Как Табеев убедил Брежнева построить КАМАЗ в Татарстане

А.И.Вольский, Ф.А.Табеев, А.Н.Косыгин на КАМАЗе

«ЯВИТЕСЬ НА ЗАСЕДАНИЕ ПОЛИТБЮРО»

Создание нового автомобильного производства преследовало, как минимум, две цели: дать стране массовую модель дизельного грузовика, достаточно мощного и способного работать на дорогах общего назначения, и наладить выпуск дизельного двигателя, с появлением которого была бы решена проблема перевода на дешёвое дизельное топливо автомобилей «ЗИЛ», «УралАЗ», автобусов «ЛАЗ» и «ЛиАЗ». Над технико-экономическим обоснованием строительства завода работали ведущие научно-исследовательские и проектные организации страны, которые рассматривали варианты его размещения в разных регионах страны. В конце концов, методом сравнительного анализа были оставлены два региона — Красноярский край и Татария. Причем сибирский вариант поддерживали такие влиятельные деятели, как А. Н. Косыгин и Н. К. Байбаков.

В Татарии тоже работала группа специалистов Госплана СССР, и сторонниками «татарского варианта» были, например, заведующий отделом машиностроения ЦК КПСС Василий Семенович Фролов, его заместитель Аркадий Иванович Вольский, министр автомобильной промышленности СССР Александр Михайлович Тарасов. И, как вспоминал Фикрят Табеев, в руководящих кругах страны всё больше склонялись к мысли, что автогигант следует строить в Набережных Челнах:

- Все материалы по технико-экономическому обоснованию завода и сопутствующего нового города уже были готовы, и мы ждали окончательного решения вышестоящих организаций. Вдруг неожиданно я узнаю, что подписано постановление Совета Министров СССР о строительстве автозавода под Красноярском. Новость для меня была не из приятных.

«ЯВИТЕСЬ НА ЗАСЕДАНИЕ ПОЛИТБЮРО»

В эти же дни меня включили в состав партийно-правительственной делегации для поездки в Минск на юбилейные торжества в связи с 50-летием Белорусской ССР. Это приглашение не было случайным: между Татарией и Белоруссией сложились поистине братские отношения. В годы войны в Белоруссии сражались несколько дивизий, сформированных в нашей республике. Помимо этого, татарстанцы оказали большую помощь партизанам Белоруссии: снабжали их теплыми полушубками, валенками, продовольствием и боеприпасами. На белорусской земле сложили головы тысячи сыновей и дочерей Татарстана.

Делегацию возглавлял сам генеральный секретарь. Во время этой поездки я и завёл речь об автозаводе. Леонид Ильич (Брежнев) предложил сыграть в домино, в четверке игроков оказался и я. Настроение у всех было приподнятое. Брежнев оказался азартным игроком — знай, стучит костяшками, насупив густые брови. Я улучил момент и как бы между прочим говорю: «Леонид Ильич, вы хотите на границе с Китаем создать крупный автомобилестроительный цикл. А если они его захватят? Вы хотите китайцам завод подарить? (Надо сказать, что в тот период обострения отношений с «поднебесной» такой вариант действительно нельзя было исключать).

Набережные Челны. 1975 г.

Брежнев задумался, но ничего не сказал. На обратном пути я опять за своё: «Леонид Ильич, красноярцы и за десять лет завод не построят. А у нас создан мощный строительный комплекс, мы управимся за пять лет!». Ехали мы в одном вагоне, опять играли в домино, так что времени для разговора было достаточно. Брежнев внимательно выслушивал мои доводы в пользу того, что завод надо строить в Татарии, однако опять ничего по этому поводу не говорил. Вместо этого он начал читать наизусть Есенина. Я тоже помню много его стихотворений, однако Леонид Ильич поразил меня тем, что читал неопубликованные произведения поэта - значит, он прекрасно знал его творчество, которое, кстати, не очень-то приветствовалось советской цензурой.

«А месяц будет плыть и плыть, роняя вёсла по озерам, и Русь всё так же будет жить, плясать и плакать у забора», - читал мой попутчик. Я, чтобы не ударить в грязь лицом, тоже стал читать любимых мною Тукая и Такташа, передавая в своем вольном переводе смысл их поэзии:

«Пускай состарюсь я, беспомощен и сед,

И стан согнётся мой под грузом трудных лет,

Душе состариться не дам я никогда,

Она останется сильна и молода.

Пока огонь стиха живет в груди моей,

Я годен для борьбы, я старости сильней...»

Так мы коротали время под стук колес, а затем из Москвы я поехал домой. Но вскоре от Леонида Ильича звонок: «Явитесь на заседание Политбюро».

И БЫЛ ТОРЖЕСТВЕННО ЗАЛОЖЕН СИМВОЛИЧЕСКИЙ КАМЕНЬ В ОСНОВАНИЕ БУДУЩЕГО АВТОЗАВОДА

Здесь прервём рассказ Фикрята Ахмеджановича, чтобы уточнить его и дополнить ещё одним эпизодом. Звонок генсека последовал не так уж «вскоре» после поездки: юбилей Белоруссии проходил в январе, а постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о строительстве комплекса автомобильных заводов в Набережных Челнах Татарской АССР было принято лишь 14 августа 1969 года. А за месяц до этого, устав от вынужденного ожидания, Табеев предпринял смелый шаг. 18 июля в присутствии министра автомобильной промышленности А. М. Тарасова, заведующего отделом ЦК КПСС В. С. Фролова, руководителей республики на пшеничном поле неподалеку от Набережных Челнов был торжественно заложен символический камень в основание будущего автозавода. И, конечно же, секретарь обкома сделал так, что фотография с этого мероприятия (впоследствии ставшая самым известным документом фотолетописи КАМАЗа) как бы невзначай попала в Политбюро.

Закладка символического камня в основание будущего автозавода

Вот как вспоминает то судьбоносное заседание Гумер Исмагилович Усманов, в 1966- 1982 годы возглавлявший Совет Министров ТАССР:

- Выбирали место тщательно, Совет Министров СССР во главе с Алексеем Николаевичем Косыгиным хотел разместить автозавод в Красноярском крае, а Министерство автомобильной промышленности и ЦК КПСС — в Татарстане. Потому что, доказывали они с нашей подачи, в Татарстане в ходе освоения «второго Баку», как называли тогда нефтяную промышленность республики, создана солидная строительная, монтажная база, выросли стратегически мыслящие кадры. И вот собралось специальное заседание Политбюро. Ведёт его Михаил Андреевич Суслов. Докладывает министр автомобильной промышленности Александр Михайлович Тарасов. Очень квалифицированно, коротко и емко докладывает, что самое выгодное место под строительство — это Татария. Приводит аргументы: база, кадры, транспортный узел, средняя полоса, значит, дешевле обойдётся строительство, эксплуатация. Начались прения. Дмитрий Полянский, первый заместитель Косыгина, подходит к Суслову и говорит: «Тут нечего решать, Тарасов уже без Политбюро решил». И передает Суслову фото. На нем изображен камень, вокруг которого стоят руководители Татарии, Минавтопрома, а на камне написано: «Здесь будет сооружён Камский автомобильный батыр. 1969-1974 гг.».

- Тарасов, как это объяснить? — не без раздражения спрашивает Суслов.

Татарстанцы действительно обошли все «нижние чины» руководства страны — Отдел машиностроения ЦК КПСС, Автопром, Госплан, Госснаб, другие ведомства, которые и вершили тогда все дела в стране…

Тарасов легко вышел из трудного положения:

- Михаил Андреевич, мы выбирали двадцать возможных мест по стране,— сказал он, не моргнув глазом. — Такие же фотографии мы можем представить вам с каждого места. Это не решение Автопрома, а творчество местных фотографов.

Суслов, помявшись, выдавливает:

- Татарстанский вариант, пожалуй, можно одобрить.

Фикрят Ахмеджанович вспоминает, что на том заседании Политбюро никто Суслову не возразил. Только Косыгин потемнел лицом: ведь это он был автором «сибирского варианта» строительства автозавода. Но ему даже слова не дали для выступления. Однако вскоре Алексей Николаевич приехал в Татарию, где секретарь обкома показал ему стремительно раз вернувшуюся стройку, а также нефтехимический комбинат. На вертолете, пробиваясь сквозь декабрьскую пургу, слетали они и к нефтяникам на буровые. Алексей Николаевич был очень доволен увиденным. Он сказал: «Татария — целое государство. Вам продолжать строить!». И оказывал всяческое содействие в возведении комплекса заводов и нового города.

Митинг по поводу пуска 1-й очереди КАМАЗа. На трибуне генеральный директор КАМАЗа Л.Б.Васильев

КАМАЗ СТАЛ ЗВЁЗДНЫМ ЧАСОМ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ РУКОВОДСТВА РЕСПУБЛИКИ, НО И ДЛЯ ВСЕХ ЕЕ ЖИТЕЛЕЙ

Нужен ли был КАМАЗ Татарии? Споры об этом с новой силой вспыхивают всякий раз, когда малая или большая волна очередного экономического кризиса затрагивает чуткую к колебаниям рынка автомобильную промышленность. Табеев убежден: «КАМАЗ стал звёздным часом не только для руководства республики, но и для всех ее жителей. Строительство крупнейшего в мире автогиганта и современного города преобразило социально-экономический облик Татарии, помогло сделать сильный рывок в ее развитии».

Добавим: всесоюзная ударная стройка всколыхнула всю страну и, образно говоря, заставила работать её на Татарию. Большое дело всесоюзного значения дало сотням тысяч людей возможность получить образование, новую востребованную профессию, жильё, обрести семью. Лучшим же из них она предоставила случай в полной мере раскрыть свои возможности и подняться на высшую ступень профессиональной и социальной лестницы. Автомобилестроение как отрасль, относящаяся к разряду высокотехнологичных, заставила подтянуться до своего уровня все другие отрасли промышленности СССР, от металлургической до приборостроительной. Одновременно КАМАЗ обратил к Татарии взоры не только союзных республик и стран СЭВ, но и других мировых держав, которые в очередной раз убедились в экономической мощи СССР, силе его политического строя. И это явление мирового масштаба было целиком, от первого камня до первого автомобиля, детищем Фикрята Табеева.

Строительство комплекса заводов и города, решение всех стратегических вопросов он взял под свою ответственность. Фикрят Ахмеджанович регулярно бывал на строительных площадках, встречался с рабочими, присутствовал па производственных совещаниях. Соответствующие отделы обкома партии решали повседневные проблемы. Вопросы строительства в Набережных Челнах регулярно выносились на бюро обкома КПСС. Ежедневно приходилось по тем или иным проблемам выходить на правительственные структуры Российской Федерации и страны.

Что касается последнего пункта, то работа в правительственных структурах была целиком и полностью прерогативой первого секретаря обкома; «внешнюю политику» великой стройки осуществлял он. Масштабы этой работы можно представить хотя бы по таким фактам. Только к проектным работам по КАМАЗу было привлечено 106 институтов и других проектных организаций 23-х министерств и ведомств страны. К строительству завода было привлечено восемь министерств и ведомств. Осуществляли строительство 18 крупных генподрядных управлений. В оснащении обеих очередей КАМАЗа оборудованием приняли участие более 700 иностранных фирм из 19 стран Европы, США, Канады, Японии и две тысячи заводов из пятисот городов СССР…

Первая продукция Ремонтно-инструментального завода

РАИС БЕЛЯЕВ – САМОРОДОК, ВОЖАК В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА

…Важной задачей па первом этапе строительства Табеев считал комплектование гигантской стройки кадрами партийно-советских работников. И в этом в очередной раз проявился незаурядных талант Табеева «видеть» людей и направлять их именно туда, где они могли принести наибольшую пользу. Такой несомненной удачей стало назначение на пост первого секретаря Набережночелнинского горкома партии 34-летнего Раиса Киямовича Беляева. Как и многие «птенцы гнезда Табеева», он вырос из комсомола: руководил областным комитетом ВЛКСМ, затем Бауманским райкомом партии в столице республики. В этом жизнерадостном, очень энергичном, обладающем особым талантом – собрать вокруг себя народ и увлечь его общим делом - человеке Фикрят Ахмеджанович видел настоящего самородка, вожака в полном смысле этого слова.

То, что его ставленник молод, секретаря обкома не смущало. Да, Беляеву придётся работать с такими «зубрами», как генеральный директор КАМАЗа Лев Борисович Васильев и начальник строительного объединения «Камгэсэнергострой» Николай Максимович Иванцов — заместителями министров, профессионалами, знающими себе цену. Ну и что? Молодость в данном случае — плюс, а не минус. Своими деловыми качествами, смелостью в принятии нетривиальных решений, да и просто неким жизненным азартом Раис Киямович выгодно отличался от многих. На это и сделал ставку Табеев, доверив Беляеву горком, ставший политическим центром стройки.

Принимая решение о назначении Беляева, Фикрят Ахмеджанович думал не только о Набережных Челнах, а рассматривал ситуацию в Закамском регионе комплексно. Челны, Нижнекамск, Елабуга, ставшая городом нефтяников, — всё это был единый промышленный узел, требовавший крепкого и надежного партийного руководства…

…Да, дотоле мало кому известный провинциальный городок кипел и бурлил. Строительная площадка КАМАЗа составляла 56 квадратных километров, еще 44 квадратных километра были отведены под новый город. По проекту КАМАЗ замышлялся как комплекс заводов мощностью 150 тысяч грузовых автомобилей и 250 тысяч дизельных двигателей в год. Структурными частями комплекса должны были стать крупные заводы: литейный, кузнечный, прессово-рамный, ремонтно-инструментальный, двигателей и автосборочный, затем к ним присоединился и завод колес, расположенный в шестидесяти километрах, в Заинске. Ежедневно на стройку прибывали сотни добровольцев, и к 1974 году число жителей города выросло с 37 до 200 тысяч человек. Этим людям надо было дать работу, жильё, возможность обучать детей, лечиться, культурно проводить свободное время...

И «дирижером» этой созидательной эпопеи, по размаху не имевшей себе равных не только в стране, но и в мире, был городской комитет партии под руководством Раиса Киямовича Беляева. «Челнинский горком превратился в своеобразный штаб, где решались все организационные, а порой и технические вопросы. И это не было узурпированием полномочий представителей различных министерств и ведомств, действовавших на челнинской площадке. Напротив, они сами то и дело просили горком вмешаться, когда интересы ведомств схлестывались, и дело заходило в тупик...

ЗАВОДЫ И ГОРОД СТРОИЛИСЬ НЕ ПО ДНЯМ, А ПО ЧАСАМ

Табеев всегда был в курсе всего, что происходило на камской стройке. До конца 1976 года — до сдачи первой очереди комплекса заводов — он, даже находясь в Казани, мысленно присутствовал там, и в его жизни, как в кино, развивались два параллельных сюжета. Он знал в режиме реального времени, как поднимаются корпуса будущих заводов, где и какой возводится дом, сколько отсыпано грунта на строительстве автодороги № 1... В очередной раз приезжая в Челны, Фикрят Ахмеджанович видел воочию именно то, что ожидал увидеть.

Заводы и город строились не по дням, а по часам. В пиковые периоды строителями ежедневно осваивалось по полтора миллиона рублей — таких объёмов страна не знала ни до, ни после. Во многом это стало возможным благодаря тому, что и КАМАЗом, и управлением строительства «Камгэсэнергострой», коллектив которого в считанные годы разросся до ста тысяч человек, командовали выдающиеся личности — Лев Борисович Васильев, Николай Максимович Иванцов, Владислав Александрович Фоменко и, наконец, знаменитый Батя, любимец народа — Евгений Никанорович Батенчук. Работать с этими профессионалами, знающими себе цену, Табееву было непросто, но он не променял бы ни одного из них на более покладистых и «сереньких», потому что именно с такими можно было вершить великие дела:

- Первый генеральный директор КАМАЗа Лев Борисович Васильев — выдающийся инженер-организатор, создатель самого крупного машиностроительного предприятия СССР. Это такая фигура, равных которой я сегодня просто не вижу,— вспоминал Табеев.— Но работать с ним было непросто, как непросто делать общее дело со всяким большим, неординарным человеком. Говорят, что в искусстве первых мест нет. Так можно сказать и о строительстве КАМАЗа, собравшем когорту талантливейших, уникальных личностей. Но, тем не менее, Васильев всё-таки — первый, первый генеральный директор, и таким он вошел в историю…

КАК КОМСОМОЛЬЦЫ БЕТОН ВОРОВАЛИ

… Однажды ранним утром идут через парк приехавший в Челны Андрей Павлович Кириленко и Фикрят Ахмеджанович Табеев, и видят такую картину: прямо на земле, среди куч кирпича, вповалку спит вся «верхушка» комсомольского актива: секретарь КАМАЗа Саша Алман, секретарь Камгэсэнергостроя Юра Титов, начальник штаба стройки Валера Стекольщиков, заведующий отделом оборонно-массовой работы Леня Штейнберг... Табеев:

- Что вы тут делаете?!

- Да вот, Фикрят Ахмеджанович, часов до трех ночи работали, по домам расходиться было поздно, решили здесь переночевать и с утра пораньше взяться за дело!

- Что строите-то?

Наш, комсомольский кинотеатр! Андрей Павлович, видя такое дело, спрашивает:

- Ну, а проблемы какие тут у вас?

- Бетон нам не дают! Приходится его воровать: парни из боевой комсомольской дружины стоят на дороге, ведущей от растворобетонного завода, и несколько машин направляют сюда!

- Хорошо, решим.

В тот же день на бюро горкома партии Кириленко дал распоряжение — «комсомольскую стройку» снабжать материалами.

Ф.А.Табеев и В.Н.Новиков

НУЖЕН БЫЛ АВТОМОБИЛЬ, ОБ ОСТАЛЬНОМ НЕ ДУМАЛИ. А ТАБЕЕВУ НУЖНЫ БЫЛИ ШКОЛЫ,
ПРИГОРОДНАЯ ЗОНА

Табеев сыграл огромную роль в создании Камского автозавода. Не все в правительственных кругах страны его поддерживали: нужен был автомобиль, об остальном не думали. А ему нужны были школы, пригородная зона... Даже Кириленко порой говорил: «Фикрят, ты кончай с пригородной зоной: нам КАМАЗ нужен, а не сельское хозяйство!». А Табеев возражал — нужна инфраструктура! Такие споры постоянно происходили в Челнах, споры просто страшные! Табеев молодых, в поддержку пристёгивал: «Валерий, ставь вопрос острее!». И мы говорили о том, что молодёжи негде учиться, лечиться, отдыхать.

Благодаря ему — масштабу его личности, силе духа, стилю руководства, таланту общения с людьми — татарстанские стройки и стали великими. Пройдёт тысяча лет, но второй такой стройки, как КАМАЗ, не будет. Такое не повторяется!

АЛЫЙ ГРУЗОВИК С НОМЕРОМ 0000001

... Первый грузовик сошёл с конвейера автосборочного завода 16 февраля 1976 года. Всего шесть с половиной лет отделяло это событие от 14 августа 1969 года, когда было принято постановление о строительстве Камского автозавода! За эти годы на промышленном и жилищном строительстве было освоено 3,6 миллиарда рублей, введено в строй 2,1 миллиона кв. метров производственных площадей, на которых установлено 16 тысяч единиц оборудования, более двухсот автоматических линий, 180 километров конвейеров.

И вот наступил этот памятный февральский понедельник. Мороз, не отступавший с начала месяца, в тот день особенно лютовал. Над белыми массивами нового города стояла морозная дымка. Но привыкших, кажется, ко всему молодых строителей и заводчан это не могло испугать. Тысячи их с раннего утра с лозунгами, знамёнами и музыкой двинулись к автомобильному заводу. Там, под его крышей, на огромной, украшенной транспарантами площадке вскоре яблоку негде было упасть. Возле конвейера была сооружена трибуна. Стоя на ней рядом с руководителями города, КАМАЗа и строительных организаций, Фикрят Ахмеджанович почти физически ощутил особое чувство братства, которое объединило его за пришедшие годы с этими людьми.

Когда алый грузовик с номером 0000001 медленно сошёл с ленты конвейера и встал возле трибуны, люди приветствовали его настоящим ликованием. Почти пятнадцать тысяч сердец бились в этот момент в унисон. Люди плакали, обнимались, поздравляли друг друга. И всё это было искренним, никем не организованным. Это событие имело поистине исключительное значение. О пуске конвейера КАМАЗа, запечатлённом в документальных кинолентах и многочисленных фотографиях, много писали в газетах, говорили по радио, показывали по телевидению. Не будет преувеличением сказать, что пуска камазовского конвейера ждала вся страна, потому что во всех её уголках были сопричастные к этой стройке люди и предприятия.

А через неделю открылся XXV съезд коммунистической партии, которому труженики Татарии подготовили особый подарок. Фикрят Ахмеджанович рассказывал:

- 24 февраля 1976 года четыре новеньких КАМАЗа стояли на Красной площади. Вначале их даже не хотели туда пускать, так что ради разрешения заехать автомобилям на знаменитую брусчатку мне пришлось связаться с Кириленко. Всего же завод собрал к открытию партийного форума 25 автомобилей, соответственно порядковому номеру съезда КПСС. Выступая затем на съезде, я с гордостью предложил делегатам в перерывах между заседаниями полюбоваться на новый советский грузовик. Я также постарался и передал Брежневу хвалебный текст в наш адрес, но он им в дни съезда не воспользовался. Зато потом мы практически без изменений получили его в качестве поздравительного письма и адрес строителей КАМАЗа. Потом его буквально разобрали на цитаты. Помните? — «Пройдут годы, но все советские люди будут с гордостью вспоминать о трудовом подвиге на Каме». Вот так делается история.

Продолжение следует.

Читайте также:

Фикрят Табеев: «Я стоял в почетном карауле у портрета Сталина» Часть 1-я

Фикрят Табеев: «В отличие от «позднего» Хрущева, Брежнев умел слушать и прислушиваться…» Часть 2-я