Лутфулла Гизатдинов: он отвечал за стыковку «Союза» с «Аполлоном»

Лутфулла Гизатдинов вошел в историю отечественной науки и экономики как «один из основателей советской электронной, авиационной промышленности и ракетно-космической отрасли, конструктор и организатор производства ракетно-космической техники, директор Казанского завода радиокомпонентов, Герой Социалистического Труда» Автор: История Казани – собственная работа, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org

«ЧЕМ МЫ ЗАНИМАЛИСЬ, НИКТО НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ, ДАЖЕ РОДНЫЕ И БЛИЗКИЕ»

Сегодняшний «Элекон» — головное предприятие по разработке и производству электрических соединителей, а также специальных электроразрывных соединителей для ракетно-космической и военно-морской техники. Предприятие серьезное, одно слово — на космос работает. Но первые шаги, которые делал завод к своим «заоблачным вершинам», были далеко не просты.

«В 1958 году заводу п/я 296 было поручено производство систем траекторных и телеметрических измерений «Рубин» и «Алмаз» для ракеты Р-7 конструкции Сергея Королева (легендарной «Семерки» — впоследствии космического корабля «Союз»), — читаем книгу «В контакте со временем», которую завод выпустил к своему предыдущему юбилею — 70-летию. — Эти системы были разработаны в Особом конструкторском бюро Московского энергетического института (ОКБ МЭИ), они должны были передавать на Землю не только информацию о том, на каком расстоянии находится ракета или спутник, но и сведения о работе бортового оборудования, о состоянии космонавта в пилотируемом полете.

«Нам выпала честь работать на космос, — вспоминают те времена, свои первые „шаги к высотам“ ветераны предприятия. — Поддерживали друг друга во всем. Сдашь изделие и идешь домой радостный, веселый. Если приемка по какой-то причине „заворачивала“ нашу работу, девчонки расстраивались до слез. Работать приходилось с утра до ночи, круглые сутки, одна бригада сменяла другую. Помню, что даже как-то встречали Новый год в цехе. Поставили елку, после боя курантов чуть-чуть передохнули и снова к рабочему месту. Чем мы занимались, никто не должен был знать, даже родные и близкие, все было под большим секретом».

Тем не менее, несмотря на энтузиазм и старания заводчан, сроки выполнения важнейшего правительственного задания затягивались, а значит, пуски ракет были под угрозой срыва. В течение 1959 года изготовили только два блока из шести. Причины сложившегося положения были объективными: не хватало стандартного и специального оборудования для регулировки и испытаний изделий (два осциллографа, привезенные с 16-го завода «по знакомству», погоды не делали) и, самое главное, катастрофически недоставало инженеров-радистов.

Генеральный конструктор Королев доложил о состоянии дел председателю Военно-промышленной комиссии Правительства СССР Дмитрию Устинову, будущему министру обороны СССР, и попросил разобраться в ситуации. Председатель ВПК вместе с заместителем министра высшего образования Красновым приехал на завод 17 октября 1959 года. К директору завода были вызваны заместитель главного инженера по радиоизделиям и начальник радиотехнического отдела. В кабинете директора уже находились представители Совнархоза ТАССР.

«КОРОЛЕВ В ГНЕВЕ ВЫЗВАЛ КАЗАНЦЕВ ПРЯМО НА КОСМОДРОМ»

Директор завода Иван Николаевич Максимов, опытный и сильный производственник, в своем выступлении сказал, что завод может выполнить поставленную перед ним задачу, но для этого ему нужна активная помощь со стороны местного руководства в решении ряда проблем. Такое заявление вызвало резкую критику со стороны чиновников Совнархоза, которые, боясь ответственности, изначально были против размещения правительственного заказа в республике. Но Устинов встал на сторону директора и обязал выделить средства на необходимое оборудование, решить вопрос с кадрами, немедленно утвердив штатное расписание (и это несмотря на то, что совещание закончилось далеко за полночь!). Утром 18 октября представители завода поехали в КАИ. Из большого числа старшекурсников отобрали 49 человек, имеющих крепкие знания.

Первые «Рубины» и «Алмазы» были-таки изготовлены, но прямо на полигоне перед стартом ракеты (речь идет о первой советской ракете дальнего действия) вышел из строя один из блоков «Рубина». Королев вызвал на Байконур представителей завода. Чтобы посмотреть, в чем дело, и устранить неисправность, нужно было слить топливо, положить многотонную ракету на землю, демонтировать ее головную часть, все это — потеря времени и огромных денег. Заводчане уверили Королева, что никакого дефекта в их «Рубине» нет, что он заработает, как только ракета будет запущена. Дали расписку, что всю ответственность за последствия такого решения берут на себя. И оказались правы: аппаратура казанской сборки не подвела!

Тем не менее в 1960 году директора Максимова уволили. Справедливости ради необходимо отметить, что не из-за его несоответствия занимаемой должности: просто совнархозовские чиновники решили заранее снять с себя ответственность за возможный срыв поставок и отказы аппаратуры. И весну 1962 года завод встретил под руководством Лутфуллы Валеевича Гизатдинова, который войдет впоследствии в историю отечественной науки и экономики как «один из основателей советской электронной, авиационной промышленности и ракетно-космической отрасли, конструктор и организатор производства ракетно-космической техники, директор Казанского завода радиокомпонентов, Герой Социалистического Труда». А на предприятии его уже много лет хорошо знали и уважали, поскольку до своего назначения на пост директора Лутфулла Валеевич успел зарекомендовать себя как знающий инженер, справедливый и дальновидный руководитель, человек, внимательный к нуждам подчиненных.

БОЕВОЙ ОРДЕН ЗА СЛУЖБУ В ТЫЛУ

Лутфулла Гизатдинов родился в 1918 году в селе Большие Кляри (современный Камско-Устьинский район Республики Татарстан – прим. ред.) в крестьянской семье. В голодном 1921 году после смерти отца его семья перебралась в Казань. Жили очень бедно, и Лутфулла, чтобы помочь матери, очень рано начал работать: был и чистильщиком обуви, и грузчиком в порту. После семилетки и рабфака Гизатдинов поступил на самолетостроительный факультет КАИ и в 1941 году его окончил. Молодой специалист пришел мастером на авиазавод № 22. В 1944 году Лутфуллу назначили комсоргом завода, и свою первую правительственную награду — боевой орден Красной звезды — он получил за работу на этом посту. В 1947 году Гизатдинов был избран секретарем Татарского обкома ВЛКСМ и здесь показал себя настоящим лидером, умеющим вести за собой людей.

В 1951 году Гизатдинова направили начальником серийно-конструкторского отдела на завод п/я 296 (будущий «Элекон»), в 1960 году он становится здесь заместителем главного инженера, а с 1961 года — главным инженером предприятия. После назначения в 1962 году на должность директора завода на плечи Гизатдинова легла ответственность за выпуск продукции для авиации и космоса. При нем завод успешно освоил производство электронной и бытовой техники.

«Этот интеллигентный и чрезвычайно ответственный человек умел не только генерировать идеи, но и пробуждать творческий потенциал своих подчиненных, — писала про Лутфуллу Гизатдинова газета „Республика Татарстан“. — Под его началом десятки техников и инженеров стали прекрасными конструкторами. Естественно, что и сам он не стоял на месте. Главный конструктор, заместитель главного инженера, главный инженер, директор… Директором Лутфулла Валиевич был 20 лет — четыре пятилетки. Под его началом (не просто руководящим, но и творческим, потому что сам он был конструктором) были освоены и выпущены сложнейшие агрегаты, соединители, авиационные и космические приборы, бытовые компьютеры».

При его руководстве и непосредственном участии на предприятии были созданы:

• малогабаритная система двигателя для космического корабля «Восход»;
• ракетно-космическая аппаратура и различные соединители по «космическим» технологиям;
• несколько типов мощных вычислительных комплексов;
• один из первых в СССР бытовой компьютер и последующие виды советских бытовых вычислительных машин;
• усилители для городского транспорта УТ-1;
• стереопроигрыватель высшего класса «Электроника Б1-01» и его последующие модификации;
• компактные диктофоны «Электроника» и другие технические средства, используемые в гражданской, военной и авиационно-космической промышленности.

По инициативе Гизатдинова на предприятии успешно решались социальные вопросы:

• разработана и реализовывалась программа «Жилье»;
• разработана и реализовывалась программа «Здоровье»;
• построена заводская поликлиника;
• построена заводская база отдыха;
• построен спортивный лагерь;
• построены детский лагерь и детские сады;
• построен заводской Дом культуры.

ТОП-ЗАВОД НА БЫВШЕЙ ФЕРМЕ-2

Сегодня трудно себе представить, что там, где в настоящее время располагаются корпуса «Элекона» — одного из ведущих в стране заводов по производству электрических соединителей, — в 1939 году стояли три заброшенных одноэтажных здания бывшей фермы (мало того, это была самая окраина Казани): одно каменное и два деревянных. А сам заводик возник вроде как придаток к будущим казанским гигантам авиастроения. Всенародная стройка под названием «Казмашстрой» в зимнее время в буквальном смысле слова замерзала. Растущие на глазах громадные цеха надо было отапливать сообразно их размерам.

Из приказа Народного комиссариата авиационной промышленности от 25 марта 1939 года за №64:

«Придавая исключительно важное значение вопросу соблюдения вполне определенного температурного режима на предприятиях авиапромышленности и в особенности на тех предприятиях, где даже незначительные колебания создают брак выпускаемой продукции, в целях обеспечения заводов НКАП технически совершенными приборами и аппаратами по кондиционированию воздуха приказываю:

§1. Из госсоюзстройконторы «Казмашстрой» выделить Казанский завод теплообменных приборов — ТОП.

§2. Обеспечить в 1939–1940 гг. выполнение плана количеством 9000 калориферов, 200 кондиционеров, а также другой продукции на 500 тысяч рублей.

§6. Завод ТОП разместить на территории бывшей фермы 2, выделенной Постановлением СНК ТАССР от 2.03.1938 за № 1584.

§7. Директором завода назначить т. Голованова В.П., главным инженером т. Кравцова Я.В.».

Итак, первым названием «Элекона» стало «Казанский завод теплообменных приборов — ТОП». «БИЗНЕС Online» уже рассказывал, что за свою историю «Элекон» менял названия как перчатки. Во время войны, с 1943-го, он стал называться «Завод №7 Народного комиссариата авиационной промышленности». С 1946-го — «Филиал завода №294». С 1950-го (именно тогда предприятие перепрофилировали на выпуск электрических соединителей) — «Завод №371 (почтовый ящик №296)». С 1966-го — Казанский завод штепсельных разъемов. С 1967-го — Казанский завод радиокомпонентов. В 1982 году появилось название «Элекон».

«ПРОИЗВОДИТЕЛИ ТЕПЛА» МЕРЗЛИ НА УЛИЦЕ

Но вернемся к его топовым временам. Под производство калориферов были отданы три здания бывшей животноводческой фермы №2 (ныне это район улиц Короленко — Воровского). В одном из них разместились заводоуправление, красный уголок и общежитие. Общая производственная площадь, которую занял завод, составила 1556 кв. метров. Оборудование предприятия состояло из трех эксцентриковых прессов по 60 тонн, двух кривошипных прессов по 25 тонн, гильотины, токарного станка ДИП-200, двух роликовых сварочных аппаратов и одного точечного, четырех генераторов. Всего — 28 единиц технического оборудования.

Основное здание было плохо приспособлено для работы: потолки держались на подпорках, не хватало воды, электроэнергии и многого другого. «Производители тепла» только в сильные морозы работали под крышей, а в остальное время – на улице. К тому же они скудно питались и не имели приличных условий для отдыха. Зато в избытке был энтузиазм рабочих (всего на производстве калориферов были заняты около 170 человек) и их руководителей — директора и главного инженера. Владимир Петрович Голованов, первый директор завода ТОП (с 1939-го по 1941-й и с 1946-го по 1949-й), человек огромной энергии, вспоминал: «Я был и директором, и начальником строительства, строил хозспособом, привлекая к труду учеников школы ФЗО. Днем работал, по ночам часто помогал в охране… И все-таки находил свободное время, чтобы посещать занятия военного всеобуча, театральную студию (даже участвовал в самодеятельных спектаклях!), играл в оркестре. Всегда жалел, что сутки такие короткие…»

В коллективе его уважали за справедливость, доброту к людям и высокую требовательность, которую он предъявлял не только к рабочим, но и к себе самому в первую очередь. Директор Голованов старался облегчить жизнь рабочих как мог. При нем была построена контора, открыта столовая, во дворе сооружен фонтан, разбит маленький садик для отдыха. Голованов выхлопотал земельный участок под огороды рядом с заводом, что очень помогало, особенно в годы войны. К 1940 году завод был в основном построен, главный корпус начал функционировать, одновременно началось строительство жилого поселка. К концу того же, 1940 года, объем выпуска продукции увеличился в 2,5 раза. Теплоприборы поставлялись уже не только на соседний авиакомплекс, но и в Красную армию.

«МОГЛИ РАССЧИТЫВАТЬ НА БРОНЬ, НО ОСТАЛИСЬ ЛЮДЬМИ»

Большим планам и надеждам не дала сбыться Великая Отечественная война. Добровольцами на фронт ушли директор завода Голованов, главный инженер Троицкий, секретарь парткома Валиуллин, секретарь комитета ВЛКСМ Чернобровников. «Наверное, руководители такого ранга могли рассчитывать на бронь, — предполагают авторы книги о заводе, — но эти люди были настоящими лидерами во всем — и в труде, и в бою. Они никогда не прятались за спины рабочих, делили с ними все невзгоды (и бытовые в том числе) первых организационных лет, не стали делать этого и в момент, когда личным примером нужно было показать, как следует поступить».

Из военной характеристики на В. П. Голованова:

«Заместитель командира дивизиона по политчасти В. П. Голованов — смелый в бою, решения принимает быстро и правильно. Во время летнего наступления Советской Армии в 1944 году неотрывно находился в боевых порядках. Будучи ранен, не ушел с поля боя, своим примером вдохновляя личный состав на выполнение боевой задачи».

Ушли на фронт мужчины во главе с директором, их заменили женщины и подростки. «Наши старшие товарищи совершали подвиги на фронте, а мы старались не отставать от них в тылу, — вспоминает ветеран „Элекона“ Абдулла Хафизов. — Молодые ребята встали на самые ответственные и тяжелые участки производства. Приведу только два примера. Совсем юная Маша Крестьянникова выучилась на электросварщицу, Маша Цыганова — на резчицу пластин и за смену нарезала до 6 тысяч металлических пластин при норме 200! А до войны, между прочим, эту работу делали здоровые мужики. В 1943 году завод начал выпуск радиаторов для танков. Конструктора Комарецкого, начальника нашего цеха Самсонова, слесаря Забалуева и меня вызвал к себе директор и дал задание изготовить опытную партию радиаторов за очень короткий срок — 20 дней. Мы справились с заданием вовремя, и продукция пошла на фронт».

В годы войны завод производит продукцию для фронта: радиаторы для танков и автомашин, тару для патронов, кольца для ручных гранат, беспламенные горелки для обогрева моторов самолетов и танков и другие виды продукции — всего около 20 наименований. Была организована специальная лаборатория по изготовлению светосостава для навигационных приборов самолетов, танков и кораблей (между прочим, курировал эти работы лично академик Сергей Вавилов, будущий президент Академии наук СССР). Выпуск основной продукции — калориферов — во время войны тоже никто не отменял.

«МНОГО ЛИ МОРКОВКИ ВОРУЮТ? ДАВАЙТЕ, НЕ ЖАЛЕЙТЕ!»

В военные годы заводом руководил Хасан Гагудзович Датиев, которого в 1942 году прислали из Москвы. О директоре Датиеве осталось очень немного сведений. Вот что вспомнила о нем ветеран завода А. Пронина: «Датиев был человеком очень строгим, а по-другому в войну, наверное, было нельзя. На плечи директора легла нелегкая ноша: выпуск продукции для фронта. Директору нужно было думать и о быте, питании рабочих. С приходом Датиева было организовано еще одно подсобное хозяйство недалеко от завода. Сажали картошку, капусту, свеклу. На территории завода тоже посадили морковь, и моя мать охраняла ее. Однажды директор подошел к ней и спросил, много ли воруют. Мать ответила, что не воруют, а просят. Датиев сказал: «Давайте, не жалейте, я осенью для столовой из колхоза привезу». Весной 1942 года он обязал всех посадить по две сотки картошки. Если замечал, что чей-то участок плохо обработан, вызывал начальника цеха и узнавал, как эта семья живет. При необходимости всегда оказывал материальную помощь. Когда кончилась война, директор собрал всех и искренне сказал: «Дорогие мои, спасибо вам за работу, которую вы помогли мне вытянуть. Спасибо!»

25 заводчан не вернулись с фронта, их имена вписаны в заводскую Книгу Почета. На территории завода им установлен обелиск, в заводском музее создана специальная экспозиция. Артиллерист Голованов вернулся с фронта и снова возглавил коллектив, проработав до 1949 года.

В первые послевоенные годы завод выпускал продукцию, необходимую для восстановления народного хозяйства: строительные леса, тачки, запчасти сельхозтехники, металлические бочки для горючего, калориферы и другие изделия. За 10 головановских лет производственные мощности с 1939 к 1949 году выросли в более чем 3,5 раза, в 13 раз увеличились производственные площади предприятия. Количество рабочих за это время увеличилось со 140 человек до 457, ИТР — с 13 до 33. И самый главный показатель: выпуск продукции за 10 лет вырос в 40 раз. Можно сказать, что в 1949 году закончился первый, очень непростой период, в который вошли и организация завода, и годы военного лихолетья, и возвращение к нормальной работе.

ШТЕПСЕЛЬ ДЛЯ «ЛЕТАЮЩЕЙ КРЕПОСТИ»

В конце войны в Советский Союз попало несколько американских тяжелых бомбардировщиков — «сверхкрепостей» В-29. Согласно договору между союзниками эти самолеты могли в экстренных ситуациях сесть на территории СССР. Полная разработка аналогичного советского бомбардировщика конструкции Туполева, работа над которым началась еще до войны, заняла бы много времени, а самолет для транспортировки отечественной атомной бомбы был необходим позарез (мир уже содрогнулся после трагедий Хиросимы и Нагасаки). Так что правительство Советского Союза приняло решение наладить выпуск бомбардировщика Ту-4 — копии американского самолета со всеми его системами и оборудованием. Первые Ту-4 готовились к выпуску в Казани с участием самого Андрея Туполева (подробнее читайте на «БИЗНЕС Online»). В бортовом оборудовании «американца» был использован принципиально новый вид соединений — штепсельный разъем (ШР). И 17 июля 1950 года было принято решение о перепрофилировании завода калориферов на выпуск новых изделий — электрических соединителей для отечественной летающей «сверхкрепости».

В кратчайшие сроки была создана материально-техническая база для массового производства разъемов. Организованы литейное, пластмассовое, механическое производства. «Элекон» быстро освоил выпуск электрических соединителей и стал их крупнейшим производителем. Завод по праву считается основателем отрасли соединителей в СССР. Сам он был переименован в Казанский завод штепсельных разъемов. Потребность в них росла так быстро, что, несмотря на высокие темпы развития завода, он уже не мог обеспечить всю потребность страны. По инициативе и при шефской помощи КЗШР в СССР были организованы новые заводы — Харьковский, Черкесский, Джалал-Абадский, Изобильненский и другие. Примерно в это же время на казанском заводе происходит незаметное для смежников, но историческое для самого предприятия событие: из обкома комсомола сюда приходит Лутфулла Гизатдинов.

В 1951 году по инициативе вновь прибывшего 32-летнего талантливого инженера-конструктора на заводе был создан специальный серийно-конструкторский отдел, который он сам и возглавил. Незаурядные организаторские способности, талант инженера и конструктора, активность и ответственность явились основой для последующего назначения Гизатдинова на должность сначала главного инженера, а затем уже директора завода. Во время этого его карьерного роста диапазон заводской диверсификации достиг космоса…

1959–1965 годы являются важным периодом в истории завода. Он активно участвует в подготовке запуска космического корабля «Восход», пилотируемого первым в мире летчиком-космонавтом.

В успехе первой международной космической экспедиции «Союз-Аполлон» есть и значительная доля коллектива завода «Элекон» Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

«РУБИН»–КАЗАНЬ — ЮРИЮ ГАГАРИНУ

В декабре 1960 года от главного конструктора ОКБ МЭИ Алексея Богомолова поступила информация о том, что ориентировочно в марте-апреле 1961 года готовится запуск пилотируемого космического корабля. Казанскому заводу поручают за оставшееся до этого срока время выпустить специальную модификацию аппаратуры «Рубин». При создании «Рубина» и «Алмаза» практически впервые в стране применялись полупроводниковые приборы (ПП) — диоды и транзисторы. В ходе регулировки полупроводников выявился большой разброс их параметров, что вело порой к отказу аппаратуры. Причина была простой: полупроводниковая промышленность в СССР только становилась на ноги, технология производства не везде была отработана, недостаточно чистыми были и применяемые материалы — германий, а затем кремний.

В марте 1961 года два первых комплекта аппаратуры были изготовлены, представители завода вместе с заказчиком проверили их рабочее состояние: аппаратура функционировала нормально.

«Когда ракета полетела в космос, на заводе, как и по всей стране, радовались и ликовали, — вспоминал заместитель главного конструктора Юрий Хрулев. — Особенная гордость от сопричастности к такому поистине эпохальному событию охватила нас после того, как мы узнали, что на гагаринском „Востоке“ был установлен „Рубин“, сделанный в Казани».

«Волею судьбы и автор этих строк оказался причастен к полету первого космонавта Земли, — вспоминает известный казанский журналист Евгений Ухов. — После школы я работал на казанском заводе п/я №296 (ныне АО „Элекон“). Наш инструментальный цех изготавливал пресс-формы и штампы для литейного цеха, откуда детали поступали к „секретным“ сборщикам в белых халатах. Хоть предприятие и относилось к ВПК, оборудование было устаревшим. Зимой в ночные смены случалось работать, не снимая полупальто, снег задувал в деревянные транспортные ворота, к промасленному асфальтовому полу липли сапоги. Для меня до сей поры остается загадкой: как можно было в таких условиях изготавливать уникальную космическую оснастку? Впрочем, об этом стало известно лишь после 12 апреля 1961 года. Помню митинг на заводском дворе, на котором Лутфулла Гизатдинов, впоследствии Герой Социалистического Труда, объявил, что „Восток-1“ был укомплектован нашими разъемами, поздравил коллектив с трудовой победой, вручил награды и Почетные грамоты (одна такая хранится и в моем архиве). Вскоре улицу, на которой я жил, переименовали в Гагарина». За выполнение правительственного задания по обеспечению полета Юрия Гагарина указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1961 года коллектив завода был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Орденами и медалями были отмечены и многие его работники.

В 2002 году на территории завода «Элекон» был установлен бронзовый бюст Лутфуллы Гизатдинова, на фасаде дома в Казани на улице Гагарина, где он жил, — мемориальная доска Автор: WDHistorian – собственная работа, CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org

«В ГОРЯЩУЮ ХАТУ ВОЙДЕТ…»

В 1975 году был осуществлен экспериментальный полет советского космического корабля «Союз-19» и американского корабля «Аполлон» по совместной программе «Союз-Аполлон», положивший начало международным полетам и исследованиям в космосе. В ходе него были произведены стыковка кораблей, взаимный переход экипажей из корабля в корабль, комплекс совместных наблюдений и экспериментов.

В успехе первой международной космической экспедиции есть и значительная доля коллектива завода «Элекон». Именно в Казани был создан, а затем установлен на «Союз-19» новый прибор орбитально-траекторных измерений параметров стыковки двух космических кораблей — ПОТИ (авторы — А.Ф. Богомолов и В.Г. Ландер). Эта аппаратура была изготовлена заводом под непосредственным руководством и персональной ответственностью его директора Гизатдинова. «Можно смело сказать, что в программе „Союз-Аполлон“ советское оборудование по уровню нисколько не отставало от американского, это оценили и в нашей стране, и за океаном, — утверждают авторы книги „В контакте со временем“. — С расширением космической программы СССР расширился и диапазон выпускаемой на заводе радиоаппаратуры».

Вообще, ради родного завода Гизатдинов был готов на многое, не только на отстаивание позиций интересов завода в высоких инстанциях, «выбивание» нужных материалов или комплектующих. Ради завода он был готов рисковать даже собственной жизнью. Однажды в здании лабораторного корпуса начался пожар. Из-за удушливого едкого дыма от горящей резины войти в помещение, где еще оставались люди, можно было только противогазе. Но Лутфулла Валиевич не раздумывая бросился спасать людей…

В 2002 году на территории завода был установлен бронзовый бюст Лутфуллы Гизатдинова, на фасаде дома в Казани на улице Гагарина, где он жил, — мемориальная доска.

Подготовил Михаил Бирин