«От мрака к свету»: хор театра им. Джалиля отслужил в Казани «Всенощное бдение»

В Казани прошел фестиваль «Рахманинов. Грани», посвященный 150-летию со дня рождения последнего русского романтика Фото: Анастасия Попова

Неожиданный «солист»

150-летие Рахманинова, которое в этом году широко отметил музыкальный мир, позволило по-новому услышать и осознать наследие композитора — пронзенное любовью к Родине, сегодня оно и бьет в самое сердце, и исцеляет его. Не остались в стороне от празднеств и звездные артисты из Татарстана. Альбина Шагимуратова в апреле представила в московском «Зарядье» элитарную программу из романсов Рахманинова, до этого ГАСО РТ Александра Сладковского в Концертном зале им. Чайковского почтил его память Второй симфонией, фантазией «Утес» и Рапсодией на тему Паганини.

В Казани же случился целый фестиваль «Рахманинов. Грани», на открытии которого к приношениям присоединилась ведущая солистка Большого театра Альбина Латипова, на первом своем сольном концерте в родном городе исполнившая вокальные миниатюры композитора. А в финале форума на этой неделе в ГБКЗ им. Сайдашева появился хор театра им. Джалиля с вершиной духовной музыки ХХ века — «Всенощным бдением».

Концерт хора ТАГТОиБ — событие резонансное и почти такое же редкое, как 150-летие Рахманинова. Недаром в зале им. Сайдашева он прошел почти при полном аншлаге — другая возможность сольно услышать хор театра у казанцев, будет, скорее всего, нескоро. Концертные программы, вопреки современным тенденциям, в театре им. Джалиля не идут (хотя при графике 10–12 спектаклей в месяц для них может найтись место), а сами артисты хора в основном десятилетиями довольствуются русской и зарубежной оперой XIX века.

И это при том, что хор театра им. Джалиля давно считается гордостью Казанской оперы во многом благодаря бывшему главному хормейстеру Любови Дразниной, за долгие годы работы которой ее подопечные оказывались не меньшими героями концертного исполнения «Порги и Бесс» Гершвина, чем афроамериканские солисты, или учили наизусть «Реквием» Моцарта для спектакля Владимира Васильева «И воссияет вечный свет», выдержавшего, кажется, всего лишь 3–4 публичных показа. После начала СВО Дразнина уехала в Штаты к дочери, а ее место занял руководитель хора студентов Казанской консерватории Юрий Карпов, судя по всему, также не лишенный творческих амбиций.

Руководитель хора студентов Казанской консерватории Юрий Карпов Фото: kazancons.ru

Реквием жертвам Первой мировой войны и обещание будущего Воскресения

В этом контексте желание коллектива исполнить «Всенощное бдение» (в церковном обиходе так называется служба, которая длится от заката до рассвета) вполне понятно. Это не только возможность «просолировать» и прикоснуться к мировой культурной традиции — знаменному пению, русской хоровой музыке, западной полифонии, отечественному фольклору… Но и почти наверняка растрогать (подкупить) зрителя. «Всенощная», которую Рахманинов создал в 1915 году перед отъездом из России, по сути, его Реквием жертвам Первой мировой войны и обещание будущего Воскресения. Об этом в начале вечера гостям увлекательно рассказал лектор Московской филармонии Ярослав Тимофеев.

«Хорошее вступительное слово, прежде всего, должно вдохновлять публику на внимательное, углубленное слушание, — сказал Тимофеев, пожалуй, лучший сегодня в России ведущий концертов классической музыки, „БИЗНЕС Online“. — Его цель — помочь музыке и аудитории встретиться. Я недавно думал о том, что оркестр перед концертом настраивается — находит унисон, чистую ноту ля, и такая же настройка нужна слушателю. Хорошее вступительное слово — это и есть настройка публики на некое единое состояние, унисонное слышание. Конечно, каждый человек все равно услышит музыку по-своему, но, если будет какая-то общая исходная точка, чистая, как нота ля, это пойдет на пользу».

Появление хора ТАГТОиБ на концертной арене Казани, безусловно, радует, и позволяет надеяться, что это не единовременная акция Фото: Анастасия Попова

Оперная сцена с антрактом

Появление хора ТАГТОиБ на концертной арене Казани, безусловно, радует и позволяет надеяться, что это не единовременная акция. Но такие мощные заявки, как «Всенощная», требуют как минимум регулярной практики, а как максимум — соответствующей вокальной (и сценической) школы. Пока во всех этих сферах коллективу под управлением Карпова есть куда стремиться.

Например, быть готовым к полновечернему соло на сцене. Средняя продолжительность «Всенощной» — чуть больше часа. Для певцов это приличный срок, никак не повод разбивать хоровое полотно Рахманинова антрактом. Деление музыкальной партитуры на две части — «Вечерню» и «Утреню» условно (оно скорее касается особенностей службы) — и не предполагает паузы, в которой зрители пьют коньяк и едят бутерброды. К тому же антракт объявили после первого номера «Утрени», что разрушает цикл молитв. Лишними были и непредусмотренные автором аккорды рояля, которые перед каждым номером настраивали хор на конкретную высоту. Коллектив, взявшийся за «Всенощное бдение», обязан самостоятельно ориентироваться в звуковысотной ткани (причем, судя по идеальной интонации, хоровики ТАГТОиБ могут это делать) и не сбивать «подсказками» выстроенный образный строй партитуры.

То же можно сказать и о стилистике исполнения — пока (за редким исключением) хор театра им. Джалиля поет «Всенощную» как бытовую оперную сцену. Да, партитура Рахманинова написана не для церкви, но цитаты знаменного распева требуют определенной вокальной манеры — строгой, пропитанной божественным воздухом. Артисты же в громогласных тутти («Придите поклонимся», «Воскресение Христово видевше») поддаются эмоциям и откровенно пережимают, из-за чего сакральный облик музыки улетучивается.

Предвестники зари

Особенно это заметно в рельефных вкраплениях женских соло («Благослови, душа моя»), которые солистка Любовь Добрынина исполняет как оперные арии на личном бенефисе. Более успешным в сольном entree видится Станислав Щербинин, гипнотизирующий публику молитвенной речитацией в части «Ныне отпущаеши». Фактурный артист вписался в архаичную стилистику «Всенощной», но даже в этих условиях показал свой тембрально богатый тенор, достойный сольных партий в операх.

Кроме единой манеры пения от артистов хочется баланса внутри хоровых голосов (тенора и альты порой перекрывали сопрано), более отточенного синхрона (особенно на пианиссимо) и внешнего единства. К примеру, Добрынина пела свое соло по нотам, а Щербинин — наизусть. Казалось бы мелочь, но в исполнении таких шедевров, как «Всенощная», мелочей быть не может. Любое несоответствие общему канону нарушает гармонию священного ритуала.

В целом же концепцию «от мрака к свету» коллектив передал убедительно. Порадовало грамотное распределение динамики («Днесь спасение»), тонкие звуковые пейзажи («Свете тихий»), яркие хоровые переклички («Хвалите имя Господне») и общая вовлеченность артистов в материал. Зритель прочувствовал сдержанную печаль в начале опуса, мятежные страдания в середине и короткое ликование в финале. Этому способствовало и грамотное визуальное оформление зала. По бокам сцены расположились экраны, где транслировались номера и названия частей, а орган подсвечивали цветные софиты, маркирующие времена суток — сумерки, ночь и зарю. Предвестником зари хочется считать и минувший вечер, который может ознаменовать эру интересных концертных программ в театре им. Джалиля. Перспективы и ресурсы в коллективе для этого есть.

Поддерживает идею о концертах хора в репертуаре самой Казанской оперы и лектор Тимофеев. «Да, я считаю, что это пошло бы на пользу и театру, и хору, и Казани в целом, поскольку коллектив живой, активный, есть инициативный главный хормейстер Юрий Карпов, — констатирует ведущий вечера. — Я думаю, этот опыт нужно повторять, продолжать и развивать».