Ильсия Бадретдинова Ильсия Бадретдинова: «Я горжусь тем, что у меня на руках растет маленькая копия Ильфака, но более усовершенствованная версия. У меня такое ощущение, что Ильфак не умер, а продолжает жить у меня дома, просто пока еще маленький» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я БЫЛА ТРЕТЬЕЙ, КТО УЗНАЛ О ЕГО СМЕРТИ»

— Ильсия, 30 ноября исполнится полгода со дня смерти Ильфака Шигапова. Говорят, что вы были одной из первых, кто узнал о случившемся. Как это произошло?

— Я должна была выйти в эфир на телевидении, сидела в гримерке, и мне позвонила Гульнара Сабирова — главный редактор «Шәһри Казан», газеты, в которой вплоть до своей кончины работал Ильфак. Она сказала, что Ильфак умер. Его обнаружила дочь, которая и позвонила Гульнаре. Я была третьей, кто узнал о его смерти...

Сейчас ходит очень много пересудов, мол, он повесился и так далее. Так вот, хочу через вашу газету официально заявить: все это неправда. Вот, дескать, он писал на своей странице в соцсетях: «Я ухожу, я всех вас любил...Прощайте». Так ведь он об этом писал каждый месяц! Как жена, прожившая с ним 13 лет, хочу сказать, что у него, как это и свойственно творческим людям, настроение менялось часто. Как уставал, так от всего этого и писал подобные слова. Это был сложный человек, поэтому я не обращала внимание на такие вещи. Говорил: «Я умру». А я ему в ответ: «Давай умирай, но чтобы завтра к 8 утра был как штык, готов идти на работу». Мы вот так относились к смерти, шутили по этому поводу.

А тут взяли написанные им последние слова в соцсетях и сделали вывод, что кто-то не помог человеку... Повторяю, пусть полистают страницы и увидят то, что Ильфак писал ранее аналогичные вещи — и месяц назад, и год назад. Ильфак умер в своей квартире, в своей кровати от сердечного приступа. И не надо придумывать грязные вещи. Я поражаюсь людям, сплетничают даже те, кто называет себя религиозным и ходит в платке. Он до конца моей жизни останется самым дорогим человеком. Я горжусь тем, что у меня на руках растет маленькая копия Ильфака, но более усовершенствованная версия. Нашему сыну Нариману 14 лет, а рассуждает он как 50-летний мудрец. Не я его, а он меня учит жить, причем по любому поводу. У меня такое ощущение, что Ильфак не умер, а продолжает жить у меня дома, просто пока еще маленький.

— Эти полгода были для вас трудными?

— Каких-то особых событий не было, просто пролилось много сплетен, обвинений...

— Даже от знакомых людей?

— Их я совершенно не знаю, хотя они пишут, что были нашими семейными друзьями, дескать, все про них знаем, поэтому и пишем. А я с ними не знакома, как же они могут говорить, что друзья? Пишут: мы, учась с Ильфаком в университете, делали то-то или то-то. Но ведь он никогда не учился в университете! Такой вот маразм. Или пишут, что друзья нашего сына, а как зовут сына, не знают.  Это такая низость, подлые люди, клевеща на другого, видимо, забывают свои проблемы. Живут по принципу «не было радости, да вот корова у соседа подохла». Я предполагала, что пару месяцев так и будет. Поставила себе установку не обращать внимания. Я знаю, кто я, знаю, как все это произошло, поэтому отчитываюсь только перед собой, перед Всевышним. До остальных мне дела нет, пусть думают что хотят.

— В одном из интервью читал, что и на вашего сына Наримана оказывалось давление...

— Да, на аккаунты сына начали писать: «почему не общался с отцом», «ты большой мальчик, почему не был в последние минуты рядом с отцом». Тогда ему и 14 лет еще не исполнилось. Писали, что Ильсия не разрешала сыну общаться с папой и так его довели до смерти. Я говорю это перед Всевышним: мы его каждый день ждали. Но, видимо, были на то причины. А я не была против общения.

— Вы развелись с Шигаповым за два года до его смерти, это большой срок. Так почему же люди обвиняют именно вас?

— Даже больше... Два с половиной года. Честно говоря, я не знаю, как на этот вопрос ответить. Если раньше мы с ним еще как-то общались, то последние полгода даже не созванивались.

«Ильфак умер в своей квартире, в своей кровати от сердечного приступа. И не надо придумывать грязные вещи» Фото: «БИЗНЕС Online»

 «МЕНЯ ВСЕГДА УДИВЛЯЕТ, КОГДА ЛЮДИ РАЗВОДЯТСЯ, А ПОТОМ ДАЮТ ИНТЕРВЬЮ О СВОЕЙ ЖИЗНИ»

— В день похорон было видно, что, несмотря на ваше расставание, чувства никуда не уходили.

— Моя бабушка часто повторяла, что нельзя победить две вещи — это чувства и смерть. Если скажут: дадим, что хочешь, но убери из сердца любимого человека — не получится. Чтобы между вами ни произошло, даже если он ушел в другую семью, все равно его любишь. А смерть, которая приходит в свое время, никак не остановить. Ильфак никогда не поднимал на меня руку, никогда не кричал. Он не выгонял меня из дома, я сама ушла, видимо, дело во мне. Но, с другой стороны, я сама ушла, тут умные люди должны сделать для себя вывод: может ли женщина просто так уйти с ребенком на улицу, в никуда? Значит, были на то причины. Я любила, уважала его, до смерти буду Ильфаку благодарна. Он отец моего ребенка, человек, который вывел меня на сцену, он муж, с которым я прожила 13 лет.

Говорят, что он был плохой, такой-сякой, почему ты не хочешь сказать о нем всю правду. Меня всегда удивляет, когда люди разводятся, а потом дают интервью о своей жизни, всем об этом рассказывают... Меня ведь никто не заставлял выходить за Ильфака замуж, это человек, которого я выбрала. Если я выбрала такого плохого человека и жила с ним 13 лет, значит, я сама виновата. Но это ведь не так, была обоюдная любовь. Мы жили, не расписавшись, в гражданском браке, поэтому и разошлись, наверное, очень быстро.

— То есть официальная вдова не вы, а его первая супруга?

— Нет, с первой женой он тоже развелся.

— Никах вы тоже не совершали, ведь Ильфак придерживался тенгрианства?

— Да, у него было свое мировоззрение. Но никах у нас был. Он находился ближе к тенгрианству, чем к исламу. Не скажу, что это был ярый приверженец этой религии, у нее много канонов, но Ильфак говорил, что он ближе к природе. Тенгре — это природа, и он говорил, что не может совершать намаз на непонятном ему арабском языке: это не мой язык, лучше я встану босоногим и буду напрямую у Бога просить, мне не нужны посредники. Это его мнение, которое я уважаю. Но похоронили Ильфака согласно исламской традиции.

«Мне было все равно, ведь я его любила, с первого дня знакомств поняла: это личность. Мне нужен был такой человек — мужик, со стержнем, мне с ним было одновременно тяжело и легко» Фото из личного архива Ильсии Бадретдиновой

«СТАРШАЯ СЕСТРА ДАЖЕ, ПОВАЛИВ НА ЗЕМЛЮ, БИЛА НОГАМИ, ГОВОРИЛА: ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?»

— Обычно о покойных не принято говорить плохо, но, насколько я знаю, вы и после развода никогда о Шигапове дурно не отзывались. Так что за человек был Ильфак?

— Ильфак — это особый мир, просто так это не объяснишь. Он был странным человеком со своим мнением, которое высказывал не боясь, видел все через свою призму, очень жесткий, в то же время очень чувствительный. Я наблюдала картину, когда он сидел с котенком в руках, смотришь на него со стороны — огромный мужик, вес которого достигал 128 килограммов, гладит котенка, забыв обо всем на свете. Подойдешь к нему спросишь: «Ильфак, о чем думаешь?» А он: вот, мол, руководители что только не вытворяют, рассуждает на политические темы, все, что наболело, что нужно менять. Ильфак был справедливым, ко всем одинаково относился, ему было все равно, кто перед ним — пьяница, валяющийся перед магазином, или же большой руководитель. Когда он работал в газете, его, например, отправляли на какое-то мероприятие с участием президента, предупреждали, что должен быть дресс-код, но я не могла заставить его надеть костюм, Ильфак надевал свитер, джинсы и шел, а на мое замечание отвечал: «Я хоть костюм за миллион рублей надену — останусь Ильфаком Шигаповым, хоть джинсы — все равно останусь Ильфаком Шигаповым». Потом оказывалось, что пустили, более того, сидел рядом и взял интервью. Он никогда не обращал внимания на одежду, на статус человека. Ильфак был старше меня на 13 лет, все говорили: ну что ты в нем нашла?

— Да, разведенный мужчина с двумя детьми...

— Меня спрашивали: он хоть красив, богат? Даже родители не понимали,мол, ну как ты так. На тот момент, когда я познакомилась с Ильфаком, мне было 20 лет, я была свободна, детей не было, а он предложил участвовать в его концертах. Мы полгода на гастролях с ним общались. Сперва я обращалась к нему «Ильфак абый», потом — «шеф», потом — «Ильфак дустым» («мой друг Ильфак»), а через полгода стали встречаться. Об этом узнали друзья, отговаривали, а старшая сестра даже, повалив на землю, била ногами, говорила: что ты творишь?

Но мне было все равно, ведь я его любила, с первого дня знакомств поняла: это личность. Мне нужен был такой человек — мужик, со стержнем, мне с ним было одновременно тяжело и легко. Жила как на вулкане: сейчас он спокоен, а через минуту взрывается, хотя мы оба такие. Он сам говорил, что не знает, чего от меня можно ожидать, какие приключения со мной произойдут с того момента, как ухожу на работу, до того, как с нее возвращаюсь. Мы с Ильфаком были оба  безбашенные. И нам было так хорошо друг с другом: до 5 утра сидели, сочиняли песни, по 10 раз ругались-мирились, пока не появится произведение. Ильфак бросал бумаги, орал: ты самая умная, что ли? Но через полчаса тихонько подходил, предлагал закончить дело. Мне было интересно с ним жить, не думала, что все так закончится, ведь мечтали, после того как устроим сына, уехать в деревню, работать там за компьютером журналистами, выращивать морковку, другое... Я вышиваю, а он говорил, что когда переедем в деревню, то я ему должна две наволочки вышить с его любимыми цветами и сделать стеганое одеяло из лоскутков, как в мультфильмах. Ильфак хотел, чтобы была печка, рядом с которой стояла бы кровать, и он бы на ней спал. Но не получилось....

«Ильфак — это особый мир, просто так это не объяснишь. Он был странным человеком со своим мнением, которое высказывал не боясь, видел все через свою призму, очень жесткий, в то же время очень чувствительный» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПАПА ГОВОРИЛ: «ЕСЛИ Я СКАЖУ ТЕБЕ НЕ ВЫХОДИТЬ ЗА ИЛЬФАКА, ТО, ЗНАЯ ТВОЙ ХАРАКТЕР, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ОДИНОКОЙ»

— Как ваши родители воспринимали жизнь с Ильфаком, развод, его смерть?

— Моя мама умерла через год, как мы с Ильфаком начали жить. Мой папа очень болен, мы ему о смерти Ильфака даже не сказали. У Ильфака отец умер несколько лет тому назад. Мама жива, слава богу! Больно было даже малознакомым людям... Представьте наше состояние ...

— А старшая сестра, которая так эмоционально отреагировала на начало ваших отношений с Шигаповым?

— Наверное, не было другого человека, который бы так в итоге полюбил Ильфака, как сестра. Она очень жесткая, но справедливая, ни разу в жизни не пила спиртного, скоро ей 50 лет исполнится, не ругалась матом, честная такая. Она, когда отговаривала от замужества, говорила, что нужно с ровесником создавать семью. Я самая младшая, меня все время баловали, папа ждал сына, поэтому я была как папин сын, а две сестры все время около мамы. В нашей семье отец — самый уважаемый человек, когда он возвращался, то мы его встречали, обнимали, а потом часа два нельзя было его беспокоить. Отношение к нему было как к небожителю. Из-за того что я постоянно была рядом с отцом, ко мне так же относились, у меня мужской характер — отцовское воспитание. Мы с ним друзья, я всегда крутилась возле отца, он советовался со мной.

Мама отговаривала меня выходить за Ильфака, мол, любовь приходит и уходит, папа же выгнал всех и, глядя мне в глаза, заявил: «Если я скажу тебе не выходить за Ильфака, то, зная твой характер, ты останешься одинокой, потом будешь всю жизнь меня обвинять. Если, наоборот, скажу, мол, выходи за Ильфака, а потом что-то произойдет между вами, то опять я буду виноватым, поэтому сама должна принять решение. Но если, выйдя замуж, через год приедешь жаловаться, то даже не возвращайся, одна никогда не приезжай, только с семьей, мужем, детьми». Сейчас папа болен, после смерти мамы сильно сдал, у него опухоль мозга, диабет, пока жив, слава богу...

— Принял ли он вашего мужа?

-— Что вы, разве можно было не любить Ильфака, это душа, он мог с любым человеком разговаривать, был психологом, сейчас сын такой же. Нариман — молекулярный состав Ильфака. И внешне, и характером похожи...


«ОН ГОВОРИЛ, ЧТО НЕТ ПОЛЬЗЫ ОТ ХОЖДЕНИЯ НА МИТИНГИ....»

— Ильфак слыл человеком, которому была не безразлична судьба нации. Как бы он отреагировал на нынешнюю «языковую проблему» в республике?

— Он говорил, что нет пользы от хождения на митинги, махать там флагами, что-то кричать, — нужно работать с народом, я со своей стороны хочу привести один пример. В моей музыкальной группе есть татары, русские, башкиры, африканец, и все они говорят по-татарски. Их я научила разговаривать. Я им сказала: раз живете в Татарстане, работаете в татарской группе, будьте любезны говорить на татарском языке! Они поют на татарском, исполняют наши мотивы. Я объездила почти все татарские деревни, районы, города. На каждом концерте все время говорю: мы татары, мы должны говорить на родном языке. Как мне кажется, я со своей стороны делаю все что могу. Недавно ехала в такси, поругалась с водителем. Он говорит, что русский и против татарского языка. Я ему: надо смотреть толерантно, я с глубоким уважением отношусь к вашему народу, у меня ребенок учит русский язык, я знаю русский язык, может быть, не в совершенстве, но владею и спокойно разговариваю. Я уважаю ваш язык, а почему вы не уважаете мой? А он: «И не уважайте». Тот таксист на вопрос о том, почему не учит татарский язык, ответил, что это сложно для него. Но ведь и татарам сложно освоить русский язык, а он: «А не учите русский язык, сидите у себя в Татарстане». Если сейчас руководство не спасет татарский язык, это будет всем на руку, кроме татар.

— Но прежде всего родной язык должны беречь сами татары....

— Я татарка, мой ребенок учится в татарской гимназии, и я хочу, чтобы внуки обращались ко мне «әби», говорили со мной по-татарски. Мы с артистами вышли на улицу Баумана на флешмоб, нас критиковали, мол, кривляются, делают себе пиар. Так ведь мы что-то делаем, по крайней мере, показываем протест против исчезновения языка, а другие что делают? Женщины требуют, чтобы их дети учились 5 дней в неделю, я тоже этого хочу, тяжело ведь вставать, готовить ребенка в школу, но не за счет же татарского языка. То есть эти женщины готовы предать свой язык только для того, чтобы можно было в субботу поспать, а я, наоборот, готова не спать хоть в субботу, хоть в воскресенье готова отводить ребенка в школу, лишь бы оставили родной язык. Пусть будет 8 часов в неделю, мне это ближе, чем дополнительные два часа сна в неделю.