Павел Гусев: «Наше телевидение и другие госСМИ хорошо усвоили уроки школы олигархов»

Павел Гусев: «Каждый губернатор разными путями контролирует основные средства массовой информации, финансирует их напрямую или через аффилированные структуры» Фото: duma.gov.ru

«СЕГОДНЯ ОКОЛО 90 ПРОЦЕНТОВ ВСЕХ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В РОССИИ ПРИНАДЛЕЖАТ ГОСУДАРСТВУ»

— Павел Николаевич, 3 мая отмечался Международный день свободной прессы. Как вы оцениваете уровень этой свободы в России?

— Дело в том, что замерять уровень свободы прессы очень сложно. Она меняется в зависимости от того, как шагает технический прогресс, кто и как в нем участвует, а самое главное — очень трудно сравнивать уровень свободы прессы в разное время и в разных странах. Если мы будем говорить в целом о советском периоде и о сегодняшнем, то, конечно, в настоящее время произошла огромная подвижка. Но если мы будем сравнивать, например, 1987-й и более поздние годы конца СССР, а также 1990-е годы до 2000-го с настоящим временем, то, безусловно, снижение уровня свободы прессы будет абсолютно наглядным. Оно заметно во всех без исключения аспектах. Если мы сравним Россию с европейскими странами, то в последних вообще другая концепция развития средств массовой информации и другая законодательная база. Во многих странах просто нет закона о СМИ, у нас есть. В зарубежных странах часто нет других законов, которые так или иначе влияют на прессу, — например законов о рекламе и иных законодательных актов, которые были приняты за последнее время в нашей стране. Поэтому говорить о том, какова сегодня российская пресса, достаточно сложно, но анализировать можно.

— И к каким выводам вы приходите в результате такого анализа?

— Анализ показывает, что сегодня около 90 процентов всех средств массовой информации в России принадлежат государству или аффилированным с ним структурам. Данное обстоятельство сразу накладывает на нашу прессу и на журналистику соответствующий отпечаток, потому что все это становится, по сути дела, однообразно жесткой позицией государственного восприятия нашего общества и вообще всей действительности.

— В регионах российских какая специфика?

— Если брать регионы, то в них та же тенденция присутствует с оттенком каждого региона, потому что каждый губернатор разными путями контролирует основные средства массовой информации, финансирует их напрямую или через аффилированные структуры. Как результат в прессе имеется оттенок точки зрения властей той или иной области или республики. Плюс, естественно, оттенок общегосударственной направленности. Частных СМИ в России очень мало. Они не имеют больших тиражей или значительного влияния на публику. Здесь возникает такой аспект: при, казалось бы, большом объеме высказываемых в прессе мнений присутствует определенное однообразие.

— В интернете вроде бы большая разноголосица и целая палитра подчас противоположных мнений…

— Все, что я говорил до этого, касалось традиционных СМИ. Есть еще те средства массовой информации, которые сегодня активно выходят на рынок, — это интернет-СМИ. Здесь действительно разнообразия мнений гораздо больше. Но если мы касаемся интернет-СМИ (я сразу хочу сделать такую как бы паузу), то должны говорить о тех, которые зарегистрированы. Я не говорю о социальных сетях, не говорю о телеграм-каналах, не говорю о многих блогерских попытках и ухищрениях. Это совсем другая история. Социальные сети — это вообще не средства массовой информации. В интернете надо очень четко разграничивать, что такое официальные средства массовой информации, а что такое поток сознания, который так или иначе становится все более и более ощутим в нашей реальной жизни. Что такое социальные сети? Это, по сути дела, не хочу никого обидеть, помойка, где каждый может оскорбить человека по национальному признаку, по гендерному признаку и по любому другому поводу. В соцсетях невероятное количество фейковой информации и оскорблений. Специально обученные люди под разными вымышленными именами всякий раз незамедлительно вкидывают негативную информацию на любую публичную персону и на любые события. Вот это никакого отношения к нормальным СМИ не имеет.

Но в нашей стране сложилась ситуация, когда государственные средства массовой информации своим однообразием, своей одной позицией, нежеланием рассматривать другие позиции, участвовать в диалоге между различными слоями гражданского общества провоцируют переток аудитории к нелегальным источникам псевдоинформации. Складывается ситуация, когда потребители сведений уходят от традиционных СМИ и деваться им некуда: если раньше они отправлялись в курилку и в пивнушку, где проводили свободные дискуссии, то сейчас они идут в соцсети, где начинают поливать грязью всех и вся, высказывать свою позицию, это для них определенная отдушина. Мне кажется, здесь государство допускает гигантскую ошибку: по сути дела, чиновники сами провоцируют отток читательской аудитории, населения от традиционных СМИ в социальные сети и во все что угодно, связанное с интернет-пространством.

«Журналист может стать блогером, но блогер по большей части очень редко становится журналистом» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПРИРАВНЯТЬ БЛОГЕРОВ К ЖУРНАЛИСТИКЕ — ЭТО АБСОЛЮТНАЯ ЧУШЬ И ПРЕСТУПЛЕНИЕ»

— Может, стоит тогда вернуть сегодняшний праздник 5 мая, когда в СССР отмечался День советской печати? Не похожа ли нынешняя ситуация в СМИ на пик застоя? Сегодняшние блоги не напоминают вам самиздат брежневско-андроповской эпохи, а российские журналисты и целые СМИ, эмигрировавшие на Украину и в Прибалтику, — так называемый тамиздат?

— Я не думаю, что нам нужно так напрямую эти эпохи сравнивать, все-таки сегодня ситуация другая. Я работаю главным редактором с 1983 года, руководил газетой в том числе в чисто застойный период, все это прекрасно знаю. Должен сказать, что советский период развития нашей прессы абсолютно не похож на нынешний. В СССР была настолько жесткая схема руководства государством СМИ, что, конечно, наше сегодняшнее положение кажется абсолютной свободой, хотя ничего абсолютного здесь нет. Дело в том, что в те времена каждое утро, в 7:30 или в 8:00, приходила «тассовка», «разблюдовка», где указывалось, на какой полосе в газете и что должно стоять, какие речи, какие доклады, пленумы, конференции, материалы… Тебе как редактору доставались готовые «окошки», куда ты засовывал свои материалы по строгой и четкой схеме. А в соответствующей комнате — у нас, в «Московском комсомольце», в 714-м кабинете, — сидел Главлит, цензура, которая еще в конце и проверяла, точно ли мы все соблюли, каждый материал вычитывался. Поэтому сравнивать советский период, 70–80-е годы, с нынешним временем абсолютно невозможно. На сегодняшний день все-таки мы обладаем определенной свободой действия, свободой в размышлении и подаче материалов. Я еще раз повторяю, что государственные СМИ, конечно же, государственными деньгами ограничены в своих возможностях. Но и у них нет сегодня того жесткого контроля, который был в советское время.

— Популярных блогеров сегодня регистрируют в качестве СМИ. Как вы к этому относитесь?

— Регистрация подобных индивидуальных начинаний на информационном поле в интернет-пространстве в качестве СМИ — большая глупость наших законодателей и опять же большая глупость власти. Приравнять блогеров к средствам массовой информации, к журналистике — это абсолютная чушь и преступление, на мой взгляд, перед профессиональной журналистикой. Журналист может стать блогером, но блогер по большей части очень редко становится журналистом. Тот поток сознания, который он выплескивает и который привлекает определенную часть читательской аудитории, — это уход от официальных и достаточно жестких условий, которые сегодня существуют в пространстве государственных СМИ, в сферу свободы измышлений. Блогер — это тот же акын, сидящий у дороги, который поет ни о чем: солнце всходит, пыль поднимается, верблюд идет… Акын распевает весь день эти песни ни о чем, вот и блогер так же большей частью пишет ни о чем. Но населению это часто нравится, потому что он говорит о самых простых вещах — о грязи, помойках, тротуарной плитке или о чем-то еще в этом роде. Это тоже немаловажные темы, но дело в том, что, когда о них рассуждают блогеры, ответственности и профессионализма с их стороны нет никакой. Или мы говорим о журналистике, или мы говорим о стенке туалета в провинциальном городке, на которой можно прочитать все, что думают о губернаторе и о ком-то или чем-то еще.

«Сегодня многие телевизионные каналы и многие передачи общественно-политические — они чисто пропагандистские» Фото: pixabay.com

«МНЕ БОЛЬШЕ НРАВИТСЯ РОССИЙСКОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ ДО 1995 ГОДА»

— Избранный президент Украины Владимир Зеленский заявил, что, вступив в должность, создаст «мощный русскоязычный канал» для ведения информационной войны с Россией (он этого не скрывает), для завоевания умов жителей Донбасса и Крыма. С российской стороны с мощью пропаганды, особенно телевизионной, уже давно все в порядке. Вам не кажется, что на постсоветском пространстве, а может быть, и шире пропаганда практически вытеснила нормальную журналистику?

— Ну конечно, если у нас более 80 процентов СМИ напрямую работают с государством и финансируются государством или аффилированными с ним структурами, то, естественно, пропаганда везде присутствует. Чего уж тут скрывать?! Сегодня многие телевизионные каналы и многие передачи общественно-политические — они чисто пропагандистские. В этом нет ничего удивительного при таком подходе к журналистике и к тем государственным СМИ, какой есть в нашей стране. Что будет в этом плане на Украине делать Владимир Зеленский, сейчас сложно сказать. Я бы не стал пока придавать большое значение его словам и инициативам, которые он вкидывает в массовую аудиторию. Давайте посмотрим, что он конкретно предпримет, когда официально вступит в должность. Сейчас с его стороны это только слова, вбросы, с помощью которых новая правящая на Украине команда смотрит, какая будет реакция общества, зарубежных партнеров и так далее. Сейчас я бы вообще не придавал значения ни одному предложению и заявлению, которое сделано Зеленским. Вот когда примерно через 30 дней он реально станет президентом и начнет какие-либо действия, тогда можно будет анализировать его политику, в том числе в сфере СМИ и информационной войны. Не забывайте, что Украина — это не президентская страна, президент не решает там очень многое. Он должен очень многое согласовывать с Радой. Посмотрим, что там будет. Сейчас это не более чем попытка пропаганды из уст избранного президента Украины Зеленского, а не государственная политика Украины.

— На ком лежит ответственность за развязывание информационной войны? На Украине и на Западе считают, что всю ответственность несет российское руководство. Оно, в свою очередь, обвиняет Запад в ведении информационной войны против РФ. Кто прав в этом споре, на ваш взгляд?

— Не надо искать виноватых. В современном мире мы не найдем, кто виноват в том, что журналистика превращается в пропагандистскую войну. И на Западе это существует, и в Америке, и в России, и на Украине, и в Китае, и в Северной Корее тем более. В разном процентном соотношении, но пропаганда присутствует во всех без исключения странах мира. Мы живем в мире, где слова «пропаганда» и «информация» становятся все ближе и ближе друг к другу. К сожалению, выход из данной ситуации очень трудно найти. Все началось, по крайней мере для России и других стран СНГ, когда в середине 90-х годов олигархические структуры поняли, что слово не только помогает что-то решить, оно еще и убивает, искажает, может привести население в совершенно иное состояние. Поэтому Владимир Гусинский, Борис Березовский и многие другие тогдашние олигархи ринулись скупать средства массовой информации и превратили их в орудия борьбы друг с другом и в орудия, с помощью которых они пытались получить контроль над государственной системой, государственными структурами и чиновниками. Для этого постоянно вбрасывались различные видео и другие компрометирующие тех или иных обличенных властью лиц материалы. В свою очередь, само российское государство с приходом Владимира Путина, видя четко эту ситуацию, лишило абсолютное большинство олигархов их средств массовой информации. Многие из олигархов заодно и лишились возможности вести дела, да и просто жить в России. Дальше государство само стало использовать СМИ как пропагандистский инструмент, взяв на вооружение рецепты, первоначально придуманные олигархами. По сути, наше современное телевидение и другие государственные или окологосударственные СМИ хорошо усвоили уроки школы олигархов. Вот и вся (простая на самом деле) история становления российской пропаганды и вытеснения традиционной журналистики.

— Тем не менее постсоветские страны пошли разными путями. На той же Украине не раз продемонстрированная возможность прихода к власти оппозиции, по мнению многих экспертов, в первую очередь обусловлена тем, что в этой стране есть 8 телеканалов, которые принадлежат разным олигархическим группам, а не одной и не государству…

— Да, но это ситуация середины 90-х годов в России.

— Лично мне телевидение Березовского и Гусинского с его «телекиллерами» и «людьми, похожими на генпрокурора», нравилось гораздо больше нынешнего российского телевидения. А вам?

— Мне больше нравится российское телевидение до 1995 года. С 1990 по 1995 год. Это был очень мощный демократический инструмент, где сталкивались разные точки зрения, позиции, где шла очень интересная дискуссия о будущем России, демократии, выступали представители очень разных политических сил с разными взглядами.

— Может, чтобы остановить превращение прессы в орудие государственной пропаганды, нам стоит учесть опыт США, где государству просто запрещено владеть вещающими внутри страны СМИ?

— Я не верю, несмотря на букву закона, что какие-то вещи могут быть полностью запрещены, особенно если они касаются интересов государства — что нашего, что американского. Дело в том, что те лица, которые владеют средствами массовой информации в США или в Европе, живут в этих странах. Есть другие законы, которые влияют на их бизнес, на их положение в обществе, на их компании. Медиамагнаты в западных странах все это прекрасно осознают. Можно быть очень свободным человеком, но всегда найдется пункт в законе США или в Конституции, который ограничит твои возможности. Там тоже не все так просто в системе работы со СМИ. У нас та же ситуация. Вот один из богатейших людей России, Алишер Усманов, владеет СМИ. Но если завтра «Коммерсантъ» выскажется вдруг о том, кто такой Путин, с точки зрения, например, украинцев или нашего демократического, либерального меньшинства, то что будет с Усмановым? Он прежде всего не допустит, чтобы нечто подобное появилось на страницах «Коммерсанта». То же самое и в Америке, но с разным в процентном отношении участием в этих процессах власти. Сегодня весь мир использует журналистику так, как он считает нужным ее использовать.

— Позвольте не согласиться. В тех же Штатах ситуация, подобная описанной вами, невозможна, Трамп не может остановить поток льющейся на него, мягко говоря, критики со страниц американских газет и телеэкранов. А если попытается, так сказать, призвать к ответу кого-то из владельцев американских СМИ, то, весьма вероятно, очень скоро перестанет быть президентом…

— Пока Дональд Трамп действительно не может ничего поделать с оппозиционными ему американскими СМИ. Но это только пока.

«Военная журналистика, по сути дела, находится рамках государственных СМИ. Отсюда и четкое государственное влияние на военную журналистику» Фото: ©Евгений Биятов, РИА «Новости»

«В РОССИИ ВОЕННАЯ ЖУРНАЛИСТИКА СЕГОДНЯ ДОСТАТОЧНО СЛАБАЯ»

— Россия так или иначе участвует в ряде военных конфликтов за рубежом. Вы председатель общественного совета при минобороны РФ. Как оцениваете качество нынешней российской военной журналистики?

— Я считаю, что в РФ военная журналистика сегодня достаточно слабая, потому что исчезла школа военной журналистики. И, опять подчеркну, военная журналистика, по сути дела, находится рамках государственных СМИ. Отсюда и четкое государственное влияние на военную журналистику. Но она сама по себе еще и слабая.

То, что Россия напрямую участвует в военных конфликтах за рубежом как одна из их сторон, я бы не сказал. У РФ просто есть четкая государственная позиция по поводу этих конфликтов. Если взять, например, Сирию, то, если бы не Россия, президента данной страны, скорее всего, уже не было бы в живых. Повторился бы опыт Ливии, было бы уничтожение существующей структуры власти и попытка привести к власти другие силы через кровь, восстания, убийства. Мы видим это в Ираке и в других странах, которые оказались втянутыми в международную политику в таком, силовом, ключе. Россия очень жестко сегодня контролирует ситуацию в Сирии. Не секрет, что большая часть даишевцев (членов запрещенной в России террористической группировки «ДАИШ» — прим. ред.) или уничтожены, или вынуждены отойти в разные направления. Что будет с террористами дальше, может, не до конца понятно, но то, что ситуацию в Сирии удалось стабилизировать, — это заслуга исключительно РФ.

Если говорить в целом о российской армии, то 91 процент доверия к ней населения нашей страны — это яркий показатель. Сегодня в военные учебные заведения конкурс до 20–25 человек на место, что тоже о многом говорит. В большинстве гарнизонов сегодня все больше тех, кто идет не по призыву в армию, а по контракту. Опять же во многие подразделения существует целый конкурс. Это говорит о том, что российская армия полностью изменила свое лицо. Людям стало интересно в ней служить. Я за последние четыре месяца облетел российские военные базы в Армении, Таджикистане и Киргизии. Должен сказать, что трудно найти в этих регионах более активные структуры. Войска постоянно проходят тренировки. Солдаты не отсиживаются в казармах. Как говорится, берцы летят в разные стороны, каждый день идет нагрузка на личный состав.

— Возвращаясь к военной журналистике... Вы допускаете, что российские журналисты и целые редакции могут не поддерживать пророссийские силы, например, в Донбассе или критиковать режим Башара Асада в Сирии? Или, если идет война, прессе надо всегда быть на стороне своего государства и его союзников?

— Если у нас в стране больше 80 процентов государственных СМИ, то, естественно, большая часть журналистов придерживаются позиции и политики своих средств массовой информации, то есть государства, потому что они хотят работать, кормить семьи и сами кушать. Существует еще где-то 15 процентов неаффилированных с государством СМИ. Во многих из них совсем другая позиция, и они ее высказывают. Может быть, эта позиция не очень заметна на общем фоне огромного массива информации или пропаганды, который идет из государственных СМИ, тем не менее это существует. Плюс имеются социальные сети, где есть различные взгляды. Но к ним нужно относиться очень осторожно, потому что непонятно откуда и как идут эти взгляды, проплачены они или нет. В очень многих, например, телеграм-каналах вы за деньги можете все что угодно поставить и за деньги же снять оттуда любую информацию. Даже расценки есть. Так что нельзя говорить, что подобные информационные ресурсы — это панацея от всех бед нашей прессы. Да, они существуют, но за бабки.

«Наше государство перегнуло палку, приняв ряд законов по рекламе и по СМИ. Что в результате получилось? На 70 процентов упала реклама в СМИ... на 70 процентов!» Фото: ©Евгений Биятов, РИА «Новости»

«РЕКЛАМНЫЕ ДОХОДЫ СМИ РУХНУЛИ НЕ ПОТОМУ, ЧТО НЕ ХОТЯТ ДАВАТЬ РЕКЛАМУ, А ПОТОМУ, ЧТО ОНА ЗАПРЕЩЕНА ПО МНОГИМ АСПЕКТАМ»

— Кстати, о бабках. На рынке СМИ, и не только в России, кризис. Рекламодатели часто предпочитают те же телеграм- или YouTube-каналы, подписка печатных СМИ падает. Возможно ли, на ваш взгляд, справиться с кризисом традиционных СМИ или их участь печальна?

— Участь в перспективе печальна и для интернет-СМИ. Если отключить интернет, то исчезнут и те (якобы независимые) информационные каналы, которые сегодня существуют. Отключить интернет очень легко. И в России, и в других странах уже сталкивались с ситуациями, когда искусственно вызванные помехи и неполадки создавали условия, при которых интернет просто исчезал. Более того, есть DDoS-атаки, которые очень жестко противодействуют распространению информации через интернет. Если говорить о России, то активных интернет-пользователей у нас порядка 70–75 миллионов человек. Остальная половина страны почти не пользуется сетью. Да и эти 70–75 миллионов пользователей интернет-пространства, о которых мы так печемся, — это люди, из которых всего лишь 17–18 процентов заходят на сайты официально зарегистрированных интернет-СМИ. Все остальные где? Больше 50 процентов сидят в эротике и в порнографии и радуются своей жизни. А мы восхищаемся интернетом и говорим о том, какое это благо. Да, благо — подрочить у экрана компьютера. Да и потребители информации в интернете чаще сидят в соцсетях и телеграм-каналах, информация которых очень часто является абсолютно недостоверной. В этом проблема интернета как инструмента масс-медиа.

Мы не хотим создавать информационное месиво, информационную грязь, однако законами интернет-пространство не стабилизировать окончательно. Я против многих законов, которые принимались в области регулирования рунета. Это должно быть мировое соглашение — в рамках или Организации Объединенных Наций, или специализированных структур. Бесконтрольность виртуального информационного пространства мешает очень многим. Это псевдосвобода. Это то же самое, что сказать: ведь наркотики тоже употребляет большое число людей, может, это все разрешить? Необходимо ограничить потребление информационного наркотика, поощряя людей не зависать в соцсетях, а искать в интернете реальную информацию.

Что касается экономики, то она здесь тесно связана с политикой. Наше государство перегнуло палку, приняв ряд законов по рекламе и по СМИ. Что в результате получилось? На 70 процентов упала реклама в СМИ... на 70 процентов! Рекламные доходы средств массовой информации рухнули не потому, что не хотят давать рекламу, а потому, что она запрещена по многим аспектам. Дальше: более 60 процентов киосков в России, где продавалась традиционная пресса, закрылось. Государство отказывается разрешать газетным киоскам торговать сопутствующими товарами, как это сделано в Финляндии, во Франции, во всех странах Европы. В РФ местные власти не хотят идти навстречу! В результате газетные киоски массово закрываются по экономическим причинам, а точнее, из-за государственной политики. Торговые сети, супермаркеты в связи с тем, что пресса — это малорентабельный товар, закрывают прилавки для печатных СМИ. Идет системная борьба не интернета с традиционными СМИ, а тех, кто сегодня не думает о будущем страны, — это и государство, и бизнес.

«Газеты и журналы не исчезнут, но не произойдет и роста их тиражей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В БЛИЖАЙШИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ГИБЕЛИ ПЕЧАТНЫХ СМИ НЕ ПРЕДВИДИТСЯ»

— По перечисленным вами причинам печатным периодическим изданиям пророчат скорую гибель. Как вы оцениваете такие прогнозы?

— Нет, газеты и журналы не исчезнут. По крайней мере в ближайшие десятилетия гибели печатных СМИ не предвидится, но не произойдет и роста их тиражей. Когда в 1956 году появилось телевидение, было заявлено, что все остальные средства массовой информации погибнут незамедлительно, потому что телевидение — это высочайшие технологии, ум, честь и совесть нашей эпохи. Результат — сегодня мы наблюдаем огромный отток аудитории с ТВ. Ему точно так же приходится выживать, как и прочим традиционным СМИ. Не надо забывать, что в регионах России, особенно отдаленных, региональная печатная пресса — единственный нормальный информационный товар, потому что там интернет не так развит. Плюс существует достаточно большое количество людей старше 40 лет, которые будут еще долго читать печатные СМИ. Более того, молодежь, достигая определенного возраста, тоже переходит частично на традиционные СМИ. Мало, но переходит. Я проводил специальные исследования: сегодня среди бизнес-интеллигенции, среди молодежи, которая начинает работать не за прилавком на рынке, а в достаточно солидных компаниях, стало модно читать газеты. Это определенный показатель статуса, который показывает, что человек работает не в информационном поле вранья социальных сетей, а с той прессой, которая действует в рамках закона и профессионального кодекса чести.

— То есть вы планируете сохранить бумажную версию «Московского комсомольца», которому в конце этого года исполнится 100 лет, на очень продолжительную перспективу? Может, лучше не париться, перевести газету полностью в электронный формат и избавиться от кучи проблем с распространением, покупкой бумаги и прочим?

— Мы думаем о своем читателе. Это достаточно большая аудитория. Пока не собираемся уходить с рынка бумажных СМИ. В 68 регионах печатаем газету, причем достаточно успешно. У нас есть свой читатель: где-то меньше, где-то больше. Мы работаем для этого читателя. Если мы уйдем с данного рынка, во-первых, его займет кто-то другой, а во-вторых, тот, кто нас читает, может быть, не хочет электронную версию, не желает вообще соваться в интернет. Параллельно существует такой достаточно мощный инструмент, как Mk.ru, где есть очень большая интернет-аудитория. У нас доходит до 16 (иногда даже до 20 миллионов) просмотров в день. Мы работаем и там и там, считаем, что пока это наиболее перспективная модель на рынке СМИ.

«РЯД ОЧЕНЬ МОЩНЫХ РЕГИОНАЛЬНЫХ МЕДИАРЕСУРСОВ УСПЕШНО КОНКУРИРУЕТ В СВОЕМ РЕГИОНЕ С ФЕДЕРАЛЬНЫМИ СМИ»

— Возможна ли конкуренция московским медиахолдингам со стороны региональных центров и региональной прессы? Применим ли в России опыт, например, Германии, где самые известные федеральные СМИ издаются вовсе не в Берлине?

— Практически нет. Действительно, не только в Германии, но и в Америке, к примеру, очень сильна региональная пресса. В американских условиях это оправданная ситуация. К сожалению, в России такое вряд ли произойдет. Но у нас есть другая тенденция, когда ряд очень мощных региональных медиаресурсов успешно конкурирует в своем регионе с федеральными СМИ. Люди идут туда не в меньшей степени, чем в федеральные СМИ, а иногда даже в большей. Они не могут конкурировать на федеральном уровне, но способны конкурировать с федеральными СМИ в своем регионе.

— Если вернуться к теме системного кризиса российских СМИ, вы бы посоветовали молодым людям, которые сегодня выбирают будущую профессию, заниматься в нашей стране журналистикой?

— Я бы советовал прежде всего изменить подход к системе подготовки журналистов. Я это предлагаю на всех уровнях, выступаю на данную тему, уже кое-что получается. Мы должны переходить на модель не 30 человек в аудитории, которым талдычат о том, что такое журналистика, и вдалбливают ее историю. Русский язык, литература — все это нужно, но прежде всего мы должны создавать творческие мастерские журналистики — так, как подобное делается в театральных вузах, в киношных вузах, где мастер набирает 3–10 человек и готовит их параллельно с общепринятыми дисциплинами по программе мастер-классов. Мог бы быть мастер-класс, условно говоря, Виктора Лошака (директор по стратегии ИД «Коммерсантъ», в прошлом главный редактор газеты «Московские новости» и журнала «Огонек» — прим. ред.), мастер-класс Виталия Игнатенко (генеральный директор ИТАР-ТАСС в 1991–2012 годах — прим. ред.), мастер-класс Павла Гусева и так далее. Мы должны готовить творческих личностей. Да, может быть, с присущими тому или иному наставнику представлениями о журналистике, но это и замечательно. Это точечная, индивидуальная система. Только она и может, на мой взгляд, в определенной степени спасти российскую традиционную журналистику.