Человек энциклопедических знаний и огромного таланта Валентин Пикуль был, что называется, писателем от богаФото: © Тихонов, РИА «Новости»

ПИСАТЕЛЯ-САМОУЧКУ ОТЧИСЛИЛИ ИЗ УЧИЛИЩА ИЗ-ЗА «НЕХВАТКИ ЗНАНИЙ»

Человек энциклопедических знаний и огромного таланта Валентин Пикуль был, что называется, писателем от бога. Пожалуй, в 1960–80-х годах не было в советской литературе более популярного автора, посвятившего свой талант истории Отечества, подкрепленный таким потрясающим знанием архивных документов, что встречается у романистов далеко не часто. Причем знания свои он приобрел путем самообразования и работы в архивах и библиотеках, постоянно пополнял их (Валентин Пикуль окончил пять классов общеобразовательной школы в Молотовске, в 1943 году — школу юнг на Соловках. В возрасте 15 лет начал воевать юнгой на Северном флоте на эскадренном миноносце «Грозный». После войны поступил в Ленинградское военно-морское училище, но, как утверждает питерский АиФ, вскоре был отчислен из-за «нехватки знаний». Там же, в родном Ленинграде, некоторое время юноша работал начальником отдела в водолазном отряде, параллельно усиленно занимался самообразованием. Тогда же начал посещать литературный кружок, стал писать свои первые стихи и рассказы).

О всенародном признании писателя говорят не только фантастические тиражи произведений, но и такие факты: его именем названы улицы ряда российских городов, несколько кораблей ВМФ и Речного флота России. Не был обделен он и литературными премиями, большинство которых отдавал благотворительным фондам. Дважды, в 1978 и 1988 годах, Пикуля награждали орденом Трудового Красного Знамени. Тем, кто интересуется творчеством и личностью писателя, советую прочитать книгу «Валентин Пикуль. Из первых уст», которую написала его муза и вдова Антонина Пикуль. Учитывая ее откровенность, без «фигур умолчания», и отсутствие стремления создать «житие святого Валентина», я бы назвал ее «Из верных уст».

«Письма хранятся в моем архиве, в силу ряда причин — не все. Но и они дают достаточное представление об интересах Пикуля-писателя, настоящего патриота России» Фото: Михаил Бирин

МНЕ ВЫПАЛО СЧАСТЬЕ ПЕРЕПИСЫВАТЬСЯ С ЭТИМ УНИКАЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ И РОМАНИСТОМ

Мне выпало счастье переписываться с этим уникальным человеком и романистом. Письма хранятся в моем архиве, в силу ряда причин — не все. Но и они дают достаточное представление об интересах Пикуля-писателя, настоящего патриота России. Автор почти трех десятков романов, он многие свои произведения о ряде исторических личностей и событий публиковал в сборниках очерков, которые объединил впоследствии под названием «Исторические миниатюры». Потом многие из них превращались в повести и романы.

Кто-то назвал Пикуля «русским Дюма». Но это, наверное, недооценка писателя. В отличие от великого француза, он хорошо знал документы и практически не фантазировал. Хотя в литературе и особенно — в исторических романах, реконструирующих события, это вполне допустимо. Помните, как точно определил классик: «Над вымыслом слезами обольюсь».

Одна из его книг, как считают многие, должна войти в «золотую сотню» лучших произведений для чтения школьников. По моему мнению, для школ Татарстана больше всего соответствует этому требованию роман «Слово и дело» — яркая и правдивая картина судьбоносных событий в жизни России середины XVIII века между поистине великими Петром и Екатериной. Большое место в нем отведено злосчастной судьбе казанского губернатора Артемия Волынского и в целом месту Казани в истории России XVIII века.

Как началось наше знакомство, переросшее во взаимную симпатию? После публикации своих исторических очерков, связанных с «веком Екатерины», я неожиданно получил письмо (Пикуль сам раздобыл мой почтовый адрес). Знаменитого писателя весьма заинтересовала загадочная фигура казанского дворянина Василия Полянского с его головокружительными приключениями, дружбой с Вольтером, благосклонностью Екатерины и другими фактами в духе романов Дюма. Он собирался написать о нем роман, предварив его исторической миниатюрой. В одном из писем он даже привел его предварительное название: «Между Вольтером и императрицей», добавив, что оно еще будет уточнено. Замечу, что писатель неплохо знал историю Казани и даже дал мне полезные сведения о биографиях некоторых выдающихся личностей, связанных с ней.

«Как началось наше знакомство, переросшее во взаимную симпатию? После публикации своих исторических очерков, связанных с «веком Екатерины», я неожиданно получил письмо» Фото: Михаил Бирин

ПИСЬМА ВАЛЕНТИНА ПИКУЛЯ БУЛАТУ СУЛТАНБЕКОВУ

(Текст рукописный)

«Уважаемый Булат Фаизрахманович! Благодарю Вас за вырезку из газеты. Том с перепиской Вольтера и Екатерины II, о котором Вы пишете, стоит на полке в моей библиотеке. Эту книгу я неоднократно использовал в работе. Полянский мог бы заинтересовать меня, если бы я знал его несколько объемнее. Очевидно, он стоит в ряду с Б. М. Салтыковым, тоже вольтерьянцем. Думаю, что, если Вы мне поможете, я мог бы написать о Полянском историческую миниатюру. У меня, как Вы знаете, вышли две книги миниатюр. Обещаю, что если опыт мне удастся и миниатюра будет опубликована, прислать Вам книгу с миниатюрами.

Р. S. Я уже 30 лет занимаюсь собиранием русского портрета. Но, к сожалению, портрет В. И. Полянского, писанный Дормсом, мне не известен. Если Вы с ним знакомы, я попрошу прислать фотокопию.

С уважением, Вал. Пикуль, Рига, 13.01.1985». 

  • Примечание Б.С. Попытки автора обнаружить портрет Полянского, подарившего гимназии свою богатейшую библиотеку, затем перешедшую в университет, оказались безуспешными. Условие дарения было оригинальным — один из выпускников гимназии должен взять его фамилию, так как у Полянского сыновей не было. Условие утвердил казанский губернатор, и в архиве сохранилась переписка по этому поводу. Хотя потом вся данная затея кончилась конфузом. За этот щедрый дар портрет Полянского был помещен в актовом зале Казанского университета. Но его сейчас там нет. Вандализма в 1930-е хватало. Секретарь Татарского обкома Михаил Разумов в 1932 году на областной партийной конференции выступил с призывом выбросить в подвал старинное кресло, выставленное для обозрения в пединституте, с табличкой «Здесь сидел Державин, садиться не разрешается». А если уж оставить это кресло, продолжал иронизировать секретарь, то надо повесить над ним большой плакат «Здесь сидел Державин, великий колонизатор и прохвост, не садитесь, чтобы не запачкаться». Правда, кресло уцелело, и пока думали, что с ним делать, Разумова перевели в другую область. А вот знаменитый бронзовый памятник Державину на Театральной площади Казани, «Бакыр бабай» — медный дедушка, как называли его татары, был отправлен на переплавку, как говорили, для изготовления трамвайных проводов. Сомнительно, чтобы в такой обстановке уцелел и портрет Полянского. Мои попытки выяснить его судьбу оказались безуспешными. А возможно, в смутные времена середины 1930-х годов, когда нередко выбрасывались на свалку предметы, символизирующие царизм и колониальную политику, кто-то, как это сейчас принято называть, «приватизировал» его и находится он в частной коллекции.

(Машинопись)

«Дорогой Булат Фаизрахманович!

Вы напрасно решили, что я на Вас обиделся и потому не ответил на Ваше письмо. Дело в том, что, когда я плотно сажусь за какой-либо роман, прерываю всяческие отношения с внешним миром и вступаю с этим миром в сношения лишь в те короткие паузы — между одним и другим романом. Ваши замечания я воспринял как дружеские, и посему у меня нет никаких причин для обид на Вас. Это все — лирика! Теперь — о деле: Вам, наверное, известны записки И. А. Второва о Казани. Второе говорит о В. И. Полянском, о его родстве с Юшковыми (а значит, и о родстве с Львом Толстым), сказано о мистической его смерти от ружья, наконец говорено и о его портрете, который Второе видел… Сообщаю источник: „Русская Старина“, 1891, том 70, стр. 19–21. Буду рад, если это мое указание Вам пригодится, и буду чрезвычайно благодарен, если пришлете снимки с портретов В. И. Полянского. Не знаю копии Л. Крюкова, хотя имею книжку о нем П. Дульского, выпущенную в Казани в 1923 году. Просмотрел ее — и не нашел…

Может, плохо искал?

С глубоким уважением к Вам. Вал. Пикуль. 04.08.85. 226013. Рига, ул. Весетас, дом №8, квартира № 25».

  • Примечание Б.С. Мое замечание было связано с неточностью, допущенной Валентином Саввичем при описании немецких авиационных налетов на северные конвои и типа самолетов, участвовавших в них. Судя по тексту, он с ним согласился. Портрет Полянского я все-таки нашел в одной из книг и послал фотокопию.

(Машинопись)

«Уважаемый Булат Фаизрахманович!

Сейчас я нахожусь на сахалинской „каторге“ и к концу года обязан завершить роман, который так и будет называться — „КАТОРГА“. Отсюда и мое упорное молчание… Фото В. И. Полянского стоит передо мной как немой укор, но все нет времени собраться с ответом. Таков уж я есть. Отвечаю: копии с п-та Вольтера мне не надобно, а Полянского прошу сделать, если Вас это не затруднит. Размер желательно бы 15×20 сантиметров (или вроде того). Кстати, каков подлинный размер, на чем писано? На доске или холсте? Место хранения? П. Е. Корнилова я читал много, но экслибрис его не нужен — их не собираю. С. Р. Минцлова собрал почти все, кроме его романов. Вот уж лет 30 прошло, как не читаю никакой прозы. Ничего не потерял от этого! Кстати, об Арт. Волынском — я ведь написал о нем роман в двух томах «Слово и дело» (вернее о царстве Анны Иоанновны). Так что Казань тех лет была мне отчасти знакома…

Жалею, что многое еще валяется в архивах и как мало у нас людей вроде Вас, который пытается поднять мертвый грунт, под которым протянуты далеко-далеко золотоносные жилы…

Засим желаю успеха. Вал. Пикуль. 10.11.85».

  • Примечание Б.С. В течение 1986–1989 годов я получил около десятка писем, в которых затрагивались различные проблемы истории России и особенно ее казанские страницы. Из них следовало и то, что «миниатюру» о Полянском, фотокопия портрета которого как «укор стояла на письменном столе», он все-таки начал писать. Просил переслать ему список книг, которые Полянский передал в дар гимназии. Что я и сделал. В одном из писем он мельком, но весьма жестко отозвался о причинах и организаторах «кампании» против него. Назвал и фамилии лиц, по его мнению, организовавших все это. Один из них — писатель, которого он считал своим другом. К сожалению, они не сохранились. И вот последнее его послание ко мне.

(Открытка. Машинопись, конверт с датой не сохранился. Без даты. Очевидно, написано где-то в самом конце 1989 года)

«Уважаемый Булат Фаизрахманович!

Со здоровьем у меня совсем неважно, посему и отвечаю с опозданием…»

  • Примечание Б.С. Далее он благодарил за предложенную книгу, но добавил, что она вряд ли окажется ему нужной по указанной выше причине. И впервые заканчивает письмо словами: «С пожеланием крепкого здоровья». Видимо, для него самого эта проблема стала весьма актуальной. К сожалению, по обстоятельствам, от меня не зависящим, переписка прервалась. Последнее письмо напоминало по подтексту прощание, впервые Валентин Саввич пожаловался на здоровье.


 Фото: Михаил Бирин

ЗА «НЕПРАВИЛЬНЫЙ» РОМАН АВТОРА ИЗБИЛИ НА УЛИЦЕ

Успел он написать очень много, тираж книг только в нашей стране еще при его жизни достиг 20 млн, а есть еще издания за рубежом (упомянутый в начале публикации полумиллиардный общий тираж его книг приводит не только «Википедия», но и другие весьма солидные источники). Диапазон тем его творчества огромный — от военно-морской до судеб России, до проблем глобальных.

К сожалению, Валентин Саввич нередко подвергался нападкам, прямым и косвенным, именно за любовь к истории Родины, за желание правдиво рассказать о ней. Сенсационный роман «Нечистая сила», в сокращенном виде опубликованный в 1979 году в журнале «Наш современник» под названием «У последней черты», раскрывший судьбы зловещей личности Григория Распутина и тех, кто манипулировал им, вызвал ожесточенную критику со стороны определенной категории историков и литераторов. Он затронул тему «заминированную» и отчасти табуированную. Поэтому критика порой напоминала травлю. Большей частью занимались этим лица, к истории и литературе отношения не имеющие и зарабатывающие на жизнь заказными статейками и рецензиями по принципу «чего изволите и сколько заплатите?»

Однако одна из разгромных рецензий, написанная видным партийным литературоведом, «тяжеловесом» Валентином Оскоцким, даже удостоилась 8 октября 1979 года публикации в «Правде», а попасть туда можно было только с санкции высшего руководства ЦК КПСС. По мнению вдовы писателя Антонины Пикуль, это было связано с тем, что к такому «шабашу» вокруг писателя и его книги благосклонно отнеслись лица из ближайшего окружения Леонида Брежнева, очевидно, усмотревшие в ней нежелательные параллели с современностью, а в описании знатных и любвеобильных дам из окружения старца — намек на любовные похождения его бриллиантолюбивой дочери Галины. Этой книгой писатель очень насолил многим: и самым различным людям, и кругам.

Православный портал «Зерна» сообщает, что заседание секретариата правления СП РСФСР публикацию романа в журнале «Наш современник» определило как ошибочную. Затем секретарь ЦК КПСС Михаил Зимянин вызвал на ковер зарвавшегося писателя. Позже, на всесоюзном идеологическом совещании, в отношении Пикуля критически высказался сам главный идеолог СССР Михаил Суслов… Пикуль не нравился и антикоммунистам. Так, Аркадий Столыпин, сын царского премьер-министра Петра Столыпина, опубликовал о романе статью под названием «Крохи правды в бочке лжи» в зарубежном антисоветском журнале «Посев» в 1980 году. В ней он утверждал: «В книге немало мест не только неверных, но и низкопробно-клеветнических, за которые в правовом государстве автор отвечал бы не перед критиками, а перед судом».

Критика была не только в верхах и в печати, вскоре после выхода романа он стал получать угрозы по телефону и даже был избит, когда возвращался домой из библиотеки. Сам Пикуль называл эту книгу самым значительным своим произведением, «честным взглядом на события и людей, которые привели к гибели Российскую империю, смуте и братоубийственной гражданской войне». Много, чересчур много знал Пикуль о прошлом и современности, смело писал об этом, а не обсуждал только на кухне «повреждение нравов российских», что являлось, да и сейчас является любимым занятием некоторых либеральных «правдорубов».

«Пикуль и его романы и до сих пор раздражают кое-кого из теперешних «либерастов» из семейства «болотозавров» Фото: Михаил Бирин

КОЕ-ЧТО О ВРЕДЕ «ИНТЕРНЕТ-ХОМЯЧКОВ»

Остался незавершенным его роман-эпопея о Сталинградской битве «Площадь павших борцов», первую книгу которой он назвал «Барбаросса». Замечу, что Пикуль и его романы и до сих пор раздражают кое-кого из теперешних «либерастов» из семейства «болотозавров». Сужу об этом по реакции на мою краткую публикацию о Пикуле в интернете, где наряду со многими положительными отзывами о нем появились полуграмотные, но весьма агрессивные суждения как о писателе, так и об истории нашей страны. Такое отношение к России, характеризуя взгляды некоторых «либералов» на советское прошлое и, в частности, сравнение СМЕРШа с гитлеровским СС, известный израильский публицист Авигдор Эскин метко назвал «фекализацией истории при помощи разного рода циничных зловонных выбросов».

Что же касается отзывов на мою публикацию, то один участник обсуждения назвал тех, кто пытается «фекализировать» вклад Пикуля в историю и его биографию на доступном для их понимания жаргоне-сленге, «хомячками и троллями». Об уровне знания некоторых «грызунов» сужу хотя бы по тому, что один «интернет-хомячок» написал, что Пикуль посвятил свой последний роман жизни и прославлению германского императора Барбароссы. Если этот «грызун» учился в школе, то обязан знать из учебника истории, что «Барбароссой» назывался план войны фашистской Германии с СССР и свой роман Пикуль посвятил его краху под Сталинградом, а не биографии германского императора. Дополнительным стимулом для написания романа послужило и то, что в сентябре 1942 года в бою в центре города около Дворца пионеров погиб и отец писателя Савва Михайлович Пикуль, старший политрук подразделения морской пехоты, переброшенного из Архангельска.

«Рижская городская Дума приняла решение о присвоении имени Пикуля одной из улиц» Фото: Михаил Бирин

РАСПАД СССР ОН ВОСПРИНЯЛ КАК ЛИЧНУЮ ТРАГЕДИЮ

Но вернемся к Валентину Пикулю. Особенно его интересовала военно-морская тематика: судьба северных конвоев в годы Второй мировой войны, события русско-японской войны, история Сахалина. Один из романов вызвал, как уже сказано, заказную критику. Возможно, потому, что чересчур много сказал Пикуль о деятельности мирового закулисья, приведшем к распаду Российской империи и трагедии братоубийственной гражданской войны. Сейчас о подобном пишут много, да и для телесериалов тема стала весьма модной, но Пикуль сказал об этом одним из самых первых.

Никто не предполагал блестящей писательской судьбы, которая его ожидала. Но за ней стоял кропотливый, подвижнический труд писателя и архивиста. Умер Валентин Саввич 16 июля 1990-го в Риге, когда ему было 62 года и 3 дня. В документальном телефильме 2009-го высказывается мнение, что он воспринял начавшийся распад СССР как личную трагедию и это печальное и для большинства из нас событие ускорило его уход из жизни. Тем более что Латвия и, в частности, Рига, где он жил с 1961 года, стала полигоном, на котором был весьма успешно реализован сценарий «цветной революции», разработанный на Западе, о чем сейчас откровенно пишут его авторы и исполнители. В той же передаче было сказано о возможном открытии мемориального музея в Риге, где он жил, трудился и написал большинство своих книг. В свое время Рижская городская Дума приняла решение о присвоении имени Пикуля одной из улиц…

P. S. По сообщению информационного портала фонда «Русский мир» от 22.07.2016: «Четверть века бились рижане за появление в латвийской столице улицы имени самого тиражного русского писателя-беллетриста Валентина Пикуля, почти 30 лет прожившего в Риге и похороненного здесь же в июле 1990 года. И хотя его романы были переведены почти на 30 языков мира, в том числе и на латышский, местные власти всеми правдами и неправдами отказывались увековечить память популярного писателя. Но вот, наконец, 21 июля аллею Пикуля в Риге открыл столичный градоначальник Нил Ушаков».

Булат Султанбеков,
профессор, кандидат исторических наук