Александр Сокуров: «У меня вызывает тревогу, что мы до сих пор не знаем ничего о талантливых кинематографистах из Татарстана»

«ОБРАЗОВАНИЕ БЫЛО СИСТЕМНЫМ»

- Александр Николаевич, по первому образованию вы историк. Откуда взялся интерес к истории?

- Очевидно, это отражение моей природы, моей личности. Я всегда был гуманитарием. У меня были очень хорошие учителя по истории и литературе. Я учился в советское время, когда образование было системным. Если бы не эта четкая система образования, наверное, вряд ли я был образованным человеком. Мой отец был военным, мы часто переезжали, я менял школы. Начал учиться в Польше, окончил - в Средней Азии. Но, слава Богу, в то время хорошее образование – это была одна из частей государственной политики, это был один из приоритетов. Это в нашем государстве тогда было хорошо поставлено.

- Ваши отношения с государством не были ровными и гладкими, но, как я понимаю, что вы все-таки что-то считали хорошим в той советской стране, где мы все росли?

- В то время мне как личности было проще, чем сейчас.

- Почему?

- Была огромная часть населения, которая много читала, много смотрела фильмов, много было людей с хорошим образованием, в том числе и в среде технической интеллигенции. Поэтому я был окружен людьми, которые интересовались культурой, и для которых культура была неотъемлемой частью жизни. Культура была не хобби, это была именно часть жизни. И это был огромный противовес тому, что происходило в стране. Были, конечно, у меня и противоречия со многим, что и происходило в СССР, с непластичностью правящей партии, например. Коммунистическая партия очень быстро перестала быть самокритичной и начала бороться с собственной культурой. Боролась бессмысленно, потому что мы все равно делали то, что хотели, и то, что должны были делать. Сначала нам дали хорошее образование, а потом все то, что мы, благодаря этому образованию, делали, пытались уничтожить. И в этом было очень большое противоречие.

- А сегодняшнее время как бы вы могли охарактеризовать? Свободу мы получили, фильмы на полку не кладут.

- У сегодняшнего времени, без сомнения, есть много достоинств, но то, что общий уровень культуры народа снизился, для меня это очевидно, это аксиоматично. Это самая большая потеря периода перестройки и того периода, что называют демократизацией. Это необратимая потеря. Наша главная потеря – это молодежь, я сознаю то, что говорю, потому что часто встречаюсь с молодыми людьми, со студентами, с рабочими, с военнослужащими. И деградация молодых людей, снижение их культурного уровня, это очевидно. Это касается всей страны. У нас всегда было наоборот – молодежь была самой образованной частью страны, самой прогрессивной и ищущей. Сейчас ситуация, к сожалению, иная. Молодежь сейчас – это самое топкое наше место.

«ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН УЕЗЖАТЬ С РОДИНЫ?»

- Почему вы не уехали из страны? Ведь такая возможность вам, конечно же, предоставлялась множество раз.

- Да, возможность была. Но это – моя родина, куда я должен был уезжать? Россия – моя родина, вся Россия. От Дальнего Востока до Запада. Считайте, что и Казань – моя родина. И Кавказ, где я сейчас преподаю, и деревня под Иркутском, где я родился. Почему я должен покидать Родину? Конечно, если у меня на Родине будут складываться такие обстоятельства, что я еще смогу работать, а мне не будут давать, тогда я буду искать возможности работать за границей, тем более что мне это все время предлагают. Несколько последних фильмов я делал не в России. Положение для меня до сих пор сложное. У меня до сих пор есть фильмы, которые никогда не показывались в России. Они идут в прокате в Америке, в Латинской Америке, в Европе, но не в России.

- Почему же мы лишены возможности их видеть?

- Я не знаю. Наверное, считают, что мои фильмы не нужны зрителю. Есть телеканалы, которые изначально не берут картины, которые делаю я. Говорят, что они слишком заумные и неинтересные. Наверное, есть такие телевизионные начальники, которые считают народ каким-то стадом животных. Они совершают преступление, потому что кинематограф, театр, они существуют для того, чтобы поднимать общий уровень культуры народа. Для этого государство выделяет очень большие деньги на культуру. На кино выделяется немало средств, но при этом мы практически не можем видеть российские фильмы в прокате.

- Да, сейчас нормальному человеку трудно найти что-то по душе в российском кино.

- С одной стороны, это так. Но сегодня ситуация другая: где эти нормальные люди? Их настолько приучили к этой жвачке, к этому визуальному американскому товару, что если вы предложите им что-то более существенное, кроме сериалов, что-то с «витаминами», они скажут, что не хватает перчинки, еще чего-то. Целое поколение наших людей уже никогда не будут читать книги и смотреть хорошие фильмы. Это необратимый процесс.

- Почему вас так интересует тема власти, которая красной нитью проходит в вашей тетралогии?

- Это так принято говорить «тема власти», но это, скорее, тема судьбы человека, у которого в руках огромные возможности. И что происходит с характером человека, у которого эти возможности есть. Что происходит с мужским характером, потому что все крупные исторические персонажи прошлого века и нынешнего – это мужчины. Это мужской мир, царство мужчин. И это царство за прошлый век привело человечество к двум мировым войнам. Это все дело рук мужского сообщества, мужской политики. Я не случайно говорю об этом, потому что в своих картинах пытаюсь обратить внимание на слабости мужской натуры. Трудные ситуации вызывают у мужчин шок, даже у мужчин-лидеров. Они далеко не всегда могут думать о семье, о мире, о детях, о будущем, о том, что делать, когда война закончится. Как мы знаем, начать-то войну не сложно, а вот что делать, когда она завершена, как зализывать раны, как мирить тех, кто еще недавно люто ненавидел друг друга, об этом мужчины задумываются в самую последнюю очередь. И как историк по первому образованию, я не могу проходить мимо таких очевидных для меня проблем. С одной стороны, это человек, его характер, с другой – это общество, оно попадает в объятия лидера, который его обманывает. Наверное, стоит задуматься над тем, не слишком ли часто мы хотим быть обманутыми? Все трагедии, которые происходили в прошлом веке, все обманы, они происходили с участием огромного количества народа. Сначала люди влюблялись в очередного лидера, а потом попадали в рабскую зависимость. И уже не хотели от этой рабской зависимости избавиться. И нет случаев, когда сам народ захотел избавиться от тирана.

«ОТНОШЕНИЯ С БОЛЬШИМ ТЕАТРОМ НЕ СЛОЖИЛИСЬ»

- Это прослеживается и в вашем «Борисе Годунове». Как вы вообще пришли в оперу?

- Я из семьи, где мама очень любит оперу, знает ее даже лучше, чем я сейчас, хотя у нее нет музыкального образования. Дома у нас часто звучала опера по радио. Как сценическое действие я оперу любил больше, чем драматический театр. Сначала меня пригласил Мстислав Ростропович, мы должны были с ним делать «Хованщину» в La Scala. И параллельно пришло приглашение из Большого театра поставить «Бориса Годунова». И я думал, что это будет такая дилогия. Но, к сожалению, Ростропович заболел, и болезнь оказалась смертельной. Спектакль в Милане не состоялся, а судьба «Годунова» в Большом театре тоже оказалась печальной. Репетиции шли тяжело, руководство театра было нами недовольно, потому что я, видимо, оказался очень требовательным к работе театра. Спектакль шел два года, и его сняли, и даже, кажется, продали костюмы.

- Ну, в Большом театре много чего происходит печального. Главную партию у вас репетировал казанский бас Михаил Казаков, как вам с ним работалось?

- Мы с ним работали очень обстоятельно, и Казаков оказался серьезным, думающим и порядочным человеком. В этот период он пел еще и старую версию этой оперы, а это очень трудно – вот так сразу перестроится на абсолютно другой смысл спектакля. Но все получилось, и я ему благодарен.

- На вашем сайте размещен список актеров, с которыми вы работаете. Это своего рода труппа Сокурова?

- Да нет, я работаю со многими актерами. В «Солнце», например, снимались практически все ведущие актеры японского театра, и в «Фаусте» снимались актеры из многих стран мира. На моем сайте не перечислена и одна десятая актеров, с которыми я работаю. Актеры, с которыми я часто работаю, они люди свободные, они сотрудничают со многим режиссерами.

«НУЖНЫ СЕРЬЕЗНЫЕ АМБИЦИИ»

- У нас в Татарстане все никак не может состояться по-настоящему татарстанское кино. Как вы полагаете, в провинции может быть качественный кинематограф?

- Давайте для начала зададим себе вопрос: а что такое провинция? Петербург – это тоже провинция, ведь мы живем в стране, которая построена по тотальному центрическому принципу, где есть только один столичный город, а все остальное – это окраины. Это видно и по архитектуре, и по городскому управлению, по тому, как работают с национальными формами искусства. Это государственная деформация национальной политики. Сказать, что Татарстан – это провинция, я бы не осмелился, потому что есть интернет, доступность разного рода произведений. Я думаю, что с кино у вас пока не получается, потому что нет настоящих амбиций, они не хотят или еще не умеют кровно почувствовать свою историю. И нет в республике традиций большого кино. Как я понимаю ситуацию, в Татарстане никогда не было серьезных идеологов кинематографа и известных режиссерских имен. Все это надо создавать. Провинция – это у нас в голове. Людям талантливым, если говорить о профессионализме, а не о любителях, нужна школа. Без школы ничего не будет, профессиональная подготовка просто необходима. Просто так кино не будет. Но, главное, что вызывает у меня тревогу, мы до сих пор не знаем ничего о талантливых кинематографистах из Татарстана. Возможно, что я заблуждаюсь, и такие есть, но в том профессиональном пространстве, где я нахожусь и очень много работаю с молодежью, я о них не слышал. Повторюсь, я говорю не о любительском кино, которого много в интернете, а о художественных результатах в профессиональном пространстве, в конкурентной среде, где кинематографисты отстаивают свое право на существование. Может быть, у вас в Казани молодежь больше увлекается политикой и меньше искусством?