США примерно с 2017 года пытаются раздуть пузырь сланцевой нефти и сланцевого газа. И, судя по их борьбе против «Северного потока-2», от этой затеи до конца не отказались «США примерно с 2017 года пытаются раздуть пузырь сланцевой нефти и сланцевого газа. И, судя по их борьбе против «Северного потока – 2», от этой затеи до конца не отказались» Фото: ©Сергей Гунеев, РИА «Новости»

«СКОЛЬКО ТОНН НЕФТИ СТОИТ КАРТИНА ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ?»

Чего ради я решил снова поднять тему грядущего глобального кризиса? Начну с примера. Давным-давно, еще в начале своей политической карьеры, выступая по казанскому ТV, я сказал, что в ближайшие полгода будет большой глобальный кризис и, соответственно, рубль кувыркнется. Примерно через год, когда кризис уже вовсю шел, ко мне обратился врач и сказал, что, используя мои рекомендации, он так осуществил обмен денег, что выиграл себе домик. Может быть, мои оценки и суждения опять кому-то будут полезны.

Второе, что для меня существенно, — моя теория кризиса, модель еще не закончена, а комментаторы в «БИЗНЕС Online», критики, которых всегда в моем блоге много, порой подсказывают дельные мысли. Думаю, что мне это может быть полезно.

Я уже давно выстроил такую гипотезу, что последние мировые кризисы происходят на рассогласовании реального и виртуального рынков, прежде всего американского как самого главного. А поскольку реальный сектор в целом характеризуется ВВП, а виртуальный рынок интегрально характеризуется индексами, в частности, Доу-Джонсом как основным индексом, я потихоньку построил на одном графике кривые роста Доу-Джонса по времени с 1980 года и кривые роста американского реального сектора тоже с 1980 года. Оказалось, что это один и тот же график, у которого есть случайные отклонения друг от друга и бывают систематические отклонения.

У физиков есть очень простое правило трех сигм, с использованием которого делаются первые грубые оценки. Сигма — это стандартное отклонение, в среднем случайные колебания. И когда выходят три сигмы, три стандартных отклонения, то физики достаточно уверенно говорят, что, да, это уже не случайность, а какое-то закономерное явление.

Когда я составлял график, то как раз Доу-Джонс систематически уходил от кривой американского реального сектора примерно на эти три сигмы. Соответственно, я достаточно уверенно сказал, что вот-вот случится глобальный кризис. Это была довольно грубая оценка, тем не менее гипотеза уже тогда работала.

Дальше, если мы хотим уже всерьез разбираться с этой проблемой, то, конечно, должны понимать, что кризис — штука фундаментальная, исключений в истории капитализма не было. То есть глобальный кризис базируется на каких-то фундаментальных основах. И эти фундаментальные основы — как работает рынок, как работает виртуальный рынок — надо хоть немножко понимать. Я уверен, что в принципе цель деятельности любых экономик — это повышение вероятности выживания: семьи, страны или цивилизации в целом. Достижение этой цели идет через более-менее оптимальное или более-менее разумное, по Нэшу, распределение ресурсов между вложениями в информацию, энергию, вещи, природу, людей… Очень важно вложение именно в людей, в человеческий капитал. Теоретически посчитать текущее оптимальное распределение невозможно. Для этого надо, например, совершенно точно знать, сколько тонн нефти стоит картина Леонардо да Винчи или, скажем, теория Эйнштейна, что, вообще говоря, теоретически сделать невозможно. Отсюда необходимость рыночной составляющей экономики — она нужна для того, чтобы наши оценки были в среднем разумны в текущей ситуации: сколько средств можно потратить на художников, а сколько надо все-таки вкладывать в добычу нефти. Это осуществляется через обменные операции. Если обменов много, то в среднем эквиваленты устанавливаются разумные. Вот, собственно, основная функция рынка. Ясно, что это сразу фиксирует подавляющую роль малых предприятий для рынка, много обменов создают они, а не «Газпром» и подобные гиганты.

«РАЗ ЦЕНЫ НЕПРАВИЛЬНЫЕ, ТО И РЕСУРСЫ НЕПРАВИЛЬНО РАСПРЕДЕЛЯЮТСЯ»

Отсюда следует вывод, что, во-первых, люди могут коррелированно начать ошибаться на рынке, и отсюда могут быть огромные отклонения. Да, рынок дает в среднем не смещенные оценки, но очень сильные отклонения могут быть. Приведу такой характерный пример. Меня в бытность руководителем думского комитета по энергетике пригласили на рынок электричества Nord Pool, есть такой в северных странах, Швеции, Финляндии… Он считается лучшим рынком электричества в мире. Когда я там был, как раз случилась сильно холодная зима. И в этот момент на их рынке цена на электричество дернулась в 10 раз. Условно говоря, это как для россиян не 4 рубля за киловатт/час в платежках, а 40 рублей стало бы стоить электричество. Понятно, что, несмотря на то, что они там либералы и рыночники, тут же это дело заблокировали и поставили приемлемую цену, а не в 10 раз больше, чем было. Абсолютно плановым образом ограничили рост цены. И это как раз показывает, что рынок может выдавать сильные случайные колебания. Поскольку люди там начали замерзать, все задергались — и синхронно выставили просьбы по покупке электричества или тепла. Это первый минус рынка, который в плановой системе компенсируется вот такими ограничивающими решениями.

В то же время у плановой системы есть минус — она может иногда давать абсолютно смещенные оценки. Тоже характерный пример. Когда в нашу страну в начале перестройки приезжал Нобелевский лауреат Василий Леонтьев, он сказал, основываясь на Леонтьевских балансах, что у вас цены по многим позициям смещены в 10 раз навсегда. И если вы начнете шоковую терапию, то цены взлетят примерно в 10 раз. Так и произошло, кстати. Он, к слову, давал тогда совершенно иные советы по тому, как осуществлять перестройку. Но в данном случае для нас важно то, что действительно чисто плановая система, без рынка, может давать огромное смещение от оптимального распределения ресурсов — раз цены неправильные, то и ресурсы неправильно распределяются.

Второе, что важно для рыночной составляющей экономики и для нашей модели тоже, — иногда этих измерений может быть мало. Допустим, завод или дом реально дом продается где-то раз в 50 лет, а заводы, наверное, еще реже в России, в Штатах чуть почаще. Это значит, что совсем не будет рыночной информации для того, чтобы рынок правильно оценил, какова реальная стоимость этого завода или этого дома. Но давным-давно нашелся естественный выход из этого положения: дом или завод мысленно пилят на части, юридически распиливают на так называемые акции или что-то подобное. И этими кусочками непрерывно торгуют, что кардинально увеличивает объемы обменных операций, а следовательно, точность рыночного оценивания распределения ресурсов. В этом — плюс. Но есть и огромный минус — в том, что резко растет волатильность, вот эти вот размахи, не в 10, а в 100 раз может увеличиться текущее случайное отклонение от правильной цены.

Что еще очень важно, это как бы сжимает время. Если раньше измерение осуществлялось раз в 50 лет, то теперь обмен осуществляется чуть ли не каждый день. Для математика это эквивалентно сжатию времени. Естественно, не в 50–100, но реально в какое-то количество раз сжимается время при наличии виртуальной экономики.   

«СЕГОДНЯ МЫ В КОРИДОРЕ БЕСКРИЗИСНОГО РАЗВИТИЯ»

Что это означает? Есть совершенно фундаментальные квазипериодические оценки глобальных кризисов, так называемые волны Кондратьева. Их в 20-е годы XX века описал русский ученый Николай Кондратьев. Никто его выводы не оспаривает, что имело место квазипериодическое развитие кризисов с периодом порядка 30 лет. Но этот период оказался сжат. При мощной виртуальной экономике оценивать это очень трудно, потому что в эти циклы вмешиваются инновации, открытия… Тем не менее мы можем быть уверены, что какое-то сжатие периодов между глобальными кризисами происходит. Лучше всего это можно увидеть, если посмотреть на три последних кризиса — период между ними порядка 10 лет.

В 2008–2009 годах, когда шел кризис и когда великие наши и некоторые великие западные экономисты говорили, что вот-вот начнется вторая волна глобального кризиса, все это позволило мне достаточно уверенно утверждать, что следующий кризис будет в районе 2019-го, плюс-минус два года, и что до 2017-го с высочайшей вероятностью никакого глобального кризиса не будет. Так и получилось: уже 2019 год, а кризиса пока нет.

Дальше надо, кроме вот этого квазипериода, включать уже более тонкие критерии — на основе того, что я делал раньше. И я своим молодым коллегам, среди которых и мой ученик, дал задание — то, что я тогда сделал грубо, сделать более культурно. В итоге появился вот такой график.

На нем все сделано как раз культурно, все прологарифмировано, чтобы не было случайного колебания экспонент. На графике время выкинуто, там ВВП и Доу-Джонс нанесены на одну линию. Кстати, почему Доу-Джонс и ВВП? Потому что все остальные бумажные рынки коррелированы со вторичными американскими, что российские, что китайские. И, в принципе, вполне достаточно для глобальных кризисов анализировать только американский рынок — на данном этапе. Что там дальше будет, посмотрим.

Что же из нашего графика прямо следует? Например, совершенно очевидно, что все системы госнакопиловки, пенсионные, они абсолютно провальные. Потому что средняя доходность по Доу-Джонсу и, следовательно, по бумагам, по виртуальным рынкам и по реальному сектору, будет одинаковая, а случайные колебания волатильности для Доу-Джонса станут существенно выше. Это означает, что система госнакопиловки всегда в среднем будет работать хуже, чем обыкновенная распределительная система. Но это так, отклонение от темы.

«США ПРИМЕРНО С 2017 ГОДА ПЫТАЛИСЬ РАЗДУТЬ ПУЗЫРЬ СЛАНЦЕВОЙ НЕФТИ И СЛАНЦЕВОГО ГАЗА»

С точки зрения кризисов на графике все совершенно очевидно — крестиками там обозначены точки, соответствующие кризисам или предкризисным временам, обычными точками — периоды бескризисного развития. И видно, что они разбились в этом двухмерном пространстве на коридор бескризисного развития — в серединке — и определенную серую зону, а также на те отрезки пространства, которые соответствуют значению кризиса.

Если взять день сегодняшний, сегодняшний Доу-Джонс и сегодняшний ВВП США, его прогноз на год, и кинуть точку на этот график, то она попадет в коридор бескризисного развития, в самом конце кривой на графике. Более того, это позволяет с высочайшей вероятностью утверждать, что в ближайшие полгода никакого глобального кризиса не случится. Дальше в течение года мы можем попасть в серую зону, но, на мой взгляд, не попадем — вероятность заведомо меньше одной второй. Это позволяет мне достаточно уверенно сказать, что в 2019 году глобального кризиса не будет.

Также на основании этого графика можно будет точно предсказать, что вот-вот все кувыркнется. Я уже писал об этом: если будет Доу-Джонс в ближайший год в пределах 33–35 тыс., если раздуют пузырь, тогда да, в ближайшие месяцы ждем глобальный кризис.

Относительно пузыря… Публикации на эту тему, близких по смыслу, в западных статьях я не видел. Но попытки более-менее разумного предсказания кризисов, конечно, есть. И понятно, что стране, которая имеет основной рынок, ими вполне можно воспользоваться. То есть, увидев, что система уже приближается к кризисному времени, есть шанс снять с мира сливки, раздув какой-либо пузырь. Скажем, США раздували ипотечный пузырь, раздували свою информационную собственность — сливали бумаги миру и оказывались в выигрыше. Полагаю, что Соединенные Штаты в последний цикл, примерно с 2017 года, пытались раздуть пузырь сланцевой нефти и сланцевого газа. И, судя по их борьбе против «Северного потока – 2», от этой затеи до конца не отказались. Другого кандидаты в пузыри пока не просматривается. Биткоин не прошел, все с ним стало понятно достаточно быстро, и США вернулись к сланцевому газу и сланцевой нефти…

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции