Китайцы вообще не отождествляют себя с человечеством, поэтому, например, обмануть иностранца — для них не преступление, а доблесть Китайцы вообще не отождествляют себя с человечеством, поэтому, например, обмануть иностранца — для них не преступление, а доблесть

«ВСЁ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СВОДИТСЯ К УГЛЕВОДОРОДНОМУ ВЗАИМОДЕЙСТВИЮ»

— Николай Николаевич, недавняя попытка создать вместе с Китаем первый со времён СССР широкофюзеляжный российский пассажирский самолёт обернулась проблемами. Стороны должны были вложить по 10 миллиардов, а китайцы свой рынок закрыли, не позволяя нашим инвестициям окупиться. Таковы особенности китайского бизнес-менталитета?

— Могу сказать, что 99 из 100 попыток «трансфера» технологий в обмен на рынок проваливаются. Проваливаются почти все проекты в российско-китайском взаимодействии с момента объявления о нашем «развороте» на Восток в 2013 году. Успешные проекты существуют только в области углеводородов: например, это порт Сабетта, куда через «Фонд Шёлкового пути» инвестируют 10 млрд. долл. Появились сведения, что деньги из госпрограммы автодорожной сети «Западный Китай—Европа» будут переведены на строительство дополнительного терминала СПГ. По сути дела, всё российско-китайское взаимодействие, если не лукавить и избегать парадных реляций, сводится к углеводородному взаимодействию.

— Почему это происходит?

— Китай максимально закрывает собственный рынок, потому что исторически определяет себя как самоценное государство. Само слово «Китай» переводится как «Срединное государство» или «центральное государство». Это надо иметь в виду, если вы работаете с китайцами. То есть для них есть китайский мир, где говорят на китайском языке, — и есть остальной мир, состоящий из разных элементов, но по-китайски не говорящий: Россия, Европа, Соединённые Штаты, Латинская Америка, Австралия (Океания) и так далее. «Китайский мир» видит своё цивилизационное состояние в отношениях с остальным, прежде всего — с индоевропейским, индоарийским, миром, как «глобальную конкуренцию», как систематическое подавление его индоарийским миром в течение уже двухсот лет, начиная с Опиумных войн. И сейчас Китай выстраивает самозамкнутую систему.

Те, кто планировал, что китайцы отдадут нам половину своего рынка широкофюзеляжного самолёта, были, мягко говоря, наивны. В реальности дело обстоит так, что китайский рынок не готов открываться для иностранных игроков. Единственный способ обмена — так называемый «дашь на дашь»: если бы мы создавали производство того же «Комака» этим шанхайским авиапроизводителем на территории Российской Федерации, пусть и непропорциональное к тому, что создавалось на территории Китая, — это был бы экономический рычаг давления на предприятия КНР, которые работают и получают прибыль на российском рынке.

— Как такой механизм мог бы работать?

— Речь идёт о взаимном контроле. Если бы такое предприятие работало на территории России, можно было б диктовать условия: даже минимальные потери прибыли этого предприятия позволили бы нам заставить китайцев выполнять заявленные условия. Ведь китайцы не отождествляют себя с общим глобальным миром, работают на себя, в их этической парадигме не существует нравственного преступления в этом смысле. Так, они сделали благо своей Родине, получив ни за что технологию широкофюзеляжного самолёта. И сейчас они диктуют свои условия. Неужели компания, которая с российской стороны участвовала в данном проекте, не предусмотрела такого сценария? А ведь это не единственный случай. Сплошь и рядом такое происходит: на словах — одно, а когда по рукам ударено и Россия заводит предприятие и какие-то капиталы на территорию Китая, — начинается выкручивание рук. И почему мы решили, что китайцы — наши друзья?

«КИТАЙ — ЭТО ПРОТИВОПОСТАВЛЕННАЯ ДРУГОМУ МИРУ СИСТЕМА»

— Видимо, нам недостаёт понимания китайского мышления и вообще китайской специфики…

— Да, инаковость китайцев очевидна. Китай — это изначально другая ментальная, историческая, культурная, противопоставленная другому миру система, — иная ойкумена. Если вы идёте работать в Китай — вы летите на Марс, вас ждут марсиане, живущие своей жизнью. И думать, что они будут воспринимать вас как друга (брата, свата) — значит, изначально демонстрировать непонимание того базового принципа, что китайцы — иные. Само определение Китая как Чжун го, «срединного государства» противопоставляет его всем остальным, внешнему чуждому миру (Вай). Вай го — это иностранные государства, чуждый мир, неприятный китайцу. Цель Китая — собрать все технологии в себя, закрутить весь мир вокруг себя.

— А правда, что они чужие технологии стараются собрать, потому что именно китайский язык препятствует развитию собственных технологий? Что китайский — не технологический язык, а язык образный?

— Это очень большая тема, и есть даже отдельные китаисты, которые специализируются на этом. Был британский китаист, Джозеф Нидэм, посвятивший жизнь доказательству того, что китайское мышление не является препятствием для развития технологий, то есть он доказывал, что все технологические наработки — текстильные, прядильные станки, различные другие изобретения — были в китайском обществе династии Мин, то есть 500 лет назад.

У китайцев в языке для всех понятий, в том числе в физике — «протон», «нейтрон», «дробь», «знаменатель», «числитель», — имеются свои семантические эквиваленты. Но сейчас китайцы копируют западную «инаковую» науку, пытаясь на купленных костылях соперничать с бегуном, бегущим на своих ногах. Но как только объёмы вложения в китайские НИОКР будут многократно превосходить западноевропейские и станут равны соответствующим значениям в США (примерно к 2030-35 гг.), у китайцев возникнет собственное ядро науки. Оно будет отличаться от западного, так как будет основано сугубо на своих семантических значимых единицах.

— У них появится свой научный язык?

— Он есть, просто он был подавлен колониальной политикой Запада. Приведу пример: протон по-китайски — светлая частица, яньская, нейтрон — иньская; знаменатель — это мать дроби, числитель — сын её. У них же и решение квадратных уравнений с двумя неизвестными появилось в Средневековье — параллельно западной науке, без арабов, Авиценны и так далее. Китай привыкли воспринимать как отсталую, подавленную в течение 200 лет, разорённую страну: вначале — Цинским завоеванием, когда китайцами руководили кочевники, потом — Опиумными войнами, когда было тайпинское восстание, обошедшееся, по некоторым оценкам, в 60 миллионов жизней.

Китай систематически уничтожался в течение сотен лет, использовался как придаток западной цивилизации. А сейчас у него есть новая, самостоятельная парадигма развития. Китаисты, к сожалению, не осознают этого эпохального изменения в самой концепции развития Китая.

«КИТАЙЦЫ НЕ СЧИТАЮТ ЧЕЛОВЕКА ЧЕЛОВЕКОМ»

— По количеству полученных патентов китайцы уже вышли на первое место в мире, обогнав США, но реальные патенты, из которых можно извлечь экономическую прибыль, составляют ничтожную долю. А так как у них государство спонсирует патентование и развитие патентования в корпорациях, то они начинают патентовать всё: вплоть до формы кружки. Так не является ли это пшиком?

— Все, кто занимается патентованием профессионально, знают, что в Китае есть термин «патентный тролль», то есть, как только появляется изобретение в США, его автоматически патентуют в Китае. С этим пытаются бороться, даже делают это предметом переговоров Трампа с Си Цзиньпином. Есть воровство интеллектуальной собственности и суды по ней в Пекине, Гуанчжоу и Шанхае.

Так что, действительно, это пшик, потому что пока Китай идёт в фарватере западного развития, учится у Запада. Кстати, современный китайский глагол «учиться» — «сьюэ си», где «сьюэ» — это «наука», а «си» — «повторение». И фамилия нынешнего вождя Китая, Си, имеет значение «повторять изученное». Аристотель говорил, что любое познание является повторением на первой стадии, то есть ты бесконечное количество раз повторяешь, пока твой мозг не начнет синтезировать новые связи. Сейчас Китай находится в стадии повторения, но это не значит, что он будет вечно повторять. В какой-то момент, полагаю, произойдёт прорыв, скорее всего, в биологии… Он уже, наверное, произошёл, просто китайцы хорошо умеют хранить секреты.

— Как раз один из предметов патентных споров — технология CRISPR, вырезание ДНК и так далее, где американцы настаивают на своём первенстве, а китайцы — на своём. Тем не менее, большая часть прорывных новостей доносится именно из Китая — например, о близнецах, которые с отредактированным геном родились от ВИЧ-инфицированного.

— Да, это достижение доктора Хэ — уроженца провинции Хунань, далеко не самой, кстати, богатой. Вся вина этого самородка в том, что он решил прославиться: вывез и опубликовал своё изобретение в Гонконге.

— Он по-английски говорит слишком хорошо для китайца?

— Он учился в США, но это не отменяет его прорывного изобретения. Кстати, зададимся вопросом: почему китайцы так спокойно редактируют гены людей? Ведь доктор Хэ — это всего лишь снежинка на вершине айсберга. В Гуандуне создана огромная база генной инженерии, редактирования человека. Китай максимально готов к трансгуманизму, так как, в отличие от христианского сознания, для них человек не выделяется из живой природы, он — её часть… Они полагают: если можно «модернизировать» собак, скрещивать деревья, то почему нельзя модернизировать человека? Этот подход сильно отделяет их от нас, христиан. Тело — храм души, и его нельзя подвергать изменениям — таковы парадигмы христианской науки. Она сильна изоморфностью, то есть единством в творении. Христианская наука подчёркивает, что весь мир создан по единому образцу и, соответственно, законы физики и химии одинаково применимы ко всему. В Китае этого нет — там, по сути, политеизм, язычество, натурализм, анимизм… Поэтому у них нет этического барьера для экспериментов на живом человеке. Кстати, Япония и Китай едины в этом, поэтому и имели место известные японские бесчеловечные эксперименты.

— Они тоже не считают человека человеком в христианском понимании?

— Да, человек для них — тот же кролик, только ходит на двух ногах и не имеет шерстяного покрова. Поэтому можно ставить над ним эксперименты, и в этом у Китая огромное преимущество перед западным миром… В прогрессе, оборачивающемся трансгуманизмом.

«КИТАЙЦЕВ ИНТЕРЕСУЮТ ПРИБЫЛЬНЫЕ АКТИВЫ, А НЕ АССИМИЛЯЦИЯ»

— А когда они заселят наши территории за Уралом?

— Нет ничего забавнее, чем миф о китайской угрозе для российского Дальнего Востока и Сибири. Есть версия, что «жёлтую угрозу» придумал немецкий император Вильгельм в целях скрепить союз с Россией, обосновав его растущей угрозой со стороны японцев и китайцев. И данный момент эксплуатируют люди, которые лоббируют конвергенцию России с Западом.

Китайской академией наук опубликована в начале января этого года статистика по рождаемости. Согласно ей, к 2035 году в Китае будет нулевой прирост населения.

— Они трансгуманизмом хотят ответить на кризис рождаемости?

— И вообще — к конкуренции. Трансгуманисты считают, что андроид будет более конкурентным, чем обычный человек.

К 2070 году прогнозируется начало вымирания Китая. Вот и вопрос: кто кого ещё заселит? Есть и неофициальные данные от «американских китайцев» (китайцев, сидящих на американских грантах), согласно которым уже в 2018 году китайцы начали вымирать.

— А сколько китайцев вообще? Много интернет-роликов ходило, что их якобы не один миллиард триста тысяч, а гораздо меньше…

— Авторы этих «разоблачений» считают лишь потребление хлеба, картошки, электроэнергии и не учитывают, что в развитом обществе количество потребляемого хлеба сокращается, люди начинают потреблять разнообразные продукты.

— А не может ли быть так, что китайцев намного больше официально заявленных цифр? Они всегда скрывали уровень рождаемости от США — со времён договорённости с Киссинджером о передаче технологий в обмен на сокращение населения. И, таким образом, идут путями бесконечной хитрости.

— Да, как сказал Сунь Цзы, «война — это путь обмана». В 2016 году в Китае был принят закон о послаблении системы «одна семья — один ребёнок»: разрешили рожать два ребенка повсеместно. Но лишь около 10% китайских пар воспользовались новой системой, потому что в городах, в отличие от сёл, многие рассматривают ребёнка не как подспорье, а как обузу. Горожане свои деньги, не вложенные в детей, откладывают в частные пенсионные фонды. Китайцы массово переселяются в города, в 2017 году была достигнута отметка 50% урбанизации. Сельскую часть населения стороннему наблюдателю трудно посчитать, но и село тоже урбанизируется: если у тебя есть сельскохозяйственная техника, то не нужно много детей.

— Но если китайская экспансия нам не грозит, то и сотрудничество, видимо, тоже?

— Да, это очень важный момент, который прекрасно осознаёт серьёзное экспертное сообщество, отнюдь не умозрительно изучающее реальный Китай.

— А такое есть?

— Есть, к счастью. Небольшое. А так — культурная ассимиляция России не грозит — даже из-за языкового барьера. Общего языка нет. С Россией граничат провинции Цзилинь, Хэйлунцзян, Ляонин и половина Автономного района Внутренняя Монголия. Их население составляет около 130 миллионов человек, а напротив, через Амур, живёт порядка 17 миллионов, но прошло 30 лет с открытой границей — и жители Дальнего Востока не видят волны китайских мигрантов.

— Которые предпочитают осваивать Территории опережающего развития — так называемые ТОРы.

— Да, китайцев интересуют прибыльные активы, а не ассимиляция. В провинции Хэйлунцзян, граничащей с Амурской областью, Хабаровским и Приморским краями, с населением порядка 26 миллионов человек, регулярно фиксируется убыль населения — вплоть до того, что совет народных представителей принял особое постановление о том, чтобы в 15 пограничных с Россией городах, чтобы те совсем не «обмелели», разрешили рожать троих детей вместо двух. То есть в целом Дунбэй (Северо-Восточный Китай) — депрессивный регион, из которого люди уходят на юг. Это регион старой промышленной базы: добычи угля, нефти, себестоимость которой достаточно высока, — регион плохой экологии. Люди оттуда не уходят на север, не закидывают нас «красными книжечками» в порыве наказать за отступничество от социализма. Китайцы уже давно не те, что были при Мао Цзэдуне. А вот новая власть в Японии, напротив, отличается фанатичным милитаризмом. Им было бы интересно возродить Маньчжоу-го. Если будет война на Корейском полуострове, район трёх провинций Северо-Восточного Китая может превратиться в эдакую Сирию с большим потоком неконтролируемой миграции и очагами терроризма.

— В этом регионе и в царское время вольготно себя чувствовали контрабандисты, бандиты…

— Да, там настоящая тайга, там подлинно сибирская территория. И поскольку там, в этом депрессивном регионе, преизбыток населения в соседстве с Корейским полуостровом, то эта территория может «в угрожаемый период» стать огромным очагом нестабильности. Но почему-то на уровне востоковедческого дискурса я вообще не слышу, чтобы кто-то обсуждал реально это как потенциальную угрозу — угрозу того, что эти бандформирования будут использоваться третьими силами в крупной игре по присутствию России в Тихом океане.

— Но ведь в Китае настолько сильно развит социальный контроль, что просто не позволят им перейти эту грань. Есть наблюдатели, система социального мониторинга.

— Социальный контроль находится в руках социальных служб, которые подчиняются военно-политическим группировкам Северо-Восточного Китая, сейчас это комсомольцы, проамериканская группа в Цзилине — провинции, давшей секту Фалунь Дафа (Фалуньгун) (информационные листки «Фалунь Дафа в мире», «Всемирная эстафета факела в защиту прав человека», а также книга Ли Хунжи «Чжуань Фалунь» запрещены в России. — ред.)

— Что такое секта Фалунь Дафа?

— Это крупное религиозное объединение, которое возникло в условиях идеологического вакуума 90-х годов и ослабления позиций компартии. Тогда к власти в КНР пришла шанхайская группа, которая деидеологизировала проект социалистического Китая термином «социалистическая рыночная экономика». На фоне этого процесса и выявилась Фалунь Дафа — очень сильная религиозная группа, которая вербовала своих участников посредством проповеди здорового образа жизни.

— А я думал, что корни явления — в Боксёрском восстании 1898–1901 гг.

— Да, боксёры тоже поспособствовали исторически, но у них были лишь отдельные магические практики, ведущие к закалке организма. Группа Фалунь Дафа была сформирована в Цзилине (по-японски — Гирин на всех картах), в этой провинции есть город Чанчунь, он был центром Маньчжоу-го — оккупационного марионеточного режима японского государства. Китайский Солженицын Лю Сяобо, умерший от рака печени в заключении, — тоже оттуда. Он опубликовал множество работ, в том числе по китайскому национализму, обосновывающих доктрину «Китая для китайцев», при этом стал лауреатом Нобелевской премии мира, и его, естественно, не выпустили для получения её. То есть это противоречивая провинция, и не удивительно, что оттуда и крупнейшая антикитайская и антикоммунистическая секта Фалунь Дафа, — один из важнейших центров приложения американских и японских сил на китайском направлении.

Мы привыкли полагать, что вся китайская оппозиция должна быть на юге, но — тем не менее… Кстати, многие выходцы из провинции Цзилинь работают в дипломатическом корпусе в России.

— Сектанты с Северо-Востока были антимарксистски настроены… А существует ли вообще марксизм в Китае?

— Во всех официальных речах и докладах высших партийных руководителей термин «социалистическая рыночная экономика» — это государственный капитализм, поворот к которому осуществил Дэн Сяопин, а потом уже шанхайская группа его довела до логического конца. При государственном капитализме рабочий так же сильно страдает, как при любом другом, — он лишь более «зарегулированный». В Китае есть попытки создания независимых марксистских обществ на базе комсомольских проамериканских университетов, например, Пекинского, есть кружки за истинный социализм, студенческие параллельные профсоюзы.

Они пытаются «накачать» рабочее движение пропагандой о том, что крупные госкорпорации узурпировали основную массу дохода. При нормальном же социализме основной выгодополучатель — весь социум, прежде всего трудящиеся, поэтому параллельные профсоюзы готовят социалистическую революцию. Это так называемый социал-популизм, распространённый сейчас и в России, и в США — на базе Демократической партии. В Китае есть система государственных профсоюзов, но она зачастую не решает споры трудящихся в той степени, в которой они бы хотели. Объективный факт: экономическая ситуация ухудшается, и госкорпоративный строй оказывается не всегда способным удовлетворить пожелания трудящихся, этой благодатной почвой пользуются проамериканские комсомольские вожаки. Хотя классический марксизм с тезисом, что средства производства должны принадлежать обществу, в Китае тоже есть, конечно.

КИТАЙСКАЯ ХИМЕРА

— Затронем тему экономического удушения Китая Соединёнными Штатами. Как известно, южная часть Китая — основной нефтяной и газовый узел, поставщик китайского промышленного комплекса. И тот факт, что им нужно сотрудничество с нами в углеводородной сфере, не есть ли признание того, что Китай обеспокоен происками США, которые путём, например, перекрытия Малаккского пролива могут поставить на колени всю китайскую экономику сразу?

— Таких рычагов давления существует, конечно, масса, даже без учёта фактора проливов, — например, SWIFT отключить на день, чтобы всё рухнуло.

— Что-нибудь известно о китайском проникновении в управляющую систему SWIFT?

— Наверняка такие попытки китайцы осуществляли, но у них есть своя электронная платёжная система UnionPay. Экономика провинции Гуандун — с населением, уступающим России, а по экономике превышающем её, — полностью технологически «завязана» на Западное побережье США (Калифорнию) и Израиль. Почему так? Возможно, существуют какие-то негласные исторические договорённости после революции и освобождения Китая Мао Цзэдуном, поэтому в Гуандуне не были уничтожены крупные помещики, то есть эта провинция — как вещь в себе, автономная единица, в чём-то отвязанная от всего остального Китая. Она пользуется китайскими трудовыми ресурсами, но рынки сбыта у них — в США, Южной Корее, Японии, Евросоюзе, Юго-Восточной Азии, с которыми её связывают гуандунские общины. Самое же интересное: руководство провинции Гуандун практически полностью выведено из состава центрального руководства Китая. И собственное политическое руководство Гуандун: губернаторы, вице-губернаторы, постоянный комитет областного комитета партии, — состоит из пришлых людей. Для сравнения: в провинции Шаньдун из 11 губернаторов и вице-губернаторов 7-9 — так или иначе, местные (там родились и всю карьеру строили). В Гуандуне пропорция иная: всего 2-3 человека из 11. Постоянный комитет областного комитета партии в Шаньдуне наполовину состоит из местных, в Гуандуне же практически нет своих. Те уроженцы Гуандуна, которые присутствуют в некоторых центральных органах власти в Пекине, принадлежат к субэтнической группе хакка. В Гуандуне проживают гуанфу — это кантонцы (истинные кантонцы живут в Гонконге и Гуанчжоу); и есть ещё чаочжоуцы (Ли Кашин, известный миллиардер, например, к ним принадлежит).

— По сути, государство в государстве.

— Да, государство в государстве, которое при усугублении кризиса в Южно-Китайском море — реальной угрозе какого-то вторжения — будет плацдармом для английской и американской армии, флота и так далее. В Гонконг свободно заходят авианосцы американского флота, заправляются там, стоят на якоре, и правительство Китая ничего не может сделать, потому что это полуавтономная территория. Всегда надо принимать во внимание, что Китай — не един.

— Там более пятидесяти этнических групп проживает.

— Групп — это одно, но есть ведь и представители совсем иных языковых семей: такие, как тюркоязычные уйгуры, китайцы-мусульмане хуэй, русские, — 56 национальностей! Для понимания сложности ситуации вспомним о коренном ядре, костяке Китая — восемнадцати коренных провинциях, которые шли от конфедерации к федерации, становясь порой воюющими царствами. И тут колоссальная разница с ситуацией в России. Вспомним наш российский Северо-Запад. Там на протяжении 300 лет менялись по велению царей и цариц границы Олонецкой, Архангельской губерний, Ингерманландии!.. И возьмём провинцию Шаньдун — за 600 лет никакого изменения её границ не было: ни в статусе провинции, ни в статусе отдельного государства! Границы Шаньдун остаются, диалект остаётся, экономическая база — тоже. И с Гуандуном было так же, причём различия между провинциями (государствами) идут вплоть до археологических, культурных. Китайские археологи пытаются манифестировать это различие «на глубину» 3-4 тысяч лет до нашей эры. С тех пор культура Шаньдуна не похожа, например, на культуру (узоры на черепках и так далее), которая была в провинции Хэнань. Это же деление сказывается и при вычленении китайских политических групп, которые всегда опираются на свои «подгосударства» и субэтносы. Но есть провинции, которые можно назвать «плавающими», т. е. существующими между разными устойчивыми субэтносами — например, Аньхунь.

Эти факторы учитываются и при призыве на военную службу. В Гуандуне средний рост солдата сантиметров на десять ниже, чем у северного китайца. Этот анатомический факт закреплён в уставах, действующих нормах по приёму военнослужащих.

— Это, более того, антропологическая разница!

— Да. Группы крови различаются, цвет кожи (более или менее тёмный), не говоря уже о прочих фундаментальных языковых, исторических и даже религиозных различиях. Что такое Гуандун с точки зрения религии? Это культ богини моря, он же распространён в Гонконге, Гуанчжоу. На севере господствует ламаизм, в центральных провинциях сохранилось поклонение богу войны. Тут поле для исследования ментальности современного Китая колоссальное, но почти никто этим не занимается!

«КИТАЙ — ЭТО СТРАНА ПОБЕДИВШЕЙ МАГИИ»

— Китайцы противопоставляют себя не китайцам, последние же зеркально видят китайцев единой «общиной». Интересны оттенки в китайских властных группировках, идущие вглубь. Есть ли эзотерическая подоплёка у властей Китая, как, например, у европейских политических институтов?

— Власть — это отсоединение высших от нижних, соответственно, учитывая, что все люди примерно одинаковые, высшим нужно обязательно доказать свой божественный генезис, поэтому любая власть имеет эзотерическую подоплёку и пытается манифестировать собственную инаковость и сакральное происхождение. Не бывает власти без заговора, потому что её берут группы, которые между собой договариваются вне чужих ушей, а это и есть conspiracy, дающая рождение конспирологии.

— В Китае было такое?

— Да, Боксёрское восстание, которое мы уже упоминали… Когда Коммунистическая партия перехватывала власть у Гоминьдана при помощи советского оружия, она заявляла о себе как о власти народной, и она действительно была близка к народу, это было движение масс, люди устали от бесконечного унижения и уничтожения Китая! Устали и от этих маньчжурских императоров, которые даже косы себе отращивали на монгольский лад, чтобы не быть похожими на простых китайцев (почти все кочевники, между прочим, любят отращивать волосы.) А сейчас происходит ресакрализация китайской власти, то есть китайские коммунисты ищут себе тот иррациональный фундамент, который им позволит управлять народом легитимно. Один из возможных вариантов — это модифицированная концепция «мандата Неба», которое разрешает императору править, как было в культе Тенгри у тюркских кочевников.

Но не будем упускать и тот момент, что ключевая фигура китайского мифологического дискурса — это дракон. В маньчжурской династии считалось, что первый император был сыном дракона и женщины. Ещё одна важная вещь, которую китайцы используют при сакрализации власти — способность императора черпать энергию из точек силы. Это пять священных пиков, один из них в провинции Шаньдун находится, гора Тай-Шань. Кстати говоря, когда на тёмную сторону Луны сел китайский луноход, и были даны названия кратерам и одной горе, то последняя была названа в честь этого священного пика. Другие четыре пика — в провинциях Шэньси (родной для Си Цзиньпина), Хунань, Шаньси и Хэнань. Эта концепция мест силы противопоставлена единому божеству — Небу, то есть это другие, параллельные, источники энергии. Ближе по значению к пирамидам и курганам, за вычетом нерукотворности происхождения.

— Но эти китайские пики и не выглядят как пирамиды зачастую.

— Пирамиды — не горы, а модернизированные курганы, более геометрически совершенные. Но это та же попытка создать некий оккультный очаг, в сердце которого хранится тело вождя, он возвышается и собирает энергию вокруг всего этого.

— Современные китайцы религиозны, эзотеричны или атеистически (марксистски) настроены?

— Китай — это страна победившей магии, китайцы суперсуеверны, подвержены всевозможным культам, вплоть до того, что на юге цифра 4, которая созвучна со смертью, в нумерации этажей заменяется, то есть 4 этаж — это 3a, 14-й— 13а, 24-й — 23а… Платные телефонные номера не содержат четвёрок, а бесплатные — выбирай любой, но все с четвёрками! Подобное тотальное суеверие — это уже магия. Везде, на каждой фабрике вешают специальный календарь, регламентирующий, когда можно мыться, хоронить, играть свадьбы. Всё — по фэншую.

— И день свадьбы назначают по датам рождения брачующихся…

— И имена выбирают тоже — не просто так. Бродячие маги на окраине Гуанчжоу сидят, гадают по руке, по лицу…

— А «Книга Перемен», опять же, как основа…

— Там, кроме неё, поверьте, есть много чего ещё. Китай — очень насыщенная в этом плане страна, и говорить о том, что как рядовые китайцы, так и властители избегают эзотерики, — неверно в корне. С другой стороны, в Китае победоносно шествует христианство, католическими храмами заполнен Пекин.

— Но не православными…

— Да, но в целом христианство со своей концепцией личности и личного спасения достаточно активно продвигается в Китае, идёт борьба христианской парадигмы с эзотерикой, с местными культами.

— Скоро выйдет ваша новая книга о Китае…

— Да, и в ней будут факты, неизвестные для многих читателей. Например, такой момент: в Пекине все административные структуры Центрального Комитета Компартии расположены близ так называемого Озёрного квартала. Как вы думаете, что находилось до момента поселения ЦК на территории этого комплекса? Был период, когда это была часть Гугуна, запретного города, и там жили наложницы императора. А до вселения китайского ЦК там размещалась ставка Генштаба русской императорской армии! Когда мы подавляли то самое Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание и вошли в составе восьми армий в Китай, русская армия разместила там свой штаб. А сейчас там сидит Си Цзиньпин. Но нам все закоулки этого места известны, может быть, даже больше, чем нынешним его обитателям.

— Ждём книгу, и большое спасибо за интересную беседу!

Николай Вавилов, Дмитрий Перетолчин
«Завтра», 07.08.2019