доказывали Москве, что происходящее — неминуемый процесс при той системе перехода от СССР к России.

— Какие еще доводы вы приводили в защиту Татарстана?

— На фоне происходящего на Кавказе и Средней Азии Москва опасалась за целостность. Но у нас невозможен был сценарий той же Чечни. У нас образованнейший народ, много вузов. Не было у нас людей, которые решали бы проблему вооруженным способом.

— В столице были силы, которые осознанно раскачивали ситуацию?

— Самое большое негодование Москвы начиналось 15 октября, когда проходили шествия в память о завоевании Казани (ежегодная политическая акция «День памяти и скорби татарского народа» — прим. ред.).

Такие шествия транслировались по телевизору, и это пугало людей из центра. В то время приезжало много высокопоставленных бригад и изучали обстановку в Татарстане. Но мы были уверены, что проявление национализма — временное явление.

— История не была инспирирована западными силами?

— Нет, это внутренняя и искренняя история. Люди высказывали национальную идею развития республики. Но они не продержались долго. Прошло два-три года, и мы про них забыли. У них не было четкой программы действий. Они хотели разрушить строй, который долго был, а что делать дальше, они не знали. В 1992–1994 годах республика твердо встала на ноги, мы провели референдум, чуть раньше приняли Конституцию. Власть вернулась.

— Сейчас отменой обязательного изучения татарского языка в школах ситуация вновь может радикализироваться? Вам не кажется, что спустя почти 30 лет придут недовольные люди, но уже с четкой программой действий?

— Все умные люди говорят, что политическое настроение региона зависит от социального положения населения. Есть работа, есть в магазинах продукты, строятся дома и культурно-массовые заведения. Ведется работа по переселению людей из ветхого жилья. Такие процессы видны всем, люди замечают, что идут изменения к лучшему.

Вот, допустим, вышла бы сейчас Фаузия Байрамова со своими лозунгами из 90-х — да ее бы люди послали, потому что всё есть. Выступали же из-за того, что ничего не было. Официально безработица составляет всего 2–4 процента. Так что сейчас нет предпосылок на такие изменения.

Теперь что касается языка. Впервые споры начали возникать, когда появилось предложение перейти с кириллицы на латиницу. Мы сами поняли, что перейти на латиницу — это отрезать половину населения хотя бы от газет. Но это пройденный этап. Только по этому вопросу меня раза три вызывали в Москву.

А то, что сейчас идет… Я тоже этих вещей не понимаю. До сих пор говорю: зачем надо было обострять? Не чеши там, где не чешется. Всегда придерживался мнения: раз республика национальная, то местные вопросы должны всегда быть на первом месте. И решать их должен сам народ.