«20 миллиардов случайно проглядеть нельзя»: «аудиторы» из ЦБ о скрытой картотеке Татфондбанка

Марина Семенова подтвердила гособвинителям, что без ведома Центрального банка ТФБ не имел права подписывать дополнительные соглашения Фото: Дмитрий Исламов

«кто был заинтересован? татфондбанк»

Три свидетеля из Нижнего Новгорода приехали в среду в Казань для того, чтобы дать показания в рамках дела Роберта Мусина. Гособвинителей Динара Чуркина и Руслана Губаева интересовал залог в виде двух кредитов от «Нижнекамскнефтехима» на сумму в 4 млрд рублей.

Ольга Репина на момент введения в ТФБ временной администрации работала заместителем начальника юридического управления волго-вятского главного управления ЦБ РФ. Она пояснила, что кредит от «Нижнекамскнефтехима» соответствовал критериям активов, под которые возможна выдача займа Банком России. Татфондбанк представил в ЦБ кредитный договор, но умолчал о дополнительном соглашении с «Новой нефтехимией», по которому долг «Нижнекамскнефтехима» переходит к ней при двух условиях: норматив достаточности капитала банка снижается ниже 4,5% или наступает 1 июля 2018 года. Если бы Банк России знал о переуступке долга, то кредит Татфондбанку однозначно бы не дали.

Начальник отдела рефинансирования и обязательных резервных требований сводного экономического управления волго-вятского ГУ Марина Семенова подтвердила гособвинителям, что без ведома Центрального банка ТФБ не имел права подписывать дополнительные соглашения. Тем более что «Новая нефтехимия» была аффилирована Татфондбанку, по справочнику ОКВЭД занималась финансовыми услугами и обладала признаками третьей классификационной группы кредитных организаций. А значит, Банк России потребовал бы сменить ее на более надежный актив или досрочно выплатить выданный кредит. 

Адвоката экс-банкира Алексея Клюкина в показаниях свидетелей больше интересовала судьба оспаривания кредитной сделки между «Нижнекамскнефтехимом» и «Новой нефтехимией». Он интересовался у свидетелей, какое решение вынесли суды. Те без особой радости отвечали, что суды отказали Банку России в оспаривании сделки. «Будем идти до конца и подадим в Верховный суд», — сообщила суду Репина.

Елена Сердцева рассказала, что уже с начала 2016 года Татфондбанк был под особым вниманием у Банка России. ТФБ обязали ежедневно отчитываться о деятельности Фото: Дмитрий Исламов

«проверяющим был предоставлен только кредитный договор»

Заместитель начальника управления банковского надзора волго-вятского управления ЦБ Елена Сердцева рассказала, что уже с начала 2016 года Татфондбанк был под особым вниманием у Банка России. ТФБ обязали ежедневно отчитываться о деятельности, а специальный сотрудник проверял все крупные кредитные договоры.

«Уполномоченный представитель Банка России Анна Шерстнева каждую неделю выходила в кредитную организацию, и ей предоставлялась вся информация о крупных сделках, которые проходили в Татфондбанке. С 30 сентября по 2 декабря шла внеплановая проверка, и кредитный договор „Нижнекамскнефтехима“ в нее был включен. В составе кредитного досье проверяющим предоставили только кредитный договор, а дополнительное соглашение банк не дал. Кредитная организация скрыла существенные условия, что повлекло выдачу кредита, который теперь невозвратен», — сообщила свидетель.

Сердцева, по просьбе прокурора, пояснила, как высчитывался постоянно звучащий в деле термин «норматив достаточности капитала банка». «Норматив рассчитывается как отношение капитала ко всем активам кредитной организации, взвешенным по уровню риска. Имеются пограничные значения: оно должно быть не ниже 10 процентов, 4,5 процента — это у банка появляются признаки банкротства, а если становится ниже 2 процентов, то Банк России обязан отозвать лицензию», — разъяснила представитель ЦБ РФ. 

Гособвинители спросили, в чьих интересах была заключена сделка о переводе долга между НКНХ и «Новой нефтехимией». «Не в интересах ЦБ однозначно. Наши права были нарушены. Вряд ли это в интересах „Новой нефтехимии“, поскольку компания получала дополнительные 4 миллиарда [долга], которые она должна была вернуть. А эту сумму, даже исходя из финансовых показателей отчетности, вряд ли бы она смогла вернуть, — логически раскладывала свидетель. — У Татфондбанка имелась заинтересованность, потому что кредитный портфель характеризовался ЦБ РФ как портфель низкого качества, а  НКНХ был высококлассным заемщиком, что совпадало с ранее разработанным планом оздоровления ТФБ».

Раскрылась и сама схема «путешествия» 4 млрд рублей по счетам. «Нижнекамскнефтехим» получил от ТФБ два кредита на эту сумму. Деньги, по мнению свидетеля, были потрачены. На «Новую нефтехимию» с помощью бухгалтерской операции перевели обязанность выплатить долг Татфондбанку, однако деньги от НКНХ в «Новой нефтехимии» фактически не получали. В случае с депозитом «Казаньоргсинтеза» деньги были переведены в ТФБ, банк их сам расходовал. Но когда перевели права требования от «Казаньоргсинтеза» на «Новую нефтехимию», то вновь проводилась только бухгалтерская операция. По сути, никаких денег на счетах «Новой нефтехимии» в обеих операциях не переводилось, были просто замены лиц в обязательствах. Схема позволила Татфондбанку увеличить капитал на 4 миллиарда.

Татфондбанк предупреждали о возможных проблемах еще после инспекционной проверки в апреле 2016 года. По результатам аудита у ТФБ выявили существенную недооценку кредитного риска на 20–23 млрд рублей Фото: «БИЗНЕС Online»

«МОЖНО НЕДООЦЕНИТЬ НА КОПЕЙКУ, А У НАС РЕЧЬ О МИЛЛИАРДАХ»

Сердцева в своих показаниях вернулась к декабрю 2016 года. Она пояснила, что временная администрация в ТФБ была введена из-за просрочки платежей клиентам. У ТФБ просрочка была порядка 7 дней, что по закону дало право Банку России ввести ограничения.

«У Татфондбанка происходила ситуация не совсем планомерная. Когда начали поступать обращения на снятие денег с депозитов, то сумма для выдачи клиентам была меньше, чем количество денежных средств на корреспондентском счете банка. Мы бы пришли к тому, что вошла бы временная администрация и отозвала лицензию. Банк какое-то время не показывал в отчетности, что у них данная сумма копится. С определенного момента она стала больше, чем средства на корреспондентском счете, и тогда это уже нашло отражение в отчетности. Первоначально банк мог исполнить обязательства. Я так думаю, именно поэтому картотека и не показывалась… Мы исходим из того, что отчетность подписывается первыми лицами банков, чьи подписи стоят на отчетности того периода. Соответственно, тот и должен нести ответственность», — рассказала суду Сердцева.

При этом Татфондбанк предупреждали о возможных проблемах еще после инспекционной проверки в апреле 2016 года. По результатам аудита, со слов представительницы волго-вятского ГУ ЦБ РФ, у ТФБ выявили существенную недооценку кредитного риска на 20–23 млрд рублей, а сам капитал банка на тот момент составлял 26–28 миллиардов. ЦБ РФ разработал план финансовой устойчивости для татарстанского банка: Татфондбанк должен был докапитализировать на 40 млрд путем внесения средств в уставный капитал и на 8 млрд за счет субординированных депозитов. Первая сделка по субординированным депозитам прошла в июле 2016 года, когда «Казаньоргсинтез» разместил депозит на 4 млрд рублей. 

«Резерв банка может быть от 0 до 100 процентов, в зависимости от задолженности. Чем больше процент, тем выше уровень риска, как математическая вероятность. Если резерв — 0 процентов, то нулевая вероятность того, что произойдет дефолт у заемщика. 100-процентный резерв говорит о том, что данная сумма не вернется никогда. Поскольку это расходы для кредитной организации, это ее потенциальный убыток. Тот же самый норматив достаточного капитала рассчитывается из капитала организации. Если бы выросли резервы, вырос бы убыток и упал капитал. То есть кредитная организация показала бы проблему в финансовом положении. Когда в масштабах, которые были у Татфондбанка, кредитная организация скрывает обстоятельства, значит, она предполагает, что к ней могут быть применены какие-то санкции. В принципе, недооценка кредитного риска случается во всех организациях, но здесь вопрос масштаба. Можно недооценить на копейку, а у нас речь о миллиардах. 20 миллиардов случайно проглядеть нельзя», — разъяснила свидетель проведение неправильной оценки кредитных заемщиков у ТФБ.

Гузалия Газизуллина: «Что мне объясняли? Что компании были только внутри банка. Эти предприятия давали друг другу займы для повышения показателей банка» Фото: Дмитрий Исламов

«По сути, банк давал им деньги, и они же возвращались на счета»

К концу судебного заседания допросили Гузалию Газизуллину, которая работала ведущим специалистом отдела сопровождения проектов управления проектного финансирования Татфондбанка. Она пояснила, что в 2014 году в связи с тяжелой финансовой ситуацией подошла к своему начальнику Андрею Козлову и попросила о повышении зарплаты. Тот сообщил ей, что оклад установлен согласно штатному расписанию, но предложил стать номинальным директором ООО «ТДК — Актив», входившего в ГК DOMO, за 5 тыс. рублей. И женщина согласилась.

На вопросы гособвинения о деятельности компании и подписании документов свидетельница отвечала односложно: «Не помню», «Не могу сказать», «Документы не читала». Однако все же смогла вспомнить некоторые подробности: «Что мне объясняли? Что компании были только внутри банка. Эти предприятия давали друг другу займы для повышения показателей банка. По сути, банк давал им деньги, и они же возвращались на счета».

Для восстановления полной картины гособвинение зачитало показания свидетельницы, которые были даны на предварительном следствии. Из них было ясно, что в 2016 году на посту номинального директора «ТДК — Актив» ее сменил другой руководитель. К Газизуллиной подошел сотрудник внутреннего контроля ТФБ Гареев Ленар и предложил номинально возглавить ООО «Полюс С», «Ритейл Шуз», «Грит Плюс», в которых с мая она стала директором. Позже ей предложили выступить начальником еще и в ЗАО «ВиД» и ООО «ВИТА-Ломбард». Документы ей привозил сотрудник «Учет.ру» Андрей Зайцев, а согласовали их подписями Розы Якушкиной и Ионовой. 

Интересно, что на допросы Газизуллина ходила с наемным адвокатом, хотя сама жаловалась на плохое финансовое положение. Она объясняла это тем, что перенесла микроинсульт и боялась за состояние здоровье. Тем не менее на суде призналась, что не ходит на судебные процессы с агентством по страхованию вкладов, чем удивила гособвинителей: «То есть на допросы в следственный комитет вы ходите с адвокатом, а суды пропускаете?» Женщина лишь ответила, что опасается еще одного инсульта во время заседания и предпочитает оставаться дома. Сейчас она работает в ООО «Редут», как и некоторые другие бывшие работники Татфондбанка. Это близкое к банку коллекторское агентство.

Также были зачитаны показания номинального директора «Траверс компани» Вадима Соловьева. В них подтверждалось, что он был знаком с Анатолием Дербеневым и Мусиным с 2013 года. Свидетель работал в службе безопасности группы компаний DOMO. Однако не смог пояснить подробности о кредитах и документах, которые он подписывал. Ответы были теми же: «Не помню», «Не знаю», «Документы не читал».

Допрос свидетелей продолжится сегодня.