Узбекская Perestroika: «реформы Мирзиеева» и политика tourist friendly

«Современный Узбекистан находится на периферии общественного внимания в России»

СОТРИ ЕГО ИЗ MEMORY

— Кстати, ты почистил фотки на своем телефоне? — этот неожиданный вопрос задал коллега уже незадолго до рейса Казань — Ташкент.

— Нет, а зачем?

— Лучше сотри все или перекинь в облако, будут шерстить телефоны. Зачем лишние вопросы?

Конечно же, я был наслышан о строгостях узбекских пограничников, но не до такой же степени!

Нам предстояла поездка в Ташкент и Бухару, очень насыщенная программа, расписанная по минутам, и задерживаться где-то из-за невинных, на наш взгляд, фоток не хотелось.

Февральский Ташкент встретил снегопадом. «Виноваты» в этом были, конечно же, мы — в столице Узбекистана по всем прогнозам должна была стоять плюсовая и солнечная погода. Администратор гостиницы, бросив все дела, звонил жене: «Срочно выводи детей на улицу, пусть погуляют, поиграют в снежки». А в это время дети шли в школу с большой неохотой. Не каждый же день выпадает снег! На каждом углу разворачивались шумные снежные баталии.

А в телефоны никто не лазил. Мало того, таможню и пограничников прошли с такой скоростью, что казанскому аэропорту это может только сниться. Не было лишних вопросов, как это часто бывает у нас: «Куда?», «С какой целью?», «Зачем?» и «Почему?» Пограничники улыбались во все свои 33 зуба. Узбекистан провозгласил политику tourist friendly — лояльность к зарубежным туристам, на которых делают большую ставку.

«Эта недавняя февральская поездка помогла понять и прочувствовать дух и атмосферу, которые царят сейчас в Узбекистане»

ВСЕ ЭТО ЗДОРОВО НАПОМИНАЕТ ВРЕМЕНА СССР КОНЦА 1980-Х

Эта недавняя февральская поездка помогла понять и прочувствовать дух и атмосферу, которые царят сейчас в Узбекистане. Пришедший к власти в 2016 году сразу после кончины Ислама Каримова, бывший премьер-министр Шавкат Мирзиеев провозгласил политику «открытых дверей». На самом деле политологи еще не придумали, как назвать «узбекскую перестройку», но в ходу в Узбекистане термин «Реформы Мирзиеева».

За два с половиной года сделано немало. Конечно, глобального поворота в экономике еще не произошло, но поворот в умах и настроениях уже виден, что называется, невооруженным глазом.

Все это здорово напоминает времена СССР конца 1980-х, когда с гласностью и перестройкой пришли надежды на лучшее будущее, когда, несмотря на пустые полки, сгоревшие в банках деньги, многомесячные задержки зарплат, люди оставались оптимистами, обходились малым, были уверены в том, что есть свет в конце туннеля.

Таксисты, продавцы на рынках, научная интеллигенция — все те, с кем удалось пообщаться во время поездки, уверенно говорят о будущем, ждут перемен — в целом настроены очень оптимистично. Тает лед, люди становятся раскованнее, свободнее. И все это резко контрастирует со всеобщим пессимизмом и подавленностью, царящими сейчас у нас.

Да, и в Узбекистане есть люди, в основном пожилые, которые опасаются майдана и цветных революций, но лидер страны не склонен оглядываться назад и все сильнее и сильнее давит на педаль газа.

«Таксисты, продавцы на рынках, научная интеллигенция — все те, с кем удалось пообщаться во время поездки, уверенно говорят о будущем, ждут перемен — в целом настроены очень оптимистично»

ПЕРВЫЕ ШАГИ УЗБЕКСКОЙ ПЕРЕСТРОЙКИ

Любимой поговоркой президента Каримова была «Не разрушай старый дом, не построив нового». Курс на либерализацию экономики и реформы был запущен еще в 2005 году, но в реальности все буксовало из-за проблем, характерных для многих стран постсоветского пространства: коррупция, кумовство, неповоротливый бюрократический аппарат, нежелание работать в новых экономических реалиях. Сам Каримов также вел очень осторожную политику, исповедуя принцип: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе».

Мирзиеев сразу взял быка за рога. Первым делом он разблокировал дороги и развязки, которые годами стояли закрытыми в целях обеспечения безопасности предыдущего президента. Отдавая дань почтения своему предшественнику, он тем не менее начал борьбу с культом личности как Каримова, так и своим. На телевидении и в прессе были запрещены выступления, восхваляющие Мирзиеева. Например, был запрещен к показу видеоклип «Селфи менинг президентим» («Селфи с моим президентом»).

Дальше он сравнял рыночный и официальный курс узбекского сума по отношению к доллару США, наладил отношения с соседями — Таджикистаном и Киргизией, которые были фактически разорваны во времена Каримова, отменил «выездные визы». Также он провел чистку силовых структур, в первую очередь органов прокуратуры (до 80%), уволил главу службы национальной безопасности Рустама Иноятова, который при Каримове фактически контролировал весь Узбекистан. Объявил о реформах в сфере малого бизнеса, отмене беспричинных проверок, дублирующих налогов, завел виртуальную приемную, куда мог свободно обращаться любой гражданин Узбекистана. В сфере науки и образования провел также ряд реформ: вернул 11-летнее среднее образование, повысил зарплаты учителям и работникам вузов. Начал вести активную работу по искоренению детского и принудительного труда при сборе хлопка и др.

Резких изменений благосостояния граждан пока не чувствуется, но и времени прошло мало, чтобы реформы заработали. Ропот населения вызывает отмена государственных дотаций на продукты первой необходимости — хлеб и хлопковое масло, но в целом политику Мирзиеева одобряет большинство узбекистанцев.  

Васил Шайхразиев (в центре) выступал исключительно на татарском, как и большинство, и никакого когнитивного диссонанса это не вызвало — всем было понятно

«Я РУССКИЙ БЫ ВЫУЧИЛ ТОЛЬКО ЗА ТО…? И ТАТАРСКИЙ…»

«Как там с русским языком — не ущемляют?» — этот вопрос мне задавали постоянно после возвращения из Узбекистана. Нет, не ущемляют. Русский не является государственным языком в этой стране, он имеет статус языка межнационального общения. Но де-факто на русском наряду с узбекским ведется вся официальная документация, проблем с общением на русском нет совсем — все понимают и охотно поддерживают беседу. Вывески, реклама, ценники и наименование товаров дублируются на русском языке. Понятно, что в Ташкенте трудно найти человека, который не знал бы языка «старшего брата», но в Бухаре — религиозном и национальном центре Узбекистана — меня откровенно удивило то, что любой человек вполне сносно изъяснялся на русском. Никаких косых взглядов и замечаний. Это и понятно: Узбекистан делает большую ставку на развитие туризма, рассчитывая в первую очередь на российских гостей.

В книжных магазинах полно самоучителей и учебников по русскому языку — это говорит о том, что спрос на такую продукцию большой. Не знаю, как в отдаленных районах Узбекистана, но в городах такой проблемы не существует.

Узбекистан перешел на латиницу, но в реальности народ еще не готов отказаться от старого, кириллического шрифта. Книги, журналы и газеты выходят как на латинице, так и на кириллице. Но последний вариант пользуется бо́льшим спросом.

«В эти дни в Бухаре проходили мероприятия по празднованию 200-летия татарского богослова Шигабутдина Марджани, в медресе «Мир-Араб», где он учился, была установлена памятная доска, прошла научная конференция»

Местные татары в большинстве своем сплошь русскоязычные — это плоды еще той, советской национальной политики. Ассимиляции под влиянием узбекского языка не происходит, поскольку сфера применения русского языка еще довольно широка. Успехами Татарстана они гордятся, им было приятно видеть, на каком высоком уровне принимали вице-премьера и председателя нацсовета «Милли шура» Василя Шайхразиева.

В эти дни в Бухаре проходили мероприятия по празднованию 200-летия татарского богослова Шигабутдина Марджани: в медресе «Мир-Араб», где он учился, была установлена памятная доска, прошла научная конференция. Уровень был очень высоким — при участии губернатора Бухарской области, мэра Бухара и муфтия Узбекистана. Шайхразиев выступал исключительно на татарском, как и большинство, и никакого когнитивного диссонанса это не вызвало — всем было понятно.

«Узбекистан воспринимает Татарстан и татарский народ не только как близкий по религии и языку, но и как мост на большой и желанный рынок Российской Федерации»

УЗБЕК И ТАТАРИН — БРАТЬЯ НАВЕК

Узбекистан воспринимает Татарстан и татарский народ не только как близкий по религии и языку, но и как мост на большой и желанный рынок Российской Федерации. Татарстан в последние годы, по сути, стал своего рода хабом для Узбекистана. Многие будущие проекты обкатываются с помощью татарстанских коллег, в Казань зачастили многочисленные делегации из Ташкента, желающие поучиться инновациям, которые уже успешно применяются в экономике и народном хозяйстве нашей республики. Для Татарстана Узбекистан также представляет большой интерес. Это не только импорт дешевой плодоовощной продукции (а она даст фору турецкой!), но и совместные проекты в нефтегазовой сфере и машиностроении.