Радик Салихов: «Что татары дали миру? Можем назвать Мусу Бигиева – этого уже достаточно»

Радик Салихов: «Наш институт пять лет проработал в самостоятельном формате, но, перейдя в Академию наук РТ сейчас, мы вообще ничего не потеряли» Фото: Андрей Титов

«Было важно сделать единую этническую концепцию истории территориальных групп татарского народа»

— Радик Римович, чем сегодня занят научный руководитель института истории Рафаэль Хакимов? Он совсем ушел из публичного поля.

— Рафаэль Сибгатович всегда был идеологом научных исследований, особо интересовался историей Средних веков, древности, историей государственности. В принципе, вот такими же вопросами он и занимается сегодня. Конечно, он несколько выпал из публичного поля, но это его выбор. Мы в тесном контакте обсуждаем наши ближайшие и стратегические планы. Это наш главный советчик, он держит руку на пульсе.

— Какие научные работы он готовит или курирует?

— У него в основном медиевистика, история Средних веков. Это наиболее любимый его период и с точки зрения источниковедения, и с точки зрения корректировки направлений. У нас довольно сильный центр истории Золотой Орды и татарских ханств, но мы советуемся по всем вопросам: и кадровым, и организационным. Когда переходили в состав Академии наук РТ, он тоже поддержал это решение, напутствие дал.

«Рафаэль Сибгатович Хакимов несколько выпал из публичного поля, но это его выбор. Мы в тесном контакте обсуждаем наши ближайшие и стратегические планы. Это наш главный советчик, он держит руку на пульсе» Фото: Сергей Елагин

— С поста директора института истории он ушел в 2020-м. Как эти четыре года жило и развивалось учреждение? Что за это время издано, какие темы в работе, какие приоритеты в исследованиях?

— Сложный период был — это и пандемия, и довольно серьезное общероссийское мероприятие — перепись населения, ну и вообще эпоха изменилась. Мы институт несколько перестроили. У нас в приоритете стало не только изучение народов Республики Татарстан, но и экстерриториальный подход к изучению татарского народа. Нам было крайне важно сделать единую этническую концепцию истории локальных территориальных групп татарского народа, разбросанных от Тихого океана до Калининграда и по всему миру, по сути. И данной идее была подчинена вся деятельность нашего института. Это работа историков, этнологов, этнографов и источниковедов.

Выяснилось, например, что даже в федеральных крупных академических учреждениях, не говоря уже о региональных научных организациях, недостаточно полно разработаны вопросы сословной принадлежности населения Поволжья и Приуралья периода XVII–XVIII веков. Поэтому очень часто сегодня происходит путаница в сословных и этнических характеристиках. Когда мы начали искать теоретические работы, их не оказалось. И мы сегодня этим занимаемся в сотрудничестве с ведущими российскими институтами и с региональными центрами, где такие группы населения были. Это ясачные татары, служилые татары, башкирцы, тарханы и прочие группы.

Кроме того, в поле нашего научного зрения вопросы, связанные с укреплением национальной идентичности народов Татарстана и татар. Тоже непростой момент. Это иерархия идентичностей, то, как их соотносить, какова роль исторической науки в укреплении национального самосознания. Очень сложный комплекс вопросов, начиная с источниковедения, завершая, например, анализом зарубежной историографии и тенденций развития отечественной историографии. Это живой процесс, очень часто наполненный полемикой, у нас проходит масса узкопрофессиональных круглых столов и семинаров. Мы собираем коллег по всем вопросам, берем отдельные аспекты той или иной непростой темы и обсуждаем.

Важнейшим направлением стала популяризация исторических знаний. Было много справедливой критики в наш адрес, что мы замкнулись в академической скорлупе и не работаем на общество. Мы с 2020 года провели большую работу по созданию собственных страниц в социальных сетях, у нас есть аккаунты института. Многие наши сотрудники завели свои страницы и сейчас являются активными участниками процесса распространения исторических знаний в интернете.

И конечно, в поле нашего зрения 10 научных направлений по хронологии: древняя история, история после вхождения нашего региона в состав Российского государства, новейшая история, этнология, исламоведение, история религий и так далее

— Можете назвать самые важные книги, которые издали сотрудники Института имени Марджани после семитомника «Истории татар»?

— Помимо этого семитомника, у нас еще есть ряд многотомных изданий, над которыми мы сегодня трудимся. Например, весьма актуальное издание — пятитомник «История крымских татар». Вышел третий том, в текущем году готовим к изданию еще два. Третий том под названием «Крымское ханство» получил высокие оценки в отечественной науке. Я его считаю одним из ярких наших достижений. Том «Золотая Орда в мировой истории», который подготовлен совместно с Оксфордским университетом, переведен на английский язык. По сути, это единственное обобщающее издание такого рода в мире. Том «Татары» был подготовлен совместно с Институтом этнографии Российской академии наук, он уже выдержал третье переиздание. Тиражи тома быстро разошлись, и недавно издательство «Наука» сделало дополнительный тираж в 3 тысячи экземпляров.

Я еще отметил бы книгу Искандера Измайлова «Средневековые булгары: становление этнополитической общности в VIII — первой трети XIII века». Это тоже капитальное издание, отвечающее на многие вопросы полемического характера, которые в обществе задают: и по поводу происхождения, и по поводу собственно генезиса государственности, и относительно последующей судьбы булгарского этноса, соотношения золотоордынской цивилизации и Булгарского государства.

В апреле 2024 года у нас вышла книга «На Сувалкском рубеже» Алексея Сергеевича Бушуева, посвященная воинским мемориальным захоронениям советских солдат на территории Польши. Она имеет не просто научное, а идеологическое значение. Мы видим, как, несмотря на попытки фальсификации истории Великой Отечественной войны, общество, простые люди в Восточной Европе бережно относятся там к памяти советских солдат, погибших в борьбе с фашизмом.

Очень важное новое направление — историческая антропология, изучение повседневности, по которому мы издали целую серию трудов. Ну и конечно, нашумевшая книга «Татары Уфимского уезда» и ряд других книг соответствующего характера. Это отражение большой работы по публикации источников не только средневековых, но и Нового и Новейшего времени. Мы сегодня очень плотно работаем с документами из самых различных архивохранилищ страны и мира, потому что документ при хорошем объективном научном комментировании — это основа для наших дальнейших изысканий и популяризации исторических знаний.

«Наш институт пять лет проработал в самостоятельном формате, но, перейдя в Академию наук РТ сейчас, мы вообще ничего не потеряли» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Перейдя в Академию наук РТ сейчас, мы вообще ничего не потеряли»

— «Институт истории имени Марджани одно время был самостоятельным, вне структуры АН РТ, а в 2023 году его вновь ввели под „крышу“ академии. С чем это было связано? И как эффективнее работается — в самостоятельном учреждении или в составе большой структуры?» (Тимур Гатауллин)

— Институт истории никогда не входил в академию и не выходил из нее. Изначально юридически самостоятельным был и наш институт, и ИЯЛИ, и Институт татарской энциклопедии. Но в 2015 году приняли решение объединить их в одно юрлицо, в академию. Просто институт истории захотел остаться самостоятельным юридическим лицом. Это была позиция Рафаэля Сибгатовича, ее поддержал коллектив. Наш институт пять лет проработал в самостоятельном формате, но, перейдя в Академию наук РТ сейчас, мы вообще ничего не потеряли.

Институт истории им. Марджани сейчас располагается в историческом здании — памятнике федерального значения. Объект построил в начале XVIII века известный казанский купец Иван Михляев для своей суконной фабрики. В конце XVIII века фабричное здание «переквалифицировали» в пересыльную тюрьму. Именно сюда доставили после знаменитой студенческой сходки в Императорском Казанском университете 17-летнего Владимира Ульянова Фото: «БИЗНЕС Online»

— А что-то приобрели?

— Во-первых, намного легче нам стало взаимодействовать с другими академическими институтами. Когда разная ведомственная принадлежность, возможности для тесного сотрудничества одной командой ограничены. А сейчас, когда все в одной команде, под одним руководством, мы договариваемся на ходу, не дублируем, помогаем друг другу, где-то подменяем, заменяем. И потери самостоятельности не произошло ни в финансовом плане, ни в кадровом, ни в управленческом, ни в содержательном. У меня есть доверенность на управление коллективом. Вмешательство минимальное, но есть контроль. Контроль, организация этого взаимодействия и, конечно, постоянная помощь. У нас и ресурсы расширились, и возможности.

— Контроль какого плана?

— Контроль выполнения госзадания. Это же дисциплина. Я считаю, мы должны госзадание выполнять безукоризненно и отчитываться по итогу.

— Как госзадание формируется? Это все-таки ваш проект плана и его одобряют или не одобряют? Либо вам спускают его сверху? Как такое реализуется в академической среде?

— Это не такой простой процесс. Это продукт взаимодействия самых разных факторов, можно так сказать. Вот в текущем году неслучайно президент АН РТ Рифкат Нургалиевич Минниханов был на всех коллегиях министерств и ведомств. Он же не просто так туда ходил, а для того, чтобы узнать запросы, нужды, то, чем академические институты могут помочь республике, организациям. С учетом возрастающей роли Татарстана в международном плане и в общероссийском сотрудничестве гуманитарный аспект повышается.

Во-первых, мы видим, что нужно республике сегодня, во-вторых, каковы запросы общества. Мы отслеживаем горячие моменты полемики, где у людей есть недопонимание, куда надо направить усилия сотрудников. Ну и требования развития нашей фундаментальной науки. Мы продолжаем те исследования, которые начали в 90-е. Если мы начали тему джадидизма поднимать, то не можем ее закрыть или приостановить на какие-то годы, мы все равно продолжаем эту работу с учетом возможностей.

— Рифкат Минниханов подтвердил важность гуманитарного направления в деятельности Академии наук Татарстана. При этом мы хорошо знаем, что президент АН РТ выступает за сращивание науки и бизнеса. Не боитесь, что он охладеет к гуманитарным наукам, когда поймет, что здесь ограничены возможности для заработка?

— Мне очень импонирует, что он с уважением относится к каждому ученому, который у нас работает, к институту и, самое главное, ко всему комплексу гуманитарных наук. Рифкат Нургалиевич понимает, что это имеет не меньшее значение, чем технологии, чем какие-то достижения в технологическом предпринимательстве. Люди с государственным мышлением не могут иначе, тем более в свете последних указов президента России об основах государственной политики сохранения духовно-нравственных ценностей и об основах госполитики в области исторического просвещения. Там же везде говорится об одном из главных направлений жизни страны. Это идеологическая, научно-гуманитарная составляющая, которая в начале нулевых годов немножко в стороне осталась. Сейчас государство придает такому большое внимание. Конечно же, руководители республики и Академии наук РТ тоже все это понимают. Я вообще не вижу никаких угроз гуманитарной науке, наоборот, вижу перспективы сейчас.

— У института возрос бюджет на реализацию своих проектов?

— Внутренние проекты зависят от специальных государственных программ, которые давно уже есть в Татарстане. Это государственная программа по сохранению национальной идентичности татарского народа, государственная программа по реализации национальной политики РТ и госпрограмма по сохранению языков народов республики. У нас был период, когда мы фактически оказались лишены финансирования по данным госпрограммам, сейчас эта позиция восстанавливается.

«Поиск своих корней уже превратился в народное движение» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Самый животрепещущий вопрос у людей — собственное происхождение»

— Вы сказали, что стали вести соцсети. Сколько у вас подписчиков, есть ли возможность комментировать пользователям и что они пишут?

— Да, обратная связь есть, и она довольно горячая. Например, на странице во «ВКонтакте» несколько тысяч подписчиков, и там постоянно идут горячие споры по самым разным вопросам. Особенно читателей интересуют вопросы этногенеза, а тут множество точек зрения. Но ученые модерируют, чтобы обсуждение пользователей не впадало в крайности. У нас два очень неплохих аккаунта на YouTube. Мы делаем ролики, посвященные истории татар и народов Татарстана. Разный формат пробуем — и анимационные ролики, и лекционные. У анимационных по 2,5 миллиона просмотров. Есть на английском языке. Довольно активно работают и каналы на «Дзене», там уже больше текстовый формат. Мы хотим, чтобы в мире больше знали о татарах. Для нас самое главное, что наши сотрудники, ряд известных ученых, создают собственные аккаунты и тоже превращаются в активных субъектов этой работы. Мы эту работу будем продолжать.

Сегодня людей интересует и происхождение их малой родины, история деревень, родов. Поиск своих корней уже превратился в народное движение. У нас в республике проходят генеалогические форумы. И эти форумы никем не назначены, это просто общественность сама собралась. Мы поддержали первый форум, стали активными участниками. Каждый год стараемся помогать.

— На фоне этого интереса появились коммерческие предложения по составлению родословной, генеалогического дерева. Можно им верить или лучше самим заняться?

— Действительно, изучение родословных — это сегодня очень прибыльный бизнес, очень много людей и структур занимается этим. Я не знаю, насколько там качественно, потому что сам с ними не сталкивался, но слышал про это. Но все же думаю, что они делают качественную работу.

— А в институт истории люди обращаются с вопросом своей родословной? Вы чем помогаете? Есть вопросы и от читателей по этому поводу.

— Мы готовы помочь самой методикой работы, безвозмездно ее передать, подсказать. Тем, кто к нам обращается, мы даем самый короткий и правильный путь, как дойти до корней. Если надо перевести с арабской графики на кириллицу — милости просим, мы поможем безвозмездно. Мы это расцениваем как популяризацию исторического знания.

— Наш читатель Фаузия Салихова спрашивает, есть ли возможность встретиться лично с вами по поводу ее родословной. Ее предки родом из села Салихов Бавлинского района. По Столыпинской реформе в 1911 году уехали в Сибирь, в тайге создали сель Мусы…

— Это довольно сложный случай, хорошо бы нам просто встретиться, потому что в Сибири одно место концентрации документов, один корпус источников, у нас — совершенно другой. Надо разговаривать, нужны имена предков как можно дальше, известных в семье.

«Бюджет института составляет 57 миллионов рублей в год, средняя зарплата с учетом выплат по майским указам президента России составляет 78 тысяч рублей. Но есть категории сотрудников, которые получают намного больше» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Нужно больше молодых ученых до 30 лет»

— Что собой представляет Институт истории имени Марджани АН РТ сегодня — штат, квалификация сотрудников, бюджет учреждения, материально-техническая база, средняя зарплата? Есть ли госзаказ — на какие темы? Есть ли внебюджетные доходы — от какого рода деятельности?

— Как и 10 лет назад, у нас 100 человек в штатном расписании, из них 78 научных сотрудников, в том числе 14 докторов наук, 45 кандидатов наук, порядка 20 человек без ученой степени — это молодые ученые, которые готовятся защищать диссертацию. Уже третий год у нас действует диссертационный совет. У нас защищаются доктора наук и кандидаты наук. В конце года состоится защита кандидатской диссертации нашего сотрудника из крымского научного центра. Очень интересная диссертация по кадиаскерским тетрадям, ценному источнику по истории Крымского ханства. В прошлом году защитил докторскую диссертацию наш сотрудник Рамиль Адыгамов, затем он перешел на другую работу. Подготовка кадров у нас идет.

Молодых ученых до 40 лет — 30–35 процентов, в возрасте 40–45 лет — процентов 15–20. У нас институт относительно молодой, хотя мы испытываем определенные проблемы с молодыми учеными нового поколения. Нам нужно больше молодых ученых до 30 лет. И мы работаем сейчас с Казанским федеральным университетом, поскольку КФУ — основной производитель молодых историков. Войдя в состав Академии наук РТ, у нас появилось несколько мест в аспирантуре академии. Думаю, вопрос молодых кадров мы решили.

Бюджет института составляет 57 миллионов рублей в год, средняя зарплата с учетом выплат по «майским указам» президента России составляет 78 тысяч рублей. Но есть категории сотрудников, которые получают намного больше.

— От внебюджетной деятельности доходы у вас есть?

— У нас имеются целевые внебюджетные средства — на определенные гранты, различные образовательные проекты. В этом году у нас более 8 миллионов рублей внебюджетных средств.

— Сколько научных центров в структуре института?

— Крымский научный центр и северо-западный в Санкт-Петербурге.

— А для чего в Санкт-Петербурге вам центр нужен?

— Там Эрмитаж, Санкт-Петербургский университет, и руководит этим центром Шамиль Камильевич Ахметшин, бывший полпред Татарстана в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Он автор серии представительских изданий «Татары на службе Отечеству», это книги о Гумилеве, Кочубее, Державине, Махмуде Гарееве и других выдающихся личностях. В принципе, он тем же и занимается сегодня.

У нас есть еще внебюджетные центры в Саратове и в Магнитогорске. Они на самофинансировании, у них местные источники, свои кадры, но мы осуществляем научно-методическую поддержку и контроль

— Идея сделать сибирский центр пока не получила поддержки?

— Я бы не сказал, что она не получила поддержки. Я не вижу прямого отказа со стороны руководства академии, просто сейчас прорабатываются более удобные механизмы организации такого центра и вопрос финансирования, потому что там есть структуры, музей, научные сотрудники. Думаю, в скором времени руководство академии все равно придет к какому-то решению.

Мы, не дожидаясь создания центра, в институте открыли направление по сибирским татарам, включили в государственное задание изучение их истории. У нас работает один из известных ученых в этой области.

— Кто у вас сегодня ведущие ученые, звезды научного мира?

— Искандер Измайлов — самая главная наша звезда. Он очень активный сотрудник, много делает для популяризации, эксперт высочайшего уровня.

Ильнур Миргалеев — руководитель центра истории Золотой Орды, пользуется широчайшей известностью среди отечественных ученых и исследователей из тюркских государств, он ведет совершенно уникальный журнал «Золотоордынское обозрение», который стал уже фактором международной научной жизни. Это единственный в своем роде журнал по показателям: первый квартиль Scopus, первый квартиль ВАК. Журнал выходит 4 раза в год, мы его по подписке распространяем, его можно бесплатно скачать с сайта Golden Horde, там все номера.

Есть у нас молодые доктора, например Радик Исхаков. Это руководитель большого отдела истории Поволжья и Приуралья — там и Астраханская тематика, и Приуралье, и Сибирь. Радик Равильевич вырос в очень крупного специалиста, хотя ему чуть за 40 лет. Молодой доктор исторических наук Лилия Габдрафикова, основоположник в нашем институте направления исторической антропологии, истории повседневности татар. Очень активно работает в социальных сетях.

Наша звезда — Альфия Галлямова, ученый по советскому периоду истории Татарстана. Мы буквально недавно обсуждали том по истории советского Татарстана и современности, готовим его, потому что эта тема тоже назрела. Известный этносоциолог Гульнара Габдрахманова, доктор политических наук Лилия Сагитова, этносоциолог Гузель Макарова.

Гузель Валеева-Сулейманова тоже активно работает. Знаете, это испытанная гвардия, звезды, которые помогают нашим молодым ученым. Они энергичны все так же, у них много идей, которые мы очень часто и бурно обсуждаем. Вообще, считаю, что все наши сотрудники — звезды республиканского научного мира. Они работают с энтузиазмом, от души.

«С Дамиром Мавлявеевичем Исхаковым мы сотрудничаем, в том числе по вопросу региональных центров. Он один из выдающихся наших ученых, его мнение важно для развития исторической науки» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А Дамира Исхакова не привлекаете к работе, совсем разошлись пути?

— С Дамиром Мавлявеевичем мы сотрудничаем, в том числе и по вопросу региональных центров. Он же работает в конгрессе татар, руководит журналом «Туган җир». Мы часто обсуждаем с ним наши совместные мероприятия, работаем в деловом формате. Он один из выдающихся наших ученых, его мнение важно для развития исторической науки.

— Какие темы разрабатываете лично?

— Я всегда занимался историей татарского предпринимательства, татарской буржуазии. Еще одна из моих тем — историко-культурное наследие татарского народа. Например, Старо-Татарская слобода — это моя тема. Я докторскую диссертацию защитил в 2006 году, она называлась «Татарская буржуазия Российской империи: взаимодействие с обществом и властью». И не без гордости могу сказать, что моим оппонентом был нынешний директор Института российской истории РАН, известнейший историк Юрий Александрович Петров. Я до сих пор очень горжусь тем фактом, что такой ученый дал мне путевку в жизнь.

— Сегодняшний день как-то фиксируется историками или это следующее поколение ученых должно изучать?

— Как говорил Рафаэль Сибгатович Хакимов, писать о сегодняшнем дне — это самое трудное, что для историка может быть, потому что процесс еще идет, даже оценки тех или иных процессов не устоялись в обществе, не говоря о формировании корпуса документов — они еще в пользовании. Но мы ведем такую работу, во всяком случае очень важный момент — это устная история. Пока есть субъекты этой истории, надо у них брать воспоминания.

«Мы проводили большую работу с Казанским федеральным университетом и компанией «Татнефть» по оцифровке наследия отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки КФУ. Основу оцифровали, там тысячи единиц хранения. Кроме того, оцифровать-то оцифровали, но это же надо анализировать, издавать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Академия наук РТ разрабатывает комплексную программу по изучению, введению в научный оборот, популяризации рукописного наследия»

— «Какие источники вы считаете наиболее важными для изучения прошлых веков? Верите ли вы письменным источникам? На мой взгляд, летописям верить нельзя, потому что их писали в угоду правителя на тот момент. Или я неправ?» (Аркадий С.)

— Для профессионального историка основа — это критическое отношение к источникам. И в то же время сравнительно-сопоставительные методы анализа с другими материалами, другими источниками. Источники же бывают разных видов: устные, делопроизводственная документация, историографические. Это довольно сложный корпус документов, причем по каждому периоду разная сохранность. Есть летописные источники, это характерно для Средневековья. И профессиональный историк, опираясь на этот документ, сравнивает его с другими документами, использует материалы исторических исследований по данным документам, которые уже были, то есть проводит очень большую аналитическую работу и где-то он вытаскивает рациональное зерно. Любой профессиональный историк никогда на 100 процентов ни один источник на веру не принимает.

— «Почему Альфрида Бустанова сняли с должности заместителя директора Института истории АН РТ? По одной из версий, что он якобы больше занимался самопиаром, чем реальной работой как заместитель директора. Или была другая причина?» (Анвар Каримов)

— Альфрид Кашафович написал заявление по собственному желанию и ушел. В силу неких личных обстоятельств он решил приостановить академическую работу. Его основной работой в институте была координация международной деятельности, межрегионального сотрудничества по корпусу рукописного наследия. Очень важная работа, он много ездил по регионам, собирал рукописи, анализировал, работал и с зарубежными специалистами.

«Альфрид Кашафович Бустанов написал заявление по собственному желанию и ушел. В силу неких личных обстоятельств он решил приостановить академическую работу» Фото: «БИЗНЕС Online»

— У него был проект создания научного центра по изучению и реставрации редких книг и рукописей архивов. На какой стадии сейчас этот проект, есть ли вообще у него будущее?

— Я думаю, в этом проекте очень правильное было начало — это именно сохранение, реставрация. А еще нужно, чтобы эти источники доходили до потребителей, общества, чтобы это мертвым грузом не лежало, потому что это настоящее сокровище — эстетическое, духовное, художественное, историческое. И надо понимать, что у нас в республике есть несколько центров хранения редких документов, рукописей. Очень много рукописного наследия хранится в Институте языка, литературы и искусства АН РТ, Казанском федеральном университете. Рукописи есть и в государственном архиве РТ, Национальной библиотеке Татарстана и в ряде музеев. И в Болгарской исламской академии свой фонд формируется. Самое главное, эти учреждения взяли на вооружение предложения Альфрида и реализуют собственные программы.

Что касается объединенного центра, его идея жива, этот проект в силе, просто я не в курсе, на каком он этапе реализации и когда завершится. Скорее всего, центр будет посвящен работе с молодежью, учащимися, возможно, с туристами. Помещение, которое предоставляли центру, — это издательский комплекс братьев Каримовых, он находится в центре Старо-Татарской слободы, буквально напротив Галеевской мечети. Мне кажется, проект через различные организационные экспертные ступени пройдет и в итоге реализуется в республике.

— Но в целом же проблема рукописей остается, они не введены в научный оборот, не доступны обществу. Кто-то в татарстанской элите осознает это? Неужели это сложно сдвинуть? Сокровища лежат, а мы ходим и не замечаем.

— В элите и научном сообществе это все прекрасно понимают, и проект Альфрида вырос именно на этой почве, потому что это была потребность общества. На мой взгляд, самая серьезная проблема — это кадры, нужны кадры, чтобы вот эти пласты наследия поднять. Такой центр и будет реализовывать программу. Возложить на какую-то одну академическую структуру, наверное, проблематично, потому что нет ни ресурсов, ни кадровых сил.

Мы проводили большую работу с Казанским федеральным университетом и компанией «Татнефть» по оцифровке наследия отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки КФУ. Основу оцифровали, там тысячи единиц хранения. Кроме того, оцифровать-то оцифровали, но это же надо анализировать, издавать. Сегодня Академия наук РТ разрабатывает комплексную программу по изучению, введению в научный оборот, популяризации рукописного наследия. Эта работа будет вестись на базе центра письменного и музыкального наследия ИЯЛИ имени. Ибрагимова. В прошлом году Академией наук была проведена большая международная конференция по письменности народов нашей страны, и на ней договорились о широком международном и межрегиональном сотрудничестве по этому актуальному вопросу.

— Но после оцифровки, наверное, сначала надо перевести с арабского и старотатарского языка на русский и современный татарский?

— Очень часто это сложный язык, он с большой примесью арабизмов и фарсизмов.

— Другой вопрос, может быть, половина там макулатура с точки зрения мысли или все-таки сокровищница, как вы считаете?

— Содержание может быть разным, может быть шакирдская тетрадь или дневник. Там очень смешные вещи встречаются, но даже самая простая рукопись несет следы повседневной жизни того периода. Мы плохо знаем, как жили наши предки, чем конкретно питались, как одевались, какой у них был стиль общения друг с другом. Например, по XVII–XVIII векам документов очень мало.

Если мы конец XIX — начало XX века можем по литературе наших классиков увидеть, как жило общество, того же Гаяза Исхаки посмотреть, то вот эти рукописи содержат весь подобный материал. Но должны специалисты разбираться, например, в области поэзии филолог-эксперт должен смотреть. Огромный пласт поэтических произведений, потому что татары, как и многие восточные народы, мусульмане, всегда любили дастаны, стихи и философские суфийские произведения. В каждом деревенском доме эти рукописи были в свое время.

Историку важно посмотреть документы, летописи, какие-то заметки именно исторического содержания. Наш институт, конкретно центр исследований Золотой Орды и татарских ханств, занимается выявлением таких документов. Мы их регулярно издаем. Они все и на сайте нашего института выложены, но только те, которые касаются именно исторического аспекта. А богословские сочинения должны смотреть, конечно, религиоведы и специалисты по исламу. Может быть, вместе с историками и филологами, группы нужны смешанные.

— У вас такого отдела нет?

— Есть, мы тоже этим занимаемся — например, в свое время издали 15-томную антологию татарской богословской мысли. Года три назад вышла книга по Марджани.

«Что татары дали миру? Мы можем назвать Бигиева — уже достаточно» Фото: Авторство: -az19. Собственная работа, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org

«По основным работам наших великих мыслителей надо выстраивать отдельные направления»

— Почему издание трудов Бигиева вы бросили на трех томах? В Москве ДУМ РФ в своем издательстве «Медина» выпустили уже томов 6.

— Они издали в сотрудничестве со специалистами нашего института. Айдар Хайрутдинов, главный специалист по Бигиеву, у нас руководит отделом истории религий и общественной мысли.

— Почему издают в Москве, а не в рамках вашей антологии такие книги выходят?

— Но мы же в одной стране живем, эти книги доступны. И мы все-таки за расширение такого взаимодействия. Это очень хорошо, что Дамир Ваисович Мухетдинов, главный редактор «Медины», подключается к нашим проектам и подключает нас к своим, это важно. Мы и по Крыму работаем вместе с ним, и по Хусаину Фаизханову. Что касается собственно республиканских проектов, мы к 1100-летию принятия ислама наконец-то издали на русском языке полный «Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар» («Полезные вести о состоянии Казани и Булгара») Шигабутдина Марджани. Мы этот проект делали вместе с Российским исламским институтом Рафика Мухаметшина. Это наши совместные труды, потому что основным исполнителем этих работ был наш сотрудник Рамиль Адыгамов.

Мы стараемся входить в коллаборацию с крупными центрами. Кроме того, Российский исламский институт и структура Дамира Мухетдинова осуществляют образовательный процесс. Мухетдинов издает эти книги на деньги российского фонда исламских исследований большими тиражами и в хорошем качественном исполнении. Нас он критиковал за то, что мы не можем «Мустафад ал-ахбар» издать, вот мы издали его.

Что касается продолжения антологии богословской мысли, мы подумали: а почему бы нам не посмотреть оппонентов джадидистов, даже традиционалистов, суфиев? Когда наш центр изучения истории и культуры Степной Евразии проводил конференцию, были переговоры с руководителем Института восточных рукописей РАН, поскольку там находится огромная коллекция рукописного наследия наших деятелей, причем тех, которые не были задеты сражениями кадимистов и джадидистов. Это просто те исламские богословы, педагоги, которые жили в той среде в первой половине XIX века.

— До конца не издав, не изучив джадидистов, вы вдруг хотите обратиться к их оппонентам? Не будет ли это изменой своей идеологии?

— А как мы поймем, на какой почве вырос джадидизм, насколько объективна база его доказательств? У нас есть исследовательница Динара Марданова, которая работает сейчас над религиозной полемикой, например, тех же джадидистов с кадимистами и с миссионерами. Это тоже очень сложные богословские вопросы, на почве которых и вырастал тот же Бигиев. Я вообще назвал бы Бигиева ортодоксальным в области мусульманского знания, потому что он все знал в деталях и это ему позволило стать реформатором, по большому счету. Есть, на мой взгляд, наши крупнейшие ученые, о которых мы плохо знаем, — например, Фатхулла Оруви, Баймурад Мухарямов, Исмаил Кышкари и ряд других богословов первой половины XIX века, которые обучали будущих джадидистов. К примеру, Салахуддин Исхаков — учитель Галимджана Баруди.

— Но вы согласны с тем, что реформаторская татарская мысль джидидистов конца XIX — начала XX века имеет мировое значение, особенно сейчас, когда исламский мир переживает кризис? Опираясь на него, Россия и татары могли бы играть значительную роль в мировом масштабе.

— Абсолютно верное утверждение. Что татары дали миру? Мы можем назвать Мусу Бигиева — уже достаточно. Можем назвать Марджани — и этого уже достаточно.

Татарский богослов в «Городе мертвых» с принцессой Египта: репортаж с могилы Мусы Бигиева в Каире

— И их идеи актуальны сегодня. Нет ли ощущения, что мы тут недорабатываем?

— Есть, конечно. Я считаю, эта глобальность темы должна стать общим делом для всех академических и вузовских структур, кто так или иначе занимается вопросами истории ислама и мусульманского богословского наследия. Должно быть скоординированное действие. Обладая таким великим наследием, силами одного учреждения или несистемной работой нескольких мы никогда не сумеем это гигантское наследие преподнести миру в современном контексте.

«Мы с Рафиком Мухаметшиным, ректором РИИ, начали формировать план исследований, публикаций источников, которые актуальны. Вот буквально по расширению тех томов, которые уже сделаны, потому что каждый год приносит новые открытия, новые источники» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А что-то делается, чтобы это сдвинуть? Вы стучитесь в Академию наук РТ, руководителю республики, на федеральном уровне? Это же золото, которое можно актуализировать и пустить на общее благо.

— Мы с Рафиком Мухаметшиным, ректором РИИ, этот вопрос обсуждали, даже начали формировать план исследований, публикаций источников, которые актуальны. Вот буквально по расширению тех томов, которые уже сделаны, потому что каждый год приносит новые открытия, новые источники. Мы с ним буквально недавно разговаривали о формировании сметы, очередности конкретной совместной работы. Мне, как руководителю института истории, видится такой путь — взаимодействовать с образовательными мусульманскими структурами. В первую очередь это Российский исламский институт и Болгарская исламская академия. Ну и наш флагман — Казанский федеральный университет, где отложилась основная часть нашего наследия. В ИЯЛИ в рамках программы сохранения национальной идентичности татарского народа тоже издано колоссальное количество источников. Но системно по книгам и основным работам наших великих мыслителей, конечно, надо выстраивать отдельные направления. И мы это сделаем, спасибо вам за совет. Новое руководство Академии наук РТ поддерживает все инициативы, я думаю, мы реализуем это.

«Невозможно изучать историю татар вне контекста истории других народов, с которыми татары живут»

— «Когда Институт истории АН РТ начнет заниматься историей русских Татарстана, историей православия в республике? Вам не кажется, что это ненормально, что существует очевидный и очень бросающийся в глаза перекос в сторону изучения исключительно татар и ислама, а русское население и православие в Татарстане не является объектом изучения в Институте истории АН РТ?» (Иван Николаев)

— Мне кажется, автор вопроса просто плохо знает труды Института истории. Даже в 7-томнике истории татар очень большая часть посвящена истории русского и других народов, потому что, как говорил Рафаэль Сибгатович Хакимов, невозможно изучать историю татар вне контекста истории других народов, с которыми татары живут. А у нас в республике 50 на 50, мы не можем обойти этот фактор ни при каких условиях.

Что касается собственно русско-православной тематики, у нас создается серия работ по историческим поселениям и городам Татарстана. Как правило, в XVIII–XIX веках все города были русскими. И мы уже издали историю Тетюшей, Лаишево, Мензелинска. И там же все: история церквей, деятелей, управления, яркие представители общественности. У нас выходила серия книг «Человек в революции. Казанская губерния», там тоже представлена история всех народов Поволжья. Уникальный материал, который мы из архивов берем, и это все в открытом доступе есть. Мы понимаем нашу ответственность и этой темы не избегаем. Готовим ряд популярных работ по мордве Татарстана, по марийцам, в этом году должна выйти работа по чувашам Татарстана. Мы думаем, эти книги могут стать учебными пособиями в национальных школах нашей республики.

— Если читатель захочет прочитать ваши книги, где их можно купить?

— Институт, как бюджетное учреждение, не может продавать книги. Это проблема всех академических учреждений. Наши книги мы даем бесплатно в электронном варианте, а физически имеем право распространять их на мероприятиях в качестве раздаточного материала. И, конечно, все библиотеки снабжены нашими книгами.

— Может быть, договор заключить с Таткнигоиздатом? У него есть свои магазины.

— И такое направление мы реализуем тоже, мы с ними работаем. В советское время хороший был опыт сети магазинов «Академкнига», которые целенаправленно распространяли книги издательства «Наука».

— Сколько книг вы издаете в год?

— Если раньше у нас было довольно приличное количество, то сейчас мы решили уйти от мелкотемья, издаем порядка 8–10 книг. В этом году у нас будет ряд интереснейших книг. Например, готовим издание по материалам Уфимской приказной избы Российского государственного архива древних актов. Интереснейшие данные по ситуации в Закамье, этнической истории, сословной истории периода XVII–XVIII веков. В прошлом году вышел ряд работ, посвященных адмиралтейству, лашманской повинности среди татар. Мы документы опубликовали в сотрудничестве с Российским государственным военно-морским архивом. Ну и масса других трудов.

«Исторические труды Марджани мы издали. А религиозная литература не совсем специфика нашего института. Нам надо это делать в сотрудничестве со специалистами-теологами» Фото: rais.tatarstan.ru

«Масштаб наследия Марджани требует объединения усилий всех научно-гуманитарных организаций»

— У нас же не все труды Марджани изданы?

— Исторические труды мы издали.

— А религиозные?

— Религиозная литература не совсем специфика нашего института. Нам надо это делать в сотрудничестве со специалистами-теологами.

— Но все-таки институт носит имя Марджани. Со стороны кажется, вы должны были зафиксировать и издать каждую его мысль.

— Мы институт имени Марджани, но не институт Марджани. Например, полное собрание сочинений Ломоносова издавал не Московский университет его имени, а специальная главная редакция издания в тесном взаимодействии со всеми институтами Академии наук СССР, причем не только республиканского уровня. Хочу обратить внимание на непростой вопрос изучения татарского богословского наследия. Круг исламоведов и специалистов по этой проблематике крайне узок, и они перетекают из одного института в другой.

— В чем специфика такого специалиста?

— Это историк, но с хорошим образованием в области исламских наук. И знание языков, конечно, должно быть. В этом плане идеальными сотрудниками в отделе истории религий и общественной мысли были Рамиль Адыгамов, Дамир Шагавиев, Айдар Хайрутдинов. Вот такого уровня ученый в этом отделе остался один Айдар Гарафудинович. В других отделах некоторые специалисты есть, например Айдар Гайнетдинов, но исламовед с серьезной востоковедческой подготовкой он один. Часть бывших наших сотрудников работает в Российском исламском институте, Болгарской исламской академии. Очень задействованы эти люди.

— Сколько примерно таких крупных специалистов в Татарстане?

— Думаю, максимум человек 10. Плюс Альфрид Бустанов, но он пока отошел от активной работы в этом направлении, во всяком случае от сотрудничества с официальными научными организациями республики. Хотя в этом плане он уникальный специалист. По истории татар любой сотрудник — штучный. Это же особый корпус источников, особые подходы, особая историография.

— Сколько специалистов по истории татар в Татарстане и в России?

— В Татарстане, думаю, 50 в нашем институте, плюс еще 15–20. В целом человек 60–70. Но это по всем периодам, с древнейших времен. Причем разного уровня специалисты: есть узкие, есть звезды, которые могут давать оценки. А по России, наверное, до 100 человек наберется.

Это специалисты Института российской истории РАН, Института востоковедения. Они тоже узкие темы берут, например ордыноведы. Ордыноведов много, но можем ли мы их назвать специалистами по истории татар?

«Он, как Лев Гумилев, отстаивал татарскую историю в ее объективных выражениях»

— А умерший в прошлом году Вадим Трепавлов?

— Это татаровед, конечно. Он был нашим очень близким партнером, товарищем. Колоссальная потеря!

— Такого уровня ученые есть еще?

— Есть молодые ученые, которые уже начинают занимать серьезные позиции — например, Андрей Беляков, автор работы о чингизидах. Тоже наш очень хороший партнер. Илья Зайцев, крупный источниковед. У нас хорошие отношения с институтами РАН.

— Какие институты РАН занимаются историей татар?

— Институт Российской истории, Институт востоковедения. По региональной проблематике, международным связям мы сотрудничаем и с Институтом всеобщей истории РАН. И, конечно, Институт этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая РАН — это один из самых близких партнеров по истории культуры народов нашего региона. В принципе, все институты исторической направленности, входящие в систему РАН, — наши партнеры. Мы с ними тесно работаем, не можем друг без друга.

Много у нас партнеров на региональном уровне. Близкие и очень добрые отношения со всеми близлежащими регионами — Чувашия, Мордовия, Ульяновская область. В Сибири тоже есть взаимодействие. С Казахстаном очень тесные отношения. Темы у нас пересекаются — у них Улус Джучи, у нас Золотая Орда, но у нас хорошее взаимодействие, нет каких-то непримиримых позиций.

«По нашей истории самые главные звезды у нас в Казани. Для меня, например, Искандер Измайлов — это историк номер один» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Кто самые крупные ученые по истории татар уровня Трепавлова?

— Я считаю, что по нашей истории самые главные звезды у нас в Казани. Для меня, например, Искандер Измайлов — это историк номер один. Дамир Исхаков, безусловно, тоже один из таких выдающихся историков. Рафаэль Сибгатович Хакимов — это стратегическое видение развития исторической науки, мы продолжаем опираться на его наследие. Он действующий ученый, но он уже оставил наследие. Индус Ризакович Тагиров был одним из активных авторов нашего 7-томника. Мы продолжаем с ним сотрудничать, это наш учитель, очень многие сотрудники института — его аспиранты. Он был деканом КГУ и председателем диссертационного совета, и мы все вспоминаем этот диссертационный совет как экспертное собрание специалистов высочайшего уровня. В этом ряду нужно назвать и Искандера Гилязова, Раиля Фахрутдинова, ярко проявляющих себя как в научной, так и в образовательной сферах. Раиль Равильевич сейчас руководит историческим направлением в КФУ.

Но вся надежда на молодых докторов наук, имена которых я уже назвал. В скором времени они займут довольно важные позиции. Например, еще не доктор, но очень яркая фигура в нашем институте — Бахтияр Измайлов. Его специализация — история самоуправления у татар, но в круг его интересов входит все. Популяризацией активно занимается, везде выступает.

У нас осложнилась подготовка научных кадров после введения так называемой Болонской системы образования. До нее, до 2010 года, Казанский госуниверситет и Казанский пединститут были основными стабильными поставщиками молодых кадров для аспирантуры.

После введения двухступенчатой системы, бакалавриата и магистратуры отсев происходит гигантский, и после магистратуры в аспирантуре остается всего несколько человек. Их, конечно, забирает то учреждение, в котором они учились, а в аспирантуру других структур, особенно по узкой специализации, например по истории татарского народа, остается считанное количество. А когда был специалитет, студент после пяти лет обучения имел право поступить в аспирантуру. В нашу аспирантуру иногда по 20–40 человек поступали одновременно.

Отказ от Болонской системы — это будет благо именно для подготовки научных кадров для академической и вузовской науки.

— «БИЗНЕС Online» удается ли вам читать, находите время? Есть ли какие-то пожелания газете?

— «БИЗНЕС Online» — это настольная газета всего Татарстана и, наверное, всей России. Во всяком случае, мы всегда читаем. Мне очень нравятся исторические материалы. И по другим темам у вас глубокие аналитические статьи, и, что важно, авторский подход, который дает пищу для размышлений.

Я очень признателен, что историческому направлению вот такая поддержка есть со стороны вашего издания, что вы Искандеру Измайлову даете трибуну для выступлений. Все это важно обществу, народу. Мы, может быть, многих проблем избежали бы, если бы вовремя доносили большому количеству людей правильную историческую информацию.

— Радик Римович, большое спасибо за интересный разговор. Успехов вам и всем сотрудникам института истории!