Альфия Ахмадуллина: «Мы – люди советского времени и не привыкли мыслить только категориями выгоды»

- Альфия Гариповна, в чем актуальность технологий от ИП «Ахмадуллина»?

- Мы «чистим» легкие углеводороды, сжиженные газы, бензиновую и керосиновую фракции от коррозионно-активной меркаптановой серы. Ведь меркаптановые соединения – это целый букет проблем: они вызывают коррозию оборудования (особенно, содержащего цветные металлы), обладают отвратительным запахом, вредны для окружающей среды, затрудняют процесс транспортировки нефтепродуктов. То есть наша компания разрабатывает и внедряет малоотходные энергосберегающие технологии каталитической очистки топливных фракций и сточных вод от сероводородной и меркаптановой серы. Конкретно это катализаторы КС и КСМ на полимерной основе и процессы очистки «Демер-ЛУВС», «ЛОКОС», «Демер-КСП» и «Демерус».

- В чем ноу-хау? Почему ваши катализаторы лучше продукции конкурентов?

- Известные фирмы (UOP, Merichem и Всесоюзный НИИ углеводородного сырья – ВНИИУС) используют гомогенные катализаторы, либо растворенные в щелочном растворе, либо нанесенные на активированный уголь. Но у них есть как минимум две слабых стороны. Первая – это непрерывное расходование дорогостоящего активного компонента - солей тяжелых металлов. Вторая – загрязнение стоков щелочью и солями тяжелых металлов. Дело в том, что катализаторы на активированном угле склонны к истиранию в процессе очистки. К тому же угольная основа непрочно удерживает активные вещества - они уносятся с очищаемым продуктом. Это приводит к непрерывному расходу катализатора (а это дополнительные затраты) и загрязнению им продуктов очистки, расходу дефицитной воды для их промывки и попаданию щелочи и тяжелых металлов в стоки.

В наших же катализаторах активные компоненты введены в состав полимерного носителя, где они прочно удерживаются и не уносятся в очищаемый раствор, а это обеспечивает долгий срок их службы. Кроме того, сокращается расход щелочи на очистку, а также объем токсичных стоков. Если подробнее говорить об экологии, то у нас в плюсе: сокращение объемов стоков, снижение в них концентрации свободной щелочи и исключение попадания в стоки тяжелых металлов.

- Как эффективность метода выглядит в цифрах?

- Срок службы щелочи при использовании нашего гетерогенного катализатора - один год, при использовании гомогенного катализатора – три месяца. А по сроку службы самого катализатора преимущество нашего метода очевидно - наш катализатор работает 10 лет, а «гомогенные» необходимо обновлять (вместе с щелочным раствором) каждые три-четыре месяца.

Столь долгий срок службы катализатора, конечно, не выгоден нам, как производителям, потому что расходуемый катализатор обеспечивает стабильный доход, но мы - люди советского времени, и не привыкли мыслить такими категориями.

- То есть вы – не только разработчики, но и производители?

- Пресс-формы, рецептура, компоненты – наши, а часть работ отдаем на аутсорсинг.

«Мы нашли идеально подходящее для наших нужд помещение, выкупили его, отремонтировали. Сегодня уже перевезли туда приборы, которые приобретали с момента создания ИП»

- Но если ваши катализаторы расходуются так медленно, то что дает вашему предприятию основную прибыль? Вообще насколько выгодно заниматься такой работой?

- На доходы от продажи трех лицензий на очистку керосина был построен коттедж в черте Казани. Но продажа лицензий происходит не часто… В последнее время много заказов на разработку технологических регламентов на проектирование новых и реконструкцию действующих установок сероочистки. Регламент - это капитальный труд примерно в 120 страниц… А катализатор – да, продаем раз в 10 лет – нефтеперерабатывающим заводам, на которых внедрен наш процесс.

- Что это за предприятия?

- Это 9 НПЗ России, Литвы и Украины. Впервые нашу технологию применили в 1990 году в Литве, на Мажейкяйском НПЗ. Затем на Московском НПЗ. В дальнейшем мы все свои новые разработки опробовали на этом предприятии – Московский НПЗ стал нашей «визитной карточкой». И специалистам после ознакомления с работающей там установкой очистки от меркаптанов становятся очевидными преимущества нашего процесса.

- За границей аналоги вашим технологиям есть?

- Без ложной скромности - наш процесс лучше, чем разработки иностранных компаний в этой области. Например, такие известные фирмы как UOP, Merichem заинтересовались нашими разработками, но от сотрудничества отказались. Знаете почему? Потому что при их технологиях идет постоянный расход катализатора и они, по сути, сажают НПЗ на иглу. Зачем им наш катализатор, который надо менять раз в 10 лет?!

- В таком случае, логично продвигать ваш катализатор за границей…

- Мы планируем договориться со странами, где нет американских компаний - Ираном, Бразилией, некоторыми арабскими государствами.

ТРУДНЫЙ ПУТЬ К СТАНДАРТУ «ЕВРО-5» И ПОЧЕМУ ОЛИГАРХАМ НЕ НУЖНЫ «ЗЕЛЕНЫЕ» ТЕХНОЛОГИИ

- Насколько ваши технологии актуальны в свете ужесточения требований к качеству топлива?

- В 2009 году страны Евросоюза перешли на стандарт «Евро-5», в котором остаточное содержание серы не превышает 10 ppm (0,001%). Для «Евро-4» этот показатель равен 50 ppm, для Евро-3 - 150 ppm. В России большинство НПЗ выпускает топливо стандарта «Евро-3». На НПЗ «Таиф-НК» выпускается топливо «Евро-4», на НПЗ «Лукойл» - «Евро-5». Наш катализатор позволяет получить показатели по остаточной сере 10 ppm, то есть топливо стандарта «Евро-5». Другое дело, что в бензинах, в отличие от сжиженных газов, сера представлена не только меркаптанами, но и сульфидами, и тиофенами. Поэтому приходится дополнительно применять гидроочистку от инертных сернистых соединений.

«Такие известные фирмы как UOP, Merichem заинтересовались нашими разработками, но от сотрудничества отказались. Потому что при их технологиях идет постоянный расход катализатора, зачем им катализатор, который надо менять раз в 10 лет?!»

- В России много говорят о том, что надо повышать глубину переработки нефти. Ваши технологии могли бы помочь в этом?

- В нашей стране глубина переработки нефти всего 72 процента, это очень мало. В мире этот показатель доходит до 90 процентов. Поэтому в России активно строятся установки для вторичной переработки нефти, например, гидрокрекинг. Это переработка высококипящих нефтяных фракций (мазута, вакуумного газойля или деасфальтизата) для получения бензина, керосина и дизельного топлива.

С пуском установок гидрокрекинга появляются большие ресурсы обессеренной керосиновой фракции, использование которой позволит увеличить объем производства смесевого авиационного топлива за счет вовлечения прямогонной керосиновой фракции. Но есть большая проблема с меркаптанами в прямогонном керосине: требуется, чтобы на выходе показатель меркаптановой серы был 30 ppm, а он доходит до 130 - 200 ppm. Значит продукт надо очищать. До сих пор использовали либо гидроочистку, либо иностранные процессы очистки на угольном катализаторе. Гидроочистка требует больших энергозатрат и водорода, который получать довольно накладно. В целом капитальные затраты на гидроочистку в 10 - 20 раз больше, чем на щелочной процесс (не обязательно наш) очистки от меркаптанов, а эксплуатационные - в 20 - 50 раз. Экономически выгодно проводить щелочную демеркаптанизацию керосина, но внедрение катализаторов на угольной основе сдерживается сложной многоступенчатой системой очистки, которая выдает большое количество стоков и твердых отходов.

«Все расчеты тщательно проверяем. Помогает и самый надежный капитал – авторитет в отрасли»

Чтобы решить эту проблему мы предложили катализатор КСМ на полимерной основе и специальный промотор (реагент) КСП, который хорош тем, что эффективно окисляет тяжелые меркаптаны и отделяет керосин от щелочи. Это позволяет сократить процесс очистки с 6 до двух стадий и существенно уменьшить количество стоков. Наш процесс разработан еще в 1998 году. Три лицензии проданы московскому, киришскому и рязанскому НПЗ, но процесс до сих пор не внедрен.

- В чем причины?

- В каждом случае они разные. Рязанский НПЗ относится к корпорации BP (США), и, скорее всего, специалисты BP пролоббировали внедрение процесса от своих соотечественников - американской компании Merichem. На Киришском НПЗ сейчас строится установка гидрокрекинга, которая решит проблему очистки и пока там решили отложить очистку прямогонного керосина. На Московском НПЗ готовность нашей установки была 80 процентов, но частая смена руководства завода помешала процессу внедрения. Считаю, что это потеря для отечественной промышленности. Но я себе поставила задачу: не оставлю работу, пока не внедрю этот процесс. Хотя, хотелось бы уже заняться внуками.

- В каких проектах сегодня участвуете?

- «Роснефть» достраивает на Сызранском НПЗ газофракционирующие установки (ГФУ) предельной и непредельной секции, и в них заложен наш процесс.

«Лукойл» с 2010 года эксплуатирует наш процесс очистки бутановой фракции в Кстово, а в этом году мы выполнили заказ компании на процесс очистки пропан-пропиленовой фракции, причем в тендере были обойдены ВНИИУС и профильный уфимский НИИ - два крупных специализированных института. Сегодня от «Лукойла» поступил еще один заказ - расширить установку по очистке бутановой фракции в Кстово.

На Московском НПЗ строятся две новые ГФУ. Подрядчик - итальянская компания, и она хотела внедрять американский процесс очистки, но на заводе сказали: «Нет, будем внедрять процесс Ахмадуллиной, работающий на заводе более 20 лет». Мы уже выдали данные для проектирования блока демеркаптанизации сырья первой ГФУ. Сейчас заключаем договор на вторую установку.

- Интересно, насколько охотно НПЗ внедряют «зеленые» технологии? Забота об экологии – реальная или больше для галочки?

- Сейчас приходит понимание, что об экологии надо заботиться - ведь пить уже нечего и дышать нечем! Но в России законодательство не стимулирует внедрение «зеленых» технологий. Они затратные для предприятий, а наши олигархи (не все, но большинство) заинтересованы, прежде всего, в прибыли, а уж экология - дело десятое.

ЧТО ДЕЛАТЬ ЧАСТНОМУ ХИМИКУ, ЧТОБЫ ПО МИРУ НЕ ПОЙТИ

- Основа для ваших сегодняшних разработок, насколько понимаю, была заложена еще в советское время…

- Действительно, это было еще во время моей работы в ВНИИУС. Первый патент на катализатор был получен в 1983 году. Это был прообраз наших нынешних разработок. Тогда процесс удалось широко внедрить – ведь его заложили в типовой проект установок каталитического крекинга, и это себя оправдало. Мне, все-таки кабинетному ученому, помог мой заместитель Борис Васильевич Кижаев, который до пенсии работал заместителем главного инженера на Новокуйбышевском нефтехимкомбинате. Вместе мы преодолели барьер от науки до производства. Кстати, в будущем, надеюсь, меня заменит мой сын Ренат. Я настояла на том, чтобы он не сразу пошел в аспирантуру, а сначала прошел производственную школу – в «Нефис-косметикс» и «Казаньоргсинтезе». Только после трех лет работы на заводе он занялся наукой и за год подготовил кандидатскую диссертацию.

- Тяжело внедрить изобретение в производство?

- Сегодня это редкое счастье для научного работника - при жизни внедрить свой процесс. В России между лабораторией и промышленностью - провал, нет пилотной опытно-промышленной базы (а вот у зарубежных компаний она есть!) В результате мы не можем отработать процесс в реальных условиях. А ведь не всегда технологию можно рассчитать в теории, получить «в пробирке» и масштабировать до промышленного уровня. С другой стороны, в договоре прописана ответственность сторон: если твою разработку внедрили, а она не дала ожидаемых показателей, платишь неустойку - в случае рекламации можно по миру пойти.

- И как в такой ситуации продвигать свои идеи?

- Все расчеты тщательно проверяем. Помогает и самый надежный капитал – авторитет в отрасли.

«Один прибор по определению общей серы в керосине стоит, как однокомнатная квартира, - 1,5 миллиона рублей, а прибор по определению влаги - 300 тысяч»

- Альфия Гариповна, вы уж извините, но «большая химия» всегда считалась мужской отраслью…

- В детстве я мечтала быть врачом, а пойти в КХТИ меня уговорила подруга, причем она не прошла, а я поступила. Здесь сыграло и то, что школу я окончила с серебряной медалью. А в дальнейшем мне здорово повезло: моим Учителем (я произношу это слово именно с большой буквы) был Петр Анатольевич Кирпичников (член-корреспондент РАН, почетный химик СССР, лауреат Государственной премии СССР, экс-ректор КХТИ – авт.) - Человек высоких душевных качеств! Быть его ученицей - это ко многому обязывает… Петра Анатольевича уже 15 лет нет с нами, но каждый год 5 января кафедра, его ученики и почитатели собираются и отмечают его день рождения - так велико наше уважение к нему. Это он задал своим ученикам творческий подход и ответственное отношение к работе… И рядом со мной всегда была мама – удивительный человек! Она вложила в меня оптимизм, трудолюбие, помогла воспитать сына – светлая ей память.

- Вы долго проработали во ВНИИУС, прошли путь от младшего научного сотрудника до заведующего лабораторией. Трудно было уходить в «свободное плавание», ведь химия – это не просто бизнес на дому: нужна лаборатория, аппаратура и так далее?

- С лабораторией – целая эпопея! В 2000 году, после ухода из ВНИИУС, я два года жила на одну пенсию. Но у меня был гараж, я его продала, и на эти деньги оборудовала прямо у себя в коттедже лабораторию. Потом пошли заказы, и я смогла заключать хоздоговоры со своей родной кафедрой и арендовать там лабораторию. А в этом году мы нашли идеально подходящее для наших нужд помещение, выкупили его, отремонтировали. Сегодня уже перевезли туда приборы, которые приобретали с момента создания ИП. Кстати, один прибор по определению общей серы в керосине стоит, как однокомнатная квартира, - 1,5 миллиона рублей, а прибор по определению влаги - 300 тысяч.

- Что у вас сегодня в работе?

- Есть две перспективные разработки, но о них пока лучше помолчу. Я просто учитываю особенности конкуренции: чтобы «не сглазили», не помешали и ничего не увели, лучше говорить о чем-то и публиковать патенты только тогда, когда уже точно знаешь, что твой процесс будет внедрен.

- Наш традиционный вопрос: каковы, на ваш взгляд, три составляющих успеха в бизнесе?

- Во-первых, добросовестный труд. Во-вторых, ответственность и порядочность. В-третьих, должна быть позитивная стратегическая цель. Вы должны поставить перед собой крупную задачу, направленную не на личное обогащение, и тогда вам идет помощь свыше.

«В работе две перспективные разработки, но о них пока лучше помолчу. Я просто учитываю особенности конкуренции: чтобы «не сглазили», не помешали и ничего не увели»

- Интересно, когда представитель точного знания говорит о помощи свыше…

- Расскажу одну историю. Наша семья жила в Казани, и все мои братья и сестры родились в городе, а я родилась в деревне. Дело в том, что мой отец заболел туберкулезом, и чтобы лечить его козьим молоком и свежим воздухом, семья переехала в село Татарская Айша, это в Высокогорском районе, рядом с Иске Казан (Старая Казань). По преданию, именно на этом месте была заложена Казань, и только потом ее перенесли ближе к устью реки. Рядом с селом есть святое место, гора Мулла-хаджи, где раньше были могилы святых. Там есть три удивительных родника с целебной водой. Возле них раньше был молельный дом, куда приходили мусульмане со всей округи. Но в годы воинствующего атеизма, чтобы народ не отвлекался от колхозных дел, главный родник залили бетоном, кладбище распахали под посевы, а скит - сломали. Рассказывают, что в тот день произошло землетрясение, а все, кто участвовал в акции, понесли наказание: водитель бетоновоза перевернулся на своей машине, тот, кто дал указание сломать скит, заболел диабетом, а позднее ему ампутировали руки и ноги вследствие гангрены. Человека, который использовал бревна от скита на дрова, парализовало. Но родник не иссяк, пробился через бетон слабой струйкой и поток паломников к святому месту не прекратился. А недавно родник расчистили, и он забил более мощной струей, и сейчас снова пьют люди целебную воду.

Я давно хотела восстановить разрушенный молельный дом, и три года назад, когда получила деньги за один проект, сделала это, чтоб паломникам было где укрыться от непогоды, посидеть в тиши и пообщаться с Всевышним вдали от суеты, на вершине горы…

И потом, я точно знаю, что если желаешь кротко, твое желание исполняется вплоть до миллиметра. Вот я хотела, чтобы у меня место работы было дома, и теперь у меня свой дом и офис в нем, работаю с утра до ночи, и ничто меня не ограничивает. А ведь как мы когда-то жили! 27 лет в «пожарке» - знаете полуразрушенную сегодня каланчу возле Колхозного рынка? Там прошли годы учебы в школе, институте, аспирантуре.

- Чтобы вы еще как ученый хотели бы сделать?

- Мечтаю заняться водой - улучшать состояние питьевой воды, очищать сточные воды. И, считаю, что это можно делать не только при помощи механических и химических фильтров, но и энергетическим воздействием. Фантастика? Но уже научно доказано, что вода «запоминает» позитивную и негативную информацию, реагирует на слова. Я бы хотела на научной основе внести энергетический компонент в очистку водных ресурсов, но пока только в начале пути.