Александр Сладков: «Военный конфликт с Россией – это не выбор Киева, они рабы НАТО»

Александр Сладков: «Там никто не гадает на кофейной гуще, что будет. Многие говорят, что ситуация изменилась и стала более позитивной» Фото: t.me/s/Sladkov_Plus

«Люди не заглядывают вперед и не смотрят назад»

— Александр Валерьевич, как бы вы охарактеризовали обстановку на фронте на данный момент?

— Как активное ожидание. Мы в ожидании активизации наших действий.

— Однако идут некие разговоры, что наступать будет как раз Украина, притом уже скоро…

— Ну предугадать мы не можем, начальник Генерального штаба нам свои замыслы не докладывает, да и украинская сторона — тоже.

— Достаточно много наблюдаю за вами и вашими перемещениями по линии фронта. Как рядовые бойцы и офицеры, сидящие в окопах, оценивают текущее положение спустя год после начала специальной военной операции (СВО)?

— Люди не заглядывают вперед и не смотрят назад, они живут сегодняшним днем. Им необходимо выжить, победить. Командирам — личный состав сохранить. Там никто не гадает на кофейной гуще, что будет. Многие говорят, что ситуация изменилась и стала более позитивной. Дефицит людей пропал, например. Пока есть определенные трудности с боеприпасами, но их все равно поставляют, привозят, есть момент каких-то лимитов, но здесь точно не скажу. В целом все говорят, что есть объективные позитивные изменения.

— Есть слухи о конфликте ЧВК Вагнера с министерством обороны. Это действительно так?

— Я так не думаю. Министерство обороны — это один уровень, ЧВК Вагнера — другой. Есть какие-то пикировки со стороны второго, но, безусловно, министерство обороны делает свое дело, а «оркестр» — свое. Думаю, в данной ситуации все эти дрязги только мешают единству. А касаемо качества выполнения задач к «музыкантам» претензий нет.

Евгений Викторович Пригожин высказывает свою точку зрения, министерство обороны делает свое дело. Надо помнить, что минобороны оказывает огромную помощь ЧВК Вагнера: это и транспортировка раненых, и лечение, и логистика, связанная с обеспечением боеприпасами. Поэтому, может, есть некие шероховатости, но они не определяющие в информационном пространстве, это не та информация, которая может изменить планы людей, некую социальную модель предложить. Проблемы есть в выполнении задач — кто-то лучше, кто-то хуже, — но мы не можем сказать, что это основная трудность. Сегодня мы говорим о том, что идет накопление сил, подготовка линии обороны, обучение личного состава. ЧВК Вагнера совершенно четко делает свое дело, поэтому сложно сказать, что кто-то придумал этот конфликт. Тем более Евгений Викторович сам лично высказывается, причем в каких-то моментах — довольно остро. Так что не думаю, что это кто-то придумал.

«Мы пытаемся захватить населенные пункты, которые штурмуем, в том числе и Артемовск. Что-то получается» Фото: © Алексей Майшев, РИА «Новости»

«Мы их берем в плен, статистика растет — это объективное положение дел»

— О битве за Артемовск. Если я верно понимаю, то сейчас наши ребята начинают обходить город с севера и запада. Если все пройдет удачно, то город будет окружен. Зачем это нужно украинской стороне? Почему киевское командование не хочет отвести войска?

— По той же причине, что они не выводят войска из Новомихайловки, Красногоровки, Курахово, Авдеевки, Первомайского. Они сражаются за каждый метр, участок фронта, опорный пункт, и все это достаточно тяжело дается сегодня всем и везде. И в Угледаре, и на запорожском направлении. Не отдают, упираются, потому что дальше будет тяжелее оборонять. Здесь накопление сил достаточно серьезное, есть возможность подвести резервы. Мы пытаемся захватить населенные пункты, которые штурмуем, в том числе и Артемовск. Что-то получается. И у ЧВК Вагнера получается тоже. А освободить, допустим, Марьинку Вооруженным силам пока сложно, там свои проблемы, но все стараются.

— Уточню мысль. Когда смотришь видеоролики, как на Украине ищут призывников, создается впечатление, что берут всех подряд: «Мужчина и можешь передвигаться? Годен!» Почему они не берегут личный состав своей же армии? Мне почему-то кажется, что было бы эффективнее так же, как мы поступили в Херсоне, — отойти с территории, но сохранить войска.

— Они исповедуют такой формат. Если мы, понимая, что не можем по разным причинам оборонять Херсон, его оставляем с перспективой его освобождения дальше при нашем движении, при удачной ситуации, связанной с накоплением сил, боеприпасов, возможностей. У них этого нет, они стоят до последнего. Действительно, мясорубка работает, и людей, которых кидают в нее, убивают, перемалывают. Все это в первую очередь касается Артемовска. Они считают, что это осложнит нам жизнь, а на самом деле — им.

— Как вы считаете, спустя год насколько сами украинцы, простые жители, обыватели, хотят продолжать этот военный конфликт?

— Обыватель не хочет, разумеется. Какой обыватель мечтал о том, чтобы 200 тысяч молодых людей, способных трудиться, погибнут? Да еще к этому около 700 тысяч раненых и покалеченных. Неужели они были уверены, что просто так потеряют эти регионы, которые вернулись в Россию? Это же тяжело осознать: начиная военный конфликт с нами, они не предполагали, что так произойдет.

— Уточню: была информация, что в феврале пропорционально стало увеличиваться количество военнопленных с украинской стороны. Так ли это?

— С украинской — да. У нас, наоборот, снизилось. Мы действуем на фронте по всей тысяче километров линии боевого соприкосновения, берем людей в плен, захватываем цели, ведем вязкие бои в населенных пунктах. Люди сдаются, те, у кого есть возможность. Мы их берем в плен, статистика растет — это объективное положение дел.

— В телеграм-каналах бытует мнение, что из украинских националистов делают отряды, имеющие как признаки карательных, так и заградительных отрядов, притом не реальных, а таких, из антисоветских анекдотов. Насколько эта информация правдива?

— Я не могу назвать их заградительными отрядами или людьми, которые специально изучают и влияют на уровень воинской дисциплины ВСУ. Нет этого. Если рядом стоят какие-то националисты и кто-то побежал из украинских войск, то они, естественно, будут стрелять. Это у них давняя система, она пока работает бесперебойно.

— А почему они так делают? Это же все равно свои!

— Если фланг оголяется, идет отступление справа и слева, а часть, которая находится по центру, не думает отступать, естественно, она теряет выгоду позиции с оголением флангов и пытается навести порядок любыми способами, в том числе это обстрел бегущих.

«Владимир Александрович мыслит другими категориями. Если он с легкостью отдал два региона — Запорожье и Херсон — и не было такого принципиального волнения (во всяком случае визуально его не обнаружилось), то сложно сказать, как это будет влиять на настроение Зеленского» Фото: © President Of Ukraine / Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«Насколько быстро падет Артемовск, неизвестно»

— Поговорим о «снарядном голоде». Совсем недавно по Первому каналу Александр Бородай говорил, что у нас проблемы: снаряды выдают нормированно. Насколько, на ваш взгляд, проблема со «снарядным голодом» актуальна?

— Александр Бородай, безусловно, компетентный человек в этом. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Нужно знать, где именно возник дефицит — в окопах, на складах бригад или дивизий, армейских складах или складах министерства обороны. Есть ли проблемы с доставкой боеприпасов на линию фронта? Во многих этих звеньях может возникать дефицит. Мы пока говорим об окопах, но это место, откуда наиболее интенсивно наносят удары, огневое поражение артиллерии противника, БПЛА, HIMARS и иной РСЗО. Поэтому, вероятно, пока вперед не передаются боеприпасы, будут ли они на каком-то из звеньев, которые я перечислил, тоже интересно. Пока что мы имеем распределение боеприпасов с предписанием их расхода.

— Вернемся к Артемовску. На ваш взгляд, можно ли говорить о том, что город возьмут в обозримой перспективе? Если да, то каковы будут наши дальнейшие цели?

— За Артемовском последуют Дружковка, Константиновка, Славянск, Краматорск, Авдеевка, Курахово, Красногоровка, Красноармейск, Новомихайловка, Угледар. У нас еще много целей, и нам нужно их достичь. Насколько быстро падет Артемовск, неизвестно, но бойцы ЧВК Вагнера сражаются весьма упорно.

— Окажется ли потеря города серьезным ударом по моральному духу врага? Обернется ли она ударом по Владимиру Зеленскому?

— Зеленского это не особо волнует, мне кажется. Владимир Александрович мыслит другими категориями. Если он с легкостью отдал два региона — Запорожье и Херсон — и не было такого принципиального волнения (во всяком случае визуально его не обнаружилось), то сложно сказать, как это будет влиять на настроение Зеленского. Есть украинский народ, который переживает, обыватель, мечтающий о том, чтобы вернуть страну к рубежу 2012 года, когда все жили в мире, никакого влияния Россия не оказывала на экономику Украины, никому не надо было разрушать церкви, веру, приходы. Они действовали сами, сейчас они поглощают результат своих решений.

— Кстати, о церквях. Якобы украинские националисты крайне неуважительно к ним относятся, зачастую здание церкви посечено осколками, а внутри похабные надписи и языческие руны. Вы с таким сталкивались?

— Я видел разрушенные храмы, например, в Песках и монастырь, и храм. Но я похабных надписей на украинском языке не видел, да и на русском — тоже.

— А вообще вера для бойцов на фронте важна?

— Любая вера дает понимание нравственности и морали. Мы какие-то вещи вынуждены рассматривать как наиболее необходимые для нас. Прежде всего «не убий». Ведь солдат не охотник, не киллер, он воюет за Родину, поэтому его интересует морально-нравственная сторона. Что он делает, когда нажимает на курок? Люди в этой вере находят ответ. Защита Родины — это святое, чем они и занимаются, в этом смысле все гармонично.

«Военный конфликт с Россией — это не выбор Киева, они рабы НАТО, причем в гладиаторском смысле» Фото: © Xander Heinl / PHOTOTHEK / www.globallookpress.com

«Наша страна — первая в мировой истории, бросившая вызов НАТО»

— Год назад, в начале СВО, у нас было благостное расположение — от совсем шапкозакидательского (что мы за три дня все сделаем) до более прагматичного (мол, за 2–3 месяца точно справимся). Что, на ваш взгляд, наша страна за этот год о себе узнала?

— Благостного настроения раньше не было! Имелось опасение затяжного конфликта, что и происходит сегодня. Наша страна — первая в мировой истории, бросившая вызов НАТО, причем речь идет не о наступательной политике со стороны России, а об оборонительной. Предваряла наши действия речь президента, обращение к Западу с просьбой вернуться к 1997 году. Но было полное игнорирование со стороны Запада наших чаяний о безопасности. Напротив, НАТО приступило к расширению своего пространства, находящегося под контролем. Это видно по Швеции и Финляндии, это разговоры о Молдавии, Грузии и самой Украине. Поэтому мы здесь сторона защищающаяся, но мы бросили вызов доллару, Соединенным Штатам. Неравнодушными остались Иран, Китай, Индия, подвел Пакистан своими поставками боеприпасов, но это земля, традиционно находящаяся под каблуком Британии. Мы показываем миру, что есть страна, государство, которое не согласно с деспотизмом Америки, что мы готовы сражаться с оружием в руках. Победил Вьетнам, победил Афганистан, победила Куба. Почему бы не победить и нам?

— В феврале 2022 года было мнение, что экономика у нас слабенькая, зато в армии все как надо. А оказалось, что армия хорошая, но ее было недостаточно. В итоге объявили мобилизацию, зато экономика не подвела. Почему так вышло, на ваш взгляд?

— Вы правы, экономика не подвела. Я считаю, что экономический блок правительства достоин всяких похвал. Да, может быть, координационный совет, связанный с оказанием помощи СВО, пока не в полную меру проявляет себя, но банковская система показала устойчивость, экономическая система — аналогично. Мы сумели перераспределить финансовый ресурс, вплоть до поддержки того производства, которое дает нам деньги как свежий воздух для бюджета.

Также мы должны четко осознавать, что великолепная армия мирного времени — это не великолепная военная армия. В миру мы активно участвовали в каких-то конкурсах, полигонных играх, учениях, в военном строительстве, я имею в виду развитие системы Вооруженных сил. Однако военный конфликт предъявляет более строгие требования, и мы, столкнувшись с большими проблемами, этот вызов приняли и достойно отвечаем на него. Сейчас кристаллизуется армия, мы разбираемся в поставках, обеспечении армии, народ принял на себя большой сектор, связанный с обеспечением беспилотными летательными аппаратами, перевязочными средствами, медицинскими изделиями, теплыми вещами, моральной поддержкой, которая компенсирует отсутствие замполитов в частях. Поэтому мы многое делаем, и сегодня уже видны результаты.

— Уточню — как вы оцениваете профессиональный рост нашей армии?

— Безусловно, он есть. Посмотрите, как входила в СВО наша авиация, Военно-воздушные силы, о космосе пока не говорю, компетенции не имею. Но в авиации понесли потери, было профессиональное предстартовое волнение, но сегодня летчики работают безукоризненно. Или работа артиллерии: да, есть объективные проблемы, связанные с изношенностью стволов, возрастом боеприпасов. Но мы все равно имеем артиллерию, которая филигранно выполняет свои задачи! Посмотрите на духовность и профессионализм нашей пехоты, штурмовые группы действуют резко, решительно и результативно. Это значит, что мы растем.

Посмотрите, как вошла в эту спецоперацию ЧВК Вагнера и другие частные компании. «Оркестр» в этом процессе, безусловно, лидер. Те результаты, которые показывает ЧВК, достойны упоминания в истории России в будущем как пример штурмовой армии высшей категории. Посмотрите, насколько выросла мобилизационная система, сколько форматов появилось на поле мобилизации. Мы имеем в виду и добровольцев, и мобилизованных, и пополнение за счет погибших и убытия раненых. Посмотрите, насколько выросло качество работы военкоматов, формирования новой системы отчетности, контроля за мобилизационным ресурсом, насколько активно и продуктивно работает военная медицина, ведь она работает не только на Вооруженные силы, но и помогает нашим частным военным компаниям. Успехов много, о них стоит говорить.

— Вы уже начали отвечать, но я уточню. Я спрошу о мире и обществе. Часть людей у нас, скажем дипломатично, трусливо сбежала из страны либо осталась и замолчала, перестав отвечать, просто потому, что у нас сейчас нельзя критиковать армию. Но другая часть стала активно помогать, причем существенно. Насколько я знаю, по малым беспилотникам фронт держится строго на волонтерах. Страна узнала, что у нее есть настоящее гражданское общество?

— Когда самая неожиданная часть нашей Мельпомены выступила в поддержку наших войск, армии (Николай Басков, Евгений Гришковец и многие другие достойные), помимо тех, на кого мы рассчитывали с самого начала (Сергей Маховиков, Александр Маршал, Сергей Пускепалис и многие другие), это был важный сигнал. То, что мы начали сдавать деньги на СВО в гигантских размерах, сыграло решающую, цементирующую, роль. Посмотрите, как реагирует молодежь, ведь поддержка СВО становится настоящим движением. Не только формальным на уровне народного фронта, а простые люди сдают деньги, оказывают предметную помощь, дети пишут письма, отправляют в госпитали, передают на фронт. Кроме того, насколько сегодня вырос образ защитника Отечества в своем статусе! Это здорово.

— А насколько, на ваш взгляд, на фронте нужны детские письма?

— Это элемент соучастия. Если взрослый может соучаствовать, исходя из своих каких-то принципов, условий, ситуации, идейных взглядов, позиции руководства наконец, или семейный круг как-то повлиял, то дети — это наша чистота, слеза, абсолютно «дистиллированный» взгляд на ситуацию. Если они без принуждения, без какого-либо нажима пишут письма, рисуют картинки, передают свои поделки военным, это многое значит, дорогого стоит.

— Если вернуться ровно на год назад, в февраль 2022-го, то могла ли возникнуть ситуация, когда, скажем, Зеленский проявил бы политическое благоразумие, мы бы его сумели уговорить и СВО не случилась бы? Или она была неизбежна?

— Мы увидели только зажженный факел, а скручивали его, наполняли горючим задолго до начала нашей СВО. Продвижение НАТО на восток, к нашим границам, повелительная риторика в попытках вести с нами диалог в тоне господствующего положения. Это все рождалось раньше. То же вооружение Украины, манкирование Минских соглашений — все было задумано заранее. Мы увидели лишь яркую вспышку, которая последовала за этими приготовлениями, и СВО — это наш выбор. Военный конфликт с Россией — это не выбор Киева, они рабы НАТО, причем в гладиаторском смысле. Они выходят из клетки на арену, и потом их уносят убитыми. Так они воюют.

А СВО — это наш выбор, наша защита. Мало того, мы предупреждали Запад, но над нами смеялись, думали, что доллар — это вечность, тирания Запада — это вечность. Но нет, и с нами очень многие страны согласны: оцените активность Сергея Лаврова в Африке, посмотрите, сколько сделано на дипломатическом, политическом фронте, в том числе с участием ЧВК Вагнера.

— Уточню мысль. Вы сказали, что Украина — это раб-гладиатор. Очень красивое сравнение. А сама Украина довольна таким положением?

— Думаю, что да, довольна. Если бы народ был не согласен радикально, вспыхнула бы уже вспышка недовольства и неподчинения. Но народ надеется на победу над Россией, украинский народ пока не верит, что для них кончилось все, что связано с государством Украина. Очень не хочу, чтобы она исчезла как государство, но это уже не наш выбор. Того же Владимира Зеленского или его предшественника Петра Порошенко предупреждали, что страна перестанет существовать, если те продолжат убивать жителей Донбасса. Они не поверили, и все теперь претворяется в жизнь.