Китай скорее признает Путина императором, чем себя сверхдержавой

Сегодня мир фактически стал единым политическим и экономическим целым с центром метрополии в Соединенных Штатах Америки. Размер империи всегда зависел от уровня экономического развития в регионе и в первую очередь от уровня развития коммуникативной ее составляющей. То есть от возможности быстро перекинуть из одной части империи в другую войска, ресурсы и информацию. Когда размер империи превышал эти возможности, случался медленный или быстрый ее распад, в предыдущие экономические периоды всегда сопровождающийся агрессией извне.

При этом очевидно, что социум структурируется по своим естественным законам, и в условиях рыночной модели экономики это происходит исходя из заложенных рыночных параметров. Есть «золотой миллиард« — страны, близкие к метрополии с высоким жизненным уровнем, рынки, где все покупается и все продается. «Сырьевые придатки» — страны, удовлетворяющие спрос постоянно растущего мирового производства. «Профсоюзы рабов» — страны с подходящими климатическими условиями и низким жизненным уровнем, где удобнее всего размещать производство. Это грубая структура, которая может быть дополнена при детальном изучении.

Очевидно, что мировое производство в данный исторический период тяготеет к региону «Желтого дракона» и в первую очередь к Китаю, обеспечивающему производство товаров для всего остального мира. И это закономерно. Стоимость производства в Китае по факту не требует значительных энергетических затрат в отличие от нашей страны, находящейся в другой климатической зоне. Комфортные климатические условия, чрезвычайно низкие запросы основной массы населения, характерные для Китая, позволяют избегать затрат на организацию и оплату труда, а рабочих рук в стране, мягко говоря, достаточно. Отчего бывшие производственные центры (предыдущие «профсоюзы рабов») — такие как Западная Европа в послевоенный период или Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур более современного периода — уступили пальму первенства Поднебесной в силу определенных характерных для рыночной демократической модели развития структурных закономерностей. Хотелось бы уточнить, что в процессе тысячелетнего исторического развития склонность к индустриальному труду и индустриальной войне приобрели не только белые индоевропейцы, но и желтое население Юго-Восточной Азии.

Такого «профсоюза» вообще еще никогда не было за всю историю империи Соединенных Штатов. Китай — это мощный геополитический конгломерат со значительным ресурсным запасом. При этом с древней культурой и в целом, китайцы являются цивилизационно-образующей нацией в регионе (пережившей период становления, стабилизации и упадка цивилизации), которая обладает и влиянием и независимым политическим ресурсом. Поэтому естественно и заслуженно претендует на ведущую роль в регионе Желтого дракона, и даже на звание второй сверхдержавы.

КИТАЙ НА ПОРОГЕ ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ?

Но беда современного единого мира, структурированного на базе рыночной модели экономики, — это закономерность возникновения кризиса. При этом кризис, охвативший европейские страны, то есть индустриально развитый регион, неизбежно скажется на зависимых от этого рынка и обслуживающих его развивающихся экономиках, как производственных, так и сырьевых придатках.

Рыночная модель характеризуется наличием крайне агрессивной социально-экономической среды предопределяющей наличие жесткой конкуренции между сходным звеньями производственной цепи, что предопределило исход производства в Китай, резкий наплыв дешевой, зачастую контрафактной продукции в Европу и неуклюжие попытки последней защитить свой сверхпривлекательный во всех отношениях рынок. Этот процесс мы в дальнейшем будем называть тихой экономической войной между Европой и Китаем, в которой побеждает последний. Но эта победа рискует стать пирровой — нарастание доминирования азиатов вызовет усугубление кризиса, что приведет к спаду производства в Европе, и как следствие, к истощению покупательской способности, что рикошетом ударит по самой китайской экономике.

Китайская производственная модель, ускоренно развивающаяся, но гипертрофированная, во многом ориентирована на удовлетворение постоянно растущих потребностей, в первую очередь индустриальных и во вторую очередь развивающихся рынков. Следует подчеркнуть, что Китай ориентирован в основном на производство товаров массового потребления, что делает его сильно зависимым от внешних рынков. Как следствие, кризис в Китае пойдет по пути перепроизводства, как во времена Великой депрессии — перепроизводство товаров, скопление товаров и сырья на складах, за поставки которого все равно надо платить, банкротство предприятий, сокращение рабочих мест, обнищание населения и т.д.

В период экономического роста для поддержания своей конкурентоспособности побеждающий Китай всегда стремился девальвировать национальную валюту более быстрыми темпами, нежели шел процесс девальвации доллара и евро. Это было действенное оружие в борьбе за постоянно расширяющиеся мировые рынки. Однако сейчас кризис на дворе. Тем более что гегемон вынужден регулировать этот процесс так, как он умеет, используя те рычаги, которые для него очевидны. Поэтому США, всегда оказывавшие политическое давление и настаивая на том, что ревальвация юаня — едва ли не экономическая диверсия, пытаются убедить Китай в том, что он, с одной стороны, может войти в «клуб великодержавных стран», имеющих право печатать и продавать мировую резервную валюту, а с другой — получить определенные преимущества, развивая и структурируя внутренний рынок.

Процесс формирования страны как члена этого клуба чреват закономерностями, определяющимися догматами и постулатами ортодоксального демократизма, одна из них состоит в том, что валюта должна быть относительно стабильной, но жизненный уровень должен расти. Внутренний же рынок должен формироваться и становиться привлекательным для близлежащего региона, когда страны, граничащие и не только, оказываются экономически и политически повязанными, вынуждены поставлять сырье доминиону. В них же размещается производство, находится рабочая сила и формируется определенная структура взаимоотношений.

Однако этот процесс чреват большими потерями для страны — профсоюза рабов. Она постепенно становится страной-рынком, где все покупается и продается, и, естественно, производство уходит в другие регионы с меньшей стоимостью рабочей силы. Успеет ли Китай сформироваться как страна-господин, начнут ли покупать его валюту страны, формирующие свой резервный фонд? Или он в процессе потеряет производство, его экономика рухнет, весь процесс формирования рынка накроется медным тазом, и Китай начнет резко ревальвировать свою валюту для того, чтобы восстановить утраченные привлекательные характерные для профсоюза рабов позиции?

Как будет развиваться кризис и меняться ситуация, как поведут себя США в этих условиях и какие процессы возобладают в Китае — мы будем иметь возможность наблюдать в ближайшее время.

Однако хотелось бы подчеркнуть, что в основе существующего миропорядка лежит европейская модель цивилизации. То есть та социально-политическая модель, которая формировалась в Европе в течение последних полутора тысяч лет и которая породила демократическую идеологию. Это Священная римская империя, характеризующаяся системой вассалитета и складывающаяся в определенную структуру, подразумевающую независимость регионов, каждый из которых, в силу демократических традиций, обладает своим перечнем прав и свобод, как, например, привилегии городов Ганзейского союза.

Поэтому, если США — это общемировой гегемон, то в каждом регионе формируется свой «герцог», от которого экономически и политически зависят близлежащие города и веси. Причем этот процесс часто происходит независимо от воли гегемона — он определяется конкретными экономическими и политическими характеристиками. Примером тому может служить Китай, который в странах Желтого дракона является основным геополитическим конгломератом и традиционным политическим лидером. Следует учесть исторические традиции региона и учитывать политические и культурные тенденции, формировавшиеся в течение тысячелетий. Это неспешный регион, где все процессы сильно растянуты во времени.

КОЛОНИЗАЦИЯ СНИЗУ

В отношении с внешним миром Китай проповедует «ползучую экспансию», вытекающую как из психологии, так и исторических социально-политических условий развития. Однако это не является официальным курсом, а вытекает из низкого жизненного уровня, который заставляет жителей Китая искать лучшей доли за рубежом. Бизнесменов из Поднебесной сегодня можно найти в любой точке земного шара, а «маленький Китай» как обозначение эдаких суверенных автономий на территории других стран уже стало притчей во языцех. Эти, с позволения сказать, колонии, можно найти где угодно по миру, и, в сочетании с растущим глобальным экономическим влиянием, механизм чрезвычайно действенен. Тем более выходцы из Китая, даже являясь гражданами другого государства во втором или третьем поколении, в большинстве своем продолжают идентифицировать себя с первой родиной, с которой не утратили родственных связей. Их религия — почитание предков, и китаец всегда останется китайцем, где бы он ни жил.

Колонизация не всегда проходит сверху захватническими методами. Она может проходить и снизу. Вспомним бывших рабов в обеих Америках или идущий процесс добровольного переселения в Европу. При этом в современном глобальном мире, когда Китай является частью структурирующегося мирового социума, Чайна-тауны становятся чрезвычайно мощным рычагом влияния.

Россия не избежала внимания подобного рода. Китайцы в первую очередь стремятся на наш Дальний Восток — средний жизненный уровень здесь значительно выше, чем в Китае в целом. Выращивающий помидоры в предместьях Владивостока выходец из Поднебесной может получать относительно небольшие по меркам россиян деньги, но они будут сопоставимы с доходом владельца успешного малого бизнеса у него дома. Исходя из этого очевидно, что если наш Дальний Восток вдруг станет частью Китая, со всеми вытекающими последствиями, как низкий жизненный уровень, например, китайцы ломанутся отсюда как ошпаренные тараканы.

Освоить эти земли китайцы могли еще в древности, но делать этого не стали по объективной причине. Ареал распространения проживания китайцев ограничивался парадигмой распространения риса. Земли, где рис не растет, колонизационного интереса представляют значительно меньше, нежели южное направление, с более подходящим климатом. Так Внутренняя Монголия, все же ставшая частью Китая, не стала привлекательным местом для расселения китайцев. Это касается и исконно своих территорий — невзирая на тотальное перенаселение, в Китае есть провинции с населением 1,5 человека на километр.

Азиаты более приспособлены к жизни в теплых регионах, поэтому, когда кризис дойдет до нижней точки своего развития, китайское производство посыплется, и китайцам будет нечего есть — они вовсе не сделают харакири, а, построившись повзводно и поротно, пойдут на юго-восток, граница которого в их случае пролегает как раз по линии, на которой расположены Австралия и Новая Зеландия. А вовсе не на север, где их ждет холодная и бездорожная Сибирь, равно как и плохо пригодные для экспансии безжизненные сопки российского Дальнего Востока. Вспомним Вторую мировую — потомки самураев не хотели воевать с Россией, к чему их подталкивала Германия, азиаты направились в английский Индокитай, густонаселенные, освоенные и удобные места с разведанными и добываемыми ресурсами. Болота и джунгли, способные стать могилой белого человека, для них дом родной.

РУССКИЙ И КИТАЕЦ — БРАТЬЯ НАВЕК?

Дальневосточный регион страны Желтого дракона — это один из древнейших культурных центров, отличающийся своей сложной социально-политической инфраструктурой, мощной культурной традицией и значительным количеством всевозможных социально-этнических, внутриполитических, религиозных конфликтов и отношений. Эта сложная инфраструктура формировалась в течение долгого времени, тысячелетий исторического развития.

Естественно, основным центром этого мира в течение долгого исторического периода была Поднебесная, которая являлась первой экономикой мира. Одним из значительных геополитических центров в регионе была и Российская империя, которая, к слову, является наследницей империи монгольской (Великая Монголия не распалась до конца, в ней просто поменялась доминирующая этническая группа), со всеми вытекающими отсюда последствиями, как социально-экономическими, так и политическими. При этом Россия, являясь и частью Европы, пыталась в течение последних 300 лет осуществить концепцию панславизма, но встречала ожесточенное сопротивление всех ведущих европейских держав и активное нежелание славянских же, православных народов становится частью империи.

В тот же исторический период Россия без особого труда и напряжения собрала под своим скипетром почти все наследие чингизидов. Если бы Россия направила значительную часть усилий и ресурсов, которые она использовала для своей экспансии в Европу в сторону Азии, она бы включила в себя и остатки монгольского влияния, в том числе Индию и Китай.

Естественно, что отношения между Китаем и Россией – наследницей предыдущих империй Великой степи – складывались сложно и неоднозначно. И тем не менее Россия – это знакомый, понятный, органично вписывающийся в структуру отношений игрок на этом поле. Не только для правящей верхушки, но и для китайского народа, привыкшего воспринимать жителей степных районов средней Азии и Дальнего Востока как естественных соседей, которые иногда правили Китаем, иногда были податным сословием.

Государственно-политические образования, в которые входили граничащие с Китаем области, они воспринимали именно как азиатские, не видя и не вникая в отношения, складывающиеся на противоположной границе империи. Это было в эпохи гуннов, тюрок, монголов — китайцы вообще привержены традициям. Поэтому когда Иосиф Сталин включил Китай в сферу своего влияния, а советскую империю необходимо воспринимать именно как империю с сателлитами и доминионами, китайцы, как народ, восприняли это естественно. То есть это не вызвало у широких слоев населения отторжения, несмотря на многие культурно-исторические особенности китайцев, которые не позволяют им легко вписываться в другие социально-политические образования. Выражение «русский с китайцем братья навек» было не пустым звуком, китайцы именно так и восприняли происходящее. Следовательно, восприняли новое коммунистическое социально-политическое образование как свой общий дом, чего США вряд ли когда-нибудь смогут добиться.

Поэтому и развенчание культа личности Никитой Хрущевым встретило резкое отторжение со стороны китайского народа — это противоречило складывавшейся в течение тысячелетий религиозной традиции почитания предков.

С точки зрения китайцев, Хрущев — верховный император, мог изменить политической традиции предыдущей эпохи и вести себя как угодно, но портрет «отца народов», согласно их представлениям о чести, должен был висеть у него в красном углу, и все свои действия «император» должен был соотносить с восхвалением великого предка. В этой ситуации Мао Цзэдуну было бы гораздо труднее отойти от сложившихся политических отношений, потому что это противоречило бы духу китайца, а преимущество маоистской концепции как раз состояло в том, что она очень органично наложилась на существующую издревле традицию.

При этом хотелось бы отметить, что китайцы, чтящие свое историческое наследие, прекрасно отдают себе отчет в том, что русский народ – это одно, а Хрущев — совсем другое. И братские, теплые отношения сохранились в душе китайца, он ждет, когда естественная мудрость народа возобладает над глупостью вождей.

Все это свидетельствует о том, что Россия в регионе обладает мощным традиционным, независимым от волеизлияния гегемона — США, административным ресурсом. Что очень любопытно накладывается на современную социально-политическую ситуацию как в регионе, так и в мире. Россия как европейская, белая христианская страна в то же время является частью отношений, сложившихся в регионе Желтого дракона. Это дает ей огромные преимущества, поскольку Поднебесная — очень важный в структуре складывающихся социально-политических отношений регион, где подспудно уже идет Большая игра, имеющая во многом решающее значение для Соединенных Штатов. Социум должен быть структурирован, и в сложившейся структуре Желтому дракону, что естественно, принадлежит одно из ключевых мест. Гораздо более важное, чем, например, Европе, по той простой причине, что Европа – давно уже освоенный, адаптированный в империю регион, который из пограничного превращается во внутриструктурный. Как, например, Смоленск, где в средние века была возведена самая крупная европейская крепость — империя вкладывала силы и средства в пограничный регион, что очевидно. Когда же границы ушли далеко вперед, регион превратился во внутриструктурный, с соответствующим коэффициентом финансирования. Очевидно, что и Европа превращается в обычную имперскую провинцию, Запарижье, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как тот же пресловутый коэффициент финансирования. И, как следствие — кризис.

Китай же только становится частью империи и, естественно,. требует к себе более пристального внимания. А Большая игра предполагает вложение значительных сил и средств в регион происхождения событий.

РОССИЯ И КИТАЙ КАК КОНКУРИРУЮЩИЕ ЧАСТИ МИРОВОЙ ИМПЕРИИ

Разговор о цивилизационных войнах сегодня несостоятелен, в текущий исторический период формируется единая общеземная цивилизация, и каждый идет туда со своим багажом. Однако, как говорилось выше, эта цивилизация складывается на базе европейской, а это Священная римская империя, сформировавшаяся в последующий, после падения Римской, исторический период. Европейская цивилизация к античной имеет опосредованное отношение — она начала формироваться с Эпохи Возрождения, хотя является естественной наследницей всех предыдущих эпох в социально-политическом, этническом, религиозном смысле. Эпох, захвативших Европу и Средиземноморье в обозримый исторический период.

Священная римская империя — это определенная сложная форма вассалитета, где зависимые регионы имеют определенные конкретные, законом оговоренные независимые от сюзерена права, привилегии и отношения. Из этой системы и вышла демократическая доктрина как таковая. Однако это мироустройство абсолютно не подходит для многих весей, где европейская цивилизация накладывается на другую, более древнюю. Что создает большие сложности для гегемона в управлении миром — примером тому Афганистан, Ближний Восток и... Желтый дракон.

Исходя из вышесказанного, центральный игрок в регионе — это Китай. Регион, на который можно замкнуть многие, если не все, экономические, социально-политические и культурные отношения, регион, который в состоянии поддержать свое положение также и поставками многих уникальных сырьевых компонентов, в состоянии нарастить соответствующую индустриальную надстройку: крупные индустрии, станкостроение, машиностроение и т.д.

Что порождает определенные проблемы. Например, Япония, которая также является традиционным игроком в регионе (Япония — Великобритания Дальнего Востока), претендовавшая на гегемонию в регионе, оказалась действительно в роли Великобритании, в ХХ и ХХI веке политических конгломератов, когда островные государства, имевшие естественные преимущества в предыдущие эпохи, потеряли свое политическое значение и стали носить в мировой империи вспомогательный характер. Исходя из менталитета Желтого дракона, где все развивается долго и неспешно, но где помнят все, что происходило еще тогда, когда германцы были азиатами и неизвестно где крутили мамонтам хвосты, Япония, в предыдущую эпоху являвшаяся геополитическим противником Китая, но утратившая свое значение в складывающейся политической структуре, неизбежно становится зависимой от Китая. При этом следует учесть, что регион-«герцог» Священной римской империи не назначается, а естественно складывается исходя и геополитической и социально-экономической ситуации в регионе и может с ее развитием меняться.

В Европе все это происходило легко — когда один герцог побеждал в битве другого, то крестьяне побежденного становились крестьянами победившего. Пока не произойдет обратный процесс и деревни не поменяют своего сюзерена. В странах Желтого дракона все это далеко не так — конфликты здесь длятся долго, а разборки приобретают жестокий кровавый характер. Отсюда, к примеру, стремление Японии изо всех сил демонстрировать, что между ней и Россией не заключен мирный договор.

Японцы понимают, что сколь бы они не декларировали отсутствие этого договора, Курильскую гряду им никто не вернет — они тем самым просто демонстрируют странам Желтого дракона, что конфликт не исчерпан. Однако война не закончена, и с точки зрения китайцев, при этом в той войне Россия воевала на стороне Китая, а США, победив Японию, сделали ее своим основным геополитическим союзником в регионе, отдав часть территории Поднебесной, пусть незначительную, но очень важную для китайского мировосприятия. И это создает между четырьмя странами определенные сложные отношения. Руководство Китая может демонстрировать, что оно игнорирует этот процесс — «дипломатия улыбок», однако народ воспринимает это по-другому, что показал визит Дмитрия Медведева на остров Курашир.

Понятно, что для Японии смена Соединенными Штатами основного геополитического союзника в регионе равносильна подписанному смертному приговору. Это свидетельствует о том, что японцы в регионе являются заложниками политики Штатов, что усугубляет конфронтацию между Японией и Китаем.

Для США же в регионе необходима страна-противовес, страна, которая сможет влиять на политику Китая, которая в случае необходимости может составить конкуренцию Поднебесной. И это, естественно, Россия. Россия, которая во второй половине ХХ века была сильнейшей державой в регионе.

Если вспомнить 90-е годы, развал Советского Союза и последующие брожения внутри самой вновь образованной Российской Федерации — «парад суверенитетов» и все с ним связанное, казалось бы, уничтожение России – это дело недалекого будущего. Достаточно было соответствующим образом спровоцировать ельцинскую верхушку организовать ряд горячих конфликтов — которые бы смогли привести к резкому осуждению правозащитниками попыток отделения ряда субъектов и последующие выборы, с победой, скажем, Бориса Немцова, объявившего о том, что Московия выходит из состава России. Российской Федерации настал бы конец, которого, казалось, так жаждут по ту сторону океана. Однако это бы породило огромное количество проблем. Например, Бжезинский утверждал, что в этой ситуации Китай и Америка делят российскую Сибирь и Дальний Восток. Но американцы в регионе чужие, а уж в Средней Азии — тем более, это наглядно показали афганские события. Китай свой. Понятно, что если есть выбор между Россией и Китаем, население Средней Азии и Великой Монголии предпочтут являться частью России, в российском государстве им комфортнее. Однако если России нет, все это остается Китаю, а ни в коей мере не США. Китайцы неплохо научились распространять свои щупальца, захватывая многие важные ключевые посты в регионах, заполняя его своими гражданами и адаптируя в свое политическое пространство. Тем более в регионах традиционно с ними связанных и им знакомых. США бы не приобрели ничего.

Но, как мы знаем, описанный сценарий не был реализован, к власти пришел Владимир Путин, и процесс развала государства прекратился. Поэтому использовать Россию в Большой игре при построении системы сдержек и противовесов было бы крайне выгодно США, и это очень любопытно трансформируется в современный исторический период.

РОССИЯ КАК ВЫРАЗИТЕЛЬ ИНТЕРЕСОВ КИТАЯ

Россия, как бывшая великая держава имеет ряд неоспоримых преимуществ, как значительное геополитическое влияние в регионе, еще имеющаяся в ее распоряжении мощная армия, не уничтоженный до конца военно-промышленный комплекс, когда-то лучший в мире, большие запасы ресурсов, протяженную границу с Китаем и со своими бывшими сателлитами в Средней Азии. Ее влияние во Внутренней Монголии, Тибете, Восточном Тиморе — все это свидетельствует о том, что единственная страна, которая может создать большие проблемы Поднебесной — Россия. Однако, для того чтобы стать реальным геополитическим конгломератом — соперником Китая, России надо восстановить свою тяжелую индустрию. Что потребует капиталовложений, повышения уровня жизни, занятого в этой индустрии, и как следствие формирования инфраструктуры, обслуживающей население.

США до сих пор очень боятся России — преемницы СССР и единственной страны, сумевшей создать адекватный им ВПК, однако сегодня Китай тоже имеет значительные возможности в создании подобного комплекса, пусть и уступающего России в технологиях. А повлиять на Китай, не на верхушку, а на самих китайцев, американцам значительно сложнее, чем на белую христианскую Россию. Поэтому США заинтересованы в поддержке России как одного из основных геополитических игроков на Дальнем Востоке.

Китай, в этой ситуации, стремится продемонстрировать свое лояльное отношение к России. Китай, очевидно, уступил России лидерство в ШОС, поддерживает Россию практически во всех ее геополитических устремлениях. Китай даже оружие старается покупать у России, а понятно, что страна, экспортирующая оружие, автоматически является зависимой от страны импортера, поскольку необходимы запчасти, боеприпасы и прочее. Очевидно, что оружие, предпочтительно покупать у своего союзника — это свидетельство о лояльном отношении. У Штатов они покупают меньше, даже несмотря на то, что в 1990 годы российский военпром работал с перебоями, а Вашингтон делал и делает значительные преференции своим покупателям.

Любопытно и то, что Китай пытается демонстрировать свое определенное уважительное отношение именно так, как это принято на Дальнем Востоке. Россия — традиционный лидер, «император» в регионе. Китай тоже лидер, но уступает России пальму первенства, строя понятный всем в Желтом драконе стереотип отношений. То есть вновь избранный глава Поднебесной первый свой визит совершает в Москву, а не в Вашингтон, что было бы логичнее исходя из формирующейся мировой структуры отношений. США изо всех сил пытаются поправить подобные отношения, стать членами ШОС, чтобы его контролировать, но сталкивается с упорным нежеланием Китая следовать предложенной доктрине. Подобного же стереотипа придерживаются страны, близкие к Поднебесной, как, например, Северная Корея. Свой единственный внешнеполитический визит Ким Чен Ын совершил в Россию.

Дальнейшее развитие ситуации мы сможем наблюдать в ближайший обозримый исторический период. США, с одной стороны, соблазняют Китай определенными геополитическими и экономическими преимуществами, пытаясь влиять на его политику посредством пряника, с другой — провоцируют Северную Корею, создавая в регионе взрывоопасную ситуацию и используя это как возможность окружить Китай кольцом военных баз. Чем очень сильно пугают китайское руководство.

Вполне возможно, что мы еще застанем период, когда в регионе Желтого дракона будет вестись опереточная холодная война между США с одной стороны, Китаем и Россией с другой. Когда США будут яростно нападать на Китай, критикуя как внутреннюю, так и внешнюю политику Пекина, а Россия будет выступать гарантом политической независимости Китая. Что позволит США, при складывающихся отношениях между гегемоном и Россией, влиять на ситуацию с той и другой стороны, подспудно надувая очередной экономический пузырь, тем самым отсрочив наступление глобального кризиса.

Александр Пономарев