25 января Египет отметит годовщину революции 2011 года, и, опасаясь возможного повторения событий, власти ввели негласный временный запрет на продажу желтых жилетов — подобных тем, что носят протестующие во Франции Фото: ©Ирина Калашникова, РИА «Новости»

ЗА ПУБЛИКАЦИЮ КАКИХ-ЛИБО ОППОЗИЦИОННЫХ ИДЕЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ МОГУТ ЗАБРАТЬ В ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК 

Если бы ретейлерам, которые реализуют оборудование для промышленной безопасности, не запретили продавать желтые светоотражающие жилеты, египетское общество так и не поняло бы, насколько власти боятся протеста. Эффект от негласных мер оказался обратным: только ленивый не узнал о том, что правительство находится в страхе перед возможностью повторения событий 2011 года. Первым о запрете написало агентство Associated Press, после чего новость была мгновенно растиражирована мировыми СМИ и социальными сетями.

Так довольно неуклюжая и сомнительная в плане эффективности мера безопасности, сама того не желая, поставила на повестку дня вопрос о возможности повторения в Египте событий 2011 года (сомнительная хотя бы из-за того, что тех, кто готов выйти на улицу в полицейском государстве и подвергнуть свою жизнь смертельному риску, вряд ли остановит отсутствие желтого жилета; иными словами, не жилеты являются первопричиной). Конечно, никаких смелых спекуляций на эту тему в местных СМИ нет и не предвидится — в стране действует довольно жесткая цензура. Напротив, тон журналистов, освещающих события во Франции, носит сдержанно-осуждающий характер и звучит в унисон с риторикой авторитарной власти, по версии которой любые протесты — это зло и хаос, а «жесткая рука» необходима, чтобы обеспечить мир.

Под пристальным наблюдением спецслужб Египта находятся и социальные сети. За публикацию каких-либо оппозиционных идей пользователей могут забрать в полицейский участок для долгой задушевной беседы, а за призывы к демонстрациям — посадить в тюрьму, поэтому в основном египетское общество реагирует латентно — «разговорами на кухнях» и сдержанным обсуждением в интернете. Ситуация даже отдаленно не напоминает тот обмен мнениями, который был характерен для постреволюционного Египта вплоть до последующего военного переворота в 2013 году, в результате которого к власти пришел нынешний президент Абдель Фаттах ас-Сиси.

Позиции армии кажутся непоколебимыми, оппозиционные силы обескровлены, политическое поле практически однородно. Так, на последних президентских выборах в 2018 году «конкуренцию» нынешнему лидеру составил его сторонник, который же и собирал для ас-Сиси подписи, а официальные документы для собственного выдвижения сдал за 15 минут до крайнего срока. Оппозиционеры выборы бойкотировали, назвав их «абсурдом, граничащим с безумием». Словом, в Египте нет серьезной силы, которая потенциально могла бы поддержать уличные протесты на политическом уровне или возглавить их.

Тем не менее власти явно проявили свое беспокойство, для которого все же существует ряд объективных поводов. Об их наличии можно догадаться, если посмотреть на контекст.

Местная молодежь (по большей части безработная) уже доказала свою способность «заражаться» протестными настроениями извне и мобилизовываться через интернет Фото: ©Андрей Стенин, РИА «Новости»

ТОРГОВЫЙ РАЙ УБИЛ МВФ

В 2011 году катализатором начала масштабных народных протестов на каирской площади Тахрир тоже были внешние события — демонстрации в Тунисе. Местная молодежь (по большей части безработная) уже доказала свою способность «заражаться» протестными настроениями извне и мобилизовываться через интернет.

Триггером народных волнений Франции принято считать повышение цен на топливо. Эта же проблема является одной из самых насущных для рядовых египтян, привыкших к дешевому дотационному бензину, стоимость которого на момент прихода к власти военных не дотягивала до половины от среднерыночных показателей по миру. За последние два года топливо дорожало поэтапно: в частности, с 2,6 до 6,75 фунта ($0,38) за АИ-92. Последний виток случился летом этого года и пришелся аккурат на конец священного месяца Рамадан, что возмутило многих египтян. Известно, что в 2019 году произойдет следующий этап роста цен. 

В 2016 году Египет приступил к осуществлению программы экономических реформ при поддержке расширенного МВФ. Условия выдачи кредита были стандартными: введение налога на добавленную стоимость (до этого Египет был «торговым раем» и жил вообще без НДС), сокращение государственных субсидий на энергию и топливо, а также либерализация курса внутренней валюты. В результате предпринятых мер в два раза обвалился фунт, обратно пропорционально выросли потребительские цены, сократилось внутреннее потребление, разорился целый ряд мелких и средних компаний, в целом уровень жизни значительно ухудшился.

Вместе с тем правительство рапортует о достижениях на макроэкономическом уровне. По словам министра финансов Мохамеда Маита, Египет достигнет целевого показателя экономического роста, который составит 5,8%, в 2018/19 финансовом году. Согласно же отчету Fitch Solutions, дефицит бюджета Египта сократился с 9,4% ВВП в 2017 году до 7,8% в 2018-м и продолжит падение до 6,4% в следующем периоде. «Налоговые реформы и устойчивый рост реального ВВП приведут к увеличению налоговых поступлений, в то время как государственные доходы от газового сектора будут расти в соответствии с ростом производства», — говорится в отчете.

«Правительство говорит о своих достижениях, но оно опасается негативной реакции, потому что обычные люди еще не получили ощутимой выгоды от осуществляемых мегапроектов», — сказал агентству AP адвокат по правам человека Гамаль Ид. Его коллега Негад Борай заявил, что правительство может отложить ожидаемое повышение цен в следующем году, «чтобы избежать протестов, вдохновленных тем, что происходит во Франции».

Таким образом, в Египте по объективным экономическим причинам сохраняется социальная напряженность. Между тем, невзирая на все перипетии, через которые проходит страна, ее население последовательно растет, приумножая бедность. За последние 7 постреволюционных лет, которые оказались очень тяжелыми для большинства египтян, оно увеличилось с 82,5 до 98,5 миллиона. Молодежь до 25 лет составляет не менее 40% от этого числа, большая ее часть страдает от безработицы, отсутствия социальных лифтов и экономических перспектив.