«Мы не вращались в русском сообществе, а жили в странах, где домашние роды – норма»

Люся Маратканова: «Мы предпочитаем каждую страну прочувствовать, а не просто печать в загранпаспорте поставить. На это уходят месяцы и даже годы. В «счастливом браке» прожили с большинством стран»

«САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ОТ ДАЛАЙ-ЛАМЫ» 

Я нахожу Люсю в соцсетях, познакомившись в чате русскоговорящих в Сан-Паулу, и сама не замечаю, как уже через неделю направляюсь к ее чудесной семье в гости — в маленький уютный городок Парати, на границе штатов Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Весь городок можно пройти пешком минут за 20, в центре сохранились вековые колониальные домики, а жилые дома вытянулись вдоль берега. Я сразу предполагаю: чтобы добраться в этот чудный уголок Бразилии (а я с тех пор так и не нашла места очаровательнее), их семье довелось немало попутешествовать.

«Немало — это сколько?» — почти сразу интересуюсь я. «Ох, все уже и не вспомнить — не пересчитать! На самом деле не так много, — скромничает Люся и тут же поясняет. — Мы предпочитаем каждую страну прочувствовать, а не просто печать в загранпаспорте поставить. На это уходят месяцы и даже годы. В „счастливом браке“ прожили с большинством стран Юго-Восточной Азии — от Пакистана до Тибета, Китая, Индонезии. Немного захватили Европу, немного — Среднюю Азию и вот сейчас добрались до Латинской Америки. Сложно выбрать какую-то одну любимую страну — каждая прекрасна по-своему. Индию любим всем сердцем — если и есть для нас родина, страна-мать, по которой очень скучаем, то это именно эта страна с ее фееричным разнообразием природы, культур, религий, красок. Пакистан с космическими горными пейзажами, Тибет с его исчезающей на глазах уникальной культурой, Исландия… Исландия просто вне конкуренции по количеству впечатлений на квадратный метр».

Все впечатления Люся виртуозно сохраняет в своих фотографиях. Документальные кадры, сделанные ею, напоминают мне, как нужно путешествовать — с погружением, со вкусом

Все впечатления моя новая знакомая виртуозно сохраняет в своих фотографиях. Документальные кадры напоминают мне, как нужно путешествовать — с погружением, со вкусом, присутствовать в этом мире каждую секунду и ловить его сюрпризы. Не сразу, уже в процессе подготовки этого текста, я узнала, что именно Люсе посчастливилось сделать кадр, так полюбившийся мне еще в холодной России. Я спешу уточнить — неужели бывают такие совпадения? И Люся подтверждает: «Да, это моя фотография. Вернее, я просто была тем, кто вовремя нажал на кнопку спуска затвора, оказавшись в нужном месте в нужное время». Я требую подробностей создания, и она продолжает: «Мы были на учениях Его святейшества Далай-ламы XIV на юге Индии. Более 20 тысяч паломников и монахов, 10 дней учений. Я бродила среди рядов монахов, всего в нескольких десятках метров от Далай-ламы, как вдруг увидела этого молодого и задумчивого монаха, с нескрываемым кайфом надувающего огромный пузырь. Невзирая на близость самого уважаемого лица всего буддийского мира! Сколько длится жизнь пузыря жвачки? Мне посчастливилось прочувствовать ее по полной!  Это были предновогодние дни. И самый лучший подарок от Далай-ламы — самого доброго из всех Санта-Клаусов в своей красной монашеской рясе». Она смеется: «До сих пор мечтаю подарить это фото именно ему — Его святейшество обладает великолепным чувством юмора — и уверена: он, как никто другой, сможет по достоинству его оценить».

Я бродила среди рядов монахов, всего в нескольких десятках метров от Далай-ламы, как вдруг увидела этого молодого и задумчивого монаха, с нескрываемым кайфом надувающего огромный пузырь. Сколько длится жизнь пузыря жвачки?

Я расспрашиваю о других любимых фотографиях — что еще таится в архивах? Какие моменты чаще доводилось сохранять на снимках? Люся не скрывает: «Что касается других кадров — я очень люблю свои фото. За каждым из них своя уникальная история, маленькая жизнь. Мне не интересно искусственно создавать сюжет — мне интересно становиться случайным свидетелем чуда, разворачивающегося вдали от посторонних глаз, но прямо здесь, среди нас, только оставаясь скрытым от большинства. Самые любимые снимки — те, где концентрация чудесных совпадений зашкаливает, превышая все мыслимые и немыслимые „нормы“». Люся не уточняет, но, думаю, мне повезло увидеть ее работы, подпадающие под это описание. Среди моих любимых — фотография погонщиков верблюдов в заснеженной пустыне. Автор честно сознается, что кадр непростой — совершенно непостановочный, но сделанный во время киносъемок. Относить ли это к чудесным совпадениям? Я считаю, что да.

«Я очень люблю свои фото. За каждым из них своя уникальная история, маленькая жизнь. Мне не интересно искусственно создавать сюжет — мне интересно становиться случайным свидетелем чуда»

«Фотография многие годы была моей жизнью, профессией, моим хлебом, главным учителем», — продолжает Люся. Она поясняет: «Мне было 22 года, когда на пособие по рождению ребенка я купила первую камеру. А вместе с техникой приобрела для себя финансовую независимость на всю дальнейшую жизнь. Я занималась по-настоящему любимым делом, год от года росла как профессионал, а параллельно имела возможность жить так, как считаю нужным, путешествовать по миру, открывать все новые и новые двери для себя и своей дочери». Я перебираю фотографии, на которых Люся с ребенком в слинге стоит на горном склоне, снимки ее пятилетней, 8-летней, 10-летней дочери в окружении других детей, так не похожих на нее, бок о бок с духовными старцами, на расстоянии вытянутой руки от слонов, волов, горных вершин и, как правило, на фоне потрясающих пейзажей. Рассказчица добавляет, что впервые взяла дочь с собой в двухмесячном возрасте — в горный поход на Кавказ.

Я не перестаю удивляться, а Люся подчеркивает особенный смысл этого искусства для нее самой: «Фотография наряду с духовными практиками и религиозными концепциями учит тебя жить здесь и сейчас, падать ниц перед величием природы, заглядывать в самые сокровенные уголки человеческой души». 

«Фотография наряду с духовными практиками и религиозными концепциями учит тебя жить здесь и сейчас, падать ниц перед величием природы, заглядывать в самые сокровенные уголки человеческой души»

«МЫ НЕ ЗНАЛИ НИЧЕГО О БРАЗИЛИИ, КРОМЕ ФАКТОВ ПРО ФУТБОЛ, КОФЕ И РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО»

Мы продолжаем разговор дома у Люси и Коли. Сейчас старшей 12 лет, а младшему ребенку почти три года. Именно появление сына привело эту семью в Бразилию. «Решение пришло случайно в голову нам обоим. Можно в это верить или нет, но было именно так», — добавляет Люся, но у меня не мелькает никаких сомнений — мы ведем этот разговор благодаря череде ошеломляющих совпадений, так что удивляться поздно.

«Мы находились в крошечной деревне на севере Индии, в штате Аруначал Прадеш. Я уже была беременна и размышляла о возможности получения индийского гражданства для малыша и о том, насколько это реально сделать в других странах, — продолжает наша собеседница. — В тот момент, когда я озвучила мысли моему милому, он развернул экран ноутбука, где была уже открыта страница со списком стран, дающих гражданство по факту рождения на их земле. Бразилия была первой в списке по сумме бонусов. Когда эта страна была названа вслух, мы оба покрылись густым слоем мурашек, что для нас означало однозначное да». 

Я интересуюсь, сложно ли было организовывать переезд на другой континент, в страну, где никогда раньше не бывал, да еще и в такие короткие сроки, но уже предвкушаю ответ. «Мы же путешественники, в нашем случае переезд в другую страну никогда не вызывал страхов, иначе бы мы этим просто не занимались», — подтверждает мои мысли Люся. «Это была самая авантюрная авантюра — да, но осознание этого, наоборот (в отличие от страха), давало энергии и вызывало улыбку на лице каждый раз, когда мы обсуждали планы. Был нереальный драйв от мысли, что мы наконец-то полетим в Латинскую Америку. Появилось сильнейшее предвкушение чуда! И оно не заставило себя долго ждать!» — улыбается она.

«Мы же путешественники, в нашем случае переезд в другую страну никогда не вызывал страхов, иначе бы мы этим просто не занимались»

«Плана не было. Всю беременность мы летали из одной страны Азии в другую, понимая, что если забуримся в Южную Америку, то на следующие годы про Азию можно забыть. Так, исколесив стран 7 или 9, заглянув напоследок в Россию и доделав все дела, мы на 8-м месяце беременности оказались в Сан-Паулу. И все на этом», — проговаривает моя собеседница, видя мои удивленные глаза. «Мы не представляли, куда двинем дальше, не знали цен, языка, мы не знали ничего о Бразилии, кроме фактов про футбол, кофе и статую Иисуса в Рио-де-Жанейро. Мы просто каждый день наблюдали за тем, как разворачивается наша прекрасная новая жизнь». 

Опережая мой вопрос о бюрократических проволочках, Люся успокаивает: «Никаких сложностей не было у нас ни разу: визы ставятся по прилету, затем просто, быстро и дешево продлеваются. А затем право находиться в стране нам уже подарил наш малыш. Сначала вид на жительство, а затем и гражданство семья новорожденного получает быстро и без правовых заморочек». 

«А как было выбрано место для нового дома?» — не унимаюсь я. «У нас был заготовлен короткий список курортных городов Бразилии — все, что смогли нарыть в русскоязычном  интернете, — делится она и тут же с усмешкой добавляет. — Набралось городов шесть. Но, знаешь, найти то, что мы искали, через интернет было практически нереально. Что вбивать в поисковике? „Ищем уютный городок, не большой, но и не маленький, чтобы все было близко и удобно, у моря, но и горы любим, чтобы все красиво, чтобы людей не много, но и не мало, чтобы скучно не было, чтобы климат мягкий, воздух и вода чистые, фрукты вкусные?“ Но мы-таки нашли такой городок!» В подтверждение она разводит руками, как бы показывая разом на все вокруг.

«Право находиться в стране нам уже подарил наш малыш. Сначала вид на жительство, а затем и гражданство семья новорожденного получает быстро и без правовых заморочек»

«ТАК РОДИЛАСЬ ИДЕЯ ГРАВИТАЦИИ — МАТЕРИНСКОГО ДВИЖЕНИЯ ЗА ЗДОРОВОЕ РОЖДЕНИЕ»

«В странах, где домашние роды поддерживаются государством, выбор между домом или роддомом — это всего-навсего выбор между равнозначными вариантами, ни у кого не вызывающими вопросов, но в России к домашним родам общество относится как к чему-то выходящему за рамки нормального. Так что к идее рожать дома чаще приходят повторно рожающие семьи, получившие негативный или травматический опыт при первых родах в больнице», — Люся обрисовывает ситуацию, постепенно подводя к личной истории.

«Мой первый опыт не был травматичным, но, не будучи готовой всесторонне к первым родам, я позволила допустить ряд серьезных медикаментозных вмешательств в процесс, которых можно и необходимо было избежать. В процессе подготовки ко вторым родам, по мере погружения в тему все больше и больше, мы осознали в какой-то момент, что единственное безопасное пространство для рождения нашего ребенка, где мы были бы полноправными участниками и хозяевами положения, где мы и только мы смогли бы принимать решения, взяв всю полноту ответственности за здоровье и жизнь нас самих и нашего ребенка, — это наш дом».

Предвидя мое банальное «А не страшно ли было вам?», Люся добавляет: «Наши страхи складываются из нашего невежества. Это нормально. Когда мы начинаем разгребать завалы таких страхов, получая доступ к информации (благо в век интернета проблем с этим нет), ставить под сомнения любые закоренелые убеждения, оказывается, что и бояться-то было нечего. Для нас роды — это не болезнь или отклонение, а прекрасный физиологический процесс, удивительный по силе и мощности трансформации, полный любви и сексуальности, так как является прямым следствием момента зачатия. А потому крайне интимный и не требующий никакого вмешательства и посторонних лиц, кроме мамы и папы. Это праздник всей семьи! И для нас очевидно, что если мама здорова, то единственное возможное место для такого интимного семейного события — собственный дом».

«В какой-то момент также одновременно к нам пришла идея строительства международной деревни, куда бы могли приезжать женщины со всех уголков мира, жить в прекрасным домиках на лоне заповедной природы, всесторонне готовиться к родам»

Я прониклась озвученной идеей и с опасением ждала подробностей о реакции окружающих на их решение. Люся не придавала этому особенного значения в разговоре, и я решилась уточнить: многие ли поддерживают такой подход к родам? «Мы не нуждались в какой-то особенной поддержке», — подтверждает она мои предположения. «Еще раз повторюсь, информация — лучшая поддержка. Со стороны окружающих главное — не давить глупостью и невежеством: не владеете темой — пожалуйста, отстранитесь. В силу того, что мы не вращались к моменту беременности в русском сообществе, а наоборот, жили в кругах и странах, где домашние роды — это норма, нам не нужно было выстраивать оборону».

Но на этом чудеса и удивительные совпадения не закончились. Люся приступает к самому интересному. «Спустя некоторое время после родов к нам стали приезжать друзья: пройти тот же путь от домашних родов до жизни в Бразилии. Мы все глубже погружались в тему не только естественных  родов, но и родов больничных, узнавали обо всех подводных камнях, которые невидимы стороннему наблюдателю или женщине, которая не готовится к своим родам и предпочитает довериться медперсоналу. И чем больше мы узнавали, тем активнее шевелились волосы у нас на головах. Шевеление это вызывалось и чудовищными последствиями медикаментозного вмешательства в ход родов здоровой женщины, и масштабами этого совершенно ненужного и опасного для здоровья матери и ребенка вмешательства, и ценами на роды — огромными невидимыми потоками перетекания финансов, получаемых на теме родов и женско-детского здоровья. А еще феноменальным невежеством медперсонала, о котором даже и не подозреваешь, полагая, что кто кто, но уж медики-то — специалисты своего дела. А еще подменой понятий, запугиванием, правовой безграмотностью. А еще...» — Люся замолкает, показывая, что продолжать можно бесконечно. 

«В общем, в какой-то момент также одновременно к нам пришла идея строительства международной деревни, куда бы могли приезжать женщины со всех уголков мира, жить в прекрасных домиках на лоне заповедной природы, всесторонне готовиться к родам в окружении единомышленников и специалистов, рожать в этих же домиках, адаптировать малыша к новой жизни, а затем уезжать назад, в свои страны, или оставаться здесь жить и дальше, получив официальное право на это», — Люсин тон наполнен гордостью и уверенностью, когда она говорит об этом проекте.

«Главная идея — доступность проживания с учетом возможностей среднего класса. Вся родовая часть, включая подготовку, сами роды со специалистом, послеродовое восстановление будет осуществляться по системе донейшн, когда семья оставляет такую благодарность, какую считает нужной и может себе позволить. Вся социальная часть будет поддерживаться и обеспечиваться за счет инфраструктуры деревни, жилье в которой сдается в аренду, — это позволит нам не зависеть от дальнейших спонсорских вливаний», — по словам Люси, это совершенно новый тип организации сопровождения беременности и родов, не имеющий аналогов в современном мире на данный момент. Первая родильная деревня будет построена в Бразилии, но в планах распространение идеи: «Мы намерены сделать такие пространства полноправной альтернативой роддомам, центрам гуманных родов и домашним родам как таковым — для тех, кому эти варианты не подходят в силу различных обстоятельств, — проговаривает Люся и добавляет. —Так и зародилась Гравита».

«Главная идея — доступность проживания с учетом возможностей среднего класса. Вся родовая часть, включая подготовку, сами роды со специалистом, послеродовое восстановление будет осуществляться по системе донейшн»

Но деревня Гравита — лишь часть выросшего из той же идеи проекта мирового масштаба. «Позже мы осознали, что отсутствие альтернативных вариантов организации беременности и родов — лишь вершинка айсберга. Главными проблемами являются отсутствие образования женщин по вопросам физиологии беременности и родов, неимение финансирования родового сектора системы здравоохранения и, как итог, нехватка исследований и достоверной информации, невежество медперсонала. Отсюда несовременная и плохо работающая система родовспоможения, при которой роды превращаются в конвейер, а женщина, в свою очередь, даже не догадывается, что это вопиющее нарушение ее прав. Зачастую женщина не знает, как все должно и может происходить, не представляет, какие у нее вообще есть варианты. Проблем хватает на всех уровнях», — неутешительно подытоживает ситуацию моя собеседница.

«Так родилась идея „Гравитации“ — международного материнского движения за здоровое рождение. Все эти давно накапливающиеся проблемы может начать решать только женщина, никто за нее этого не сможет и не будет делать. Пример других стран нам показывает, что наиболее современный, гуманный и эффективный сектор родовспоможения — в тех странах, где женщины встали на защиту своих прав еще несколько десятилетий назад. Ситуация в России такова, что если мы начнем активно говорить об этих проблемах сейчас, то только через пару десятилетий данная информация распространится на широкие массы и изменения станут наконец-то возможными. Идея движения заключается в объединении родителей и матерей в частности, готовых вкладывать свою энергию в гуманизацию родов в России и мире».

Сейчас обоим проектам всего год и они потихоньку развиваются. Люся перечисляет проделанную работу: «Мы нашли территорию под строительство деревни — 120 гектаров великолепной земли в горах с видом на океан, в 7 километрах от Парати, очаровательного колониального городка, сделали первые вложения, собрали команду. Основная задача сейчас — распространение информации и о проектах в частности, и о ситуации с родовым сектором в России и мире. Семьи, готовые приехать к нам, уже сейчас пишут каждый день, несмотря на то что деревни пока не существует. Тем не менее мы с радостью принимаем эти семьи, помогаем с обустройством и родами, делаем это все, естественно, опираясь на наши принципы о добровольной благодарности. Так что очевидно, что запрос есть уже сейчас».

Люся не боится признавать и определенные трудности в объединении специалистов —  далеко не для всех актуальна социальная направленность проектов по понятным причинам. Сейчас идет поиск единомышленников — тех, кому откликаются главные идеи проекта. Первая: «Чтобы изменить жизнь человека и человечества в лучшую сторону, нужно изменить самое начало человеческой жизни, заменив бесчеловечность, холод, агрессию и насилие на любовь, тепло и заботу!» И еще одна: «Роды не должны быть бизнесом, а здоровье матери и малыша не должны зависеть от размера кошелька родителей или степени „разинутости рта“ специалистов, сопровождающих роды».

«Семьи, готовые приехать к нам, уже сейчас пишут каждый день, несмотря на то что деревни пока не существует»

«В БРАЗИЛИИ ВЫ НИКОГО НЕ УДИВИТЕ ДОМАШНИМИ РОДАМИ»

Меня по-прежнему интересует мнение окружающих (видимо, эта социальная надстройка еще не выветрилась из моего воспитания), и я продолжаю расспрашивать Люсю об отношении к домашним родам в России, в Бразилии и во всем мире. «На самом деле все зависит от угла зрения, — честно признается она. — Иногда мне пишут: „А я вообще никакой проблемы не вижу — в моем окружении все рожают дома!“ Или, наоборот: „Вы что, с ума сошли? Рожать дома — небезопасно, вы что, сектанты?“ И первая, и вторая — реальные цитаты женщин, живущих в России. Если говорить про Россию, то официальной статистики [домашних родов] нет. Мы можем лишь догадываться, сравнивая со схожей ситуацией и цифрами в других странах».

Люся приводит статистику, полученную опытным путем: «На мой взгляд, процент домашних родов в России значительно меньше одного! Говорить о популярности этого выбора пока рано. Но в реальных цифрах данный показатель означает, что есть тысячи женщин по стране, ежегодно выбирающие роды дома и остающиеся без поддержки со стороны государства. То есть женщина имеет право рожать дома по закону, но у нее нет возможности воспользоваться медицинской помощью на дому в случае необходимости, так как наш закон почему-то обходит потребности таких женщин и не позволяет акушеркам — специалистам по ведению непатологических родов — оказывать официально помощь вне медицинского учреждения. И именно в этот момент домашние роды становятся небезопасными».

Я интересуюсь, как это организовано в других странах, и Люся объясняет, что есть разные типы акушерок: больничные для больничных родов, домашние — для домашних; есть органы, отвечающие за сертификацию домашних акушерок. «Это не всегда акушерки с профильным медобразованием или просто сестринским образованием. Зачастую это специалисты, проходящие обучение в институтах, признанных государством, но специализирующихся именно на домашних родах, так как везде есть свои нюансы, — подчеркивает она и добавляет, что женщина вправе открыто выбирать себе специалиста. — Он открыто сопровождает такие роды, не боясь уголовной ответственности за нарушение закона, госпитали сотрудничают с домашними акушерками и в случае необходимости быстро по звонку готовы принять женщину, если ее роды в итоге оказались не здоровыми, а патологическими, что может быть выявлено только в процессе родов. Все элементы системы при такой схеме не спорят друг с другом, а работают слаженно во имя здоровья матери и ребенка. Во многих странах государство покрывает расходы на домашние роды, а иногда даже само является их пропагандистом, так как с экономической точки зрения домашние роды государству выгоднее (например, в Великобритании)».

В Бразилии, по словам Люси, обстановка с домашними родами достаточно комфортная. «В Бразилии вы никого не удивите домашними родами. В крупных городах вы можете открыто выбирать себе акушерку из большого списка специалистов, вы имеете право спокойно передумать в процессе и отправиться в госпиталь или сделать это по необходимости — вас примут и не станут задавать лишних вопросов или высказывать свое мнение по этому поводу. В Бразилии, конечно, свои проблемы — 8 из 10 женщин в некоторых штатах рожают путем кесарева сечения. Это быстро и экономически крайне выгодно госпиталям. О женщине и ребенке в таких случаях тоже никто не думает», — неодобрительно заключает она. 

«Традиционные акушерки в Бразилии — это  женщины в национальных поселениях, индейских резервациях, помогающие в родах в своих деревнях и получившие знания и навыки от своих мам и бабушек»

«ЛУЧШАЯ АКУШЕРКА — ТА, ЧЬЕ ПРИСУТСТВИЕ РЯДОМ С ЖЕНЩИНОЙ НЕ ПОНАДОБИЛОСЬ ВООБЩЕ»

За что Люся спокойна, так это за традиционное акушерство. Для меня этот образ окутан тайной и флером суеверий, так что мой эксперт по родам в Бразилии спешит разложить информацию по полочкам: «Итак, есть акушерки с медобразованием, есть акушерки со специализированным образованием, полученным на курсах или в специальном институте. Помимо них, в России и мире существует понятие „духовная акушерка“ — это та, которая опирается в основном на свой многолетний опыт работы, она может иметь медицинское образование, и даже не одно, а может не обладать им вообще».

«Но есть еще один тип акушерок — традиционные. В России они были известны как повитухи, их знания не сохранились в нашей стране. Но их опыт доступен в странах, где сильны традиции и многовековая культура дожила до наших дней. Традиционные акушерки в Бразилии — это женщины в национальных поселениях, индейских резервациях, помогающие в родах в своих деревнях и получившие знания и навыки от своих мам и бабушек, а те, в свою очередь, от своих. И так — до первых людей на этом континенте». Мне начинает мерещиться в ее словах что-то мистическое, но Люся возвращает разговор в рациональное русло: «Это многовековые знания о физиологии и природе человека, которым не в состоянии обучить ни один самый лучший институт мира. Естественно, таким женщинам разрешено принимать роды в своих общинах, и даже есть попытки наладить диалог традиционного сектора с госпитальным».

На традиционную акушерку может выучиться и человек, выросший в современном городе и даже на другом конце планеты. Люся это знает на своем опыте: «Обычно, если вдруг возникло желание пойти именно по этому пути, как оно, например, случилось у меня, необходимо на месяцы или годы приезжать в национальные общины, жить в деревне наряду с ее жителями и учиться прямо в режиме реального времени, перенимать знания у этих удивительных женщин или мужчин (что не редкость)». Через несколько дней после нашего разговора Люся со всей семьей отправляется вглубь Амазонии помогать в волонтерском проекте по строительству так называемой малоки в маленьком индейском поселении — главного места общины, «общего дома», где встречается вся деревня для передачи мудрости и знаний из поколения в поколение. К моменту написания этого текста малока уже достроена и приобрела свое значение для традиционных акушерок, став местом для обмена знаниями и опытом среди них.

В пути Люси к традиционному акушерству есть и другие ступени, о которых она также с удовольствием рассказывает: «Плюс к этому мне посчастливилось обучаться в школе традиционного акушерства Колумбии. Впервые организаторы решили попробовать проводить занятия вне родной страны — каждые два месяца традиционные акушерки и акушеры этой школы прилетают в Бразилию, и самые разные женщины со всех уголков страны и мира получили уникальную возможность передачи этих знаний без необходимости отрываться от своего привычного образа жизни на долгий срок».

Люся показывает мне аптечку традиционной акушерки, и я теряю дар речи: эфирные масла, свечи — и всё. Люся мягко улыбается и подтверждает: «Лучшая акушерка — та, чье присутствие рядом с женщиной не понадобилось вообще. Мягкое сопровождение родов — это максимум использование трав, массажа, пения и танцев». Но ошибочно считать труд акушерки простым, и Люся об этом помнит: «Безусловно, есть бесконечное разнообразие сценариев родов, поэтому подготовка долгая и, по сути своей, бесконечная. Вряд ли найдется акушерка, которая сможет когда-то сказать: „Все, теперь я знаю о родах всё“. Традиционные акушеры, вопреки возможному заблуждению, не являются противниками современной медицины в тех случаях, когда это действительно необходимо. Поэтому в экстренных случаях женщина, конечно, направляется в госпиталь, — отмечает она, но разговор заканчивает на доброй ноте. — Но до этого главный инструмент традиционной акушерки в родах — любовь».

Фото предоставлены Люсей Мараткановой из ее аккаунта в «Инстаграме»