«25 миллионов человек под ударом. Коронавирус пройдет – что останется?»

Макроэкономисты сейчас обсуждают, какой объем помощи должен быть, однако нынешние 1,4 трлн рублей они считают явно недостаточными

«ЭТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В МЕХАНИЗМ С ОБРАТНОЙ СВЯЗЬЮ: ЧЕМ ХУЖЕ ВЕЗДЕ, ТЕМ ХУЖЕ У КАЖДОГО»

Вчера Институт социальной политики (ИСП) НИУ ВШЭ провел первый научный онлайн-семинар, на котором обсуждались последствия пандемии СOVID-19 для российского рынка труда и внебюджетных фондов. В дискуссии приняли участие заведующий лабораторией развития пенсионной системы ИСП НИУ ВШЭ Евгений Якушев, директор Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Наталья Акиндинова, директор центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон, профессор Финансового университета при правительстве РФ Александр Сафонов.

«Мы должны балансировать между рисками здоровья граждан и рисками остановки экономики», — начал Якушев, представивший доклад на основе результатов исследования своего института. Справедливо заметив, что сейчас очень сложно понять глубину последствий, спикер все же назвал очевидный эффект. Экономическая неопределенность и сокращение потребления уже приводят к сокращениям заказов и выручки предприятий, и экономические субъекты уменьшают число рабочих мест и зарплату для того, чтобы выжить в условиях снижающегося спроса и в условиях той самой неопределенности. «Это превращается в механизм с обратной связью: чем хуже везде, тем хуже у каждого», — отметил заведующий лабораторией. Из-за этого возникают еще два фискальных эффекта: сокращение налоговых поступлений и одновременно — если предприятие перестает платить зарплату — страховых взносов. Отсюда дефицит внебюджетных фондов (прежде всего пенсионного фонда РФ), плюс сокращаются возможности федерального бюджета, пусть у последнего есть «в качестве подпорки» фонд национального благосостояния. Пока минфин будет оперировать краткосрочными мерами по стимулированию экономики, в долгосрочной перспективе нужно будет просчитывать и сегодняшние расходы, и долгосрочные изменения, в частности дополнительное финансированию трансфертов из федерального бюджета во внебюджетные.

В качестве краткосрочных мер, по мнению Якушева, необходимы стимулирование спроса и поддержка пострадавших секторов экономики. Два пакета помощи, как известно, уже анонсированы правительством. Макроэкономисты сейчас обсуждают, какой объем помощи должен быть, однако нынешние 1,4 трлн рублей они считают явно недостаточными.

Говоря об ожидаемом сокращении фонда оплаты труда, Якушев признал, что пока сложно оценить, какие будут потери: 5, 10, 15 или даже 20%

В то же время кризис — это еще и возможность для существенных изменений, отметил докладчик: «Мы можем выскочить из той колеи устойчивых решений, которые мы когда-то не могли принять». На взгляд преподавателя «Вышки», например, снижение страховых тарифов предприятий будет иметь долгосрочные последствия, так как работники МСП не получат права на будущую пенсию. С другой стороны, велика неформальная занятость. А меры социальной поддержки правительство привязывает к формальной оплате труда и занятости, они не распространяются на тех, кто находился в сером секторе. Как предположил спикер, в трудовой политике произойдут изменения: в частности, «удаленка», в которой сегодня заняты многие россияне, получит правовое оформление. «Фиксация новых статусов должны привести к переменам в социальной политике, и сейчас будет пересматриваться налоговый режим», — продолжил эксперт. Кроме того, появляется возможность пересмотреть принципы и критерии нынешней несбалансированной пенсионной системы и вернуться к вопросу о том, что она должна носить страховой характер.

С другой стороны, существует и вероятность увеличения роли государства. Если вспомнить, как эта роль росла последние годы даже в отсутствие форс-мажора, в это охотно верится.

Говоря об ожидаемом сокращении фонда оплаты труда, Якушев признал, что пока сложно оценить, какие будут потери: 5, 10, 15 или даже 20%. «Кризис только начинается, мы не понимаем, как долго он будет длиться, поэтому оценили потери от 3 до 9 месяцев», — уточнил он и предположил, что в бюджетном секторе пока никаких сокращений не ожидается, а зарплаты будут выплачиваться в полном объеме. В госкорпорациях произойдут минимальные сокращения, могут пострадать только некоторые поставщики. Тяжелее всего, очевидно, будет МСБ, так как у них нет выручки, нет «подушки безопасности» — а значит, может последовать и существенное сокращение фонда оплаты труда.

Якушев резюмировал, что единственным источником увеличения доходов социальных и бюджетных фондов является фонд национального благосостояния (ФНБ), который и создавался в принципе для этого

Сокращение страховых взносов и отсрочка их уплаты изначально выглядели идеально. Но так как сократится объем бизнеса, то реального эффекта для внебюджетных фондов не будет. «Выбывающие доходы будут по максимуму, а дополнительных доходов будет очень мало от реализации этих мер», — считает Якушев. Он резюмировал, что единственным источником увеличения доходов социальных и бюджетных фондов является фонд национального благосостояния (ФНБ), который и создавался в принципе для этого. Но также есть возможность оптимизации системы внебюджетных фондов, в частности перевод финансирования либо базовых пенсий, либо ОМС на бюджет.

«В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ ЭКОНОМИКА НЕ ВОССТАНОВИТСЯ ДО УРОВНЯ 2019 ГОДА. ЭТОТ СЦЕНАРИЙ МОЖНО СЧИТАТЬ БОЛЕЕ-МЕНЕЕ ПОЗИТИВНЫМ»

Акиндинова отметила, что такого рода кризисы, как падение стоимости нефть и обесценивание из-за этого рубля, то есть шок платежного баланса, в России уже случались. Поэтому есть варианты, как нужно действовать. Гораздо сложнее оценить эффект от ограничений, связанных  с коронавирусом. Тем не менее эксперты спрогнозировали два сценария. Первый учитывает то, что в результате сделки ОПЕК, по которой основные игроки и Россия сокращают добычу черного золота на 15%, цены на нефть будут восстанавливаться, но в среднем по году составят порядка $35 за баррель марки Urals, что, мягко говоря, некомфортно для федерального бюджета. Но если ситуация с коронавирусом в течение двух-трех месяцев будет урегулирована и второй его волны не последует, мировая экономика начнет восстанавливаться. Тогда потери российского ВВП составят 4,5%. «Судя по последним кризисам, восстановление после шока занимает два года, не менее, но будет отскок в районе 2–3 процентов. И в следующем году экономика не восстановится до уровня 2019 года: этот сценарий можно считать более-менее позитивным», — предположила Акиндинова.

Пессимистичный сценарий будет развиваться, если ситуация с коронавирусом затянется, а экономическая активность будет ограничена, что отразится в том числе и на спросе на нефть. В таком варианте развития событий котировки Brent в среднем по году остаются ниже $30 за баррель, по Urals — $27. «В этом случае сложно оценивать эффекты, но мы закладываем падение 6 процентов ВВП, но не исключаем, что оно будет более сильным», — продолжила докладчик.

Наталья Акиндинова: «Падение реальных располагаемым доходов населения во всех сценариях существенно больше и глубже, чем падение ВВП»

В обоих сценариях наибольшее падение добавленной стоимости приходится на сектора, наиболее пострадавшие от двойного удара вируса и нефти. Это сфера услуг, торговли, перевозок. Но потери понесет и промышленность, которая испытывает шоки от валютных издержек и перебоев поставок, — в общем, пострадает большинство секторов экономики. При этом, по оценкам экспертов «вышки», МСБ может сократиться на 3–4% в структуре экономики, которая выйдет из кризиса еще централизованной, с большей долей крупных предприятий и компаний с госучастием.

Особенности нынешнего «бюджетного кризиса» даже не связаны с выпадением нефтегазовых доходов на сумму около 4 трлн рублей (из которых 2,5 трлн рублей предполагалось сберегать в ФНБ, а не тратить на финансирование повседневных нужд), отметила Акиндинова. «Мы имеем выпадение не нефтегазовых доходов. В федеральном бюджете около 1,5 триллиона рублей за счет сокращения НДС, налогов на импорт, которые составляют основную часть не нефтегазовых доходов бюджета. Около 700–800 миллиардов пенсионного фонда и около 300 миллиардов выпадающих доходов фонда ОМС и плюс еще более тяжелая ситуация в региональных бюджетах. Там 1 400 000 000 выпадающих доходов. Они в большей степени завязаны на налог на прибыль, на НДФЛ, налоги, которые собираются с малого бизнеса», — подчеркнула эксперт.

«Падение реальных располагаемым доходов населения во всех сценариях существенно больше и глубже, чем падение ВВП. Примерно на 7 процентов падают реальные доходы», — оценила ситуацию директор «Центра развития» и с сожалением добавила, что в рамках действующего бюджетного правила нет возможности решить проблему несбалансированности пенсионной системы. Кроме средств ФНБ, можно использовать разве что заимствования, но в кризисной экономике занимать особо не у кого. И сейчас, впервые за долгое время, когда монетарные власти занимались макроэкономической стабилизацией, а курс был взят на очень жесткую консервативную, традиционную денежную политику, таргетирование инфляции, но не на использование эмиссионных механизмов, многие экономисты рассматривают вариант смягчения. То есть ЦБ могут дать право покупать обязательства бюджета для финансирования дефицита, сейчас это решение серьезно обсуждается, сказала Акиндинова.

Пессимистичный сценарий будет развиваться, если ситуация с коронавирусом затянется, а экономическая активность будет ограничена, что отразится в том числе и на спросе на нефть

По ее словам, ситуация требует смягчения как бюджетной политики, так и денежно-кредитной. «Мы считаем, что недальновидно полностью тратить средства ФНБ в этом году, поскольку есть большая вероятность, что кризисные явления продлятся. По действующему бюджетному правилу, если у нас не будет средств ФНБ и если ситуация продолжится <…>, нам придется идти на секвестр бюджета. Чтобы максимально сгладить ситуацию при неблагоприятном развитии, стоило бы хотя бы половину средств ФНБ оставить на следующий год. Если будет более благоприятный сценарий, то экономике потребуется дополнительная поддержка тем предприятиям, которые продолжат свою деятельность», — подытожила Акиндинова.

«25 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК ПОД УДАРОМ»

Гимпельсон начал с того, что в структуре занятости России около 72 млн человек. Каждый третий из них, то есть более 20 млн, работает в торговле, ресторанах, туристических сервисах. В малом и среднем бизнесе задействованы 32 млн человек, но при этом 28 млн работают «вне юрлиц». Их доходы в среднем на 25% меньше, чем у официально занятых: если у последних средняя зарплата в 2019 году составляла 46 тыс. рублей, то у тех самых 28 млн на четверть меньше. И у этих бизнесов резервов практически нет. «25 миллионов человек под ударом, — округлил число Гимпельсон и добавил. — Я не хочу делать прогнозов по безработице, хотя это имеет еще и территориальное измерение. В Москве гораздо сильнее, чем в других местах. В столице России доля людей, занятых в услугах, составляет выше 50 процентов».

По словам эксперта, краткосрочные риски для них — это потеря работы с потерей дохода и потеря других доходов. Средние и долгосрочные риски — это длительная и массовая безработица, а также увеличение бедности надолго и значительно. «Что делать? Какие линии защиты? Мы полный адресный подход реализовать не сможем. Лучше дать тем, кто не очень нуждается, чем потерять тех, кто реально нуждается. Нужно оказывать поддержку потерявшим работу и доход», — предложил докладчик. Он с сожалением констатировал, что службы занятости «деградировали», но сейчас необходимо быстро регистрировать тех, кто потерял работу, независимо от предыдущего статуса на рынке труда: «Никакой дискриминации самозанятых и неформальных быть не должно».

По словам Гимпельсона, краткосрочные риски для людей, занятых в услугах, — это потеря работы с потерей дохода. Средние и долгосрочные риски — это длительная безработица и увеличение бедности надолго и значительно

Поскольку в России получается не классическая безработица, Гимпельсон и пособие предложил называть временной субсидией по потере доходов вследствие вынужденной самоизоляции. Также он считает, что решение выплачивать по 12 тыс. рублей (в Москве и Подмосковье больше) три месяца недостаточно. Надо, по его мнению, выдавать хотя бы по 20 тыс. рублей в течение четырех месяцев.

«Не менее важно поддерживать бизнес и обеспечивать его выживание… Коронавирус пройдет — что останется? Люди должны будут вернуться к своим рабочим местам быстро. Если бизнес обанкротится и исчезнет, мы столкнемся с массовым разрушением физического и человеческого капитала. И тогда безработица станет застойной и длинной. Сохраняя бизнес, мы решаем важные задачи на будущее в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Я бы не исключал отмены налогов на несколько месяцев и запрета на разного рода „кошмаривания“», — продолжил спикер.

Говоря о цене вопроса, он справедливо заметил, что скупой платит дважды. Сегодня в стране возникла критическая развилка — и куда все пойдет? «Попытка сэкономить на этом этапе может привести к большим затратам и издержкам», — заявил Гимпельсон .

Он также добавил, что структура экономики очень сильно изменилась за последние 15 лет и методы сохранения занятости, которые использовались в предыдущие кризисы (компании не платили сотрудникам или сокращали и отправляли людей в неоплачиваемые отпуска), могут быть использованы в меньшей степени, потому что работников в этих компаниях осталось не так много. Большая часть людей сегодня работает в микробизнесе, у которого возможности для адаптации очень ограниченны.

«Коронавирус пройдет — что останется? Люди должны будут вернуться к своим рабочим местам быстро. Если бизнес обанкротится, мы столкнемся с массовым разрушением физического и человеческого капитала»

«КАК ВСЕГДА, МЫ ОКАЗАЛИСЬ НЕ ГОТОВЫ К ТАКОГО РОДа ШОКУ»

«Как всегда, мы оказались не готовы к такого рода шоку. Произошла деградация закона о содействии занятости населения. Это стал элемент даже не системы социального страхования, рассчитанной на помощь людям в экстренных жизненных ситуациях, это распределительная система для выплаты пособий», — сокрушенно отметил Сафонов. По его словам, очень много людей оказалось вне поля действия этого закона — например, те же самые самозанятые, хотя налоговое законодательство их уже формализовало. Фактически большое количество людей находятся за пределами трудовых отношений. «Давняя проблема, когда наши институции выталкивают людей в эту сферу занятости», — сказал эксперт о подобных ситуациях.

Дифференциация пособий, предыдущий прожиточной минимум — тоже из области предыдущей жизни и странного восприятия рынка труда, отметил Сафонов. Надеяться на то, что помощь придет с этой стороны, абсолютно не приходится. По его мнению, даже максимальный размер пособия по безработице, «который, слава богу, сейчас распространен на всех», не решение проблемы с точки зрения помощи работникам.

«Пособие по безработице — это не выход из ситуации, это увеличение прямой бедности долгосрочного характера, потому что в этот период сохраняются обязательства по кредитам граждан. Мы видели, что кредитная нагрузка даже после принятия решения ЦБ об ужесточении нормативов обеспеченности кредитов все равно росла. Даже за первый квартал увеличилось количество выдачи потребительских кредитов. Поэтому обрушение доходов населения просто растянет бедность на очень длительный период времени и затруднит восстановление спроса. А это уже серьезнейшая проблема для всей экономики в целом. Размер помощи должен быть хотя бы на уровне модальной заработной платы», — считает Сафонов.

Александр Сафонов: «Пособие по безработице — это не выход ситуации, это увеличение прямой бедности долгосрочного характера, потому что в этот период сохраняются обязательства по кредитам граждан»

При этом меры по поддержанию занятости, предложенные руководством страны, «мягко говоря, не очень будут эффективны»: слишком уж форс-мажорные обстоятельства. «Меры, предлагаемые государством, недостаточны. Мы получим проседание реальных денежных доходов населения в очень крупном объеме — больше, чем было в 2015 году. По некоторым секторам увидим снижение доходов до 30 процентов, а в среднем по экономике — в пределах 12–15 процентов. И мы увидим более сложный период восстановления. К этому нужно готовиться и проводить более активную поддержку населения, — констатировал Сафонов. — Почему бы государству не пойти по пути поддержки семей безотносительно к уровню доходов и состоянию занятости?»

В качестве примера профессор Финансового университета при правительстве РФ предложил государству профинансировать расходы на ЖКХ, чтобы прервать цепочку формирования долгов в значимой структуре расходов населения.