«Украинские ДРГ заходят малыми группами, наводят шумиху и сматываются»

Изабелла Либерман: «Первые дни вообще неразбериха была, мне очень многие писали: «Вывезите наших родственников!» Фото предоставлено Изабеллой Либерман

«Удивились, что находимся в полном вакууме, информационном пузыре»

— Изабелла, когда вы приехали в Курскую область, как там все было?

— В первый день, как только все началось (6 августа — прим. ред.), мы сразу же выехали сюда вместе с коллегой Дмитрием. Мы сели в машину, приехали. При этом думали, что все будет на два дня, как с Шебекино, когда мы ездили в Белгородскую область. Ну пару-тройку дней, думаем… Все сейчас пройдет и закончится. 8 августа мы собрались ехать в сторону Суджи, но встретили нашего военного товарища, который сказал, что все не совсем идет по плану. Хотя в Генштабе уже заявили, что все хорошо. Наш военный друг сказал вообще туда не ехать, там противник зашел в несколько коробок с тяжелой бронированной техникой и начал двигаться в сторону Курчатова.

Мы удивились, что находимся в полном вакууме, информационном пузыре. Да и коллеги-журналисты говорили, что все хорошо. А людей, получается, расстреливали на подъезде к Судже… Мы, естественно, доложили ситуацию, рассказали ее людям, потому что морально это нельзя было замалчивать. Первые дни вообще неразбериха была, мне очень многие писали: «Вывезите наших родственников!» Их эвакуацией мы занимаемся по сей день. Потом в сети появились [украинские] фейки по Льгову и Курчатову. Туда мы тоже ездили.

— Какие настроения были у мирных жителей? Была ли паника? Приходилось ли успокаивать людей?

— Пугает людей неизвестность. Паника присутствует и сейчас, так что приходится успокаивать мирных жителей. Моя работа связана с гуманитарной деятельностью, я даже сама с этими людьми плачу. Они потеряли жилье, у них остались животные. Некоторые уезжали из своих населенных пунктов, думая, что на два дня, а уже прошло больше недели. Сейчас у них также панические настроения. Когда говорят, что, мол, все под контролем и так далее, нам дают информационный вакуум. Проблема в том, что мирные, журналисты, волонтеры — никто не знает линию фронта: она слоеная. ДРГ вышли на различные участки и находятся на близком километраже к Курску, создавая какую-то эмоциональную панику у всех. Мы были на одном из блокпостов, где беседовали с ребятами. Они рассказывали о ДРГ, которые заходят малыми группами, наводят шумиху и сматываются.

«Дети просят: «Мама, приезжай на день рождения». Очень тяжело…»: рассказы женщин, работающих в зоне СВО

Еще меня удивило, что в Курской области нет бетонных укрытий, таких же как, например, в Белгородской области. Это очень важно. Если сравнивать Курскую и Белгородскую области в критической ситуации, то администрация Курской области конкретно проигрывает. В зоне КТО людям просто негде прятаться. Единственное, здесь организована гумпомощь, которую везут со всей страны. Ну и пункты временного размещения, в принципе, все хорошие.

«С гуманитарной помощью здесь все замечательно, люди ни в чем не нуждаются. Помогает вся страна» Фото предоставлено Изабеллой Либерман

«Люди здесь еще не встали на военные рельсы»

— Как взаимодействовали с военными в первые дни?

— У меня есть связь со многими бойцами, которые здесь работают, с кем мы работали в зоне СВО. Выезжая в Глушковский район, я утром узнаю обстановку и уже корректирую свой маршрут. Мирные жители и волонтеры этого сделать не могут. Естественно, нужно признавать то, что есть. Мы пишем, чтобы люди были осторожнее, не выезжали по вечерам. В первые дни связь между подразделениями не была так хорошо налажена. Порой подразделения общались через меня. Например, боец одного подразделения знает, что я на связи с соседним, и мне говорит: «Белл, передай, что у нас здесь такая вот ситуация». Я выходила, звонила и сообщала. Получилась такая коммуникация, которая спасала жизни ребятам. Но сейчас со связью все в порядке.

— И все же как проходила эвакуация в первые дни?

— Власти Суджи буквально бросили многих мирных, правда, мы в СМИ не употребляем такие слова. Но людям было очень тяжело эвакуироваться своим ходом. Они переплывали реки, на их глазах украинские войска с поляками и грузинами расстреливали их соседей. Там происходили очень большие ужасы. Они чувствуют себя брошенными, они в большой обиде на свою местную администрацию. Но сейчас они ощущают внимание и заботу. Понемногу оттаивают, но в шоковом состоянии людей еще много. Из более-менее безопасных по сравнению с Суджей районов жителей стали эвакуировать заблаговременно. Там люди уже в другом состоянии, они не видели ужасов, когда по лесам среди трупов своих друзей и соседей приходится идти буквально на ощупь километров 30.

Первые дни эвакуация, повторюсь, шла только своим ходом. Выезжать было не на чем. Либо эвакуационные группы ехали на определенные точки навстречу мирным. Это было еще во времена, когда Суджа не стала «Суджей Шрёдингера», когда никто не знает, чья она. Люди встречали мирных на определенной точке, но много было тех, кто не доходил.

Наша первая эвакуация была из Льгова, нас попросили забрать бабушку. Но она сама не захотела выезжать, зато другая женщина согласилась. Мы спросили, оказывается ли эвакуация, но она ответила, что все молодые уехали, остались лишь старики. Мы об этом рассказали в своем СМИ, репортаж набрал много просмотров, и на следующий день в Льгове появился автобус. Но все равно людям было страшно, они видели раненых солдат, обстрелы. Ту бабушку мы, кстати, вывозили 15 августа. А дальше там, кстати, находится Глушковский мост, он был еще цел. Мы были там недавно, он был весь в пробоинах, то есть место было пристреленным. На следующий день там погибли два волонтера, и мы видели их работу: они ездили помогать мирным в Теткино, где в небе над дорогой может находиться по 15 дронов. Это безумие, жесть! Но парни ездили. Они погибли от прилета HIMARS.

— Много ли волонтеров работает в области? Кто оказывает помощь местным? Увеличивается ли число тех, кто помогает?

— Вообще с гуманитарной помощью здесь все замечательно, люди ни в чем не нуждаются. Помогает вся страна. Но в своем телеграм-канале я уже давала клич: здесь нужны мужчины, чтобы разгружать грузы. Приезжают многотонные фуры. Партия — 300 тонн груза: это предметы первой необходимости, ведь люди покидали свои дома буквально в одних майках. Правда, сегодня многие жители уже распределены по пунктам временного размещения по всей России. Лично я объединила всех своих подписчиков, кто может предоставить жилье беженцам из районов, создала небольшую базу. Я ее передала в пункты временного размещения, и вот так мы взаимодействуем. То есть люди из ПВР могут связаться с теми, кто готов предоставить жилье в различных регионах страны. Здесь все идет по личной инициативе. Но все еще не хватает рук, к примеру, чтобы вывозить домашних животных.

Влад Шлепченко: «Вышло так, что заход в Сумскую область мы не устроили, и войска у них просто так стояли»

Еще момент: допустим, едет волонтер в какой-нибудь населенный пункт. Хорошо бы, чтобы у него были бронежилет, определитель дронов и так далее. Этого нет. Если бы администрация на какой-то основе это все выдавала, то было бы гораздо лучше. Волонтерам я бы не советовала ехать без брони в эту зону. Нужны машина, бронежилет и дрон-детектор. Это минимум. Потому что люди здесь еще не встали на военные рельсы. Некоторые участки они проезжают очень медленно. Нас же, как людей, которые привыкли работать в опасных зонах, это сильно напрягает, потому что это подвергает опасности жизни.

Еще здесь не отключены камеры-радары. Я уж не знаю, сколько штрафов собрала наша машина. Местная администрация пока не поняла, как находиться в зоне боевых действий. Понемногу она встает на эти военные рельсы, но нужно быстрее. Например, донецкие волонтеры, работающие здесь, знают все. Их закалка многолетних боевых действий тут очень помогает. Все знают, где укрыться, как лечь и так далее.

«По видео мы можем судить, что часть районов все-таки под контролем ВСУ. Но людей удается эвакуировать» Фото предоставлено Изабеллой Либерман

«Дальнобойные ракеты иностранного производства ВСУ применяют однозначно»

— Что сейчас происходит в регионе? Ведутся ли обстрелы мирных? В курских телеграм-каналах постоянно объявляют об угрозе ракетной опасности.

— Буквально сегодня мы ездили в Рыльск, и там был очень сильный ракетный удар. Мы нашли обломки ракеты, где увидели маркировку USA. Ракеты ударили по мирному району, пострадали частный сектор и приют для животных. Сейчас мы хотим собрать средства женщине, которая с 50 собаками и 50 кошками осталась без крыши над головой. Слава богу, она живая, ее откапывали из-под завалов. Дальнобойные ракеты иностранного производства ВСУ применяют однозначно.

Недавно в Курске упала ракета «Точка-У», пострадал жилой дом. Помимо этого, здесь постоянные вылазки ДРГ и абсолютная атака дронов по мирным машинам и скорой помощи. Поэтому ездить очень страшно. Сейчас линия фронта неясна, мы не рискуем приезжать к военным, сами ребята предупреждают об этом. Мы выдерживаем в среднем 20 километров до приблизительной линии боевого соприкосновения.

— А что все-таки с Суджей? ВСУ говорят, что город под их контролем, наши говорят, что нет.

— Буквально вчера мы общались с девушкой, которая оттуда вывозила мирных жителей. Это говорит о том, что не весь город контролируется ВСУ. Эта девушка также опознала местность в тех сюжетах, которые выставляют западные корреспонденты из Суджи. По видео мы можем судить, что часть районов все-таки под контролем ВСУ. Но людей удается эвакуировать. Я верю этой девушке, Суджа не полностью, но частично находится под контролем Вооруженных сил РФ. Так что город и под их контролем, и под нашим. Я же говорю — «Суджа Шрёдингера».

— А сколько там осталось мирных жителей?

— Официально говорят, что порядка 2 тысяч. Но точной информации нет.

«Видя такое, не могли остаться в стороне»: Татарстан отправил в Курск гумпомощь

— Пятничным ударом по мосту через реку Сейм ВСУ отрезали целый район, где остались мирные жители. Что будет с ними? Какова судьба района, на ваш взгляд?

— Все очень боялись подрыва этого моста. План действий? Наверное, лодки… Об обходных путях еще речи не было. Но имели место случаи, когда люди переплывали реки. Кто оставался, тому в спину стрелял противник. Эти факты мне рассказывали люди из эвакуационной группы.

Что делать мирным? Нужно садиться и как-то организовывать себя. Но на самом деле мы были там за день до взрыва моста. Мирных жителей, на мой взгляд, там осталось очень мало (в этот момент на фоне разговора c Беллой звучит сирена об угрозе ракетной атаки — прим. ред.). Я надеюсь, что все выехали за время обязательной эвакуации. Украинцы заявляют, что в котле оказалась группировка ВС РФ. Но это их СМИ. Пока в военные действия мы не суемся, потому что информация неясна. К примеру, некоторые военкоры ездили в ту же Суджу и говорили, что там все нормально. Но на деле там было совсем не так. После их заявлений люди ехали в Суджу и погибали. Это и волонтеры, и местные жители, потому что заявлялось, что все там хорошо. Не надо создавать информационный вакуум. Люди не знают ситуации и едут. Они же не на военных рельсах, они не дончане, они не жили годами под обстрелами и дронами. Здесь все под «туманом войны».

— Какие районы сейчас крайне небезопасны?

— Я бы назвала радиус 20–30 километров от Суджи.

— ВСУ готовились пойти на Курчатовскую АЭС. Что там сейчас происходит?

— В первые дни у ВСУ действительно были планы пройти к АЭС. Сейчас противник хочет перерезать дорогу, чтобы отделить часть Курской области.

«Мы из Донецка пока сюда минимум на месяц перебираемся…» Фото предоставлено Изабеллой Либерман

— А что происходит в самом Курске? Какие там условия? Есть ли ПВР?

— В ПВР сейчас мест нет. Мы сами, когда эвакуировали бабушку из Рыльска, столкнулись с этим. Нам везде отказывали, ждали только в Туле и Воронеже. Что касается гуманитарной помощи, то в первые дни прибывали по 1 тысяче человек за гуманитарной помощью в один лишь пункт. Здесь работает много волонтеров. Сами куряне неравнодушны, подходят с душой ко всему, что касается их земляков. Но все очень устали, люди, которые помогают эвакуированным, работают без перерыва.

— Как думаете, надолго там все это?

— Думаю, надолго. Мы из Донецка пока сюда минимум на месяц перебираемся…