«Пушкин ведь не знал, что у нас будут олигархи и что они будут сходить с ума на Рублевке»

ТАРЕЛКА В ОБМЕН НА ШАПКУ

В зале театра им. Камала в субботу вечером был аншлаг. Перед началом спектакля на сцену вышли представители хозяев — директор театра им. Камала Ильфир Якупов, главный режиссер Фарид Бикчантаев и ведущая актриса театра Алсу Гайнуллина.

— Мы рады, что в зале нашего любимого театра сегодня наши коллеги из старейшего российского театра — Малого. И они выступают у нас уже в пятый раз, — поприветствовал гостей Бикчантаев.

Гостям вручили букеты цветов, и ответное слово взял худрук Малого театра Юрий Соломин.

— Мы учились в Щепкинском училище вместе со многими актерами-камаловцами, и когда мы приехали в Казань, они пришли встречать нас на вокзал, это было очень трогательно. Такую дружбу нельзя утвердить приказом, это работа души и сердца. Наш 258-й сезон мы открываем у вас в Казани и привезли сюда несколько спектаклей, которые не играли еще в Москве. Камаловцы часто гастролируют у нас, на сцене Малого театра, и всегда залы бывают переполнены. А сегодня перед спектаклем мы с молодым директором театра Ильфиром Якуповым вспоминали многолетнего директора Камаловского Шамиля Закирова. Это был необыкновенный человек, я его никогда не забуду, он много сделал для дружбы наших театров, для меня лично, — сказал Соломин.

А дальше гости вручили хозяевам декоративную тарелку с видом здания Малого театра, и Соломин пошутил: «В следующий раз привезем еще одну, так, пожалуй, и целый сервиз соберете».

В ответ камаловцы подарили Соломину традиционную казанскую шапку — с бархатным верхом, расшитым золотой нитью и отороченным мехом. Соломину она пришлась впору, он тут же ее надел и так и ушел за кулисы.

ЖЕСТОКИЙ ВЕК, ЖЕСТОКИЕ СЕРДЦА

Андрей Житинкин поставил очень красивый спектакль — с декорациями Андрея Шарова, передавшего дух пафосного и холодного Санкт-Петербурга, и изысканными костюмами Вячеслава Зайцева. Горят настоящие свечи, идет снег, Лиза встает на стул и заворачивается в фату. Записку от Германа ей приносит трогательный мальчик в красных валеночках — привет от Зайцева... Таких элегантных и стильных моментов в спектакле много. Режиссер очень бережно обошелся с повестью Пушкина, не позволив себе никакой вольности, что тоже можно отнести к несомненным плюсам постановки.

Житинкин тщательно продумал музыкальную партитуру спектакля, в ней органично сочетаются Петр Чайковский (небольшие фрагменты), и лейтмотивом идет «Танго в сумасшедшем доме» Альфреда Шнитке, словно образуя арочку с сегодняшним днем.

Есть и традиционные фишки Житинкина, когда, например, на синеватом от лунного света полу, на фоне белой шелковой обивки мебели неожиданно и как-то тревожно рассыпаются ярко-красные клубки шерсти. В спектакле Житинкина есть «воздух», есть прекрасная ясность и некая недоговоренность, дающая ту самую «бездну пространства», которую так любили романтики. Можно сказать, что из реалистической повести Пушкина Житинкин сотворил романтический спектакль.

Доминанта режиссерской концепции — это власть денег, это та мания, которой одержим Герман. Все и сразу, не раздумывая о морали и совести, о том, что высший судия все видит. Но нельзя сказать, к сожалению, что все актеры работают на уровне режиссерского замысла, ни исполнительница роли Лизы, ни исполнитель роли Германа не отличились особой глубиной.

Но, пожалуй, главным разочарованием спектакля стала Вера Васильева в роли графини Томской. Конечно, образ графини в комедии Бомарше, который актриса много лет создавала на сцене театра сатиры, и пушкинская графиня — это два разных стиля, два разных характера. И если в первом случае Васильева была хороша, то во втором ей явно не хватило чувства стиля и того самого сильного характера, который, несомненно, был у «русской Венеры».

Томская-Васильева простовата, в ней нет ничего от той «фамм фаталь», о которой писал Пушкин. Она, скорее, добродетельна и только изредка капризна, что можно объяснить возрастом графини. Тема рока, мистериальность, которая есть у Пушкина, в силу этого просто пропала.

Удивительно, но наиболее соответствует тому, что добивался режиссер, исполнитель небольшой роли Чекалинского Борис Клюев. Он конкретен, лаконичен и убедителен. У Клюева, по сути, один эпизод — сцена игры Германа и его сумасшествия. Но актер, обладая минимумом материала, оказался самым живым и современным в спектакле.

Впрочем, зал очень по-доброму приминал москвичей и долго аплодировал, а Житинкин выходил на сцену вмесите с актерами и посылал публике воздушные поцелуи.

— Мне спектакль очень понравился, Малый театр не может быть плохим, — прокомментировал «Пиковую даму» встреченный в фойе поэт и депутат Госсовета Разиль Валеев. Правда, он признался, что не смотрел «Пиковую даму» в театре им. Качалова.

«МНОГИЕ ЛЮДИ ХОТЯТ ПОЛУЧИТЬ ВСЕ И СРАЗУ»

После спектакля за кулисами корреспонденту «БИЗНЕС Online» удалось задать несколько вопросов Житинкину. 

— Спектакль поставлен в не совсем характерной для вас академической манере. Это был ваш выбор или выбор театра?

— Это была обоюдная история, в Малом театре никогда не ставилась «Пиковая дама». Повесть Пушкина небольшая, но наш спектакль идет три часа с антрактом, потому что мы поставили все, поток сознания героев уложен в монологи, у нас все проговаривается. Мне кажется, что Пушкин заслуживает того, чтобы к нему бережно отнеслись... Когда я вспомнил, что Слава Зайцев блистательно делал театральные костюмы, я ему позвонил, и он от радости даже захлопал в ладоши. Он обрадовался, что его вспомнили как театрального художника.

— У вас получился очень многослойный финал...

— Когда Житинкин еще не был брендом и был молодым режиссером, критики меня все время упрекали, что я делаю много финалов. То есть я делаю одну точку, вторую... Они не пронимали, что это мое абсолютное творческое кредо — я даю зрителю выбрать свой финал. В «Пиковой даме» кто-то выбирает историю возмездия графини, кто-то — конец любовной истории. Кто-то видит историю денег. Пушкин ведь не знал, что у нас будут олигархи и что они будут сходить с ума на Рублевке или в Монако. Но история получилась современная, для молодых людей это предупреждение, это наш театральный месседж, мы даем нравственной посыл. Многие молодые талантливые люди в России хотят получить все и сразу, не понимая, что этого не бывает. И если ты идешь по головам, то есть ведь и высший суд, и он может быть еще при жизни. Сейчас мои критики успокоились, они счастливы, что у меня несколько финалов, и это как слоеный пирог — кто-то вынимает один слой, кто-то — другой. А уж Пушкин для нас сейчас — самый современный автор.

— А как появился Шнитке?

— Он был нам нужен для современных ритмов. Для жесткости. Мы позволили себе ввести и откровенную цитату из оперы Чайковского, когда Васильева поет партию графини, но она это поет как свое парижское воспоминание. Потому что в ее жизни был Сен-Жермен.

— Вы не пытались провести параллель между Сен-Жерменом и Германом, ведь это одно и то же имя, но только в разных транскрипциях. Наверняка Пушкин это сделал не случайно. 

— Совершенно верно. Про меня даже кто-то сказал, что скандальный Житинкин придумал любовную сцену между графиней, которой 86 лет, и молодым человеком. Эта любовная линия, она есть. Для графини Герман в какой-то момент становится Сен-Жерменом, в ее глазах это одно и то же. Возвращаясь к Шнитке, скажу, что он был нам нужен, чтобы подчеркнуть жесткость нашего времени. Наше время стало еще жестче, может быть, оттого что деньги сейчас крутятся неизмеримо большие.