Анатолий Аксаков — Депутат Госдумы, председатель комитета по финансовому рынку Анатолий Аксаков Депутат Госдумы, председатель комитета по финансовому рынку
— В августе 1998 года я с рублями был в Крыму, и никто не хотел менять рубли на доллары, а оплату в рублях никто не принимал. Самая большая сложность заключалась в том, чтобы добраться до границы России. Все-таки кто-то мне там одолжил чуть-чуть денег, я заправил машину и доехал до границы, а дальше уже без проблем. Тогда был спад экономики, измерявшийся десятками процентов. Царила паника на рынке, в магазинах дефицит, ситуация трудноуправляема.
Сейчас же мы наблюдаем рост объемов производства, идет структурная перестройка на новой технологической основе. Многие предприятия загружены до предела своих возможностей. Правительство, Центробанк, исполнительная и законодательная власти контролируют экономический процесс. Вперед мы сможем двигаться, только опираясь на свой внутренний потенциал, заграница нам точно не поможет. Ситуация кардинально отличается от той, что была 25 лет назад. Сегодня мы прежде всего прочно стоим на своих ногах. Победа будет за нами. Центральный банк не позволит обрушиться рублю, не позволит хулиганить с рублем. Да, он сильно ослаблялся, в том числе под влиянием спекулянтов, но в целом ситуация под контролем. У нас есть политическое единство в этом вопросе.
Вячеслав Зубарев — Генеральный директор ООО УК «ТрансТехСервис» Вячеслав Зубарев Генеральный директор ООО УК «ТрансТехСервис»
— Кризис 1998 года мы пережили успешно. Компания тогда была маленькой, резкий скачок цен особо не повлиял. Трудности возникали, как у всех.
Нынешний кризис пока только у своего начала. Сложно говорить о дальнейшей судьбе, когда ты не представляешь, как долго и как глубоко он будет проходить. Вот когда все завершится, предоставится возможность подвести итоги, жизнь покажет и рассудит, кто был готов к кризису, а кто — нет. Через пять лет станет точно понятно, как мы справились с грядущими переменами.
Шамиль Агеев — Председатель торгово-промышленной палаты РТ Шамиль Агеев Председатель торгово-промышленной палаты РТ
— Тот кризис начался тем, что мы как раз начали реконструкцию нашего здания [Торгово-промышленной палаты РТ]. Тогда еле-еле успели материалы закупить. Но тот кризис прошел как-то более легко. Не ожидали, что они будет циклично.
Сейчас по-другому. Тогда кризис могли остановить Примаков и Геращенко. Принимались решительные меры. Сейчас таких решительных мер не видно. Я думаю, этот кризис долго не продлится, потому что все-таки устойчивость в экономике стала неплохой. Мое мнение таково, что потери, конечно, будут, особенно в производстве. Если в банках не взвинтят кредитные проценты, все сложится нормально. И не случится эффекта домино, невыполнения обязательств по договорам. Вот это самое страшное. А так, я думаю, этот кризис пройдет легче, чем тот.
Яков Геллер — Гендиректор АО «Агентство по государственному заказу РТ» Яков Геллер Гендиректор АО «Агентство по государственному заказу РТ»
— Уроки извлекли такие, что за 25 лет второго дефолта не произошло и мы научились все вместе увиливать от кризиса. Ничего страшного, все сложится хорошо, победа будет за нами. Но я хочу сказать, что успокоение приносит финансовая безграмотность до той поры, пока все дружно кричат: «Нам курс доллара неинтересен, мы зарплату в рублях получаем!» Пока на уровне депутатов Государственной Думы, даже председателей комитетов, звучат публичные высказывания о том, что народ улыбается и народу пофиг, что доллар по 100 рублей, все в стране будет хорошо. Я абсолютно искренне говорю.
Многие знания — многие печали. Не надо рассказывать людям, с чем сопряжен доллар по 100 рублей. Не надо этого рассказывать. Будем жить тихонько, картошку сажать, лук, морковку, запасы сделаем, мы и не такое пережили. В свое время в моем Ленинграде пережили блокаду, переживем и это «изобилие». Не надо нагнетать страсти. Жили мы и в Советском Союзе. Я знал, когда жил в СССР, что на зиму мне надо 50 ведер картошки и 25 банок огурцов, чтобы семья не голодала. Куда страшнее было. У нашей страны сейчас гораздо более стратегические цели, чем сопротивляться биржевой стоимости валюты.
Айдар Шагимарданов — Президент Ассоциации предпринимателей-мусульман РФ  Айдар Шагимарданов Президент ассоциации предпринимателей-мусульман РФ 
— Прекрасно помню кризис 1998 года. В то время мы были молоды, а когда тебе 25 лет, любой кризис проходит не очень страшно. Кризисы тяжелы, когда у тебя есть большая, колоссальная ответственность перед людьми, коллективом, семьей. А когда ты молод и гол как сокол, есть у тебя деньги в кризис или нет — какая разница. Я тогда занимался бизнесом, а в молодые годы любые тяготы и сложности проходят, как укус комара.
К кризисам нужно быть готовым всегда. Это очень важно, необходимо иметь определенную подушку безопасности, инвестировать в разные бизнесы и обязательно откладывать часть денег на черный день. Кризис для бизнесменов — это всегда возможности, это время закупать новые товары, поэтому кризиса настоящие бизнесмены никогда не боятся. Это такое достаточно удобное время, чтобы закупиться новыми активами и стать еще бо́льшим налогоплательщиком для государства и еще бо́льшим благотворителем для мусульманской уммы.
Валентин Катасонов — Профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук, русский экономист и руководитель русского экономического общества им. С. Ф. Шарапова Валентин Катасонов Профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук, русский экономист и руководитель Русского экономического общества им. Шарапова
— Каждый свои уроки извлекает. Обыватель — один, политик — другие, а чиновник — третьи. Если говорить обо мне как обывателе, то я особенно не почувствовал дефолта, потому что особых сбережений не было. Воспоминания такие — многие ожидали радикальной смены власти. Напомню, через несколько дней после дефолта Госдума приняла документ (не помню названия), в котором рекомендовали [Борису] Ельцину покинуть пост президента. Это запомнилось. Но президент не воспринял эту рекомендацию, хотя голосование было единодушным.
Я больше обратил внимание не на экономические последствия дефолта, а на политические. Это лишь отчасти повлияло на власть, произошла смена караула в правительстве — вместо Кириенко пришел Примаков. И в ЦБ поменял руководство — был Сергей Дубинин, а стал Виктор Геращенко. Это, конечно, улучшило экономическую ситуацию в стране. Команда неплохо поработала. Благодаря команде и стране, в период после дефолта — в 1999–2007 годы — была самая благоприятная экономическая обстановка, шел некий экономический рост. Конечно, этот дефолт показал, что следовать рекомендациям Вашингтонского консенсуса себе дороже. Но, к сожалению, вижу, что и сегодня Россия продолжает жить этим самым правилом. Пока не вижу никакого просвета впереди. Никакие уроки 1998 года наши власти не усвоили и не желают усваивать.
Разве было непонятно, что произойдет обвал рубля? Это было всем очевидно. Все условия были подготовлены. Точно так же, как в 2014 году случится черный понедельник. Как сейчас помню, 15 декабря произошел сокрушительный обвал российской валюты, и только ленивый не знал, что произойдет. Такое ощущение, что мы некий испытательный полигон, на котором отрабатывают технологии разрушения.
Виктор Дьячков — Председатель совета директоров группы компаний iCL Виктор Дьячков Председатель совета директоров группы компаний iCL
— Я помню хорошо тот кризис. Но здесь можно сказать только одно: это было давно. В то время мы представляли собой небольшую компанию и не были сильно завязаны на экспортно-импортных операциях, поэтому нас мало коснулось. Уроки нужно выносить такие — подобные штормовые события в любом случае потом сказываются на потребительском рынке. Можно сказать, что ничего нового. Надо быть осторожными. В то время не я один, наверное, а вообще мало кто из россиян владел какими-то накоплениями и валютными сбережениями. Вся страна жила в условиях недалекого советского времени, грубо говоря, от зарплаты до зарплаты. Не было такой ситуации, как сейчас, и слой людей среднего класса стал появляться. А тогда он практически отсутствовал.
Сейчас я больше беспокоюсь о ситуации с материальным производством. Сам выступал, пытался на уровне нашей ассоциации [РУССОФТ], чтобы мы формировали свою позицию и доводили ее до руководства. Но меня тогда не поддержали, мне сказали: «Руководство и без этого знает». Об этом и речь, что реальный сектор экономики, завязанный на экспортно-импортной операции, не может планировать свою работу на какую-либо перспективу, когда нет понимания состояния отечественной валюты. Если рубль непрогнозируемо меняется, инвестировать в развитие невозможно. Прошедший период показал, сколько было реальных банкротств. В том числе у нас, в республике, серьезные производства страдали от того, что, закупив оборудование по импортным операциям, заплатив валютой, впоследствии пытаются расплатиться рублевой выручкой за валютные кредиты. Они попадали в ситуации, когда приходилось банкротиться. Боюсь, сейчас мы приблизимся именно к этому периоду, когда активно развивающиеся компании, буквально уникальные, сложились. Полагаю, ситуация непредсказуемости национальной валюты может привести к замедлению темпов роста развития.
Виктор Классен — Генеральный директор АО «Радиокомпания «Вектор» Виктор Классен Генеральный директор АО «Радиокомпания «Вектор»
— Это было очень и очень давно, и я те времена, говорю вам честно, совершенно не помню. Вот просто как на духу. Слава тебе господи, что я все это забыл. Если это и был кошмар, то сейчас думаем только о хорошем, только о том, что мы везде видим повышенный спрос, как нам кажется, повышенное оживление в экономике. Арктика сейчас идет, новые спутники запускают, и мы на экономическую ситуацию смотрим с оптимизмом, нет каких-то панических или, как говорят, журналисты алармистских настроений.
Мы чрезвычайно активно работаем, и по субботам, и по воскресеньям многие трудятся. Такого обилия заказов давно не было. Говорить, готовимся ли к новому кризису… Вот случится — тогда и поговорим. А чисто умозрительные размышления, что будет, если то или это случится, если начнется атомная война, — ну зачем это обсуждать? У нас на это просто нет времени. Чего у нас не очень здорово, так это определенный дефицит кадров. Приходится работать по субботам и воскресеньям. Было бы больше сотрудников, мы бы меньше работали. Поэтому меня страшно забавляет, когда начинаются эти обсуждения: «А давайте сделаем четырехдневную рабочую неделю!» А может, вообще не будем работать тогда? Какая-то ерунда. Столько интересных проектов, столько заказов, давайте радоваться и работать. Как мне кажется, такого замечательного оживления давно уже не было.
Мансур Гилязов — Драматург Мансур Гилязов Драматург
— Я кризис 1998 года пережил с большим успехом. Потому что я хотел купить квартиру и все деньги держал в долларах, курс которого подскочил в несколько раз. Сейчас как будет, даже не представляю. Кризис больше всего бьет по творческим людям, мы ведь на гонорары живем. Поэтому надо иметь запасы. Я очень опасаюсь, как бы чего не произошло. Стараюсь прикупать доллары, все очень просто, стандартно, ничего нового.
Сергей Акульчев — Председатель правления ГК Акульчев Сергей Акульчев Председатель правления ГК «Акульчев»
— В 1998 году все было грустно, и, по сравнению с ним, 2023-й очень легкий. Шел долгий развал СССР и уже молодой России, не было экономики. Рубль ничего не стоил, потому что за ним ничего не стояло. В любом случае сегодня система есть, работа идет, Эльвира Набиуллина очень хорошо управляет финансами. Она гениальный экономист, способный вытащить рубль из любой ситуации.
Да, в моменте что-то сыграло, но я не вижу в этом глобальной проблемы. Понятно, что большие силы играют против России. Кризис шел, идет и не прекращается. Все живут в состоянии «черных лебедей», и будет удивительно, если появятся «белые». Тогда уже появится возможность что-то предсказать, а пока не знаешь, как день закончится. Мы видели ситуацию с ЧВК Вагнера, когда за один день разворот случился.
Ильдар Ягафаров — Председатель союза кинематографистов РТ Ильдар Ягафаров Председатель союза кинематографистов РТ
— Я с ужасом вспоминаю этот день, август 1998 года. Фактически это стало катализатором моего уезда из Москвы, жизнь поменялась очень сильно. Я уехал из столицы и стал фактически переезжать в Казань. В тот момент я работал в телекомпании «Взгляд», мы снимали с Александром Политковским передачу для канала «ТВ-6 Москва». Я не смог приехать в столицу и еще 1,5 недели был на Камчатке, на съемках. Фактически у меня там вся жизнь рушилась. Люди, у которых я снимал квартиру, начали мне звонить, говорить, что я не расплачусь потом, поскольку подняться доллару с 6 рублей до 20 — это, конечно, катастрофа.
Но некоторые люди выиграли, потому что держали деньги в долларах и в течение полугода, пока вся эта неразбериха царила, купили квартиры в Москве. А я в тот момент как-то дурака свалял. У меня имелись очень хорошие накопления, порядка 10 тысяч долларов, а в Москве тогда квартиру можно было купить за 8 тысяч. На федеральных телеканалах тогда очень хорошо платили, для студентов 2–3 тысячи долларов в месяц были очень хорошими деньгами.
Сейчас я абсолютно готов к новому кризису, потому что жизнь настолько стала волнообразной в России. Я небогатый человек, нет накоплений, но у меня уже есть какие-то фундаментальные вещи. У меня есть семья, дети, жена, у нас есть квартира, машина, дача. Кризис нас не может шатнуть. Он может шатнуть молодых людей, которые на пороге каких-то семейных событий. Мне кажется, сейчас у основной массы людей нет доллара. А тогда Москва была вся в долларе, мы даже рублей-то не держали, нам зарплату платили в долларах, мы давали друг другу долларами взаймы. Сейчас такого оборота доллара нет, и я не думаю, что случится какой-то катастрофический кризис. Проблема немного в другом. Скорее бы у нас мир наступил, мы все это желаем.
Андрей Рубанов — Российский прозаик, журналист Андрей Рубанов Российский прозаик, журналист
— Должен сказать, что уже в 1999 году никаких последствий дефолта не было. Я увидел очень благополучную жизнь, по крайней мере в Москве. Появилось много женщин на автомобилях. В то время это было еще странно — видеть такое количество женщин на автомобилях. Молодых женщин на дорогих машинах. И вообще, с моей точки зрения, от дефолта уже через год были только плюсы.
Вместо того чтобы гонять молочные продукты из Финляндии, Скандинавии фурами, как в 1996-м, соответствующую продукцию начали производить в России. Бизнесмены до дефолта платили за молоко, сливки, йогурты в Финляндии, а оттуда ехали фуры, они доезжали за сутки-двое до Москвы, и потом вся эта продукция, произведенная в Финляндии, стояла на прилавках. Я это точно знаю, потому что обслуживал этот трафик. А через год после дефолта все было то же самое, но произведенное в России. Поэтому от этого дефолта, как мне кажется, страна только выиграла. Низкий курс национальной валюты провоцирует внутреннее производство, чего нам всем, собственно, до сих пор и не хватает. Мы должны сами себя обслуживать и сами себе продавать свою продукцию. Нам нужен внутренний рынок, и пока его не будет во всех сферах, включая внутренний туризм, то ничего хорошего у нас и не произойдет. Все время покупать за бугром автомобили и программное обеспечение? Ну так нельзя. 

Фото: Svklimkin, commons.wikimedia.org (CC BY-SA 4.0)
Рустэм Ямалеев — Руководитель инвестиционной компании «Стройиндустрия», председатель «Штаба татар Москвы», президент Национального конгресса татар и тюркских народов Рустэм Ямалеев Руководитель инвестиционной компании «Стройиндустрия», председатель «Штаба татар Москвы», президент национального конгресса татар и тюркских народов
— За год до кризиса я переехал в Москву и начал заниматься инвестиционным строительством. Кризис 1998-го я пережил благополучно, так как основные средства у меня были не в деньгах, а в стройматериалах, и это меня спасло. У меня тогда возникли разногласия с Инкомбанком и банком «Столичный», они мне задержали платежи. 25 лет назад в стране было очень много пирамид, всевозможных рискованных бизнесов. И тогда я сделал вывод, что надо яйца в разные корзинки класть, необходимо не рисковать, а зарабатывать по зернышку ежедневно. У многих же моих знакомых имелись долларовые кредиты, долги в долларах, и они просто все продавали.
Еще в 1997 году у меня скончался отец, и я через год вместе с художником Никольским сделал ему проект памятника. Проект был очень удачным, до сих пор в Нижнекамске все приходят и его фотографируют. Когда я его заказал, он стоил 14 тысяч долларов, а когда приехал забирать, у меня запросили почти 30 тысяч. Но в итоге все-таки отдали по старому курсу. 1998 год стал хорошим уроком, холодным душем, который до сих пор я помню, и вот уже четверть века я каждый день готов к новому кризису. Мы осенью вместе с молодыми бизнесменами, студентами обязательно обсудим 1998 год, его уроки и выводы.