«Кыш Бабай – это культурная капитуляция»: были ли у татар зимние праздники?

Искандер Измайлов: «Говорить, что все у всех народов должно быть одинаково, что календарный цикл един и везде должен быть свой Санта-Клаус, — это верх глупости и непонимания сути культурного кода и формирования традиций» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Истина, возможно, где-то рядом, но в головах у нас слишком много всякой ерунды».
Терри Пратчетт «Санта-Хрякус»

Были ли у татар зимние праздники?

Едва закончились новогодние праздники, как я стал получать отклики обиженных читателей на прошлую мою статью. Некоторые убежденные тюркисты, включая небольшую секту неоязычников-тенгрианцев, возмутились, что у тюрко-монгольских народов не было ярких зимних праздников. Понимаю, что это вопрос не ко мне, но все-таки я фиксирую реальность и пытаюсь в краткой и доступной форме рассказывать о некоторых культурных традициях, обычаях и обрядах. Отсутствие или наличие того или иного обряда — важный исторический маркер, показывающий изначальное различие культурных кодов у разных народов.

Можно громко возмущаться и сетовать на то, что многие народы имеют непереносимость лактозы. Именно народы — это признак генетический, и его нельзя «воспитать», это факт. Можно возмущаться, что у татар не было зимних праздников, но против неоспоримого факта не попрешь.

В современном глобализированном мире люди от Гренландии до острова Пасхи пьют кока-колу и знают, кто такой Санта-Клаус и даже как зовут его оленей. Об этой культуре и формировании ее традиций пускай рассуждают социологи и культурологи, а мы, исторические антропологи, будем говорить о более древних и глобальных явлениях культуры, зародившихся еще в эпоху осевого времени, которое у разных народов может иметь разную глубину и мощность традиций.

Зимние праздники этим и интересны, что всем известны и имеют некий глобальный шаблон. Но немногие, к сожалению, знают и понимают, насколько глубокие корни у многих наших привычных общемировых традиций. В этом смысле для нас очень важно знать и помнить свой культурный код, видеть его отличие от глобальных тенденций, идущих как с Востока, так и с Запада. Это, кстати, не значит, что мы должны отказываться от светских городских праздников — все-таки наше татарское сообщество сильно урбанизировано и подвержено влиянию общих тенденций. Но не надо забывать и свои традиции, пытаться переформатировать их, встроить в современную городскую среду.

«Сейчас можно только сказать, что опытным путем ученые выяснили, что женщины различают на порядок больше оттенков цветов, чем мужчины» Фото: freepik.com

Немного о цветах (черном, белом и зеленом)

Древние тюрки не испытали шока от темных зимних ночей на контрасте со светлыми летними днями. Очевидно, формирование основ их культуры происходило в более низких широтах, где такого контраста не бывает. В то время как предки индоевропейцев, видимо, мигрировали еще в древности (может быть, в начале бронзового века) из средних широт на Южный Урал и даже севернее, где, столкнувшись с аномальными, по их представлениям, климатическими явлениями, выработали особый культурный комплекс. Позднее, во время миграции в Переднюю Азию, Северную Индию и Европу, они принесли эти представления и туда.

Но предки тюрко-монгольских народов жили в других широтах и вели совсем иной образ жизни. Их годовой цикл жизни и праздников больше относился не к земледельческим культам с их умирающими и воскресающими богами, которые были связаны с угасанием Солнца и нового его поворота после зимнего солнцестояния. А сложился совсем другой годовой цикл, во многом связанный со здоровьем и жизнью скота. Поэтому для них главными праздниками в году были летние общинные торжества, осенние праздники забоя скота, подготовки к зиме и весне, связанные с пробуждением степи и появлением первой травы. Поэтому их мир был не черно-белый, а скорее зелено-голубой.

«Кёк» (көк) — древнее тюркское слово, обозначающее сразу два цвета — зеленый и голубой, которые мы, культурные потомки, легко различаем. Но в древности это было совсем не так. Еще в 1969 году американские ученые Брент Берлин и Пол Кей, изучив более сотни языков мира, выявили, что определение цветов из 11 основных имеют довольно строгие культурные закономерности появления. Т. е. древнейшие люди по мере развития культуры и языка стали различать все новые и новые цвета. И это не какое-то отставание в культуре, просто по мере становления цивилизации растет наше осознание своих способностей и мир раскрывается новыми красками. Ученые выяснили, что первые цвета — это всегда темное и светлое (т. е. белое и черное), следом всегда идет красное (цвет крови, источник жизни и т. д.), четвертый и пятый — желтый или зеленый (цвета Солнца, неба и еще травы), следующий — синий, а потом в разном порядке все другие цвета спектра.

Хотя не у всех народов существовал весь набор цветов. Например, у палеоазиатских народов не было различия между зеленым и небесно-голубым. Долгое время не различали его и тюрки, фактически до первых веков нашей эры, а коренные американцы — до прихода европейцев. Потом научились. Это еще раз доказывает, что все народы разные, как и их культура, а праздники являлись основой традиционной культуры. Можно даже сказать, что праздник, ритуалы и обряды были связаны воедино и скреплены мифологией о происхождении мира, человека и законов общения.

Сейчас можно только сказать, что опытным путем ученые выяснили, что женщины различают на порядок больше оттенков цветов, чем мужчины. Отсюда понятно, что чувство прекрасного развито у женщин гораздо сильнее, чем у сильного пола, имеет глубокие основания в нейрофизиологии. Конечно, это признак гендерный, а никак не расовый. Возможно, о цветах в культуре можно будет поговорить как-нибудь отдельно.

«Попытка ввести в наш культурный оборот некоего персонажа, как Кыш Бабай, — это культурная капитуляция и скрытая европеизация нашей культуры» Фото: «БИЗНЕС Online»

Кыш Бабай — это нелепое признание, что мы какие-то дикари

Говорить, что все у всех народов должно быть одинаково, что календарный цикл един и везде должен быть свой Санта-Клаус, — это верх глупости и непонимания сути культурного кода и формирования традиций. Попытка ввести в наш культурный оборот такого персонажа, как Кыш Бабай, — это культурная капитуляция и скрытая европеизация нашей культуры. Уж лучше следовать общей традиции и называть Санту Сантой. Тогда будет понятна граница между традициями и сохранится дистанция в культурных образах.

Попытка адаптировать этот индоевропейский образ в татарскую культуру — очевидная и показная дикость, стирание собственного культурного кода и признание, что глобализация поглощает нас целиком. Лучше беречь и сохранять культурные границы, понимать, где свое, традиционное, а где приносная черта глобализации.

Кыш Бабай — это нелепое признание, что мы какие-то дикари, подбирающие куски чужой цивилизации в надежде, что нас признают своими. Так быть не должно. Как говорил неуступчивый и свободомыслящий Бенедикт (Барух) Спиноза (1632–1677): «Самоунижение указывает на величайшее бессилие духа». Наша культура должна сохранять себя и свою внутреннюю цельность.

Но как же быть с зимними праздниками у татар? Они были? Все-таки были. Но надо понимать, какие и какой их культурный контекст. Для начала небольшое отступление. Ни один народ, ни одна культура не живут в безвоздушном пространстве, а всегда в окружении иных народов и культур. Насколько бы эти культуры ни были различными и даже враждебными, связи пронизывают их множеством нитей — личных, экономических, интеллектуальных.

Раз мы вспомнили Спинозу, то вот пример культурной трансформации — еврейский народ. Несмотря на гонения и погромы со стороны германских властей в течение многих веков, они восприняли немецкий язык в виде его диалекта идиша. На этом языке возникла и развивалась огромная культура, можно сказать, целая идишская цивилизация, светская и весьма разносторонняя — от науки до классической литературы. Это одно важное свидетельство влияния окружающих народов и их языков, яркое проявление взаимовлияния.

Неоязычество и Нардуган

В этнографии было предложено называть регионы, где веками проживали и контактировали разные народы, историко-этнографическими областями. Например, Балканы и Северный Кавказ. В Волго-Уральском регионе сложилась такая же ареальная историко-культурная общность, в которую входят различные тюркоязычные, финно-угорские и славянские народы. В таких контактных зонах, помимо развития своих традиций, некоторые общины, тесно общаясь между собой, перенимают некоторые культурные традиции. Но, даже перенимая некоторые элементы чуждой культуры, люди адаптируют их, делают как бы родными, своими, отрицая родство с праздниками соседей.

Таковым у татар стал Нардуган. Это очень специфичный праздник, распространенный в свое время у части татар Нижегородской губернии и чепецких татар. Но более он был присущ крещеным татарам. Основные обряды праздника неоднократно описаны еще в конце XIX века краеведами, поэтому не представляет особой сложности понять их обрядовую практику.

Отмечался он с 25 декабря по 5 января, т. е. от Рождества до Крещения, что не оставляет сомнений в том, что под другим названием мы имеем дело с обычными Святками, прекрасно известными в европейской христианской традиции и ведущими свое происхождение от древних индоевропейских праздников.

У других народов этот праздник назывался фактически одинаково: у мордвы-мокши — Нардван, у мордвы-эрзи — Нардава, у марийцев — Нардуган, у чувашей — Нартукан, Нартаван, у удмуртов — Нардуган. Тюркологи, проанализировав употребление этого термина разными народами, сделали вывод, что он был заимствовано от крещеных татар. Происхождение названия неясно. Лингвисты высказывают разные предположения, которые так или иначе связаны с названием Рождества и Крещения. Например, у татар Мещерского края этот праздник назывался Раштуа, или Раштва (явно читается слово «Рождество»).

Татары-мусульмане участвовали в христианских праздниках только из-за соседей

Сам же праздник Нардуган включал ночное хождение ряженых, а в домах шло застолье с подблюдными песнями (йөзек салу). Девушки в это время гадали на кольцах на судьбу и на жениха. Хождение ряженых бытовало у всех крещеных татар и продолжалось несколько дней. Рядились в различные животных (в медведя, козла, барана) или одевались нищими, стариками и старухами, юноши одевались девушками, старики — невестками. Все с единой целью — быть «посмешнее», «пострашнее».

Самое главное в этом действе было остаться неузнанным, всячески куролесить и веселиться. Лица скрывали за масками или мазали сажей. Иногда в этих гуляньях принимали участие девичьи ватаги, которые ходили отдельно от юношей, одевшись в различных животных или стариков. Все это сопровождалось весельем, и в каждом подворье хозяева пытались угадать, кто скрывается под тем или иным костюмом или маской. Прежде чем угостить гостей, они заставляли их петь или плясать и веселились сами. Часто целью юношеских команд было высмотреть девушек, которые выходили из дома и веселились вместе со всеми.

Ряженые играли на различных инструментах (струнных или барабанах), создавали звуковое сопровождение с помощью разных подручных средств: сковородок, колокольчиков, а в начале прошлого века часто играли на гармонике. Вдоволь наигравшись и покривлявшись, ряженые шли дальше. Иногда их угощали, иногда — нет.

Сохранились записи рассказов о том, что в некоторых домах собиралось несколько компаний ряженых и устраивали представления, где высмеивали на грани дозволенного те или иные поступки сельчан. Одним словом, все эти обычаи — явное повторение и даже калька с обычаев, которые бытовали у разных европейских народов и татарами были заимствованы достаточно поздно. Сами названия говорят о том, что они были связаны с христианскими праздниками и татары-мусульмане участвовали в них только потому, что их соседи и односельчане их отмечали.

«Считалось, что в эти дни покойники выходят из могил и приближаются к домам живых. Поэтому люди топили баню и когда заканчивали мыться, то оставляли все в готовом виде — тазы, веники, даже воду, чтобы покойники могли помыться и попариться» Фото: freepik.com

Для покойников в бане все оставляли в готовом виде, чтобы они могли помыться

Но у многих татар-мусульман были серьезные ограничения в участии в этих праздниках. Некоторые, даже давно проживавшие в одних селах с крещеными, старались не пускать ряженых в дом, а встречали их на улице. Этнографы передают рассказы, что были целые представления, когда ряженые пытались проникнуть в дом на угощения, а их категорически не пускали — убирали половицы в сенях, ставили корыта с водой, подпирали двери и т. д. Между тем в других местах Прикамья, где татары жили в одних селах с бесермянами, пустить ряженых в дом считалось хорошей приметой — к урожаю. На этот случай даже пекли специальные сушки.

У крещеных татар известны и другие обычаи, которые связаны с почитанием умерших предков в это зимнее время, в сочельник. Считалось, что в эти дни покойники выходят из могил и приближаются к домам живых. Поэтому люди топили баню и когда заканчивали мыться, то оставляли все в готовом виде — тазы, веники, даже воду, чтобы покойники могли помыться и попариться. Считалось, что их можно было увидеть идущими по дороге меж сугробов, но для этого надо было внимательно посмотреть через 7 медных сит.

Поскольку все это было связанно с покойными и утончением границ между мирами, в эти дни можно было увидеть будущее, которое особенно волновало девушек на выданье. Сохранилось много разных заговоров и способов гаданий. Один из самых простых обрядов зафиксирован у крещеных татар Лаишевского района.

Для заговора обязательно нужна была вода из проруби (недаром и волшебную щуку Иван-дурак поймал именно в проруби). Воду должен был принести знакомый парень: он приходил на реку и, очертив топором круг, вырубал прорубь, откуда доставал воду и клал в нее медную монету и свое кольцо, потом прикрывал ведро белым полотенцем и нес в дом. Там его уже ждали девушки, которые опускали в ведро свои кольца, загадывая желание. А стоявшие вокруг парни говорили поговорки, видимо, ранее это были священные слова или иносказания типа: «На шестке таракан, его Бог сотворил» или «Лошадь лашмана, столб овина, и он живет».

Ведущая мешала в воде кольца и надевала любое. Девушка, чье это было кольцо, выслушивала мудреную скороговорку, которую говорил юноша. Затем кольцо опускалось в воду, девушки пели любовные куплеты и гадания продолжались. Когда все девушки получали свои слова заговора и загадывали желание, пели куплеты более вольного, часто откровенно эротического содержания с неприличными словами. В конце доставали перстень парня и монету, которую подбрасывали. Если она подала орлом — все сбудется.

Культура прототюркского мира

Все обряды и верования, связанные с Нардуганом, некоторые краеведы еще с XIX века считали языческими пережитками, якобы сохраненными в неизменном виде с глубокой, едва ли не прототюркской древности. Однако для такой реконструкции нет никаких оснований. Как мы уже говорили, у тюрко-монгольских народов никаких подобных праздников не зафиксировано. Можно было бы сказать, что ислам и ламаизм стерли все ранние верования, но это не так.

Многие другие традиционные праздники и обряды сохранились с древности, и им не помешали мировые религии. Следовательно, и в этом случае их отсутствие совсем не позднее явление, а наоборот, отсутствие и является фактом.

Одновременно можно сказать, что все эти обычаи появились у татар достаточно поздно, не ранее XVIII века, и носили явное влияние святочных обрядов, которые широко бытовали у русских христиан, позже у христианизированных финно-угорских народов. При этом название носит явно татарскую адаптацию Рождества, поэтому праздники отнюдь не древняя традиция, а влияние русской народной культуры, из которой эти праздники и их обрядовая часть были заимствованы.

Эти обряды и праздничная культура, а также целый ряд представлений, включая суеверия о влиянии мира мертвых на мир живых в дни Святок, стали частью этнографической культуры татарской нации, поскольку некоторые практиковала эти обычаи. Пусть и заимствованные в период Нового времени, они стали частью культурного комплекса.

Надо понимать, что эта часть культуры имеет совсем другие истоки, чем культура прототюркского мира. В этом и состоит серьезная разница между культурой татарской нации, включающей в себя целый ряд различных и даже заимствованных этнокомплексов. Но если мы говорим о базовом культурном коде, это сложное сочетание тюркской и мусульманской культур, которые вошли в симбиоз еще в период раннего Средневековья. И в этом базовом комплексе культуры не было ничего, что можно было бы сопоставить со святочным комплексом европейско-христианской культуры.

Противоречивый мир татарской национальной культуры

В конце можно отметить, что в современной культуре есть много примеров, как происходит переформатирование культурного комплекса, связанного с Рождеством и святочными обрядами, и как эти образы наполняются новыми смыслами. Сюжет привычных представлений выворачивается наизнанку и предстает в новом карнавальном виде.

Образец подобного переосмысления — роман британского фэнтези-писателя Терри Пратчетта (1948–2015) «Санта-Хрякус» (англ. Hogfather). В нем речь идет о Плоском мире, который несет на себе по космическому пространству огромная черепаха, год заканчивается 32 декабря, а последняя ночь называется Свячельник. По легенде, этот день посвящен Санта-Хрякусу, поскольку в тот день в древности крестьяне забивали свиней перед наступлением долгой и холодной зимы.

По обычаям Плоского мира в эту ночь Санта-Хрякус проносится на санях, которые тащит по небу четверка диких кабанов. Он оставляет детям подарки в развешенных на каминах носках. Сюжет романа состоит в том, что в один момент по ошибке неких высших существ — аудиторов реальности — вера в Санта-Хрякуса пропала, как и он сам. Зато в мир проникло божество похмелья, превращая веселый праздник в мучительное бедствие. Дабы спасти ситуацию, роль Санта-Хрякуса начинает играть Смерть, который (а в Плоском мире Смерть — мужского рода) попадает в разные смешные и нелепые ситуации. Ночь праздника Страшдество была спасена, и вернулся сам Санта-Хрякус.

Собственно, вывернутый наизнанку святочный образ и есть новый образ современной мировой (и даже не западной) культуры. Вероятно, это до некоторой степени то, что переживает татарская традиционная культура, испытывая воздействие со стороны глобализации.

Именно поэтому для нас очень важно понимать истоки разных традиций и то, как сформировался тот сложный и даже противоречивый мир татарской национальной культуры. Но чтобы знать, как этим пользоваться, как сплавить традицию и современность, нужны знания. Как говорил об этом Пратчетт: «Вам просто нужно научиться верить в то, чего не существует. Иначе откуда все возьмется?»