«МЫ НЕЗАСЛУЖЕННО НЕ ПРИГЛАСИЛИ ГЕРАЩЕНКО»

Второй день работы московского экономического форума (МЭФ) был не менее насыщен, чем первый, если вообще не превзошел его по содержательности: эксперты и участники обсуждали наболевшие вопросы на 25 мероприятиях разного формата. Для затравки корреспондент «БИЗНЕС Online» выбрала круглый стол «Реформы Примакова-Маслюкова. Уроки для современной России». Тем более что накануне советник президента РФ Сергей Глазьев отрекомендовал его как самое важное мероприятие всего форума. Впрочем, организаторы по какой-то причине решили не вести онлайн-трансляцию этой дискуссии. Возможно, поэтому обычная студенческая аудитория не смогла вместить всех желающих: многие — и даже некоторые выступающие — провели весь круглый стол на ногах.

Первым пропеть дифирамбы политике Евгения Примакова и Юрия Маслюкова ожидаемо вышел Глазьев: он в своих выступлениях на разных площадках частенько делает реверансы в сторону уже ушедших патриархов отечественной экономической мысли и практики. «Мы незаслуженно не пригласили Виктора Владимировича Геращенко, который сыграл не меньшую роль в антикризисной программе», — справедливо заметил академик. Опыт той, можно сказать, великой тройки Глазьев предлагает применить и сегодня. Экономист видит конкретные пересечения нынешнего кризиса и кризиса 1998 года, а именно: резкая девальвация рубля, всплеск инфляции, как итог — экономика в стагфляционной ловушке. Как и сейчас, тогда существовал выбор: следовать советам МВФ или избрать другой путь. «Нам рекомендовали со стороны Вашингтона, МВФ делать то, что сегодня делается в нашей стране, а именно: поднять процентные ставки, не вводить никаких валютных ограничений. То есть открыть рынок для спекулянтов полностью и ничего не делать, все отдать стихии рынка в расчете на то, что установится новое равновесие и за счет притока иностранного капитала наша экономика опять пойдет вверх», — вспоминал Глазьев.

Однако тогда правительство и ЦБ поступили с точностью до наоборот и взамен получили «экономическое чудо». «У нас резко увеличилось количество кредита, резко выросло производство. Экономическое чудо заключалось в том, что промышленность начала расти с темпов больше 1 процента в месяц, сейчас мы даже за год столько не набираем, инфляция снизилась в три раза», — пояснил экономист. Глазьев уверен, что последуй тогда Россия западным советам, так и «страны бы уже не было». «Что нам сегодня мешает повторить опыт правительства Примакова-Маслюкова-Геращенко, я не понимаю», — пожал плечами советник президента.

«МЫ НАХОДИМСЯ В ХОЛОДНОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ ЦЕННОСТЕЙ»

Замысловатый ответ на неразрешимый для Глазьева вопрос имелся у политолога и философа Сергея Кара-Мурзы: «Состояние, при котором работал Примаков в 1998 году, не отвечает критериям подобия с нашим состоянием, поэтому прямого урока получить не можем». В чем отличие? По мнению Кара-Мурзы, с тех пор сложились «фундаментальные конфигурации», которые никто — ни Примаков, ни Сталин, ни нынешняя власть — разобрать не в силах. Отсюда Кара-Мурза сделал вывод: все пожелания, советы власти и обиды на нее попросту делаются бессмысленными.

«Чтобы получить урок, надо было восстановить навык визуализации всей системы, причем не только экономики, но всех сфер этой системы. Даже саму экономику разбираем по кусочкам. Никакого кооперативного эффекта мы не видим. Сейчас мы полезли в порочный круг — мы вошли в конфликт метрополии мирового капитализма и хотим создать здесь капитализм. Это невозможно. В конфликте с мировым капитализмом строить капитализм просто глупо. Сейчас вся система, с которой не знают, что делать, абсолютно никаких перспектив не имеет», — замысловато рассуждал философ. К тому же, старшее и младшее поколения разошлись в ценностях, считает Кара-Мурза. «Мы находимся в состоянии холодной гражданской войны ценностей. В это время население получило тяжелейшую культурную травму, погрузилось в анемию, то есть все институты разрушились и не созданы новые. Произошла деиндустриализация, глубокая архаизация не только экономики, но и сознания людей и наверху, и внизу», — добавил он. Зеркалом этих процессов, уверен Кара-Мурза, для нас могут служить события на Украине и в Сирии.

Проще и прямолинейнее в объяснениях был депутат от КПРФ Николай Коломейцев, который тут же изложил свое видение причин, мешающих реанимировать идеи правительства Примакова-Маслюкова. «Их [Примакова и Маслюкова] отсутствие, за 18 лет нас обставили капканами противоречащих друг другу законов, а у власти находится пятая волна гайдаровцев», — огласил он свой короткий список.

После этого с легкостью необыкновенной коммунист переключился на партийную программу. Не знаем, была ли она составлена с оглядкой на заветы Примакова, но горячностью выступления Коломейцев как будто требовал реализовать ее прямо здесь и сейчас. «Необходимо срочно ввести ограничение на вывоз капитала! Необходимо срочно ограничить аппетиты монополистов! Необходимо вернуться к отраслевому управлению и оторваться от долларизации экономики, что наиболее сложно! Надо принять закон о ЦБ и пяти базовых структурных банках по возрождению России», — вещал законченными лозунгами (хоть сейчас пиши на транспаранте и выходи с ним на улицу) депутат.

С меньшим задором, но в том же духе и настроении выступил экс-председатель Госкомитета СССР по стандартам Георгий Колмогоров, который ностальгировал по советской системе планирования. «Нам надо восстановить в первую очередь планирование. Надо обратить внимание на развитие реального сектора экономики. Сегодня у нас финансовый сектор давит реальный сектор, поэтому невозможно развиваться в промышленности. Если мы не установим жесткого курса рубля, а также будем продолжать свободное плавание, мы никогда не восстановим экономику. Если мы не снизим процентные ставки, чтобы наши предприятия могли брать кредиты, мы ничего не получим», — предлагал он.

«ЭТО КРИЗИС АБСОЛЮТНОЙ АПАТИИ ВСЕХ»

Об отличиях нынешнего кризиса от кризиса 1998 года рассуждала депутат Госдумы Оксана Дмитриева, причем больше упирала на день сегодняшний. «Все говорят, что денег нет. Наши финансовые власти умудрились обеспечить спад нашей экономики и рост безработицы на фоне сильной девальвации рубля и на фоне огромных финансовых резервов и возможностей не только у государства, но и у юрлиц», — удивлялась экономист. Отчасти она повторила свое же вчерашнее выступление на пленарной сессии МЭФ, напомнив, что нынешний кризис проходит без банкротств, на фоне огромного беспрецедентного роста прибыли и на фоне огромного накопления средств на депозитах у юрлиц. «Экономика купается в деньгах, — заявила она, тем самым вступив в противоречие с вечным утверждением Глазьева о демонетизации. — Даже если будет дополнительная эмиссия, то она уйдет туда же, где сейчас находятся основные ресурсы».

Вывод же Дмитриева сделала еще более неутешительный: «Это кризис абсолютной апатии всех: государственного менеджмента, бизнеса и населения... Кризис не только в верхах, но и на низшем, микроуровне, чего, к счастью, не было в 1998 году».

Зампредседателя комитета Госдумы по промышленности Николай Сапожников указал на еще одно отличие от современных реалий: экономический кризис 1998 года сопровождался политическим. «В истории современной России не было еще такого случая, чтобы за год работали три правительства. Начинал год Черномырдин, продолжил дело Кириенко, после этого пришло к власти правительство Примакова», — напомнил депутат. И этот последний кабмин отличался профессионализмом, в нем не было и не могло быть случайных людей. В заключение Сапожников предложил издать книгу с обобщением опыта деятельности Примакова.

Выступавший модератором дискуссии публицист и экономист Юрий Болдырев решил пойти еще дальше — просить организаторов МЭФ дать мероприятию имя Евгения Примакова и Юрия Маслюкова. Забегая вперед, скажем, что на заключительном пленарном заседании это предложение нашло поддержку у сопредседателей.

«У НАС ЕСТЬ ЗАРОДЫШ ТРЕТЬЕЙ СИЛЫ»

Уже через полчаса так же при полном аншлаге собрались эксперты следующего круглого стола «Третья политическая сила. Активизация региональных элит». Увы, как таковой дискуссии не получилось. Каждый из выступавших пытался тянуть одеяло на себя, мол, мы и есть та самая третья сила. Первым с этого начал модератор — секретарь федерального совета «Партии дела» Алексей Лапушкин. Он пояснил, что под региональными элитами — во всяком случае он и его однопартийцы — понимают предпринимателей индустриального, инновационного и аграрного секторов. «Именно они, на наш взгляд, должны стать ядром третьей политической силы и, как следствие, новой национально ориентированной элиты», — пояснил он.

Эти мысли поддержал и развил лидер «Партии дела», президент промышленного союза «Новое содружество» Константин Бабкин, по совместительству сопредседатель МЭФ. Однако в своих формулировках он был, как показалось корреспонденту «БИЗНЕС Online», предельно осторожен. Например, заявляя, что выборы в России не являются методом смены власти, он тут же оговаривался, что вооруженный метод — это тоже не их путь. Все-таки «Партия дела», по его словам, вовсе не собирается устраивать коренную ломку, а желает лишь подправить нынешнюю систему. «Мы не хотим поменять капитализм, наши противоречия с существующей властью не столь фундаментальны. Мы хотим поправить капитализм. Какие-то революционные методы — это не наш путь. Надо найти что-то среднее», — пояснил Бабкин, вторя одной из главных буддистских концепций.

Что же это за средний путь? «Мы должны работать, чтобы общество захотело перемен и знало, в чем эти перемены должны заключаться. Сама форма смены курса — это уже результат многолетней работы», — тут же Бабкин отвечал на возникший у нашего корреспондента вопрос. Надо полагать, многолетняя работа по «перепрограммированию общества» — это большой МЭФ и отдельные секции в течение всего года. Наверное, можно даже сказать, что определенные цели достигнуты: количество участников с каждым годом только растет. Но и этой популяризации пока недостаточно.

Бабкин ни в коем случае не восстает против нынешнего президента Владимира Путина, как и большинство ораторов, следующее поговорке: «Царь хороший, бояре плохие». Но сможет ли «Партия дела», коль это понадобится, подставить главе государства свое крепкое плечо? «Представим себе, что президент Путин видит, что страна деградирует, видит большой потенциал развития, знает, что надо что-то менять, понимает, что либералы ведут страну в тупик. Может ли он опираться на другую силу? Есть кому доверить другой вектор развития? Я бы не стал четко утверждать, что да. У нас есть зародыш третьей силы. У нас есть программы, но человек на улице не выдаст ее лозунги», — заявил глава промышленного союза «Новое содружество». Признался он также и в пока еще слабости своей партии по почти всем каналам: мало федерального уровня спикеров, финансирование хромает, нет своих научных центров, с регионами работать плотнее надо, федеральные СМИ тоже замалчивают темы МЭФ.

«ПЕРЕХОД ВЛАСТИ МОЖЕТ БЫТЬ КАК ПУТЕМ ГОСПЕРЕВОРОТА, ТАК И ПО ПРОВЕРЕННОЙ МЕТОДИКЕ «Я УСТАЛ, Я УХОЖУ»

Более решительным оказался руководитель движения «Новороссия» и председатель «Комитета 25 января» Игорь Стрелков. В представлении нашего корреспондента, фигура харизматичная, он не оправдал ожиданий и вместо живой речи ограничился монотонным зачитыванием заранее написанной речи, безусловно, содержательной и талантливой. Но ведь хотелось еще и эмоций. Стрелков безапелляционно заявил, что «Комитет 25 января» себя уже позиционирует как третью силу в противовес тем двум, что пока господствуют на политической арене РФ. «Они настолько тесно связаны между собой, что порой трудно определить, где находится граница между ними. Первый лагерь — это госвласть, представляющая из себя конгломерат корпоративных группировок, исповедующих умеренную либеральную идеологию в экономической области и использующих предельно расплывчатую государственническую риторику. Власть, пытаясь усидеть на двух стульях, лавирует между интересами крупного компрадорского спекулятивного капитала и союзных с ним сырьевых монополий с одной стороны и корпоративными интересами путинского окружения с другой. В целом, несмотря на различные шатания, выдерживается курс на бесповоротное встраивание РФ в мировую экономическую и политическую систему на правах младшего партнера. Вся борьба ведется лишь за степень автономии в рамках этой системы. Второй лагерь представлен значительной и влиятельнейшей группой таких же олигархических структур с широкой клиентской сетью. Разногласие с первым лагерем заключается лишь в одном — в степени партнерства и автономии», — излагал он свое видение вопроса.

Стрелков уверен, что верхи из первой силы уже не могут управлять по-старому, системный кризис при нынешнем раскладе сил приведет к переходу формальной власти из первого лагеря во второй. «Он может быть осуществлен как путем госпереворота по типу киевского майдана, так и по проверенной методике «Я устал, я ухожу», то есть путем простой уступки власти в обмен на какие-нибудь гарантии, которые на этот раз выполнены точно не будут, но это не имеет для нас, граждан России, никакого смысла», — прогнозировал он. Причем данный переход представляется лидеру «Новороссии» неизбежным, поскольку власть теряет сакральность и легитимность в глазах населения. «А другой организованной силы кроме либералов нет вообще. Соответственно, поднять власть кроме представителей второго лагеря попросту некому», — сожалел он. Однако если первый лагерь руководствуется рецептом «переждем, а там все рассосется», то второй рецепт еще хлеще — все порезать, а потом пересобрать по рецепту иностранного специалиста-патологоанатома. «Патриотические силы тем не менее единственные проводники на выживание страны, ее многочисленных народов, ее экономики, культуры», — полагает Стрелков. Но эти силы в настоящий момент размазаны между двумя лагерями. Выход, по его мнению, только один — срочно сформировать третий лагерь, который будет готов защищать именно российские интересы.

«Надо срочно, пока не поздно, патриотическим силам всех окрасов, от классических левых до националистов, выделиться из размазанного состояния и сформировать свою третью силу не в качестве какой-то партии, а в рамках коалиции», — призывал Стрелков. Как и Бабкин, он смотрит в сторону региональных элит, особенно малого и среднего производственного сектора. «Полагаю, именно региональным элитам, менее всего встроенным в олигархические корпорации, третья сила необходима как воздух», — объявил Стрелков. Во всяком случае, его «Комитет 25 января» идет в этом направлении.

«ОБЩЕСТВО ПЕРЕХОДИТ В СОСТОЯНИЕ НАПРЯЖЕННОГО МОЛЧАНИЯ, КОТОРОЕ ВСЕГДА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ПЛОХО»

Тем временем Федор Бирюков из партии «Родина» настаивал, что именно они обладают потенциалом неоднократно упомянутой третьей стороны. «Третья сила — синтез социального и консервативного. Наша партия «Родина» как раз выступает с социальных и консервативных позиций. Мы называем свою идеологию социал-патриотизмом. Она вызывает раздражение у властных элит. Партию «Родина» можно отчасти считать третьей силой», — заявил он.

Вот только целевая аудитория у третьей силы должны быть шире, чем говорили предыдущие ораторы. Бирюков настаивал на том, что опираться надо все-таки на класс наемных работников, «новых пролетариев». «Если гипотетическая третья сила может проявиться в виде нескольких проектов, возьмет за основу тезис, что мы защищаем именно наемного работника, обеспечиваем будущее обычного рабочего человека, тогда мы можем рассчитывать на ответ, на эффект взаимопонимания, на массовую поддержку населения», — заявил он.

Идеи Бирюкова о ценностной составляющей третьей силы сошлись с мнением председателя правления Института динамического консерватизма Андрея Кобякова, который настаивал на общенациональном консенсусе. «Нужна сила, консервативная по своим ценностям и одновременно с сильной социальной программой», — отметил эксперт. Саму актуальность появления третьей силы Кобяков объясняет запросом общества. «В обществе разочарование и властью, и оппозицией. Более того, оно переходит в состояние усталости, в состояние напряженного молчания народа, которое всегда заканчивается плохо. Если эта третья политическая сила не появится в конструктивном выражении, то, боюсь, события 1917 года могут случиться», — предрек он.

В свою очередь, футуролог Сергей Переслегин заявил, что в нынешней форме абсолютизма, когда есть две политики, для третьей силы даже нет места. «Другой вопрос: Россия всегда была и остается сугубо государственной страной. Все изменения к лучшему и к худшему делались внутри государства, иногда меняли государство, иногда оставались в рамках жесткого государства. Вывод: третья сила может появиться только внутри государства», — пояснил он.

Но есть две проблемы. «Мы не знаем абриса следующей версии России — точно не империя, не конфедерация и не федерация. Скорее, для того, что здесь будет, у нас еще нет нужного слова», — обозначил Переслегин первую из них. Вторая проблема, по его словам, кроется в регионах, где действительно существует патриотизм, но нет денег. «В сегодняшней двускатной модели этих денег регионам не дадут. Вывод: регионам придется создавать свои версии квазиденег. С точки зрения ЦБ, это будет преступным. Это решит массу задач банков. Квазиэмиссия — первая задача регионов, это то, что сделает третью силу экономической силой», — предложил Переслегин.

Общего знаменателя под этим круглым столом так и не последовало. Единственное, в чем сошлись все: необходима пресловутая третья сила. Но смогут ли объединиться хотя бы те, кто присутствовал?

«Я ВАС ВСЕХ ПОЗДРАВЛЯЮ, ЧТО МЫ БЕЗ МОРДОБОЯ ЗАКОНЧИЛИ ФОРУМ»

На этом МЭФ-2016 завершился. Точку поставила заключительная дискуссия (что характерно, Глазьев в ней не участвовал), в ходе которой «делегаты» от разных круглых столов рассказали широкой аудитории, к каким выводам они пришли. С учетом некоторых личностей собрание обещало быть нескучным, так оно и вышло.

Ролик с горячим спичем управляющего партнера Management Development Group Дмитрия Потапенко, где он метко сравнил отношения власти и бизнеса с отношением мясника и коровы, в свое время стал хитом Youtube. Образность и на сей раз не изменила бизнесмену. «Сейчас предприниматели и граждане вынуждены учиться жить уже не под водой, а в песке под водой. Это, собственно, единственная возможность для выживания здесь и сейчас, при том курсе, который меняться, безусловно, не будет. Потому что можно поменять персонажей в верхних эшелонах власти... Но если не изменить систему принятия решений, то можно туда посадить и замечательных людей — даже присутствующих здесь в зале, но если у них не будет права изменить систему, они станут такими же упырями, которые есть сейчас сверху», — заявил он и раскланялся, торопясь по своим делам.

Еще более категоричным был другой харизматичный деятель — глава уральского хозяйства «Галкинское» и сопредседатель движения «Федеральный сельсовет» Василий Мельниченко. По своему обычаю он не полез за словом в карман и вскоре покусился на святая святых: «Помните, недавно президент встречался с народом и спрашивал: «Товарищи крестьяне, как живете?» А крестьяне отвечают: «Терпим бедствие!» — кричат все. Он говорит: «Молодцы, что терпите». Впрочем, иного захода от упрямого фермера, которому в свое время завистники-казаки спалили все хозяйство, ожидать не приходилось.

«Нет местного самоуправления, и этот факт надо обязательно добавить [в итоговый документ]. Без власти на местах это будет анархия, и никогда никакие программы — 2020, 3030, 7 на 40 — ничего нам не поможет... Предприниматели все ратовали когда-то за свободу предпринимательства, за свободу выбора. Но мы получили наследственную власть, мы получили с вами семейный олигархический капитал», — подытожил он.

«Положение наше хорошее, но не безнадежное, — предпоследним слово взял сопредседатель МЭФ, научный руководитель института экономики РАН Руслан Гринберг. — Мы в четвертый раз собираемся здесь, и вроде бы одно и то же рассказываем, как все плохо. Начальство нас не слушает, и на этом все заканчивается. Они делают вид, что нам помогают, мы делаем вид, что мы им верим. Мы их тоже обманываем, и все время идет гонка такая, — развивал мысль экономист. — Но так или иначе мы все-таки в очередной раз добились того, что хотели. Мы хотели пока расширить количество людей, заинтересованных в изменениях, в переменах, мы добились, что в этот раз у нас много молодых людей, и это особенно важно», — обратил он внимание на возраст слушателей.

Из дальнейших речей Гринберга стало ясно, что среди участников МЭФ зреют противоречия. «Тот плюрализм, который царит на нашем форуме, уникальный и беспрецедентный, вы нигде в мире такого не найдете. У некоторых этот плюрализм зашкаливает уже, и, наверное, надо его ограничивать. Но это действительно хорошая площадка, где каждый может высказать свое мнение», — поспешил оговориться он.

Тем не менее коня и трепетную лань в одну телегу впрячь будет действительно непросто. Корреспонденту «БИЗНЕС Online» показалось, что Гринберга несколько напугали регулярно повторяемые мантры о третьей силе. «Третья сила — это что-то такое темное. А особенно оно темное в моем представлении, что она говорится человеком, который председатель ассоциации «Новороссия» (последовал камень в огород сидящего на той же сцене Стрелкова — прим. ред.). А что такое «Новороссия», что это за страна или что? Я очень надеюсь, что наш президент Российской Федерации принял решение никакой этой «Новороссией» не заниматься», — заявил Гринберг, призвав собравшихся «никогда не поддаваться на соблазны этой третьей силы».

«Я вас всех поздравляю, что мы без мордобоя закончили четвертый московский экономический форум, и желаю вам хорошей жизни», — заключительная фраза сопредседателя МЭФ оказалась несколько неожиданной.

Более традиционной оказалась лексика последнего оратора Бабкина. «Мы растем, и то, что больше на 65 процентов хотят перемен, готовы делать многое, чтобы началось движение вперед в России, чтобы перемены эти состоялись. Это и есть результат форума, а история показывает, что если миллионы людей чего-то хотят, то это случается. Мы знаем, что время течет все быстрее, и я думаю, что эти перемены произойдут быстрее, чем мы пессимистически ожидаем... Сегодня пессимизм неконструктивен, нужен оптимизм», — подытожил он.

В разговоре с нашим корреспондентом Бабкин отметил, что с каждым годом интерес к мероприятию со стороны чиновников, прессы, общества растет. «Объясняется тем, что мы уже много лет говорим, что эта экономическая политика, идеология ведет страну в тупик, и предлагаем альтернативный путь, модель. Все больше людей понимают, что это правда, что так жить нельзя, что страна достойна большего», — рассказал он. Результатом работы форума в этом году стала «Хартия возрождения России», в которой утверждается, что время для экономических перемен пришло. Предложения и мысли хартии при этом весьма разрозненны и не точны, но основной посыл о смене экономического курса особо подчеркивается.

Ляжет ли на стол Путину или кому-то из властных чиновников этот документ, неизвестно. Во всяком случае, на МЭФ ни один из представителей министерств и ведомств не явился. «Мы все-таки представляем альтернативу, критикуем. А представители власти, приходя сюда, вынуждены оправдывать существующую модель, это у них обычно получается неубедительно, вызывает смех. Они себя и морально слабее чувствуют», — объяснил Бабкин.

Он уверен, что через год на МЭФ будет еще больше участников. А нашему корреспонденту Бабкин пообещал, что и площадка форума будет другой, поскольку Ломоносовский корпус Московского университета уже не может вместить всех желающих. «Конечно, жаль расставаться с МГУ, но пришло время», — заметил он.

Смотрите другие видео по этой теме:

МЭФ-2016