Александр Невзоров Александр Невзоров Фото: Роман Пименов/Интерпресс/ТАСС

TELEGRAM КАК ПОЛИТИЧЕСКИЕ ФЕРМОПИЛЫ

― ...В прошлый раз, когда страна встала с колен, то она оказалась на «ножках Буша» и это было очень интересно. А теперь, вероятно, это будут «ножки Трампа». А весь виток истории, который именуется «русской весной» и великой державностью, в учебниках истории будет отмаркирован как что-то между «ножками Буша» и «ножками Трампа».

И это всё более и более понятно в связи с ситуацией с Telegram. И теперь ясно, что часовой механизм бомбы, которая заложена под режим, он будет не тикать, он будет икать, и это будет икание Яровой, потому что именно благодаря бредовой инициативе этой дамы когда-то появился тот закон, который позволил сегодня развязать травлю и втянул бедную, несчастную великодержавную Россию в схватку с разумом и современностью.

Теперь понятно, что погром интернета в России, он пойдет с далеко идущими и крайне любопытными последствиями.

― Простите, а разве он уже не пошел?

― Ну вот подожди. Пошло уже три дня войны, а рваное и простреленное знамя Telegram развевается еще над Россией и, кажется, предполагает развеваться. Роскомнадзор своим лаптем тупо колотит по всему живому, опрокидывая, заваливая ни в чем не повинные сайты, домены, сервисы, а Telegram жив-здоров. Такого еще, Оля и Дымарский, не было никогда.

Вот посмотрите на Роскомнадзор, посмотрите на лицо Жарова. Понятно, что человек пришел к нам с картин Копейкина и Васи Ложкина.

― Интеллигентный человек, кандидат медицинских наук, между прочим.

― Может быть, доктор, да?

― Ну, как бы да.

― Ну вот мы знаем, что доктора Асада учили выдавливать глазки еще в Москве. И теперь он практикует у себя там, в Сирии... А что касается Роскомнадзора, то он пытается выдавливать не только глазки, но мы видим, что и эта нахлобученное и тупое выражение лица, оно впрямую взято с картин Васи Ложкина типа «Родина слышит» из шедевров Копейкина.

― И «Дама в вечернем туалете» моя любимая.

― То есть вам Жаров напоминает именно эту особу?

― Да. Она такая, немножко напряженная, интригующая.

― Оля, вы романтик. Вот это выглядывающее из сортира существо вечером, которое называется «Дама в вечернем туалете», — это как раз в известном смысле прообраз Жарова. Надо сказать, что поскольку он всего-навсего такая ожившая карикатура российского чиновника, то в реальные противники Дурова он не годится.

Так получилось, что Дуров ухитрился из простого мессенджера создать символ свободомыслия, законности и разума. Я, честно говоря, от компьютерщика такого не ожидал. И это конфликт Дурова не с Жаровым, а с российским режимом. И Telegram превратился в такие политические Фермопилы. И эта битва упоительная, эта битва прекрасна. С одной стороны — технология, современность, разум, а с другой — лапоть и дремучее державное озверение, кстати, довольно смешное, потому что оно оказалось и неуклюжим и бессильным.

Вот Роскомнадзор уже потратил миллиончики и миллиардочки на эту дикую операцию, и окажется он в полной заднице, причем как бы в любом случае, проиграет он или победит, ему гарантировано только одно место, где он окажется.

Вот брошена мощь, государственные миллионы, миллиарды кремлевских ботов штурмуют и ломают интернет. И заметно на этом фоне то инквизиторское сладострастие, которое проявляет Роскомнадзор. Посмотрите, с каким наслаждением и упорством он доставляет миллионам людей проблемы, как он радостно гадит и мешает всем жить.

― Всем. Александр Глебович, он мешает даже жить тем чиновникам, которые тоже пользуются всевозможными сервисами, банками, «телеграмами» даже, не побоюсь этого слова. Вообще, происходит какой-то раскол элит, не побоюсь этого слова.

― Да, но пока Роскомнадзор уже заработал прочную репутацию идиотов. Вообще, меня здесь, честно говоря, здесь больше удручают психиатры, потому что вот такие простые формы административного садизма пока не внесены в реестр клинических острых проявлений, хотя следовало.

Мы знаем, что они ломают банковские счета, карты, кассы магазинов, статистику собесов, работу терминалов аэропортов, они ломают всё, до чего могут дотянуться. И в этом упоении казенщиной и бахвальством властью, в общем, мы видим и позор, и мы видим серьезное основание для того, чтобы предречь, чем всё закончится. Потому что история с Telegram обнажила ряд очень важных и интересных для нас нюансов. Пока они видны немногим, но со временем, к сожалению для общественного порядка, они станут понятны все более широкому круг лиц.

ТОТАЛЬНАЯ ДЕМЕНЦИЯ

— Уточню. Вот представьте себе, Оленька, Дымарский, есть производство даже самое простое. Делают, например, молокоотсосы, но в конструкторах, в мастерах и в рабочих — только тяжелые дементники, ну такие, натуральные: с соплями до пояса, невнятная речь, выпученные глаза и тенденция все время ковырять в носу при помощи языка. Понятно, что такой коллективчик будет производить. Они вот производят насущные бытовые предметы, например, молокоотсосы. Дементники всюду: и в КБ и у станков. Вся продукция будет, конечно, чистейшим трагическим, чудовищным браком, это же понятно. Он будет неприменим в реальности, но на бирках будет написано, что это молокоотсосы, госканалы будут это рекламировать, аптеки это будут вынуждены продавать.

Вот примерно такая же история и с Государственной думой и Советов Федерации. В течение многих лет под видом законов они изготавливают чудовищный карикатурный брак. Мы должны, наконец, это признать и в этом сознаться. Они гонят какие-то дикие выдумки, которые не являются законами, они не выполняют функции законов, отчего сегодняшнее безумие и беснование с Telegram.

То есть можно сделать вывод, что они лично для себя придумали удобные правила игры и почему-то называли их российским законодательством. И эти правила помогают им укреплять свое личное благополучие и сохранят этот устаревший и, по крайней мере , крайне порочный порядок вещей.

― Александр Глебович, но, с другой стороны, они сами себе уже мешают. Мы же видим, что они напишут закон, потом начнут его исполнять — оказывается, и денег не хватает, и мы не умеем это делать, и администрировать некому. Так же получается.

― Опять-таки вспоминайте дементников и их способ ковырять в носу.

― Александр Глебович, а я бы защитил, между прочим, наших думаков, депутатов. А знаете почему? Потому что я сегодня цифру услышал совершенно замечательную, что 71% законов, которые они принимают, это не они разрабатывают — им приходят из правительства из администрации президента.

― Посмотрите, какая огромная страна. Неужели вы думаете, что все дементники поместились в одном здании? Нет же, конечно. Они есть и в других местах. Они и в других местах осуществляют какую-то деятельность.

― У нас в этом смысл власть едина.

― Да, безусловно. Но рано или поздно русские, в общем, это заметят. При этом, как водится, они страшно обидятся на самих себя за то, что не замечали этого раньше и так долго терпели. И вот эта деменция, она периодически обнажается.

Все видели, наверное, депутата Толстого, который явно совершенно опился настойки боярышника и рекламировал это средство от всех болезней. Вот режиссер передачи, конечно, отпетый халтурщик, потому что Толстой был не в костюме фунфырика, вот той самой бутылки боярышника, о которой он так страстно говорил. И для соответствия образа хорошо бы было, конечно, чтобы он в таком костюме появился. И, кстати говоря, он бы мог еще рекламировать свою любимую настойку на перекрестках.

Мне понравилось просто это всё, и меня это заинтересовало как физиолога, потому что это большая редкость — случай Толстого, — когда явно очевидна полная замена коры головного мозга корой дуба. Это уже, в общем, сам по себе уникум, который мог бы быть украшением любой кунсткамеры. Вот любые оправдания Толстого, что это шуточка, они не работают.

― Смешная очень.

― Потому что шуточка, она, черт возьми, как пламя: ее сразу видно, она обжигает по-другому. Это не шутка, это деменция. И вот фунфырик Толстой, он показатель реального — я надеюсь, это прозвище к нему прилипнет — умственного уровня думы и Совета Федерации. Потому что мы видим, как корежит и уродует думская среда. Вы посмотрите. Все помните прелестного мальчишку, сына Боярского Сережу Боярского. И посмотрите, что он порождает сейчас, тоже какие безумные, чудовищные домыслы вторжения, запретительства... затоптать... Конечно, будет день, когда его бедному папе придется трагически шевелить усами и отмазывать сынка перед всей страной.

И понятно, что мы имеем дело с полностью деинтеллектуализированной публикой, которая не может изготавливать законы.

― Александр Глебович, простите, а, может быть, там все-таки что-то распыляют, какое-то вещество? Ведь сначала снаружи хотят гимнасты, конькобежцы, журналисты, дети приличных родителей, а потом заходят в думу и превращаются в это. Может быть, там какое-то распыление?

― По крайней мере, распыление это или нет — я анализ воздуха в думе не брал. Кстати говоря, тоже интересная история. Можно будет потом его подкинуть большому другу России Асаду. Я думаю, он произведет еще более страшное опустошение в сирийских провинциях, если будет соответствующим образом распылен над жилыми кварталами.

Но мы понимаем, что сейчас этим людям нельзя доверить даже набивку матрасов ватой. Эта операция превышает их умственный потенциал. И сам фунфырик Толстой, он ведь, как выяснилось, поскольку есть интернет, и поскольку есть абсолютная прозрачность всего, он-то, конечно, пользуется только австрийской медициной, этот душечка Толстой, фунфырик.

Но это прелестно, потому что лучшее, что в них есть, это жуликоватость, вот это их двуличие, — вот оно очаровательно. Потому что если бы они были убежденными идиотами, то уже не было бы ни «Гельвеции», ни улицы Марата, ни Санкт-Петербурга. Были бы кучи радиоактивного пепла, торчащая арматура и какие-то гноящиеся мутанты с вытекшими глазками и трехцветными флажками бродили бы по этому пеплу.

― Вы сейчас как-то Чаплина напомнили, Всеволода нашего.

― Да. Понимаете, теперь, в свете всего происшедшего, в свете того, что, между прочим, Оля, рано все успокоились, рано выдохнули, потому что война, она сидит за кулисами и ждет своего выхода. Она не понимает просто, как ей выскочить на пуантах внезапно. Она в гриме, она в костюме, и она повторяет свою роль. Она ждет выхода.

И понятно, что напряженности меньше не стало. И поэтому все эти идиотские выходки с сожжением чучела Трампа, с затаптыванием айпадов американских, с выходками Чаплина, который потирает руки... Он, кстати говоря, потирает наиболее конструктивно. Он ведь не просто объясняет, что вот хорошо, что не будет Санкт-Петербурга и Москвы, потому что эти большие города — это сплошная гадость и люди с очковыми сортирами, в конце концов, заживут духовно на окраинах, когда не будет этих мегаполисов с их пороками. Нет, он очень рационально подходит к делу, что все жители Москвы и Санкт-Петербурга должны успеть принести свои деньги попам, то есть предварительно исповедаться и причаститься...

― Мне кажется, он себя не жалеет. Он сам в Москве имеет приход и, по-моему, сам пока никуда не переезжает.

«ЭТИ ЧИНОВНИКИ ДУМАЮТ, ЧТО ЗА НИХ КТО-НИБУДЬ ВСТУПИТСЯ, КОГДА СИТУАЦИЯ ПЕРЕМЕНИТСЯ»

― Все-таки о Telegram еще, поскольку это основная болевая, интересующая всех точка. Там осталось еще две очень важных позиции. Понятно, что Роскомнадзор, если бы был чуть поумнее, он бы все попытался сделать формально: ну, отключил бы, где отключается, доложил бы по своей чиновничьей линии, что мы-то отключили, но они, сволочи такие... Россия ведь имеет такую уникальную административную гибкость, когда что-то хочется сделать — то это всегда можно сделать, встав над любыми распоряжениями и постановлениями.

А народ ведь, он прекрасен. Он пока готов есть любую липу. Ему бы сказали, что Telegram закрыли, и он бы поверил и считал бы галлюцинациями появление известного самолетика на экранах своих мониторов.

Нет, вон они взяли развязали войну в интернете. Понятно, что глупые клерки, и понятно, что духу полицейщины совершенно нестерпима мысль, что ей куда-то не удастся сейчас сунуть свой нос. Но все равно они для приличия, для начала могли хотя бы переписать Конституцию. И вообще, эти чиновники, эти клерки думают, что за них кто-нибудь вступится, когда ситуация переменится.

― Александр Глебович, вы сказали, переписать Конституцию. А что там нужно переписать, чтобы всё было хорошо?

― Там нужно отменить конфиденциальность и право на информацию. Там много чего надо.

― Свободу слова, собраний и все остальное отменить?

― Надо сказать, что никто бы все равно не пикнул. А потом тут же есть еще тортик маленький во всей этой истории. Надо отметить роль наших попов и воцерковленышей. Вот они приняли радостное участие в травле Telegram. Они же понимают, что их бизнесу на госканалах ничто не угрожает. Они там регулярно имеют масштабную рекламу и свою торговлю причитаниями и свою торговлю свечками. Опасность для них и вольнодумство только в интернете.

Оля, я вас просил найти это чудо...

― Ох, я вам сейчас такое прочту! Даже еще краше. «Чем мощнее и быстрее информационные носители проникают в умы и сердца граждан страны-агрессора, тем легче врагу через внутренний мир населения, особенно молодежи, подчинить своей власти, сделав его своим вассалом и клевретом», — говорит Василий Семенцов, психолингвист. Кто же такая страна агрессор, я прямо волнуюсь, боюсь спросить?

― У него там есть еще прекрасно, что «интернет провоцирует желание помимо интимной сферы, что-то читать, во что-то играть — это и есть сладострастие и наслаждение, которое необходимо задушить и с которым надо бороться».

― Как будто неправда? Разве читать — это не страсть?

― И там, действительно, во всей этой черносотенной прессе идет яростная поддержка и Роскомнадзора и вообще, они почему-то решили, что сейчас они смогут кого-нибудь поддушить. Но даже если не поддушат, то отправят к чертовой матери к старой «Асе», каким-нибудь Скайпам, к тем коммуникаторам, которые открыты относительно цивилизованным чекистам, но в которые может сунуть свой сизый нос абсолютно любой опер и пыхтеть над вашей перепиской с возлюбленной, партнерами, родителями, и который открыт для любого проходимца в погонах.

«Я ВИЖУ ЗДОРОВЕННУЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ФИГУРУ»

― Вы, кстати говоря, вспомнили эту «Асю» — ICQ. А там, вообще, может быть, все проще — что это конкурентная борьба?

― Вы знаете, это тоже тема, потому что Роскомнадзор ищет пути отступления, он перепугался, и это к моему величайшему удивлению решили свалить на замечательного — вот распинайте меня — замечательного Алишера Усманова... Я люблю Алишера не только за то, что он выкупил в свое время золотую Нобелевскую медаль Уотсона и вернул ему, но, кстати говоря, Алишер — вот уж кто спасал Дурова от возбуждения на него уголовных дел — кривых и сфабрикованных; кто по-честному и благородно выкупил его долю, кто прикрывал всегда Дурова... К тому же надо понимать, что Усманов, да, он кремлевский, безусловно, но он умеет быковать и он быкует с Кремлем тоже И подписать его на какую-то глупую подлость. Он умеет считать. Вот прикрываться Усмановым в этой ситуации — это все равно, что свалить эпидемию чумы на учебник...

― Он же вложил, по-моему, в Telegram тоже.

― Он вложил в Telegram очень много. Это серьезный персонаж, который неоднократно объяснялся в симпатиях к Дурову.

Но вот мы подошли к самому интересному пункту нашей истории, непосредственно к Дурову. Понятно, что мальчик как-то крупнеет. Да, он допускает всякие имиджевые провалы, глупости. Но сейчас происходит его как бы политический эмбриогенез. И в прозрачной колбе эпохи формируется эмбрион адски крупной фигуры.

Желательно, конечно, чтобы в этом эмбрионе все бы шло по плану, без вывертов, чтобы русские не получили в результате какого-нибудь анацефальчика или какого-нибудь циклопчика или еще какую-нибудь абрахию, вот чтобы там всё шло без эмбриональных нарушений.

Боюсь, что, кстати говоря, мальчишку никто не консультирует. Он гордый, яркий, не подпускающий к себе и желающий все ошибки совершить сам. Хрен с ним. Он гордец и пусть он их совершает. Но понятно, что тень Дурова, она была где-то всегда. Но сейчас этот далекий призрак начинает вдруг материализовываться. И мы уже слышим, черт возьми, шуршание плаща.

В результате Кремль усилиями Роскомнадзора получит фигуру, с которой ему никогда не справиться, потому что он олицетворяет самое главное. Он, действительно, герой своего времени, потому что он олицетворяет силу интернета. Сейчас героями времени не могут стать пьяные десантники, не могут стать летчики, которые не туда упали, не могут стать ленивые пожарные. Вот сейчас героем времени может быть человек, который говорит от имени и по поручению интернета. Это должен быть доверенный и бесконечно сильный, и обаятельный.

― Вы видите просто политическую уже фигуру героя.

― Я вижу здоровенную политическую фигуру. Кстати говоря, завершая тему, я могу сказать, что и в афганскую и в чеченскую войну похоронки похоронками никто не называл. Когда сообщение о смерти человека приходило в военкомат, это знаете, как называлось? Телеграмма. И я подозреваю, что сегодняшний Telegram — это как минимум похоронка для Роскомнадзора на данный момент.

Есть еще такой восхитительный человек Алексей Тихомиров. Этот Алексей Тихомиров совершил сейчас как бы принципиальную ошибку, он, судя по всему, пойдет сейчас по уголовному делу за то, что пытался в подвалах размуровывать замурованных там котов. Вот нашел, где этим заняться — в России. В России принято замуровывать. Если бы он замуровывал этих котов...

― Он котов жалел.

― Правильно. У нас неважно, кого замуровывать, главное — замуровывать. Вот если бы он замуровывал, его бы точно взяли на работу либо в Роскомнадзор, либо в замечательное учреждение под называнием Совет Федерации. Валентина Ивановна уже сказала, что Америке готовится точечный ответ. Суд по тону, все-таки будут бомбить Макдональдс на Тверской.

«ВСЕМ ВЕЛЕНО НАДЕТЬ КОКОШНИКИ И ПОЛЗТИ НА РОДИНУ»

— ...Но давайте вернемся к тому, что мы говорили, что война никуда не делась. Она все равно остается реальностью. Конечно, можно победить США. Способ уже изобретен. Просто надо каким-то образом их замучить просмотром мультиков про ракеты. Вопрос только в том, как все эти американские дивизии рассадить, чтобы под ними не проломились наши стулья, и показывать им до посинения мультик про ракеты. Потому что чтобы не сломалось — это задача почти нереальная.

Мы знаем, что Россия приготовила гордый, красивый, мощный ответ на санкции в виде газовой турбины, которая должна была работать в Крыму, поскольку «Сименсу» запрещено было ввозить турбины в Россию, и эта турбина на испытаниях — к сожалению, не все подробности мы знаем — ее разнесло так, что она не напоминает теперь даже обломки турбины. То есть из нее можно сделать памятник Калашникову, Шмайсеру, она напоминает всё что угодно, но только не турбину, хотя это была любимая турбинушка Рогозина, и он много лично вложился в ее создание.

Вы точно так же знаете, наверное, что Россотрудничество — есть, оказывается, такая организация — отзывает из Англии, Америки и других враждебных России стран студентов. Всем велено надеть кокошники и ползти на родину. А здесь уже, собственно говоря... ну, 60 тысяч человек, я думаю, что МГУ всех не примет, поэтому кому-то придется доучиваться на Дальнем Востоке, а кому-то просто в тундре, потому что в тундре тоже есть свои университеты. Потом как-нибудь расскажу. Мне в молодости приходилось принимать участие в геологических экспедициях.

Вообще, конечно, все это правильно — правильно насчет того, чтобы ползти на родину, потому что учеба за границей кардинально меняет человека.

Вот мне доводилось недавно беседовать с прекрасным парнем, кстати, умнейшим, диким, очумелым патриотом. И я привел один простой аргумент. И выяснил, что вот эта простая мысль, она должна ужалить человека один раз и последствия ее укуса уже никогда не вылечиваются. Яд понимания расползается, и противоядия от него нет. Я его спросил: «Послушай, а что у тебя есть?» Он сказал: «Двушка». Я говорю: «Ты готов за свою недвижимость заплатить жизнью?» Он говорит: «Нет». Я говорю: «А больше у тебя тут нет ничего. Всё остальное — это абсолютно чистая иллюзия, созданная для тебя. Ты за чьи яхты, за чьи дворцы, за чью поделенную нефть и алмазы собрался умирать? За что?»

Потому что, когда мы говорим о понятии родина, мы говорим все равно о религии. Потому что в нем очень много лжи, очень много иллюзий, в нем слишком много иллюзий, чтобы это было реальностью. И вот во всяких проклятых Кембриджах, Калтехах, Оксфордах это всё становится особенно понятно.

Кстати, вот по поводу родины и религии, я тут внимательно-внимательно смотрел на «Родину-мать», которая стоит на Мамаевом кургане. И как раз, когда я смотрел, пришло сообщение, что сейчас стало чрезвычайно модной операция пластическая — наращивание сосков. Я вот я подумал, что как раз сосков-то «Родине-матери» и не хватает, потому что если вы присмотритесь к ее памятнику — вот сосков там нет. Не предполагалось, что она кого-то собирается, вообще-то, выкармливать.

― Кормить не обещали, вы хотите сказать?

― Совершенно верно.

Потом у нас есть еще история со Скрипалями. Он надоела примерно уже как кости Николая-2, почти уже, по крайней мере, как кости Николая-2. Вот сейчас можем подвести итог, потому что она, конечно, история абсолютно раздутая всеми сторонами. Ведь, на самом деле, все это на пустом месте. Ведь разведчик, в принципе, согласен на то, что его могут и даже должны отравить. И принимая первую звездочку на погоны, он тем самым дает согласие, что его могут внезапно убить чрезвычайно живописным образом. Ну, профессия такая.

― Я прошу прощения, он был еще двойной агент, насколько я понимаю, и признал свою вину на суде. То есть его два раза могли убить.

― То есть человек должен быть к этому готов. Это входит в комплект профессиональных обязанностей — внезапно и живописно умереть. Хотел бы умереть попроще — стал бы простым контрактником Российской армии. Там убивают вообще без разговоров и даже без всякой войны. А здесь, если хочется быть убитым красиво, конечно, надо идти в разведчики.

БЛАГОЧЕСТИВЫЙ ЖИР

— ... Вы знаете, у меня есть друг, епископ Григорий Лурье, и мы с ним заключили пари. Он предложил мне найти документ, который был бы одинаково важен как атеистической стороне, так и религиозной. И, вы будете смеяться, я выиграл пари. Я нашел документ и выиграл богословский спор.

Мне удалось откопать любопытнейшую работу. Это очень авторитетный научный журнал «Хроматография» за 2006 год. Там размещен материал. Работа называется: «Анализ воздуха, выдыхаемого постящимися афонскими монахами». Это крайне любопытно для того, чтобы расставить точки в том вопросе, полезен пост или вреден пост. Поскольку это поповедение, это скорее адресовано верующим. В этот статье чрезвычайно скрупулезно и подробно описано... Там афонских монахов, которые реально постятся, заставляли дышать в мешок Дугласа, а потом делали анализ. И количество ацетона, фенола, делемонена, изопрена, ацетальдегида и дихлорметана являет собой ту физиологическую уже картину патологии. И понятно, что эти, в общем, добросовестные люди, не жулики, в отличие от русских монахов, и которые в действительности постятся, конечно, чудовищно разрушают свое здоровье. Потому что по клинической картине этих газов складывается все что угодно — от простого ацидоза до уже серьезных и глубоких патологий. Ну, а мой друг епископ как бы тоже получил свой навар, потому что выяснилось, по крайней мере, что афонские монахи жуликами не являются и, действительно, постятся.

― И, видимо, очень строго.

― Это очень далекий Афон. Еще из церковных новостей, что важно. Наконец, разродился Порошенко. Он долго-долго тужился одной простой вещью, одной простой мыслью, подозрительно долго тужился. Но у него, вероятно, умственный запор. У президентов это бывает довольно часто и продолжается годами. У него еще не так долго продолжался запор. Он, наконец, обратился к патриарху Константинопольскому Варфоломею, официально обратился с тем, чтобы Украинской поместной церкви дали бы полную автокефалию и дали бы, наконец, полную законность и свободу.

Это очень важный момент, потому что тут-то как раз все и посыплется в РПЦ. Понятное дело, что в РПЦ уже вроде бы насосавшиеся. Но процесс сосания, как вы знаете, неостановим, особенно в поповском исполнении. И попы ищут выход в поправке своего материального положения. Потому что если отвалится украинская церковь, отваливается несколько тысяч доходнейших приходов.

― Прошу прощения, Александр Глебович, но там же, на Украине существует три церкви, грубо говоря: Московского патриархата, Киевского патриархата и автокефалии.

― Вот Украинская церковь, она была уязвима и слаба тем, что она была неформальной, самодеятельной, самостийной и самопровозглашенной церковью. Если сейчас Варфоломей дает им реальную автокефалию, они получают абсолютно такие же права, как и РПЦ, как и любая другая православная церковь из всех тех поместных православных церквей, которые есть в мире.

― И вы опасаетесь, что к ним перебегут остальные прихожане?

― Как только у них появится статус законности, конечно, к ним уйдут. Надо сказать, что эрпэцэшные попы — а это очень интересно, — они уже придумали способ поправить свое материальное положение. На церковном канале небезызвестный по прозвищу «О, пресладкий» — это Гриша Алфеев, так называемый митрополит Илларион, мало того, что он поддержал догхантерство — отстрел и убийство собак, — но еще эта поддержка отстрелов и убийств собак интереснейшим образом совпало с тем, что РПЦ открыло интенсивную торговлю освященным собачьим жиром.

Вы не ослышались. Собачий жир продается в бутылях.

― А зачем?

― Это преподносится как некое лекарство. Причем он реализуется через сети православных монастырей и является монастырским продуктом. На нем так и означено: «Монастырский продукт». Вот скорее открывайте сайт монастырского магазина «Обитель». Там реклама изготовленного в монастырях собачьего жира.

По ветеринарно-санитарным нормам, надо понимать, что жир для того, чтобы соответствовать, он не может быть взят от давно дохлой собаки. То есть собирать дохлых собак по канавам бессмысленно. Нужно производить забой, потому что жир — это очень скоропортящийся продукт. И для того, чтобы произвести его вытопку, необходимо делать это на месте. И там приводится длинный, очень благочестивый список различных обителей, где собачек грохают, вытапливают из ни жир и торгуют бутылями.

Причем тоже надо понимать, что имело бы смысл подумать о другом. Вот, например, в один из этих монастырей зашел бы, например, святой Христофор. Мы-то не обязаны верить в эти сказки.

― Но рассказываете интересно.

― Был же святой, так называемый Псеглавец — человек с головой собаки святой Христофор. Его изображают и на православных иконах, и на католических изображениях. Вот если бы случайно в одну из этих обителей РПЦ зашел бы святой Христофор, судьба его была бы страшна: обухом по затылку — и в растопочный жировой чан.

― Александр Глебович, если следовать вашим же рассказам, любой святой, зашедший в какой-нибудь монастырь, мог быть мгновенно растаскан на мощи еще до собственной смерти, поэтому не знаю, хуже ли святому Христофору, а, может быть, даже и лучше. Так что не стоит.

Вот нам, кстати, пишут, что медвежий жир полезнее собачьего.

― Я вам могу сказать, что практически все жиры абсолютно бесполезны. Но, кстати говоря, там почему-то под собачим жиром где-то, в рекламке этих монастырей, стыдливо притаился жир суркова или сурка, я не успел прочесть...

«БИЗНЕС — ЭТО МЕСТО, ГДЕ ЛЮДИ СОБРАЛИСЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДРУГ ДРУГА НАЖЕЧЬ»

― Вы знаете, тут много было событий в Санкт-Петербурге, в частности прошла...

― Прошла очень интересная самая масштабная история под называнием Digitale, где были собраны сильнейшие спикеры страны и региона. Это интересно было. Но поскольку мне довелось каким-то образом в этом участвовать, правда, весьма скромно, я зато посмотрел и поинтересовался тем, что такое коучинги и что такое бизнес-тренинги.

Я вам могу сказать, потрясающая вещь. Напоминает такой сложный самогонный аппарат, где из финального краника на выходе сыплется сухой мышиный кал или где на бутылке с крашеной водой приклеивают коньячные этикетки с большим количеством медалей и бутылка испытывает чувство необычайной самоудовлетворенности: ей ничего не грозит, потому что ей в любом случае общаться предстоит с такими же точно бутылками с крашеной водой. То есть надо понимать, что тратить на это деньги и тратить на это время не стоит.

Digitale — исключение, потому что как раз было допустимо и критическое осмысление всех этих забавных дисциплин и, скажем так, это было значительно крупнее и интереснее.

― А вы чему учили?

― Слушайте, я учу только плохому. Я учу очень хорошо, но только плохому.

― А зачем им это надо?

― Зачем им это надо, но то, что лекция была названа «Искусство быть мерзавцем», почему-то гарантировала какой-то чрезвычайный и, я бы даже сказал, неприличный аншлаг, который смутил и меня самого тоже. Притом, что это они думали, что я им читаю лекцию, а, на самом деле, я имел возможность понаблюдать за их реакцией на весьма жесткие высказывания. И это было очень интересно. В этом смысле это, действительно, чрезвычайно продвинутая, сильная, интересная публика там собирается.

― Продвинутая публика, которая в конечном итоге сперла картонное изображение Невзорова.

― Там украли меня. А у меня был идея великолепная. Я хотел поставить эксперимент. Вот этого большого Невзорова фанерного я хотел забрать с собой и установить рядом с какой-нибудь из православных церквей с тем, чтобы составить словарь лексикона православных. Понятно, что мне на роже они написали бы все слова, которые только знают и, может быть, не только на роже. Мы знаем, что они отличаются исключительной злобностью. И мы бы имели уникальный в своей подлинности и своей серьезности документ эпохи и полный, вероятно, православный лексикон, который тоже можно было бы издать.

Кстати говоря, сейчас в «Гельвеции» продаются не только футболки с надписью «Курим и ругаемся матом», но еще и помимо «Дилетанта» вашего еще и какие-то невзоровские книжки.

― Александр Глебович, я поняла только одно, что вы считаете, что учиться бизнесу и самосовершенствоваться — это всё полное фуфло, а учиться, как быть мерзавцем — это отлично и хорошо, и за это можно отдавать деньги, правильно?

― Ну конечно. Поймите, как бы вы ни назвались, если у вас нет какой-то абсолютной свободы мышления, если у вас нет способности оторваться от любых притяжений, от любых формальностей, традиций, приличий, то вы все равно бессильны и в диспутах, и в каких-то сложных разговорах. Потому что, ну, чего там говорить про позитив, чего там говорить про взаимоуважение? Бизнес — это место, где люди собрались для того, чтобы друг друга нажечь, и это надо сделать талантливо и, по возможности, не вступив в конфликт с законом. Заниматься взаимоуважением совершенно бесполезно. К тому же я могу вам сказать, что самые крупные бизнесмены, известные современности, никогда на такие коучинги не ходили. И вообще, тут никого не надо слушать, потому что слушать науку бессмысленно.

О НАИЛУЧШЕЙ ФОРМЕ ЧЕРЕПА ДЛЯ БИЗНЕСМЕНОВ

— Например, пока я искал замечательные материалы о дыхании афонских монахов, я напоролся на феноменальные работы. Есть, например, работа, тоже опубликованная в научном журнале, которая называется «Наилучшая форма черепа для бизнесменов». Это журнал «Психологическая наука» за 2011 год.

― А что, можно как-то поменять череп, чтобы бизнес пошел?

― Нет. Там указаны параметры, например, пропорции черепа, которыми должен обладать директор. Собраны скуловые параметры. Никогда не следует, согласно этой статье...

― Слушайте, уже несколько раз человечество проходило эти замеры по разным поводам.

― Оленька, это журнал «Психологическая наука» за 2011 год. Например, у лиц с широко расставленными скулами никогда не следует покупать их акции. Это хоронит, вообще, весь успешный японский бизнес. Но они на эти нюансы внимания не обращают. Я уж не говорю про корейский и про монгольский.

― Ладно, журнал несвежий, не считается.

― Нет, журнал по научным меркам весьма и весьма свежий, так как это было темой доклада на некоторых конференциях... Ведь поймите, так называемая наука занимается фантастическими вещами. Помимо ширины лиц бизнесменов... Вот, например. Был такой доктор Хатчисуга, который провел 5 месяцев, Оля, в Антарктике на антарктической станции Сёва. Он замерял количество фекалий, которые замерзали под каждой из четырех кабинок общественного туалета станции. Его интересовало, какие позиции, какие двери выбирают люди. И он выяснил, что наиболее посещаемыми являются крайние кабинки, а не средние, потому что под ними оказалось наибольшее количество замерзших кучек. И это тоже стало предметом для научно дискуссии и научного обсуждения.

Ему возразил профессор Кристансфельд, который произвел подобные измерения на пляже в Сан-Диего, но там он вел учет согласно тому, как часто приходилось менять бумажные рулоны в кабинках, и он получил диаметрально противоположный результат: на пляже в Сан-Диего лидировали средние кабинки.

― Чисто маркетинговое исследование.

― Ему надо было поехать в Волгоград наш. В Волгограде на новом стадионе — вы знаете? — поставили унитазы, только забыли кабинки поставить.

― А всегда так делают. Это мы видим регулярно в интернете. То в суде поставят туалеты без перегородок. Ну что вы торопитесь, поставят обязательно. Я видела много таких фотографий. И перед Олимпиадой, кстати, тоже все фотографировали эти туалеты коллективные. В общем, это наша народная традиция, Александр Глебович.

С Александром Невзоровым беседовали Ольга Журавлева и Виталий Дымарский

«Эхо Москвы», 18.04.2018