Исмагил Хуснутдинов: «Нация, не имеющая образования на родном языке, рано или поздно умрет»

Исмагил Хуснутдинов

«НАЦИЯ, НЕ ИМЕЮЩАЯ ОБРАЗОВАНИЯ НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ, РАНО ИЛИ ПОЗДНО УМРЕТ»

Мы живем в обществе, которое ксенофобией, национализмом и шовинизмом в целом не поражено. Россияне очень неплохо друг к другу относятся, несмотря на то, что они принадлежат к разным нациям и конфессиям. Я работаю по всей России и ни разу не почувствовал какого-то негативного отношения. Татарстан же в этом плане вообще можно считать образцовым.

Но почему в отношениях между обычными людьми все нормально, а образование на татарском, чувашском, чеченском и других языках находится в загоне? Почему наши законодатели принимают законы в области национального образования, которые не укладываются ни в какие этические рамки и отдают махровым шовинизмом? Могу объяснить это только тем, что межнациональные отношения между простыми людьми и отношение государства к своим гражданам — две большие разницы. То есть государство к своим гражданам относится хуже, чем они сами друг к другу. Это относится не только к татарам, чувашам, евреям, но и к русским, украинцам — ко всем. Спроси любого человека: «Считаешь ли ты, что одна нация хуже, чем другая?», каждый ответит: «Нет, не считаю». И ответит искренне, будучи патриотом своей нации.

То, что сейчас в Татарстане и других республиках в этом плане сделаны определенные шаги вперед, — хорошо, но этого абсолютно недостаточно. Хочу обратить внимание: образование на русском языке для россиян независимо от их национальности тоже находится не в лучшем состоянии.

Вообще, образование — это такая сфера, где человека очень легко обмануть. Он может получить диплом об образовании, но не получить достаточных знаний и навыков и впоследствии не пройти сито отбора на профпригодность. Таких примеров множество.

Спрашиваешь у студентов: «Ребята, какая у вас была сессия?» Они перечисляют два экзамена, три зачета. Говорю им, что на этом курсе у нас в зачетке мест не хватало, чтобы проставить экзамены и зачеты — не верят. Они не понимают, что такие нагрузки могут быть!

В нашем государстве образование выполняет не только роль образования.. На него повесили несвойственные ему социальные функции — держать молодежь под присмотром. В студенческие ряды попадает огромное количество людей, которые не должны быть студентами. Это можно было бы выправить работой преподавателей, но их роль становится все меньше. У нас на этапе обучения выпадает функция отбора и отсева. Соответственно, мы выдаем на-гора не тот продукт, который требуется обществу. Жалобы на то, что качество подготовки выпускников падает, идут изо всех сфер, начиная от медицины и заканчивая химической технологией.

Где в спорте достигаются успехи? Там, где есть тренерская школа, большое количество занимающихся и отбор на разных этапах, начиная с районных соревнований. Если на каждом этапе не отбирать лучших спортсменов, мы никогда не придем к олимпийским медалям. В образовании у нас этот этап выпал. Преподавательская школа начинает рушиться. Государство свои функции в области образования не выполняет. Мы должны понимать, что нация, не имеющая образования на родном языке, будет деградировать и рано или поздно умрет, и от этого не выиграет никто. 

«ПОТОМКИ ЛЮДЕЙ, НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ЧЕРТОЙ ОСЕДЛОСТИ, СЕЙЧАС В СПИСКАХ FORBES»

Люди маргинального типа видят будущее России в постепенном уничтожении всех нерусских наций, не оглядываясь на уроки истории. Об этом свидетельствует недавняя перепечатка в «БИЗНЕС Online» с националистического сайта «Спутник и Погром». Такие же черносотенные взгляды уже определяли в России векторы развития, в том числе черту оседлости. Но где сейчас люди, которые находились под чертой оседлости и их потомки? Они в российских и мировых списках Forbes, в элите науки, политики, культуры. А где потомки этих черносотенцев? Их не слышно — не видно, они сгинули как пыль.

Многие россияне ломают голову, имея в виду соседнюю Украину, где присутствует националистическое антироссийское настроение: «Почему же нас там так не любят?» Выстрел в спину украинско-российских отношений был сделан около 300 лет назад, когда запретили спектакли, литературу, обучение, церковную службу на украинском языке. Раздражение копилось годами и сейчас выплеснулось. Черносотенцы за 300 лет свою задачу частично выполнили: часть украинцев превратилась в русских, часть потеряла свой язык, а часть озлобилась.

Например, в Шотландии на своих кельтских языках говорят не больше пары процентов населения: они разговаривают на диалекте английского языка. Английские «черносотенцы» свою задачу тоже выполнили. Но отношение шотландцев к Англии — отдельная тема. Если обратить внимание на их черный юмор в отношении англичан и на то, за кого они болеют на футболе, сразу становится понятным, что у них никогда не будет теплых отношений и совместного будущего. И последние референдумы, когда они чуть-чуть не добрали до отделения Шотландии от Великобритании, говорят сами за себя.

В Северной Ирландии на ирландском говорит только 10% населения. Еще недавно у них была стрельба, гибли люди. Вроде бы языковый вопрос решен, а политический и межнациональный — нет, то есть взаимная ненависть людей осталась. В этом плане в России, слава Богу, дело обстоит намного лучше. Но это не заслуга тех царей, императоров, генсеков, которые решали национальные вопросы. Нормальное отношение разных народов друг к другу сложилось благодаря контактам простых людей и взаимопроникновению культур.

Если наше государство позиционирует себя как цивилизованное, то от пещерного разделения языков и наций по сортам и определения места каждой нации под солнцем надо отходить или официально прописать в Конституции, что у нас есть нации первого, второго и третьего сортов. И тогда останется ждать, когда Россия взорвется изнутри. Если же мы не хотим этого, нам надо внимательно изучить опыт Российской империи и Советского Союза. 

«ДО ТРЕХ ЛЕТ НЕ ЗНАЛ РУССКОГО ЯЗЫКА, А ПРИДЯ В ДЕТСКИЙ САДИК, ЗАБЫЛ ТАТАРСКИЙ»

В Татарстане есть люди, которые хотят учить своих детей на родном языке: это татары, чуваши, марийцы и другие народности. С другой стороны, есть русскоязычное население — не обязательно русские по национальности люди, для которых татарский, чувашский, марийский неродной, но они живут в многонациональной республике. Интересы этих двух групп надо соединить, найти компромисс.

Первая группа испытывает огромные проблемы. Если я захочу отдать своего ребенка в школу с татарским языком обучения, мне, скорее всего, придется возить его на занятия через весь город: этих школ в Казани раз-два и обчелся, хотя образование они дают замечательное. Та же ситуация с детскими садиками с воспитанием на татарском языке. Формально их достаточное количество, реально значительно меньше. Если у человека есть потребность дальше учиться в вузе на татарском языке, то это вообще огромная проблема.

А за пределами национальных республик данные проблемы жестче на порядок.

За последние 25 лет наша республика сделала гигантские шаги в этом направлении: у нас появились татарские школы и детские садики. Татарский язык начал проникать в вузы, причем без ущерба для русскоязычного населения. Одним словом, прогресс существенный.

Например, когда мне пришло время учиться, отец, занявшись поиском в Казани татарской школы, нашел всего две. Одна была где-то на улице Тукая. Возить туда ребенка в 80-е годы было просто нереально. Вторая находилась в Московском районе, недалеко от нас. Но папе там прямо сказали: «Не приводите своего сына. Эта школа для того, чтобы деревенских ребят переучивать на русский язык». Детских садиков не было. Стандартная история для татарина 50 лет: до трех лет не знал русского языка, а придя в детский садик, забыл татарский.

Сейчас выбор есть. Проблема в недостаточности государственной и политической воли, направленной на решение этого вопроса.

Наше государство должно вести в этом плане более активную политику. Все мы платим налоги в казну РФ, все заинтересованы в целости и благополучии нашей страны, потому это общая задача. Не могу давать рецепты, каким образом ее решить. Должны быть национальные каналы, федеральные программы по сохранению языков народов России. И на них должны тратиться такие же деньги, как на сохранение русского языка. Я, кстати, считаю, что и на его сохранение тратится не так много, всего около 7 млрд рублей в год. Для России это три копейки. Про национальные языки вообще молчу. Это какие-то десятки миллионов рублей: просто ни о чем. 

«ДВУЯЗЫЧНОЕ ОБУЧЕНИЕ В КХТИ ДВА ГОДА ТОМУ НАЗАД УМЕРЛО»

Плохо ли, хорошо ли, но садики и школы с преподаванием на татарском языке начали работать, в том числе в городах. Появилась масса выпускников, которые учились в школе на двух языках и могут учиться на них в вузе. А предложений в вузах практически нет.

Хотя во многих высших учебных заведениях Татарстана был и есть опыт обучения на двух языках: русском и татарском. Он точно был в КХТИ. В нашем вузе я знаю ситуацию очень хорошо, потому что, будучи деканом, активно в этом процессе участвовал. Был создан центр двуязычного обучения, который возглавил Николай Валентинович Максимов, человек, который специализировался на переводе с татарского на русский и обратно. Он и организовал двуязычное обучение.

К большому удивлению сотрудников деканата, двуязычные группы из года в год показывали лучший результат на своем курсе. Хотя набор был примерно одинаковый, количество медалистов — тоже. Возможно, это было связано с тем, что люди были более мотивированы.

Роль мотивации огромна. Мне пришлось учиться в двух студенческих группах. В первой, где было больше казанских ребят, до конца доучилось 60–65 процентов. А потом я перешел в группу, где 75–85 процентов составляли ребята из деревень и небольших городов, и впервые понял, что такое мотивированные люди. Попасть на экзамен первым было нереально: стояла очередь. Причем ее занимали заранее. Из этой группы до конца доучились 90 процентов учащихся. Это официальная статистика деканата нефтяного факультета за 1999–2006 годы.

Мне смешно слышать фразу: «Как можно учиться в вузе не на русском языке?» Потому что точно так же можно сказать: как можно учиться не на английском, не на французском, не на немецком? Высшее образование в России на русском языке появилось не так давно. Еще 250 лет тому назад — плюс-минус пару десятков лет — обучение велось на латинском, немецком, французском и только благодаря патриотичной позиции Ломоносова перешло на русский. В тот момент мы потеряли один иностранный язык. И это была большая потеря для российского образования.

Когда я читаю лекцию по первому предмету нашей специальности «Химия нефти и газа», студенты не понимают часть фраз, особенно терминологию. В науке и высшем образовании 80, если не 90 процентов терминов не русские, не татарские и не чувашские: они международные. Приведу только один: «Процесс реформинга на бифункциональных катализаторах», «Reforming process on bifunctional catalysts», «Бифункциональ катализаторларда риформинг процессы». В этой фразе нет и не будет русских и татарских слов.

Но когда Николай Валентинович начал показывать очень хорошие результаты, по отношению к нему организовали форменную провокацию. И вместо центра двуязычного обучения создали кафедру двуязычного обучения. Формально поставили во главе татарку, которая могла учить только на русском языке. И все двуязычное — я имею в виду русско-татарское — обучение в КХТИ умерло. На мой взгляд, нельзя отказываться от тех наработок, которые у нас были созданы: это десятки учебников и лекционных программ, семинарских занятий. И через это обучение прошли сотни студентов. Сейчас пытаются организовать русско-английское обучение для иностранных студентов.

Не хочу бросать камень в чей-то огород: в этом случае государственный, по сути, вопрос решала группа энтузиастов за очень маленькие деньги, которые выделял кабмин.

Поэтому обучение в высшей школе на татарском языке, так же как на чувашском, аварском, якутском, чеченском и других, совершенно не проблема с технической стороны. Это проблема политическая и экономическая.

Более того, в моей практике были случаи, когда нетатары, не владеющие или недостаточно владеющие татарским языком, просились в двуязычные группы и замечательно там учились. Я специально интересовался у преподавателей: «К вам перешел молодой человек, нетатарин, татарский знает чуть-чуть. Как учится?» «Да никаких проблем, — говорят. — Единственное, отвечает на вопросы на русском языке».

И этот принцип хорош везде. Расскажу то, свидетелем чему был сам. Отдаю ребенка в татарскую гимназию и встречаю на ее пороге бывшую сотрудницу. Она русская, муж у нее русский, то есть татарским там вообще не пахнет. Оказалось, что ее ребенок учится в этой же школе, только он на два года старше. Я не сдержал удивления: «Как вы тут оказались?» Отвечает: «Очень просто. Я посмотрела школы вокруг. Эта понравилась мне больше всего». Интересуюсь: «И как вы, ведь ваш ребенок не знал татарского языка?» Говорит, что тоже переживала по этому поводу. И ребенок поначалу нахватал троек. Но учитель успокоил: «Не переживайте. Это заслуженная тройка. Пройдет немного времени — и он будет отличником». И действительно: сейчас этот мальчик — один из лучших учеников в своем классе. То есть русский парень, с русской фамилией и родословной учится в татарской гимназии на татарском языке еще намного лучше, чем некоторые татары, владеющие татарским.

Другой пример. Сейчас в казанских вузах обучается много иностранцев. Многие из них доучиваются до пятого-шестого курса, не очень хорошо зная русский язык. Но это могут быть лучшие по успеваемости студенты в группе. К чему я это говорю? Не надо делать догму из языка обучения. Если у какой-то группы населения есть желание учиться на том или ином языке, государство должно помогать.

Мы прежде всего говорим «русские, татары». Но ведь в нашей республике живут также чуваши, марийцы, азербайджанцы, греки, грузины, евреи и представители многих других народов. Они тоже имеют право учить своих детей на родном языке. Знаю, что еврейская школа в Казани есть. А как насчет марийской, мордовской, чеченской? Если в городе есть определенная сообщность людей, государство должно помочь им получить образование на родном языке. Я думаю, что вопрос образования на родном языке для представителей любой проживающей здесь национальности можно осуществить в рамках Татарстана как пилотный проект для РФ. 

«В ТАТАРСТАНЕ МОЖНО ПРОЖИТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ, НЕ ЗНАЯ НИ СЛОВА ПО-ТАТАРСКИ»

Часто ставят в упрек: методика обучения татарскому языку плохая, дети мучаются. По своему личному опыту могу сказать, что у учителей, которые учат наших детей на татарском языке татарскому языку, все нормально с методикой. В ту же татарскую гимназию — намеренно не называю ее номер — пришли несколько детей, которые вообще не знали татарского. За полгода их научили, и они нормально учатся. Причем по многим предметам лучше, чем татары, которые знали татарский с детства. Способность к обучению не зависит от того, какой язык для тебя родной, она зависит от способности усваивать знания. 

Могу вас заверить, что при обучении на русском языке в школе я точно так же мучился. У меня было все замечательно по литературе, но правила для меня были просто каким-то кошмаром. Точно так же мучаются, изучая правила татарского языка, татароязычные школьники и их родители. Обучение — это всегда труд.

Понятно, что татарам и чувашам нужно образование на национальном языке. А зачем оно русским? Положа руку на сердце, скажем: в Татарстане можно спокойно, без всяких ущемлений прожить всю жизнь, не зная ни слова по-татарски, что, кстати, и происходит с миллионами людей.

Но приведу пример собственной семьи. В 20-е годы прошлого века, во время голода и коллективизации, многие из моих родных и близких, спасаясь от гибели, уехали в Среднюю Азию. Никто их там не угнетал по национальному признаку. Их приняли, дали работу. Более того, будучи высококвалифицированными специалистами, они заняли хорошие должности. Практически все мои родственники, жившие в Средней Азии, вне зависимости от того, родились они там и выросли или приехали, знали местные языки. Более того, одна родственница, татарка, учила туркменских детей туркменскому языку. Друг нашей семьи, татарин, был профессором в Самарканде и читал лекции на узбекском языке. Мама три года прожила в Самарканде. Владеющему татарским узбекский выучить не проблема: он с татарским сильно перекликается. Но она за полгода выучила таджикский! Мой дядя разговаривал со своим соседом и другом-туркменом на туркменском, причем это был полноценный диалог. Как результат у них были добросердечные отношения.

Знаю, что многие европейцы, жившие в Средней Азии, считали ниже своего достоинства учить местные языки. На мой взгляд, пренебрежение местными языками в Средней Азии, Прибалтике и на Украине, в Грузии и других регионах — это одна из причин развала Советского Союза. Если бы государственная политика в СССР была направлена на взаимную интеграцию народов и не делила их на «старших» и «младших», он бы продержался дольше, а возможно, существовал бы и до сих пор. И от развала страны в первую очередь пострадало русскоязычное население, оказавшееся за границами РФ. Эти люди были вынуждены эмигрировать.

Что сейчас происходит? Ребенок в 7 лет приходит в школу. До этого он, может быть, знал три татарских слова из мультика, но самого языка не знал и теперь должен выучить татарский язык как иностранный. На мой взгляд, это неправильно: ребенок должен приходить в школу уже с базовым татарским языком. Его надо начинать учить в детском садике. Это не требует гигантских средств.

Если у ребенка, который пришел в садик, дома никто ни слова не говорит по-татарски, но на татарском языке разговаривает воспитательница, с ним произойдет то же самое, что произошло со мной. Придя в садик с татарским языком, я выучил русский. То же самое должно быть по отношению ко всем языкам. Ребенок должен выучить в садике родной татарский или, допустим, чувашский и без страха идти с новым языком в школу. Это требует политической воли, согласия граждан, наконец, денежных затрат. Но эта игра стоит свеч, потому что тем самым мы снижаем градус межнационального напряжения и сближаем народы РФ. Какая в этом плане ситуация в мире? Те страны, которые решили языковый вопрос цивилизованно, — Канада, Швейцария, Финляндия, Бельгия — при наличии больших разноязычных диаспор живут дружно, не собираются «разводиться». Там же, где его решали «через коленку», методом силы, народы до сих пор пытаются друг от друга отделиться, в том числе с оружием в руках. 

«ЗАЧЕМ РУССКИМ УЧИТЬ ТАТАРСКИЙ В ТАТАРСТАНЕ, МАРИЙСКИЙ — В МАРИЙ ЭЛ?»

Сфера образования у нас слишком политизирована. Ее пытаются приравнять к идеологическому фронту. Например, некогда в Казани были татаро-турецкие лицеи, в которых учили на английском, турецком, русском и татарском. Мой опыт декана и отзывы родителей говорят о том, что это были лучшие школы в Татарстане. И выпускники этих лицеев были лучшими абитуриентами и студентами, которых я только знал. Но потом татаро-турецкие лицеи вдруг в одночасье стали закрывать. Возможно, на всякий случай, испугавшись идеологического влияния Турции. Я разговаривал со многими выпускниками татаро-турецких лицеев. Среди них нет ни одного патриота Турции. Да, они нормально относятся к Турции, понимают менталитет турок, знают их язык. А уж английский у них был просто великолепный, они могли дать сто очков вперед любому выпускнику спецшколы.

В то же время у нас открываются английские школы. По своей структуре это традиционные католические школы, какие были в Ирландии, Шотландии и выполняли функцию продвижения английского языка. Их что, тоже закроем? Идеология рождается по большому счету в семье, в обществе. На долю школы приходится только чуть-чуть.

Для того чтобы сохранить Российскую Федерацию без социальных взрывов в отдельных регионах, надо предпринимать любые шаги для того, чтобы этого избежать. Изучение местных языков — это один из способов. Зачем русскоязычным учить татарский в Татарстане, марийский — в Марий Эл, якутский — в Якутии, чеченский — в Чеченской Республике? Для того, чтобы Россия не повторила судьбу Российской империи и Советского Союза и наши внуки и правнуки не расхлебывали ошибки в национальных вопросах, доставшиеся им но наследству от нас, ныне живущих.

Исмагил Хуснутдинов