«Исламские религиозные деятели сами не знают, что делать с архаичными положениями ислама» «Исламские религиозные деятели сами не знают, что делать с архаичными положениями ислама» Фото: «БИЗНЕС Online»

РОССИЙСКИЕ МУСУЛЬМАНЕ НЕ ХОТЯТ РАСЧИЩАТЬ АВГИЕВЫ КОНЮШНИ СРЕДНЕВЕКОВОГО ШАРИАТА

Шокирующее, но для исламского мира, увы, не сенсационное решение вынес на этой неделе Верховный шариатский суд района Хаусава на севере Нигерии. Он приговорил местного 22-летнего музыканта Яхью Шарифа-Амина к смертной казни через повешение. Молодому человеку было инкриминировано оскорбление пророка Мухаммада. Пикантность ситуации заключается в том, что Шариф-Амин не атеист-вольнодумец, не западник, не борец с исламским режимом. Он практикующий мусульманин. А поводом для уголовного преследования стала его религиозная песня, распространенная музыкантом через мессенджер WhatsApp в марте 2020 года. Мунаджат был признан кощунственным, поскольку в нем шейх исламского братства Тиджания, к которому принадлежит певец, восхваляется настолько сильно, что, дескать, возвышается над самим Пророком. Обезумевшая толпа уже сожгла дом родителей певца. Теперь свой официальный вердикт вынес и шариатский суд.

Убивать святотатцев и вероотступников — требование ислама, освященное Сунной, принимаемой за достоверную. Книги, которые учат столь свирепому отношению к инакомыслящим, вы найдете в библиотеках и Болгарской исламской академии, и Казанского исламского университета, и Московского исламского института. Это классика. Это канон. Это тот ислам, который активно возрождается сегодня в нашей стране. Разница между Нигерией и Россией заключается лишь в том, что там не лицемерят и принимают судебные решения на основе шариата, а у нас шариатским уголовным нормам — слава Аллаху! — не дает развернуться государство, хоть оно и поддерживает традиционный ислам.

При этом сами российские мусульмане не хотят расчищать авгиевы конюшни средневекового шариата, который в их глазах сакрализирован, и, упаси боже, вносить в него какие-либо изменения. Потому всю ответственность за купирование кровожадности древнего исламского закона они переложили на плечи светского государства, мол, пусть оно за нас решает эту проблему. Пока государственный аппарат в принципе справляется с такой задачей. Однако стоит ему ослабить стальную хватку, как демоны исламского закона, долгие годы активно вскармливаемые традиционным мусульманским богословием, тот час вылезут из подземелья полузабытья на свет божий. Подобное, к примеру, случилось в 90-е годы на Северном Кавказе, откуда ослабевшее тогда государство де-факто ушло на несколько лет. И что мы увидели вместо него? Шариатские суды, которые жадно расстреливали «верооступников», «прелюбодеев» и прочую «нечисть». Мы увидели шариат в полный рост. Тот самый, который сегодня мы лицезреем на территории ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ террористической группировки «ИГИЛ» — прим. ред.), также возникшей на обломках более менее нормальной государственности.

ДВЕ СТРАТЕГИИ ЗАЩИТЫ ОБЩЕСТВА ОТ НЕОДНОЗНАЧНОГО ИСЛАМА

Сказанное не означает, что наши религиозные деятели спят и видят, как какому-нибудь грешнику отрезать голову. Конечно же, нет. Они в большинстве своем современные, нормальные люди, которым самим претит жестокость шариата и вся одиозная средневековщина. Мне сложно представить наших имамов, до смерти забивающих камнями прелюбодеев, вкопанных по пояс в землю, как это велит делать проповедуемый ими же ханафитский мазхаб и шариат в целом. Неслучайно они шарахаются (думаю, вполне искренне) от злодеяний головорезов ДАИШ, хотя те часто действуют в полном соответствии с общепризнанными хадисами и нормами шариата, на манящий аромат которых, собственно, и слетаются мусульманские активисты со всего мира.

Проблема в другом: исламские религиозные деятели сами не знают, что делать с архаичными положениями ислама. С одной стороны, их проповедь сакрализирует традиционалистский шариат, пестует идущие со среденевековья мазхабы. С другой — то, что они поднимают на знамена в виде лозунгов при раскупоривании, оказывается не таким уж безобидным и пушистым, каким казалось на расстоянии.

Пока ими выработано две основные стратегии защиты общества от такого неоднозначного ислама.

Во-первых, это замалчивание. Мусульманские деятели просто не доводят до широкой общественности подлинное учение исповедуемого ими ислама во всей его полноте. Именно по этой причине, например, появляются сокращенные издания классических книг. Так, в России издавали сборник хадисов имама аль-Бухари, из которого целиком изъяли главу про джихад, и правовой труд классика ханафизма имама аль-Кудури, в переводе которого были опущены все неудобные места типа утверждений о том, что религиозный долг каждого мусульманина — воевать с неверными, даже если они на нас не нападают. Про книги, написанные современными российскими богословами, и говорить не стоит: в эти витрины религиозной проповеди выставляются, как правило, только благообразные вещи, а ужасы исламского шариата в них лукаво обходятся стороной

Подобная страусиная политика работает только отчасти. Держа народ в неведении, его можно спасать от застарелых ветошей исламского наследия лишь до поры до времени. Однако в современном мире открытой информации сдерживать плотину знаний становится все труднее с каждым днем и понимание истинного положения вещей все больше просачивается в мусульманскую среду, отравляя ее мировоззрение. Именно в этой череде стоят усилия, направленные на прекращение (или хотя бы фильтрование) потока студентов, устремившихся за религиозным знанием в мусульманские страны. В зарубежных медресе, в отличие от наших, уродливые страницы исламских знаний никто затирать не собирается. Подобное редактирование и палимпсесты там не в чести. Поэтому, нахватавшись за рубежом исламского учения в его полноте, мусульмане нередко возвращаются на родину экстремистами и радикалами. Остановить подобный поток в современном демократическом обществе не так-то просто.

Во-вторых, это апеллирование к светскости государства. Тактика здесь следующая: да, в шариате есть нормы, предписывающие убивать инакомыслящих и казнить грешников, но они применимы только в мусульманском государстве, а поскольку Россия является светской страной, их реализация здесь становится неправомочной. Подобные рассуждения, нацеленные на нейтрализацию одиозных положений шариата, часто сходят с уст мусульманских деятелей России.

Однако такой подход также ущербен. Изъян данной полумеры заключается в том, жестокость шариата продолжает культивироваться как часть исламской морали, более того — как идеал, к которому надлежит стремиться. На этой почве и вырастают халифатисты всех мастей. Они рассуждают в следующем ключе: раз российское государство не дает нам практиковать шариат, то мы построим себе халифат, в котором он сможет расправить крылья во всю силу. Таким образом, мусульманские деятеля не решают проблему радикализма, а лишь отодвигают ее на один шаг. Они закапывают мины замедленного действия.

Получается, мы находимся в тупике?

ИСЛАМ ИДЕАЛЕН

Фундаментальная проблема, которая создает этот тупик, заключается в том, что мы отождествляем ислам с его средневековыми трактовками. На самом же деле жесткость шариата проистекает вовсе не от Корана, а от его поздних толкователей. Ни в одном из аятов нашего Священного Писания вы не найдете призывов убивать за вероотступничество или казнить за моральное падение, ибо Коран целиком построен на учении о милосердии Бога, благовестником которого и был провозглашен пророк Мухаммад.

К сожалению, инерция средневекового общества со временем взяла свое: революция человеколюбия и гуманизма, которая была реализована в рамках миссии Пророка, в значительной степени приглушена постепенным возвратом в ислам жестокосердных норм, решительно отмененных Кораном. Однако, к счастью, текст Корана был записан фактически сразу после ниспослания. Вставки в него оказались невозможны. Одиозным проповедникам для реанимации в исламе жестокосердных норм средневековья потребовалось искать обходной путь. Таковым стала возводимая к Пророку Сунна, идея которой закрепилась в исламе в качестве доминирующей примерно через два столетия после смерти божьего посланника (в самом Коране о Сунне Пророка не говорится ни в одном из аятов, хотя попытки найти намеки на этот концепт в кораническом тексте, конечно же, толкователями предпринимались).

Посредством приписывания Пророку изречений, которых он не говорил, и деяний, которых не совершал, и плелась сеть новоизобретенного средневекового ислама. Таким образом, Сунна выступила в качестве шлюза для проникновения в сознание мусульман многих противоречащих Корану идей. В том числе так обосновались в нашей традиции требования убивать инакомыслящих (т. е. «вероотступников») и грешащих людей. Все эти вставки легко вычленяются. Достаточно сопоставить Коран с хадисами и их между собой. Соответствующие научные работы по реконструкции исходного, аутентичного ислама уже давно ведутся мусульманскими учеными по всему миру, хотя инерцию многовекового обмана преодолеть непросто.

Таким образом, самоосвобождение мусульман от пути средневекового жестокосердия кроется не во внешнем ретушировании ислама, а в раскрытии изнутри его истинного учения, явленного в священном Коране. В нашей совершенной религии не нужно придумывать ничего нового. Ислам идеален. Но идеален не тот ислам, который придумали в средневековье жестокие и ограниченные люди, а тот, который был дан нам самим Богом. К нему мы и должны стремиться. Вопрос сводится лишь к одному: смогут ли официальные мусульманские институции типа Болгарской академии набраться смелости, чтобы открыть миру этот подлинный, хоть и подзабытый, ислам, или мы так и будем вечно жить в плену антикоранических идей, выдаваемых за исламские?

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции