«Роберт Ренатович был одним из бенефициаров банка, поэтому его указания я принимала как положение к действию», — сказала в суде бывший предправления Татфондбанка Наиля Тагирова. Как и в первом деле Роберта Мусина, так и здесь она проходит свидетелем. Она заявила, что, даже будучи главой ТФБ, действовала по указанию основателя банка. Но такой тезис удивил даже самого Мусина, который впервые прервал молчание, чтобы лично задать вопрос свидетелю у трибуны. Подробности — в материале «БИЗНЕС Online».
На личном присутствии бывшего предправления Татфондбанка Наили Тагировой на допросе в суде настоял адвокат Роберта Мусина Алексей Клюкин
Тагирова в суде: пришла не с первого раза, с Мусиным не поздоровалась
На личном присутствии бывшего предправления Татфондбанка Наили Тагировой на допросе в суде настоял адвокат Роберта Мусина Алексей Клюкин. Причем пришла она не с первого раза. В отношении нее даже, как огласила гособвинитель, выносился привод — другими словами, в суд ее должны были доставить судебные приставы. К прошлому заседанию сделать это они не смогли и предоставили в суд объяснение: Тагирова находится на больничном. Тогда суд направил ей повестку повторно, и это сработало.
Тагирова казалась очень взволнованной и не смотрела в зале ни на кого, кроме судьи, — будто чего-то боялась. Говорила довольно тихо и старалась обходиться общими фразами. Гособвинитель, адвокат, судья и потерпевший буквально вытаскивали из ее слова. Дошло до того, что вопрос задал ей сам Мусин, до этого (в том числе и на прошлом процессе) традиционно отмалчивавшийся. Наши источники ранее называли Тагирову человеком, максимально приближенным к Мусину, даже его правой рукой. Но дело ТФБ, видимо, эти связи порушило — они даже не поздоровались.
Тагирова в суде рассказала, что ей 49 лет, сейчас она работает заместителем гендиректора в известной аудиторской компании — ООО «ФБК Поволжье». В Татфондбанке, по словам Тагировой, в 2013–2015 годах она была председателем правления, потом ушла в декрет и в октябре 2016-го вернулась на должность зама предправления. «Роберт Ренатович, будучи в составе совета директоров, осуществлял контроль за исполнительными органами и вопросы стратегического планирования банка», — сбивчиво рассказала Тагирова, отвечая на вопрос о полномочиях Мусина. С Мусиным в тот момент она контактировала напрямую по вопросам кредитования, планирования и отчетности.
Мусин оказывается на скамье подсудимых во второй раз. Его судят за злоупотребление полномочиями (ч. 2 ст. 201 УК РФ, до 10 лет лишения свободы). В уголовном деле всего один эпизод, который включает в себя различные сделки за период с 1 марта 2015-го по 15 декабря 2016 года. Последняя дата — день введения временной администрации в ТФБ.
Так, по версии следствия, в данный период банк выдал необеспеченные кредиты группе из 35 компаний на общую сумму в 15,7 млрд рублей. Средства не были возвращены в банк. Мусин, полагает следствие и обвинение, знал о неплатежеспособности фирм и понимал, что их просроченная задолженность может повлечь серьезные последствия, в том числе снижение величины собственных средств банка и, как следствие, санкции к ТФБ со стороны Центробанка.
Также в указанный период, полагает следствие и обвинение, Мусин расторг договоры поручительства по кредитам, описанным выше, и тем самым вывел залоговое имущество на сумму 1,2 млрд рублей.
Кроме того, Мусин в 2015–2016 годах якобы заменил ликвидные активы переоцененными. Сумма ущерба по данному эпизоду — почти 10 млрд рублей.
Сам Мусин своей вины не признает. «Я уже осужден за действия, которые привели к банкротству банка и отзыву лицензии», — заявил он на одном из первых заседаний по новому уголовному делу.
Ранее, напомним, Мусин уже был осужден за злоупотребления полномочиями в банке: суд назначил ему 12 лет колонии. ВС РТ наказание смягчил на один год. Таким образом, банкир, находясь в СИЗО, уже отбыл половину назначенного судом срока.
Из всех сделок, которые вошли в обвинение, у Тагировой спросили о 10 относящихся к 2015–2016 годам — здесь и выдача кредитов, и уступка или приобретение прав требований и т. д. «Я могла подписать или принять решение в составе кредитного комитета, надо смотреть, — сказала Тагирова. — Поскольку там существенные суммы, думаю, что я не была лицом, самостоятельно принимающим решение. Я принимала участие в подписании этих сделок или одобрении по указанию Роберта Ренатовича. Либо по его поручению». Тагирова сказала это настолько тихо, что гособвинителю Елене Петровой пришлось переспросить.
Тагирова в суде рассказала, что ей 49 лет, сейчас она работает заместителем гендиректора в известной аудиторской компании — ООО «ФБК Поволжье». В Татфондбанке, по словам Тагировой, в 2013–2015 годах она была председателем правления, потом ушла в декрет и в октябре 2016-го вернулась на должность зама предправления
На все вопросы о том, проверялись ли фирмы, которым выдавали кредиты, и были ли сделки с ними выгодными для банка, Тагирова отвечала чиновничьим языком. Мол, перед одобрением кредитным комитетом все сделки проходили «внутренние процедуры», профильные службы с соблюдением всех регламентов банка. Затем стороны пытались выяснить у Тагировой, кто в банке главнее. Она объяснила так: совет директоров определяет стратегию и направление деятельности банка и не имеет отношения к непосредственному управлению кредитной организацией. Правление банка — имеет и фактически подчиняется совету. А самый высший орган — общее собрание акционеров банка: через них, например, проходят сделки с участием заинтересованных или аффилированных с банком лиц. Мусин в бытность Тагировой председателем правления являлся членом совета директоров, и в этом статусе они и контактировали по сделкам, к которым у следствия появились вопросы.
«Вы сказали, что, будучи в составе совета директоров, Мусин осуществлял контроль за органами управления. Я что-то не нашел ни в положении о совете директоров, ни в уставе, что кто-то из членов совета какими-то полномочиями обладал, — заметил адвокат Клюкин. — Членов совета директоров — 12. Почему никто другой не выступал из членов совета директоров?» Тагирова лишь пожала плечами и очень тихо сказала: «Затрудняюсь ответить…» При этом она не вспомнила, были ли в банке случаи, когда кредитный комитет выступил против выдачи кредита, а потом по просьбе Мусина кредит все же выдавали. Тагирова таких случаев не припомнила.
Потерпевший — представитель АСВ — выяснял, какую все же роль играл Мусин в банке, чтобы одобрять эти сделки. «Роберт Ренатович был одним из бенефициаров банка, поэтому его указания я принимала как положение к действию», — ответила Тагирова
Мусин: «На основании чего уважаемая Наиля Шавкатовна так говорит?..»
Гособвинитель зачитала показания, которые Тагирова давала еще во время следствия. Следователи перечисляли ей договоры, которые позже легли в основу обвинения, — это кредиты на разные суммы и (как позже отметит адвокат Клюкин) с большим разбегом — от 20 млн до 200 млн рублей. На них стоят подписи Тагировой — или просто как подписанта, или как лица, одобрившего сделку. После каждого документа Тагирова выдавала одну и ту же фразу: «Подписание договора с моей стороны осуществлялось с соблюдением всех внутренних процедур, на основании профессиональных суждений кредитного комитета и заключений профильных служб. Учитывая существенную сумму этой сделки, я не принимала самостоятельного единоличного решения об одобрении и заключении данной сделки. Одобрение сделок с этим заемщиком и подписание договоров по ним осуществляется либо по указанию Мусина, либо по согласованию с ним». И все это в то время, пока Тагирова была главой ТФБ.
«Все решения о необходимости подписания либо одобрения сделок с данными организациями всегда согласовывались с бенефициаром ТФБ Робертом Мусиным. Учитывая, что суммы по сделкам с указанными фирмами были большими, я лично принять решение такого рода никогда не могла. Для этого мне необходимо соглашение и указание Мусина», — добавила Тагирова в конце допроса, уточнив, что Мусин, по ее словам, фактически был в курсе положения этих компаний — у кого какие кредиты и т. д. А позже добавила: «Информация о состоянии кредитного портфеля заемщиков доводилась до Мусина».
Потерпевший — представитель АСВ — выяснял, какую все же роль играл Мусин в банке, чтобы одобрять эти сделки. «Роберт Ренатович был одним из бенефициаров банка, поэтому его указания я принимала как положение к действию», — ответила Тагирова.
Адвокат открыл показания Тагировой с последующего допроса, где следователи пытались выяснить, были ли, по ее мнению, сделки «ущербными» для банка. Тагировой показывали копии договоров, заключений кредитных комитетов и другие документы по всем из 10 сделок. «Вы говорите, что факт причинения ущерба не доказан», — пересказал Клюкин. Тагирова замялась: сначала предположила, что ей не показали кредитный договор, а потом — что озвучила тогда свою позицию по делу о субсидиарной ответственности… Потом в итоге пришла к выводу: «Возможно, с моей стороны была такая оценка, что лично в отношении меня ущерб не доказан».
Клюкин, взявшись за другую сделку — замещение долга фирмы «Эримэкс» в 1,4 млрд рублей на неликвидные вексели подконтрольного банку ООО «Служба взыскания „Редут“», поругался, что следствие не провело экономическую экспертизу. Под согласительные кивания Тагировой он выяснил, что, по сути, ТФБ мог продать долг «Эримэкс» за 1,5 млн рублей — так как долг был плохим, его бы выкупили буквально за копейки. «А в итоге вместо задолженности появился вексель! — заявил Клюкин и, услышав „да“ Тагировой, как бы невзначай сказал судье: — Мы считаем, что следствие в этих вопросах не разобралось, касательно уступок и замены активов. И экспертизу не назначило по делу, чтобы понять, где какая стоимость должна стоять. Поэтому и задаем сейчас такие вопросы членам правления, чтобы оценить качество той или иной задолженности и ценных бумаг, на которые она менялась».
Когда Тагирову уже хотели отпускать из зала, Мусин попросил слова. Удивился даже адвокат. Мусин говорил в окошечко, которое ему специально открыли для этого случая.
«Я совершенно четко понял, что все регламенты работы банка выполнялись, — начал издалека Мусин, с толком и расстановкой перечисляя все этапы одобрения кредитов. — Но дальше я слышу — по этим компаниям, которые я на память не помню, но, думаю, [которые] со мной мало как-то связаны (и я считаю, что они шли в интересах операционной работы банка), и везде добавляется, что „по указанию или согласованию с Мусиным“. На основании чего уважаемая Наиля Шавкатовна так говорит? Потому что, когда, допустим, я был председателем правления, когда был сложный вопрос, они приносили служебку, где расписывали, и я мог четко сформировать свое мнение. И то я никогда не давал…»
В этот момент Мусина перебил судья, напомнив, что на этот вопрос Тагирова уже отвечала: мол, принимала указания, потому что Мусин был одним из бенефициаров. «Так я что, по каждой сделке давал, что ли, поручение? Так выходит?» — задал он вопрос. В зале на несколько секунд повисла тишина. Судья пояснил: да, Тагирова сказала именно так. «Но когда были…» — начал было Мусин, но судья его оборвал. Вопросов у него больше не было.
Гузель Фаттахова была членом правления ТФБ, когда банк возглавляла Тагирова. В суде она рассказала, что банку посвятила значительную часть своей жизни: работала там с 1999 года и до самого его краха. Последняя должность — финдиректор
Как в ТФБ появился уполномоченный от ЦБ
Гузель Фаттахова была членом правления ТФБ, когда банк возглавляла Тагирова. В суде она рассказала, что банку посвятила значительную часть своей жизни: работала там с 1999 года и до самого его краха. Последняя должность — финдиректор. А в 2015-м, когда Тагирова ушла в декрет, Фаттахову избрали председателем совета директоров «Тимер Банка». Сейчас работает замгендиректора в одной из казанских девелоперских компаний. Как и ее предшественница за свидетельской трибуной, Фаттахова была немногословна и разговаривала очень тихо.
Рассказала, что в период, который интересует следствие, — 2015–2016 годах — не была в прямом подчинении у Мусина и не контактировала с ним. Гособвинитель уточнила, помнит ли Фаттахова хоть что-то о сделках, которые она перечислила (уступка прав требований к ряду фирм). Свидетельница посетовала, что ее заранее не предупредили, о чем именно будут спрашивать, а ведь могла подготовиться, поднять документы из Арбитражного суда. Речь шла о четырех сделках, где ее подписи стоят как члена правления банка. «Сделки были совершены. Согласовательные надписи были сделаны на две-три или четыре недели позже», — как само собой разумеющееся сказала Фаттахова, и никого этот факт не смутил.
Куда более интересным оказался тот факт, что, по словам Фаттаховой, в ТФБ примерно за год до его краха назначили уполномоченного представителя Центробанка. И тот играл там немалую роль: «Он получал всю документацию по сделкам, которые проходили через коллегиальные органы». Доводилась ли до него информация по сделкам, которые стали предметом разбирательства в суде? Фаттахова этого точно не знает: направлять бумаги ему должны были службы, которые ей не подчинялись. «Но информация о сделках, которые коллегиальные органы принимали, должны были быть направлены протоколами. Не уверена, что сплошным образом [представитель ЦБ] обязан был спрашивать эти документы, но имел возможность», — уточнила Фаттахова. Позже она еще добавит, что направлять этому уполномоченному бумаги — это не просто право самого банка, а обязанность. В свою очередь представитель ЦБ мог высказать мнение по каким-то сделкам, замечание или как-либо еще отреагировать.
На следующем заседании суд продолжит допрашивать свидетелей по делу.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 17
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.