Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье – притворство;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.
…
Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья.

Шарль Бодлер. «Цветы зла»

ДЕНЬГИ – ЭРЗАЦ БОЖЕСТВЕННОГО

Всегда существует разрыв между социальной действительностью, нашим искаженным представлением о ней, и тем, как эту действительность хотят нам представить. Поскольку идеология советского времени дискредитирована, а реально верующих (православных и мусульман) мало, то остальным веру и идеологию заменили демократические клише о светлом будущем. Но реальная жизнь далеко не во всем стала лучше. Конечно, магазины ломятся от товаров, но зарплата – не разгуляться, приходится держать сады и огороды. Гиганты индустрии растворились в приватизации, научные институт загнулись. Колхозов нет, но кооперативы ничем не лучше. Свобода для большинства обернулась правом свободной продажи самого себя, спокойствия и уверенности в будущем нет, образование лучше не стало, медицина подорожала. Раньше голосовали за КПСС, сегодня за «Единую Россию». Новая система преуспела в одном – стало больше богатых, жуликов, коррупционеров. Сегодня и воровство приняло изощренные формы – не сразу поймешь, где бизнесмен, а где жулик. В «Трехгрошовой опере» Бертольд Брехт говорит об этом так: «Что значит ограбление банка по сравнению с учреждением нового банка?»

На чем же держится новая система отношений, раз ее недостатки на поверхности? На вере, что есть шанс вырваться из этой трясины, не самому, так детям, и, конечно же, на привычке подчиняться администрации и законам. Мы хотим законности и правопорядка, не очень задумываясь над смыслом законов, ведь их даже юристы толком не знают.

Превознесение рыночных отношений стало новой идеологией, а для некоторых упоенных его возможностями – новой верой. Впрочем, поклонение «Золотому тельцу» всегда подспудно присутствовало в человеке, как всякое язычество, которое полностью никогда не исчезает. Его влияния не избежали даже правоверные.

Почему возможна вера в силу товарно-денежных отношений? Почему древнейшее поклонение идолу – «Золотому тельцу» возвращается снова и снова? Все дело в природе денег, которые мистифицируются благодаря своей абстрактности. Деньги – некий возвышенный объект, эрзац божественного. Их ценность не зависит от материальной оболочки. Даже мятая, истрепанная бумажка вас обеспечит хлебом насущным, за деньги можно уехать в другую страну, где вас обслужат и накормят, имея деньги, вы свободны жить там, где хотите, способны удовлетворить любую прихоть. Одни деньги можно поменять на другие, и они сохранят свою силу. Они вне времени и пространства. Это мистика. Деньги – не материальная субстанция, но их нельзя назвать чем-то духовным. Это абстракция, что хорошо видно по кредитным картам, которые подразумевают, что у вас есть деньги. Мы их переводим со счета на счет, расплачиваемся ими, но никогда не видим, они живут в виртуальном мире. Они за какие-то секунды могут облететь весь мир, обезличиться и вернуться к вам в бестелесном состоянии и даже без имени. В лучшем случае мы видим какой-то пятикопеечный чек, удостоверяющий, что мы владельцы денег. Чистая абстракция, «вещь в себе», «монада», из которой может родиться целый мир с виллами, яхтами и всяческими удовольствиями. Раньше на бумажке писали, что они обеспечены золотым запасом, а сегодня неясно чем – цифрами на экране. Но эти цифры выполнят любые желания, любые мечты, как в кино могучий див из лампы Аладдина. Вы погладили нужные кнопки на компьютере, и ваш товар из далекого Китая спешит уже к вам домой. Демонические силы заключены в неведомом для нас механизме силы денег. Единственное, что от вас требуется – играть по его правилам.

«Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось. И сказал им Аарон: выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне. И весь народы вынул золотые серьги из ушей своих и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, и сделал из них литого тельца, и обделал его резцом. И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской».

Ветхий Завет. (Исх.32;1-4)

«БЛАГОПОЛУЧИЕ ЭЛИТЫ СТРОИТСЯ НА БЕДНОСТИ ОСТАЛЬНЫХ»

Теперь Бог и царь – рынок. На него уповаем. Он дает ощущение игры случая, что сходно с божественным провидением. В былые времена суд нередко вершился по воле случая: кинуть жребий, решить спор на дуэли, или вовсе определить судьбу с помощью «русской рулетки». Все передавалось в руки Божьи. «Бог не играет в кости», – заметил Эйнштейн. Но так ли это? Стихия рынка и есть игра случая. Наше благополучие в руках стихийных сил. Мы вольны делать ставки. Такое впечатление свободы создается именно игрой случая. Рынок – это та же рулетка. Все крутится красиво, маня надеждой. И все же в рыночной рулетке есть подвох. Выпадает чаще тем, у кого больше капитала.

Рыночные отношения наполняют призрачной надеждой на чудесные превращения. Вы вольны заняться любым бизнесом, вас манит пример успешно разбогатевших бизнесменов. Просто надо найти свое место в этой жизни. США, конечно, демонстрирует невероятные возможности для талантливых людей. Достаточно назвать Стива Джобса или Билла Гейтса. Однако, во-первых, это США; во-вторых, таких людей не так много, и самое интересное, в-третьих, им не нужны деньги, их ведут грандиозные идеи, которые обогащают всех. Джобс всю жизнь проходил в черной водолазке, потертых джинсах и кроссовках. Его нельзя было обмануть «мистикой» денег, хотя он своими изобретениями обогащал миллионы. Джобс выпадает из общей парадигмы рыночных отношений, он жил в другом мире, хотя использовал сполна рынок для разорения гигантов музыкальной и электронной индустрии. Он доказал, что идеи сильнее любых рыночных законов.

В России для талантливых людей нет таких возможностей, как в США, а потому американская мечта только для Америки. К тому же даже в США тех, кому не повезло, гораздо больше. Они и составляют общество, а вовсе не элита, чье благополучие строится на бедности остальных. Этой дилеммы не устранить. Ни США, ни Германия не придумали способа избежать взрывоопасного, разрушительного антагонизма бедных и богатых. Общество безграничных возможностей – красивая утопия. В действительности возможности одних строятся на ограничении потребностей других.

Деньги – как навоз: если их не разбрасывать, от них будет мало толку.
Наполеон

ПАРАДОКСЫ РЫНКА

Считается, что рынок непредвзято регулирует спрос и предложение и в этом его справедливость. Все якобы зависит не от субъективной воли отдельных людей, а объективных законов. Но вот взгляните на динамику цен на бензин в России, ее объясняют рыночными законами, зависимостью от мировых цен. Но ведь цены на нефть колеблются, а цена на бензин только растет. Вначале 2000-х годов цена нефти доходила до $150 за баррель, сегодня она упала до $100, а цена на бензин выросла в несколько раз. Говорят, спрос на бензин вырос, но ведь нефти под ногами немерено, Россия – самый большой добытчик нефти. В этих условиях цена на бензин может только падать, но не расти. Просто законами рынка прикрывают сверхприбыли нефтяных корпораций. А почему дизель стоит дороже бензина? Его себестоимость много ниже… Оказывается, что рынок точно также регулируется, как и все остальное в этой жизни. Нефтяные короли на троне, а подданные у бензоколонки. Существует иллюзия свободного рынка и справедливых товарно-денежных отношений. Спишем все на Россию, и дальше будем жить мечтой.

А что станет со страной, когда потребности в нефти и газе на мировом рынке будут уменьшаться? Энергосбережение, сланцевая нефть и газа уменьшают зависимость США от импорта. Европа идет тем же путем, да еще на шельфе появились свои запасы нефти и газа. Что тогда? Россия начнет и дальше наращивать цену на бензин? У нее нет выбора, иначе свободный рынок разорит не только казну, но и обанкротит страну.

Нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворить притязания знати, но можно – требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Никколо Макиавелли

«ИДЕИ РАВЕНСТВА И СПРАВЕДЛИВОСТИ ВСЕГДА БУДУТ ПРЕВОСХОДИТЬ ПО СВОЕЙ ЗНАЧИМОСТИ ПРАВО ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ»

Сегодня невозможно говорить об отдельных экономиках, они все связаны в мир-систему. В былые времена, когда доминировал метод подчинения, классы, контролирующие государство, накапливали ресурсы через различные формы принуждения: рабство, крепостное право, налогообложение, дань. Различия состояли в способе использования военной силы для изъятия ресурсов. В современной мировой системе доминирующей стала иная форма накопления, хотя она и не заменила до конца принудительную (вспомните военный бюджет США!). Капитализм накапливает ресурсы посредством производства и продажи товаров. Эта форма накопления наиболее сконцентрирована в ядре мировой системы, т.е. США, а также внутри государств-гегемонов: Германии, Китае, Японии. Сама возможность накопления гарантируется политической и военной властью, обеспечивающей доступ к сырью, рынкам сбыта, а также стабильность мировой валюты. Гегемоны выстраивают межгосударственную систему, естественно, в собственных интересах.

Несмотря на то, что капитал накапливает средства и концентрирует власть, мы не можем сказать, что правят олигархи. Почему? Потому, что окончательное соединение политической и экономической власти опасно для общества. Ведь кроме капиталистов еще существует народ, который приходится кормить, чтобы извлечь из него прибыль. Некормленую корову подоить невозможно. Государство вынуждено следить за уровнем нищеты, через которую опасно переступать. Сами по себе олигархи, оставленные на свободном рынке без присмотра государства, разнесут свои страны в клочья. В них нет государственного начала, их деньги не имеют национальности.

Капиталисты уповают на принцип неприкосновенности частной собственности, но это не священная корова. Люди, казалось бы, по природе собственники и не любят вторжения в частную собственность со стороны других, но отношение меняется, когда речь идет о больших накоплениях и вторжении общества в собственность олигархов. Частная собственность не обладает какой-то святостью, ибо сакральность связана с коллективным, а не частным. А вот большие накопления могут рассматриваться как что-то общественное, если даже формально находятся в частных руках. Существуют исторические традиции такого взгляда. В былые времена у вождя племени, короля или в каком-то общественном месте, святилище скапливались общественные богатства на случай наступления бедствий и катастроф, неурожая, голода. Королевская казна и закрома считались общественным богатством, а не частным. Точно также любое значительное накопление, которое выходит за рамки личных нужд, может стать объектом общественного суда. Поэтому, какими бы заборами не огораживались частные владения, они не приобретают статус сакральности, а при нужде могут быть легко разрушены. Более того, и страны гегемоны следят за прозрачностью (для них!) счетов в оффшорных зонах, чтобы обнаглевшие олигархи не разрушили их мир-систему. Ситуация с Кипром – урок для тех, кто думает нарушать правила игры, установленные гегемонами.

История демонстрирует, что резкое обнищание возрождает принципы равного распределения. Люди начинают придерживаться доктрин, которые «одобряют» применение мер, способных дать кров и пищу. Идейные тонкости людей уже перестают волновать. Важно, чтобы идеология благословляла на акты захвата, раздела, уравнивания, чтобы она прямо на них наталкивала. А почему, на каком основании – это дело десятое. Если при данных условиях более всего для «оправдания» подходит Евангелие – идеология будет ссылаться на него, и во имя заповедей Христа будет благословлять «обобществление». Если в данный момент более подходящей окажется идеология Маркса – будет взята она, будет широко прививаться, и под ее флагом будет идти соответствующее «обобществляющее» движение. Только общественное благополучие может надежно охранять принцип частной собственности. А когда у людей ничего нет, то они жаждут крови королей.

Важно заметить, что в современных условиях для протестного выступления не обязательно народ должен дойти до физического обнищания или голода. Насколько это может оказаться актуальным показывает пример Греции, благополучной во многих отношениях страны, вдруг столкнувшейся с массовым снижением уровня жизни. Можно вспомнить выступления общественности против выдачи бонусов банковским менеджерам. Митинги населения проходили не в бедных, а очень богатых странах.

Идеи равенства и справедливости всегда будут превосходить по своей значимости любые другие идеалы: право частной собственности, свободы предпринимательства, рыночных отношений и т.д. Понятие справедливости – величайшая идея, рожденная не рациональным сознанием, а практикой выживания. Успех и обогащение принимается обществом, пока жизнь людей благополучна и они разделяют принятые в обществе принципы справедливости. Слишком большая разница в уровне жизни населения может стать детонатором народного гнева, а борьба за справедливость всегда жертвенная и беспощадная.

Вновь богатый зол и рад,
Вновь унижен бедный.
С кровель каменных громад
Смотрит месяц бледный,

Насылает тишину,
Оттеняет крутизну
Каменных отвесов,
Черноту навесов…

Александр Блок. 1914

«В РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЯХ НЕТ МЕСТА МОРАЛИ»

Вообще, рыночные отношения, как регулятор экономических отношений – опасный для общества механизм, он по природе разрушитель общественных отношений. Он всех людей атомизирует, лишает всяких личных качеств и представляет в маске товарных отношений. Ему не нужны ваши способности, добрые качества, возвышенные идеи. Он вас оценивает как товар.

Товарный обмен создает иллюзия свободы обмена между товаропроизводителем и покупателем. Но никакого натурального обмена не существует, кроме небольших базаров. Экономика превратилась в большой супермаркет, куда все свозится и оттуда все развозится. Никто ничего друг с другом не меняет. Все это происходит анонимно в силу природы денег, которые и есть главный агент обмена, а не люди. Вы можете что-то купить, поскольку считается, что вы что-то продали. Вы гордитесь тем, что являетесь владельцем частной собственности, но если ваш товар не продается, то и собственность оказывается эфемерной. Вы можете себя считать свободным собственником престижных коттеджей, но если рынок недвижимости обвалился, то вы станете владельцем мертвого капитала. На самом деле все собственники – рабы рынка. Если вы не товаропроизводитель, то вы продаете себя, свой труд. Вы становитесь обезличенной рабочей силой. Ваш труд как таковой не имеет ценности, его можно оценить только, если кто-то купит продукты труда или вас лично. Шедевры Ван-Гога не покупали, он жил и умер в бедности. Это сегодня они стоят миллионы, поскольку нашелся покупатель. Но ведь они были шедеврами и тогда, когда ничего не стоили. Рынку плевать на это. Ему картины Клода Мане, костюм с плеч Элвиса Пресли, или бочка нефти или бочка сельди – все равно. Если даже на рынок поступил контейнер с рабами из неблагополучных стран, он также отнесется к нему как к контейнеру с живой рыбой, как товару. Он любого оценивает в долларах. Но если ты ничего не стоишь на рынке, то ты просто не существуешь. Если рабочая сила на рынке не нужна, значит, ты не человек. Нет тебя! И все тут.

Казалось бы, государство должно стоять на страже интересов всего общества и стабильности. Оно может сдерживать разрушительную сторону рынка и стимулировать созидательную. Однако, государство автоматически не становится защитником обездоленных, или гарантом верховенства государственных интересов, у чиновников есть собственные интересы. На примере коррупции это хорошо видно. Любая власть старается укрепиться в своем статусе. В определенный момент политическая машина может рассматривать себя как самоценность, поскольку именно в ней ее члены находят большее или меньшее удовлетворение своих потребностей. При этом первоначальные задачи, например, в форме установления эффективных законов, могут трансформироваться в поддержку самой системы.

Тезис о том, что капитал кормит власть и заказывает музыку остается в силе, но в рыночной экономике продается все, что может служить товаром. Для рынка не существует понятия криминального или некриминального бизнеса, для него есть спрос и предложение. А политическая машина оказывает услуги как законному, так и незаконному бизнесу: проституции, преступности и рэкету. Можно этим возмущаться, но это так. Как законный бизнес создает свои организации, так и незаконный стремится к организованности и пытается хаотические преступления ввести в определенные рамки. У профессионального преступника, рэкетира или азартного игрока есть сходство в организации, требованиях и функционировании с промыш­ленниками, бизнесменами или банкирами. Если есть нефтяной король, то есть также и король проституции или король рэкета. Естественно, в этом случае административная машина, помогающая криминальной сфере, оказывается в сетях коррупции, что подрывает основы государства, но с точки зрения существования самой машины ее поведение оправдано, поскольку отвечает интересам ее членов или отдельных кланов, контролирующих основные рычаги власти и бизнеса. В рыночных отношениях нет места морали. При этом сам рынок стимулирует незаконный бизнес, поскольку на него существует спрос. Если это не обеспечивается законным путем, то возникнет незаконный бизнес, а государство будет его прикрывать, находя в нем свой интерес. С точки зрения рыночной экономики и тот и другой – просто бизнес. Люди какой-то бизнес объявляют законным, а другой незаконным. Но государственная машина по факту считается и с тем и с другим бизнесом, хотя должна стоять на страже закона. Если при этом вместо незаконного бизнеса не предлагать узаконенной альтернативной структуры, то борьба с ним обречена на провал.

Конечно, общество не контейнер с живыми рабами и тут возникает вопрос, как обуздать рынок? Как бы себя не рекламировали нефтяные, газовые и прочие короли, они зависят от общества. Правда, свою значимость они стараются всячески выпятить, представить дело так, будто весь мир держится благодаря их усилиям. Конечно, нефтяные и газовые налоги обеспечивают значительную долю бюджета России. Аналогично в Татарстане «Татнефть» обеспечивает основной приток бюджетных денег. Однако приоткроем маску, уберем рекламные ролики. Ведь «Татнефть» существует, пока есть Татарстан, а если сказать откровеннее, пока существуют остатки суверенитета. Достаточно дать слабину в этом вопросе и ее постигнет участь «Башнефти». Но это тема следующей статьи.

В пустом, сквозном чертоге сада
Иду, шумя сухой листвой:
Какая странная отрада
Былое попирать ногой!

Какая сладость все, что прежде
Ценил так мало, вспоминать!
Какая боль и грусть – в надежде
Еще одну весну узнать!

Иван Бунин