Ильдар Галяутдинов: «Есть ощущение затишья перед штормом»

- Ильдар Хайдарович, каковы ваши ощущения от того, что в целом происходит с банковским сектором, который несколько лет назад серьезно пострадал от мирового кризиса?

- Банковский сектор, на мой взгляд, еще не до конца переварил те проблемы, которые у него возникли в результате 2008 года.

Стала очень конкурентной среда. Банковский сектор столкнулся с серьезной конкуренцией, которая исходит в этом бизнесе со стороны государства, государственных банков. И она осложняется неравными условиями доступа к ресурсам, которые сегодня сложились в Российской Федерации.

Ситуация в банковском секторе довольно тревожная, потому что банки много заняли в ЦБ, привлекли большое количество депозитов министерства финансов.

В результате всех этих действий страдает опять-таки наш малый и средний бизнес.

Что касается АКИБАНКа - мы не привлекаем ресурсы, мы их размещаем. С одной стороны, это устойчивость, но с другой - слишком консервативная политика, которую мы вынуждены проводить, хотя она ведет к тому, что мы не дополучаем доходы.

- А в чем проблемы малого и среднего бизнеса? Недоступность кредитов, ставки высокие? Что именно?

- И недоступность кредитов тоже - это обусловлено целым рядом факторов.

Серьезно изменились требования к банкам и к их заемщикам. Они приблизились сегодня к европейским требованиям. Это с одной стороны.

С другой - существующая отчетность по российским стандартам, по которой отчитываются предприятия малого и среднего бизнеса (часть из них вообще сидит на упрощенке), не позволяет нам делать объективные выводы об экономической ситуации и финансовом положении того или иного клиента. Мы исходим из тех, более жестких, требований, которые обязаны сегодня, в соответствии с нормативными документами, предъявлять к нашим заемщикам. И мы их и предъявляем. Следует отметить, что очень мало заемщиков, которые соответствовали бы этим требованиям.

Серьезно усилились фискальная и административная нагрузки, в первую очередь на малый и средний бизнес. Как бы ни говорили о том, что она снижается, мы наблюдаем обратный процесс.

Многие предприятия и граждане, кто занимались хотя бы какой-то коммерческой деятельностью, сегодня зачастую оказались демотивированы. Потому что прибыли нет.

Предприятия часто показывают убыточную деятельность. По количеству закрытых счетов - не все же это были фирмы-однодневки, правильно?! - мы можем видеть реальную ситуацию.

А сегодня ситуация для малого и среднего бизнеса, к сожалению, не самая хорошая. И я могу это сказать по всем регионам, где работает наш банк, а мы работаем за пределами Татарстана в нескольких регионах: в Приволжском федеральном округе, в Центральном, в Уральском…

- В объеме выданных вашим банком кредитов сколько составляет малый и средний бизнес?

- Более 50 процентов.

- Малый и средний бизнес не генерирует спрос на кредиты?

- Да, у нас возникают сложности во взаимоотношениях с малым и средним бизнесом. В силу того, что не всегда этот бизнес прозрачен для банков, последние вынуждены требовать более прозрачного ведения бизнеса.

- А если подойти макроэкономически?

- Макроэкономически ситуация для малого и среднего бизнеса не улучшилась. Это является в том числе следствием как фискального, так и административного давления. Эти барьеры, к сожалению, не то, что не преодолены - они стали более серьезными.

КОГДА ДИВЕРСИФИЦИРОВАН БИЗНЕС КЛИЕНТА, ЭТО СНИЖАЕТ КРЕДИТНЫЕ РИСКИ БАНКОВ

-А может, просто экономика не генерирует спрос? Потребление падает, отсюда и падение спроса на услуги МСБ, и закрытие счетов, и кредиты не нужны…

- Что такое малый и средний бизнес? Это огромное количество отраслей, начиная от производственной сферы и заканчивая сферой услуг. И если мы говорим об общей экономической ситуации, наверное, и она не столь хороша, как хотелось бы.

Ограничен спрос. И не в силу того, что это не нужно, а в силу каких-то других факторов. Монетарных в первую очередь. Спрос сильно ограничен ростом издержек на ведение бизнеса, начиная от роста тарифов на услуги естественных монополий. Мы наблюдаем их безудержный рост. Но не видим экономического обоснования этих тарифов. Эта сфера в России вообще выведена за пределы конкурентной среды, непонятно, как там и что формируется…

Есть и целый ряд иных факторов, прежде всего, макроэкономических. И это не проблема конкретного региона, мы наблюдаем подобное по всем регионам, где работаем.

- Как ситуация в Татарстане отличается от той, что в других регионах?

- Везде примерно одинаково. Я бы не сказал, что уж очень серьезно отличается в ту или иную сторону.

В Татарстане ситуация отличается по городам. Средний бизнес, который формируется вокруг крупных промышленных предприятий республики, часто зависит от ситуации на этих предприятиях. Они являются тем становым хребтом, вокруг которого и возникает бизнес, начиная от производства, когда по аутсорсингу выносится что-то, что самому крупному производству неинтересно, и заканчивая определенными услугами, которые предприятия малого и среднего бизнеса более эффективно предоставляют крупному производителю. Это ярко видно на примере того же КАМАЗа. Как только какие-то проблемы случаются на КАМАЗе, они серьезнейшим образом сказываются на самочувствии предприятий малого и среднего бизнеса, которые возникли вокруг него.

Но часть этих предприятий переориентировалась. Если в 2008 году ряд наших клиентов, очень плотно связанных с КАМАЗом, до 70 процентов поставок, работ и услуг оказывали для автогиганта, то у многих из них после кризиса иная идеология: снижать зависимость от одного потребителя. Мы это дело очень приветствуем, потому что диверсифицированность бизнеса клиента снижает и кредитные риски банков. То есть кто-то в условиях кризиса сумел переориентироваться, а у кого-то это не очень хорошо получилось. Как и в жизни бывает…

Татарстан находится, может быть, в более привилегированном положении по сравнению с другими регионами, скажем, со Смоленской областью… Потому что у нас в республике есть крупные производства, где люди тоже считают деньги и стараются работать более эффективно. Поэтому им ряд каких-то комплектующих, запасных частей и так далее выгоднее покупать у малого и среднего бизнеса, нежели производить небольшие партии на крупном производстве.

То, что в республике есть крупные производства, я считаю, - это большой плюс. Но минус для малых и средних предприятий - то, что слишком велика их зависимость от этих крупных производств от того, как они себя чувствуют.

МЫ, КОНЕЧНО, НЕ СЕРВИСНАЯ НАЦИЯ, НО…

- Что касается развития сферы услуг, если сравнивать Казань с другими миллионными городами, она явно в более выигрышной ситуации. Наверное, это связано с тем, что на сегодня формируется определенный поток туристов.

Мы видим, что появляются предприниматели и даже целые предприятия, которые активно работают в этой нише. Это только радует. Такого мы не наблюдаем, скажем, в соседней Уфе, где сфера услуг слабо развита по сравнению с Казанью.

Здесь, наверное, надо отметить работу региональных и местных властей, потому что без создания соответствующей структуры, инфраструктуры невозможно было бы возникновение подобного рода бизнеса. Согласитесь, для Татарстана он относительно новый. Хотя мы, конечно, не сервисная нация, и сервис у нас оставляет желать много лучшего.

Но тому, что сегодня возникает и возникло в течение последних семи-восьми лет, импульс придало, конечно, 1000-летие Казани. А сегодня – еще и Универсиада. Как бы к этому ни относились и какие бы сложности ни возникали, тем не менее целый пласт бизнеса возник в Казани. В других городах Татарстана его нет, там ситуация такая же, как в других регионах России.

В ТЕКУЩЕМ ГОДУ ОТТОК ДЕНЕГ ИЗ РОССИИ ПРЕВЫСИТ $85 МЛРД.

- Хотели бы перейти к теме возможной второй волны финансового кризиса. Понятно, какие сегодня проблемы в Европе. На этом фоне, какова будет, с вашей точки зрения, вероятность, что в России могут повториться события 2008 года? В частности, в банковской сфере?

- К сожалению, любые финансовые кризисы в очень короткий период времени становятся экономическими. Это первый тезис. Мы видим, что происходит и какой отток денег идет из Российской Федерации. По прогнозам минэкономразвития и Центрального банка, в текущем году отток превысит 85 миллиардов долларов.

С чем это связано? Если мы берем те же самые европейские банки, их роль в экономике стран, не входящих в еврозону, гипертрофированно велика. Их роль достаточно велика и в экономике России: они и прямо кредитуют, и участвуют в формировании движения на рынке ценных бумаг, предоставляют ликвидность российским банкам. Сегодня эти банки сворачиваются. А решение банка Австрии, которое ограничивает зарубежные операции Райффайзенбанка, Creditanstalt, - это сигнал, достаточно тревожный и для нашего рынка.

Поэтому понятно, что кризис не задеть нас не может. В дальнейшем рецессия будет происходить, потери банков однозначно в Европе будут. Сами понимаете, кто являлся кредитором экономики той же Греции. Не только государственные и межгосударственные структуры, это и частные структуры - банки, пенсионные и страховые фонды…

К сожалению, все это ограничится, вероятнее всего, не только одной Грецией. Будет падать спрос на все, и, в том числе, на сырьевые товары. Нас это, безусловно, коснется. Мы уже вошли в эту волну кризиса. Биржа - это самый первый показатель. Мы видим, что происходит у нас с индексами. В дальнейшем, я считаю, мы последуем за Европой. Если там будем уменьшение роста или рецессия, то это будет и у нас, потому что мы уже интегрировались достаточно глубоко в экономику и, прежде всего, еврозоны.

«Банк - это хранилище денег. Причем не банкиров, не Ивана, не Джона, не Петра, не Сидора, которые председателями советов или председателями правления банков являются. Они наши деньги хранят - ваши, мои, неограниченного круга людей»

ЕСТЬ ОЩУЩЕНИЕ ЗАТИШЬЯ - НЕ СКАЖУ ПЕРЕД БУРЕЙ, НО ПЕРЕД ШТОРМОМ

- Как ваш банк готовится к кризису?

- Ну, как наш банк готовится… Я уже сказал, что мы в первую очередь сидим на ликвидности, являемся кредитором рынка межбанковских операций, то есть кредитуем на межбанке своих коллег. Размещаем средства на депозитах в Центральном банке. И стараемся сидеть на деньгах.

- В этой связи вопрос: а есть еще доверие у банкиров друг к другу?

- Если мы на сегодня кредитуем своих коллег, значит есть доверие.

- Но ко всем ли?

- Это уже вопрос риторический. Конечно, не ко всем. Вообще, сегодня ситуация такая, что есть ощущение затишья - не скажу перед бурей, но перед штормом. Буря, мне кажется, была в 2008 году, а сейчас будет затянувшаяся непогода. Потому что все-таки восьмой год послужил уроком как для самих банков, так и для регулятора.

Отлажены механизмы рефинансирования банков, они постарались в течение 2009, 2010, 2011 годов создать необходимые резервы, наладить систему риск-менеджмента. И поэтому, думаю, каких-то катастрофических явлений не будет, но опять-таки, если цены на углеводороды резко вниз не уйдут.

Все-таки 75,6 процента экспорта Российской Федерации - это, к сожалению, углеводороды. Слишком велика зависимость экономики. По сути дела, если вещи своими именами называть, у нас углеводородная экономика. И мы очень серьезно от этого зависим. Если даже никакого отношения к ней наш банк не имеет. Снижение доходной части бюджетов или их дефицит, не исполнение государством обязательств, принятых на себя, - мы это проходили уже в 90-е годы, знаем же, чем это все заканчивается. А та подушка безопасности, которая сегодня создана, ее, по разным оценкам, может хватить на год или на два. Будем надеяться, что этот кризис, хоть и будет довольно долгим, но его последствия будут не столь драматичными.

Что касается банковской системы в целом, на мой взгляд, она сегодня более готова к кризисным явлениям, нежели в 2008 году.

- По поводу ставок по кредитам, по депозитам - какие у вас в банке прогнозы на ближайшие три месяца, полгода?

- Сегодня дефицит денег на рынке. Банки заняли в Центральном банке и минфине более полутора триллионов рублей. Это не от хорошей жизни происходит. Поэтому будет идти сжатие ликвидности, и соответственно, будут расти ставки как на рынке депозитов, так и на рынке кредитов. А с учетом того, что мы все-таки находимся в преддверии очередного экономического кризиса, банки будут серьезно менять свои подходы к заемщикам и ужесточать к ним требования. Но это - на мой взгляд. Может, кто-то из коллег думает по-другому.

А Я ОТВЕТИЛ: Я ЮРИСТ, БУДУ ПРЕПОДАВАТЬ

- Давайте перейдем к следующей части беседы и поговорим о вашем банке. В начале-середине 90-х ваш банк находился в очень маленьком, скромном помещении. И тогда, конечно, никому в голову не могло прийти, что это будет крупный банк с филиалами в других городах… Скажите, когда вы приняли решение о приобретении банка, там, кроме лицензии, действительно, ничего не было?

- Как не было? Там был убыток в 600 миллионов рублей, правда, не деноминированных, старых. Причем банк находился на стадии лишения лицензии. Мне тогда Резеда Рушановна Шигапова - замначальника управления по надзору и регулированию деятельности коммерческих банков Нацбанка РТ, сказала: «Что делаешь, зачем тебе это надо?! Мы все равно лишим банк лицензии, и ты больше не сможешь работать в банках!»…

А я ответил, что мне все равно. Если не получится с банком, буду преподавать, я ведь юрист. Я тогда учился в аспирантуре и просто решил себя попробовать на банковской стезе.

Никто не видел возможности выживания для этого банка, потому что уже были введены ограничения на прием вкладов. Суть была такая: прежние владельцы вложили деньги в уставной капитал, сами же их забрали и не возвращали. А еще растранжирили вклады, которые были в банке. Вот и все.

- На чем же была построена ваша стратегия? Банк позиционировался, как ипотечный, но ведь никакой ипотеки не было…

- Как завещал великий Ленин: работать, работать и работать…

- Ну, наверное, не все так просто было… Видимо, привлекли крупного клиента. Кстати, кто был первым вашим клиентом?

- Первым очень крупным для нашего банка клиентом был магазин «Витязь», который торговал телевизорами, его хозяин, собственник - Владимир Леонидович Тютюгин. У него, по-моему, и до сих пор есть магазины в Челнах. Вторым клиентом был челнинский городской почтамт. Это был вообще суперкрупный клиент. У него деньги застряли в Промстройбанке, который в то время умирал, и почтамт перевел подписной счет ко мне. С этого момента жизнь стала бить ключом!

ЭТО БЫЛ НЕБОЛЬШОЙ БАНК, КОТОРЫМ МОЖНО УПРАВЛЯТЬ ОДНИМ МИЗИНЦЕМ

- В предпринимательских кругах бытует мнение, что АКИБАНК поднялся благодаря тесной работе, во-первых, с КАМАЗом…

- Безусловно, этого я не отрицаю…

- И во-вторых, с группой «Татэнерго». Что вы, по сути, в то время были даже кэптивным банком этой группы.

- Кэптивным банком этой группы, в общем-то, мы не были. Но опорным - да, были. Мы и сейчас очень тесно работаем. Нам помог кризис 1998 года. Я купил этот банк в 1995-м, привел его в чувство. Но это был небольшой банк, которым можно было управлять одним мизинцем. Кстати, самое сладкое время для меня, когда было 14 - 15 человек работающих, и всех я знал. Это не тысячей человек управлять! И в принципе я тогда жил, скажем так, и свободнее, и богаче. И времени было больше.

А дальше наступил 1998 год, кризис неплатежей. КАМАЗ тогда попал в тяжелейшую ситуацию, и банки просто от него отказывались. Ну, а мне-то что было делать? Я практику проходил на КАМАЗе, я знал людей на КАМАЗе… Мы открыли счета, начали проводить мизерные денежные операции. То есть для КАМАЗа мизерные, а для малюсенького банка это были большие операции.

Я помню, самым большим праздником для меня было, когда мы, по-моему, в ноябре 1998-го, обойдя всякие предписания налоговых органов, выплатили КАМАЗу зарплату. Я помню, мы это дело даже отметили с Иваном Михайловичем Костиным, с Ильдаром Шафкатовичем Халиковым. Потому что зарплата камазовцам не выплачивалась уже что-то около года. А тут была выплачена квартальная заработная плата через наш банк. Что только мы не изобретали для того, чтобы это сделать.

- Потом была вексельная программа КАМАЗа, попозже?

- Много всего было… Потом мы включились в расшивку задолженности… На КАМАЗе всегда был очень высокий уровень управленцев. И сегодня он этим отличается. Мы многому учимся на КАМАЗе. И, в принципе, у меня основная масса работников, те, кто сегодня управляет банком, - это бывшие работники бухгалтерии и финансового управления КАМАЗа. И челнинской конторы Госбанка СССР.

- Насколько сегодня вы зависите от таких крупных клиентов?

- Мы все где-то и в чем-то друг от друга зависим… В результате кризиса, в 2009- 2010 годах у нас была сильная зависимость. Сегодня - в пределах нормативных значений. Поэтому, если вы посмотрите рейтинги, нам международное рейтинговое агентство Moody's их не меняло, и оговорок не делало. Оговорки о сильной зависимости АКИБАНКа от какой-либо группы вы в заключении Moody's не увидите. Хотя, если таковая есть, агентство ее обязательно фиксирует. А так, конечно, мы зависим от любого вкладчика, для нас любой интересен.

МЫ РАБОТАЕМ, КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЙ БАНК

- Основной сегмент - на чем вы зарабатываете?

- Мы зарабатываем на кредитах. Почти 80 процентов доходов дает кредитование.

- Кредитах - кому?

- Всем. Мы работаем с крупным корпоративным бизнесом, с группами «КАМАЗ», с «Татэнерго», СУ-155 в Москве, с частью предприятий башкирского ТЭКа… Все в пределах шестого норматива - это сколько может тот или иной банк дать в одни руки или группе взаимосвязанных клиентов, максимальная сумма кредита. Работаем с предприятиями малого и среднего бизнеса. Скажем, куда отнести холдинг «Татэлектромаш»? Мы его позиционируем как МСБ, но это все-таки верхняя граница среднего бизнеса, ближе к крупному.

- В Татарстане есть устойчивое позиционирование у ряда банков. «АК БАРС» Банк - это понятно, опорный банк республики. Автоградбанк зарабатывает на ипотеке плюс на малом сегменте бизнеса. Девон - это РКЦ нефтяников. А когда спрашиваешь людей, с кем работает АКИБАНК?..

- Не знают?!

- Информированные скажут: а, это группа «Татэнерго», хотя на самом деле это, конечно, не так. Просто нет рыночного позиционирования, поэтому хотелось бы услышать об этом из первых уст основателя и главного стратега АКИБАНКа…

- Мы работаем, как универсальный банк, достаточно гибкий и отзывчивый. И в общем-то, работаем со всеми.

- А какова доля ваших услуг за пределами республики?

- 50 процентов.

- Это удивительно для республики, чтобы рыночный банк уверенно вышел на федеральное поле. С чем связана ваша экспансия?

- С диверсификацией рисков, региональных в том числе. Мы видели, как переживали кризис 2008 года разные регионы. Те из них, что развиваются наиболее быстрыми темпами, оказались в очень тяжелом состоянии. Потому что это развитие шло за счет привлечения, в том числе банковских кредитов. И эти регионы переживали очень тяжело кризисные явления, выбирались из них тяжело. В регионах-середнячках, где мы тоже работаем, типа Оренбурга или Воронежа, мы в кризис даже и не почувствовали проблем. Тех проблем, которые возникли у предприятий в Москве и области, в Татарстане, в Башкортостане, то есть в высоко развитых регионах, - в других регионах не было.

- Вас как там воспринимают? Как варягов из Татарстана или как российский банк?

- Как российский банк. Мы россияне. Я вообще считаю Россию государством двух основных этносов.

- Безусловно… Кстати, а вас не смущает в название «АКИ» - «акционерный коммерческий ипотечный» банк.

- Смущает… Такое название - АКИБАНК - присвоил, кстати говоря, Центральный банк. Один мой знакомый, известный актер Александр Гаврилович Абдулов, тоже предлагал: «Ну, переименуй ты его! Аки банк, аки не банк, аки был, аки не был»…

У меня попытка переименовать банк была в 1996 году. Центральный банк отказал. Больше никаких усилий я предпринимать не стал - есть другие сферы приложения сил и энергии (смеется). Слишком велики здесь бюрократические барьеры. Переименования точно не будет в ближайшее время.

- Но очень экзотическое название.

- Ну, все понимают, что это аббревиатура и, к слову, быстро расшифровывают. Говорят: у вас, наверное, самая дешевая ипотека?..

ПОДХОД, КОТОРЫЙ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ НЕ ДАЕТ ПОКОЯ НЕКОТОРЫМ ЛЮДЯМ ВО ВЛАСТИ

- Как вы считаете, татарстанский банковский сектор - он не избыточен? Не слишком ли много у нас банков? Такой концентрации больше почти нигде нет…

- В швейцарском городке Лугано живет чуть больше 50 тысяч человек. Там 75 банков.

- Это банки или банчонки?

- Я бы не стал никого оскорблять, называть банчонками. Понятно, можно сказать: «А давайте оставим банки с капиталом, скажем, от трех миллиардов». Требование увеличить уставной капитал - такой подход, который время от времени не дает покоя некоторым людям во власти, я вообще не приемлю. Если банк работает, если он соблюдает законодательство, если он устраивает своих акционеров, если он зарабатывает прибыль, что его дергать, зачем его трогать?

Процитирую свою коллегу, председателя правления Спурт банка Евгению Валентиновну Даутову: «…в банках как минимум 600 команд в России, которые ведут очень значимые проекты - значимые для России в целом, для региона, для конкретного муниципалитета». Даутова абсолютно права. И причем здесь размеры банка?!

Мы, конечно, рады любому клиенту, но у нас есть возможность быстрее заработать на более крупных клиентах. А у других банков, меньше размером, этого нет - потому что имеется тот же пресловутый шестой норматив, ряд других ограничений. Так эти банки с большим вниманием и большим трепетом относятся ко всем своим мелким клиентам - и те там находят то, что ищут.

Поэтому я считаю, что все должно развиваться органически, а не какими-то революционными путями. Эволюционным путем! Сама экономика, сама жизнь все по местам расставит.

ЗДЕСЬ ЖЕ, КАК В ДЖУНГЛЯХ…

- Дело не в том, что маленький банк или большой. Просто такой концентрации банков, как в Татарстане, в других регионах нет - за исключением, наверное, Москвы, а также Дагестана, где отмывочные банки в основном.

- Меня такая концентрация банков в нашей республике только радует.

- Почему у нас столько банков? Потому что была суверенная экономика, московских олигархов здесь не было. Соответственно, нужны были банки, которые обслуживают местную экономику. Сейчас, за последние десять лет, когда многие предприятия, КАМАЗ в том числе, ушли под контроль Москвы, сужается поле для местных игроков. На чем же зарабатывать местным банкам?

- Экспансия госбанков - она вне логики рынка. Конкуренция предполагает равный доступ, в том числе к ресурсам. Этого нет в России. Но, с другой стороны, я считаю, что немалое количество банков, которое у нас сегодня есть, - это свидетельство того, что не все так плохо в экономике конкретного региона. Эти банки находят же для себя поле деятельности, убыточных банков у нас, насколько я знаю, нет.

- Формально убыточных нет.

- Ну, формально - не формально, не знаю. Я же их не проверял, не в инспекции работаю, сужу по информации, которая публикуется. Тем не менее, бизнес эти банки ведут, находят себе место, и совсем небольшие банки тоже. Я в этом ничего плохого не вижу. Это подстегивает конкуренцию и обеспечивает для клиентов более высокий доступ к банковским услугам.

Конечно, быть монополистом - всегда хорошо. Для того, кто монополист. И какое-то время, очень короткий период времени. Дальше найдется кто-то другой… Здесь же, как в джунглях.

ЭТО СИГНАЛ И КЛИЕНТАМ, И АКЦИОНЕРАМ О ТОМ, ЧТО С БАНКОМ МОЖНО РАБОТАТЬ

- Ильдар Хайдарович, несколько лет назад у Вас в банке появились шведские акционеры. В чем их интерес к вашему банку, в чем ваш интерес к ним? Сейчас какова их роль?

- Их интерес - наверное, заработать.

- А много они зарабатывают у вас?

- Этот вопрос им надо задавать…

- А вам что-то дало партнерство с ними?

- Безусловно. Партнерство с ними нам дало многое: и новый импульс, и выстраивание более-менее современной системы управления банком, системы управления рисками. Мы сотрудничаем как с East Capital, так и с другими институтами. Например, систему управления рисками в банке налаживали совместно с IFC - международной финансовой корпорацией, являющейся подразделением Всемирного банка. По ряду других вопросов консультировались с крупными консалтинговыми компаниями, такими, как, например, Roland Berger. Сотрудничество со всеми дает какие-то плюсы.

Что касается East Capital, то доверие крупного зарубежного фонда к банку - это дорогого стоит. Это сигнал и клиентам, и акционерам о том, что с банком можно работать.

«ЭТО ТВОЙ КРЕСТ, СЫНОК»…

- В последние годы ваш банк активно входил в сферу сельского хозяйства, переработки сельхозпродукции. Какие у вас здесь основные крупнейшие проекты? «Камский бекон» - это мы знаем…

- У нас несколько проектов "Агросилы групп", "Камского бекона", по строительству мельницы на Набережночелнинском комбинате хлебопродуктов, финансирование технического перевооружения на «Челны-хлебе», на ряде других предприятий. Мы, в общем-то, любим работать с пищевкой, с переработкой. Что касается аграрного бизнеса, безусловно, там риски достаточно большие, и мы отдаем себе отчет в них. Особенно со вступлением в ВТО - там не все так безоблачно. Поэтому мы часть своих планов на данном этапе пересматриваем.

- А могли бы назвать общий объем своих инвестиций в аграрный сектор?

- Накопленный за все эти годы объем инвестиций - где-то, наверное, больше десяти миллиардов рублей. В переработку - там пока немного. Мы сейчас совместно с банком «Спурт» ведем кредитование строительства в Набережных Челнах мясокомбината, который планируется запустить в сентябре следующего года. Этот мясокомбинат строится в чистом поле, проект с нуля, строит «Камский бекон».

- Мы не так давно делали интервью с одним вашим коллегой - банкиром. Он сказал, что принципиально ни одной копейки в село вкладывать не намерен - слишком высоки риски, нет быстрой окупаемости, та же самая проблема с вхождением в ВТО…

- Наверное, мой коллега имеет доступ к нефти или к нефтепереработке… Мне в Голландии рассказали анекдот. Один человек имел лишние деньги. Думает: куда их девать? Вложил в село. Построил ферму, завел коров, свиней… Потом думает: ну, когда же я прибыль-то зафиксирую? Когда он умер, вскрыли его завещание, он сыну пишет: «Это твой крест, сынок»…

Вообще, сложно сегодня что-либо говорить о селе. Если бы там было все так плохо, совершенно неинтересно и не было бы окупаемости, поверьте, мы бы туда не пошли.

- Судя по анекдоту, не совсем добровольно вы пошли на село… Может, Минтимер Шарипович посоветовал?

- Нет, вот здесь неправда. Реально было как? Мы прокредитовали агрофирму «Сосновоборская». И как выяснилось, по подложным документам. Когда это узнали, было уже поздно: фирма обанкротилась. У нас было два пути: либо списать это все, либо попытаться спасти. Но при этом надо учесть, что это был самый крупный производитель свинины в Татарстане. Конечно, был определенный момент давления, чтобы это предприятие сохранить. Свиньи были заложены в банке, я их мог зарезать и продать. И вернул бы кредит почти весь. Но нам пришлось взять эту компанию с ее долгами. Передо мной стояла дилемма: что с ней делать? Я понял, что на старых площадях ничего не сумею добиться. Поэтому мы профинансировали строительство новой площадки - абсолютно новой, в чистом поле. И она стала локомотивом и вытянула все остальное. В итоге мы закрыли кредиты другим банкам: и «АК БАРС» Банку, и Сбербанку, и Автоградбанку, еще ряду кредиторов. Вот такая история. Все как на духу.

РАДИ ЭТОЙ РЕНТАБЕЛЬНОСТИ ПРОМЫШЛЕННИК ДАЖЕ НЕ НАГНЕТСЯ

- Банк не планирует увеличение уставного капитала?

- Планирует. Но это компетенция собрания акционеров - как решение будет, узнаете. Сегодня в банковский бизнес вообще очень сложно привлекать деньги: рентабельность низкая, рентабельность активов - в районе одного процента. Ради этой рентабельности промышленник самой-самой средней руки даже не нагнется. Так что это настоящее искусство - найти акционеров и привлечь в банк средства. Но мы планируем в первом квартале следующего года увеличить капитал банка.

- Фактически вы сегодня уже третий банк в Татарстане по величине - среди местных игроков. После «АК БАРС» Банка и ТФБ…

- Наверное, третий. Но я не интересуюсь этим вообще. Это как к любимому ребенку относишься - значения же не имеет, какого он роста… У меня есть свои цели и задачи, свое внутреннее отношение к банку, который, в общем-то, я и создал, и которым сегодня продолжаю руководить и сособственником которого являюсь в достаточно большой мере, имея контрольный пакет. Какова наша цель - тут, думаю, многое зависит от объективных условий, в которых субъекты экономической деятельности пребывают. В России эти условия очень часто меняются. Поэтому сегодня загадывать даже на два-три года вперед - очень сложно…

- Желания продать свой банк у вас нет?

- Если найдете покупателей… У нас все продается и все покупается. К сожалению, желающих купить пока нет.

- То есть такой груз с удовольствием бы сбросили?

- Думаю, завещание могут вскрыть и прочитать: «Это твой крест» (смеется).

А КОГДА САМ ФУНДАМЕНТ СТРОИТСЯ НА ЛЖИ…

- Раньше бы вам, наверное, никто не поверил. Но за последние два-три года всем стало понятно, какой это, на самом деле, тяжелейший бизнес…

- Да, банковский бизнес - бизнес сложный. Потому что ты должен прогнозировать риски своих заемщиков. Ты должен прогнозировать возможные риски, связанные с действиями госорганов, не всегда правомерными и честными действиями чиновников. Это российские условия, мы никуда от этого уйти не можем.

Он, прежде всего, психологически очень сложный. Вот я все время ощущаю, и меня эта мысль никогда не покидает, - сколько у меня заемных средств. У нас в банке семь миллиардов вкладов, и, поверьте мне, это достаточно серьезный груз. Хотя у меня структура пассивов в банке сформирована гармонично, тем не менее, это большой груз ответственности.

С другой стороны, жизнь облегчил закручиванием гаек Центральный банк - у нас сегодня очень много контроля со стороны ЦБ. И мне, как председателю правления, легче стало жить. Потому что, действительно, стараниями бывшего первого зама председателя ЦБ Андрея Козлова, ныне покойного, дальнейшие действия ЦБ приводят к тому, что банки становятся прозрачными не только для надзорных органов, для клиентов - как ни странно, они становятся прозрачными и для менеджмента. Это направление выбрано очень правильно. Конечно, тяжело, и никому не нравится, когда его лишний раз контролируют, когда ты трехдневную отчетность должен сдавать. Но к этому привыкаешь и начинаешь понимать, что ты видишь картину в собственном банке.

Вот очень бы хотелось, чтобы мы на подобные стандарты международной финансовой отчетности перешли всей экономикой в целом. Тогда в первую очередь легче было бы банкам. Мы бы представляли своих заемщиков, а через какое-то время заемщики и сами понимали бы свой бизнес. И меньше было бы авантюр в бизнесе. Ведь развелся целый класс людей, которые, выступая инвесторами, просто-напросто разными способами брали кредиты у банков, инвестировали эти кредиты. Ну, если повезло - слава Богу. А если не повезло? И вот кризис 2008 года это показал. Я считаю, что министерству финансов России было бы неплохо ускорить переход вообще всей экономики на международные стандарты финотчетности. Может, это такой эгоистический интерес банкира. Мы-то перешли, нас видно…

- Иллюзия по поводу того, что можно перейти на какие-то международные правила и жить хорошо, прозрачно, развеялась за последние три года. Когда мы увидели, каковы безнадежные долги у западной банковской системы, которую фактически спасли государства.

- Это не иллюзия. Я ведь говорю о тех новеллах, которые появились в течение двух последних лет. Это уроки кризиса. И поверьте мне, на Западе тоже очень серьезно к этому относятся и эти уроки извлекли. Вот эти новеллы - да, это очень жестко для банков, как субъектов предпринимательской деятельности. Но, с другой стороны, банкам все-таки доверяют деньги - и граждане, и предприятия. И поэтому, если уж ты занимаешься этим бизнесом, то жесткий контроль - это неизбежность, к сожалению. Хотя сами государства своими действиями часто предопределяют возникновение сложностей у банков. Допустим, взяли, сели лидеры ЕС и договорились: а давайте 50 процентов греческих долгов спишем. А кто кредитор? Банки. А как им быть? А Бог их знает, как им быть, ничего, резерв сдадут и спишут.

- А зачем банки банкроту давали деньги?

- А зачем ЕС принял Грецию? Условие принятия в Евросоюз было - инфляция не более семи процентов, определенный объем госдолга… Так греки же подделали свой бюджет, чтобы войти в ЕС, обманули! То есть обман идет не на уровне банков, а на значительно более высоком. А когда сам фундамент строится на лжи… В данном случае я банковский сектор рассматриваю, как жертву. Он самый уязвимый, потому что росчерком пера деньги улетают, а как они к тебе обратно вернутся, уже сложно сказать.

Давление регуляторов банки испытывают очень серьезное, и на Западе так происходит. И деваться от этого некуда. Причем, в расчет банковских нормативов входят государственные бумаги, и они улучшают нормативы банков. Банки же не присваивают рейтинги - они вынуждены доверять тем рейтингам, которые даются государствам рейтинговыми агентствами, общепризнанными.

ЕСЛИ СИЛЬНО ПНУТЬ СВОЙ КОШЕЛЕК, МОЖЕШЬ И НЕ НАЙТИ ЕГО…

- А не всем рейтинговым агентствам можно доверять, оказывается…

- Это другой вопрос. Их деятельность никем не регулируется. Сегодня ставятся такие вопросы: какие у них методики, как они вообще эти рейтинги выставляют, нет ли там подкупа и так далее… Но это не вопрос банков. Я в данном случае выступаю в роли адвоката банковской системы в целом, потому что уж так ее часто пинают в последнее время. А надо помнить, что мы пинаем, в общем-то, собственные кошельки. А если сильно пнуть, можешь и не найти его… Ведь что такое банки? Мы все там храним деньги. И все хотим получить максимум по вкладу, и чтобы еще при этом банк оставался устойчивым…

Банк - это хранилище денег. Причем не банкиров, не Ивана, не Джона, не Петра, не Сидора, которые председателями советов или председателями правления банков являются. Они наши деньги хранят - ваши, мои, неограниченного круга людей.

- На Западе есть прецеденты, когда уже банкам платят за хранение денег…

- Очень много.

- Так что не исключена глобальная трансформация банковской системы…

- Я бы не хотел этого. Надо понимать, кто ты есть. Россия - страна с неразвитой инфраструктурой, страна деиндустриализованная. У нас не постиндустриальное общество, а, наоборот, с деградировавшей индустрией. Нам надо активно вкладывать деньги в свою страну, чтобы мы не платили банкам, а банки могли кредитовать и от кредитования реального сектора экономики могли зарабатывать деньги. Потому что у нас не хватает всего.

Постоянно говорят об инфляции. Природа инфляции, она всем известна. Есть инфляция издержек и инфляция спроса. При средней заработной плате, которую декларируют у нас в стране, - 18-20 тысяч рублей, статистика, сами знаете, что за наука, - так вот, при такой средней зарплате инфляцию спроса создать не-воз-мож-но! Если бы у нас средняя заработная плата была где-нибудь 150 тысяч рублей, тогда, может быть, отдельные сегменты рынка испытывали бы инфляционное давление спроса. А у нас спрос неудовлетворен, у нас многие люди перебиваются, извините меня, с квашеной капусты на вареную картошку. У нас инфляция издержек идет.

Это обусловлено даже природно-климатическими факторами, хотя они все-таки в последнюю очередь влияют на эту инфляцию. А в первую очередь у нас идет влияние монополизма в экономике, естественных монополий, к которым мы очень здорово привязаны. И это, наряду с другими факторами, не дает нам возможность серьезно решать многие проблемы. Когда у тебя постоянно растут тарифы, и ты не можешь их прогнозировать… Причем, они ведь растут не в рамках заявленных цифр. У нас монополисты что только ни придумывают! То у них где-то свободный рынок, то здесь лимитировано, а там - безлимитно, то ты не выбрал - штраф плати, то перебрал - и опять штраф плати…

Мы анализировали экономику «Камского бекона». Рост тарифов по электроэнергии составил в текущем году 33 процента. Спросите любое предприятие - скажут то же самое. А что нам заявляют? Цифры-то другие заявляются руководителями…

Да, мы обслуживаем энергетиков, мы с ними работаем. Они сами - жертва того, что происходит, этих незавершенных реформ, которые начали и бросили.

- Энергетики от газа зависят…

- И от целого ряда других факторов, да. А кто знает себестоимость газа? Там же рынка нет! Там же никто не допускается ни к чему. Каждый год почему-то берут и прибавляют - то 15, то 20 процентов идет рост цен на газ. А нам говорят: давайте, чтобы вы экономией занимались, будем цены на газ повышать до среднеевропейского уровня.

Я помню, один из наших политиков говорил: газ - это же наше естественное преимущество, почему мы должны идти на повышение цен? А теперь он почему-то об этом не говорит.

Сегодня у нас серьезнейшее влияние на темпы экономического роста и на благосостояние людей оказывает именно инфляция издержек. Слишком она велика. Причем, она инициируется теми же, кто призывает с ней бороться.

2011 ГОД: КАК СРАБОТАЛИ

- Ильдар Хайдарович, в конце этого блока разговора расскажите об итогах работы банка за 9 или, может быть, за 10 месяцев - по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

(Все цифры и факты даны на дату интервью – 24 ноября 2011г.)

- Основные показатели деятельности нашего банка за 10 месяцев текущего года имеют положительную динамику.

Кредитный портфель банка вырос на 52,8 процента. Абсолютный рост кредитного портфеля в сравнении с аналогичным периодом прошлого года составил около 6 миллиардов рублей.

Кредиты малому и среднему бизнесу увеличились на 46,5 процента. Кредитный портфель по физическим лицам вырос на 19,8 процента.

Величина капитала банка увеличилась на 43,4 миллиона рублей. Источником роста является заработанная чистая прибыль.

Банк занимает активную позицию на финансовом рынке. В подтверждение тому мы имеем значительный рост доходов по операциям с ценными бумагами. Данный вид доходов вырос на 27,5 миллиона рублей или на 34,24 процента.

Существенную положительную динамику демонстрируют и комиссионные доходы банка.

В сравнении с 1 декабря 2010 года данный вид доходов вырос на 11,8 процента.

Показатели ликвидности соответствуют и значительно превышают нормативы, установленным Банком России. Это свидетельствует о высокой и стабильной платежеспособности банка.

В этом году были открыты два дополнительных офиса в Москве, ведутся работы по открытию операционного офиса в Йошкар-Оле.

Окончание следует