Фото: Сергей Елагин

«МЕСТА В МЕЧЕТИ КУЛ ШАРИФ НЕ СТАЛО ХВАТАТЬ УЖЕ 10 ЛЕТ НАЗАД»

Посвящается памяти доктора архитектуры, профессора Нияза Халита и забытым именам татарских зодчих

О необходимости постройки большой Соборной мечети в Казани мусульманская умма города стала говорить уже давно. Еще в 2011–2012 годах коллективом архитекторов «Казгражданпроекта» под руководством Ахмада-Рашида Дустиева был разработан проект по возведению подобной мечети в Азино. Ранее о такой необходимости неоднократно говорил выдающийся специалист в сфере татарской архитектуры профессор Нияз Халит. В этом году муфтий Татарстана Камиль Самигуллин громко заявил о данной потребности на страницах «БИЗНЕС Online». Свежая петиция по этому поводу, составленная несколько угловато, но, видимо, очень искренне, добавила благим пожеланиям действительно народный характер. Замечу, у строительства подобной мечети в Казани несколько аспектов: сугубо функциональный, исторический, символический и геополитический. Ну и элемент белой зависти здесь тоже, конечно, присутствует.

В данном случае стоит называть мечеть не просто Соборной, а «Джамигъ аль-Кабир», то есть речь идет о центральной городской мечети, которая бы вмещала несколько тысяч верующих. Все сохранившиеся исторические мечети Казани, а также большинство построенных в последние 30 лет носят статус только «Джамигъ» — пятничная соборная мечеть. «Джамигъ» является центром определенной общины (махалля), ограниченной какой-то частью города. Исторически их возводили рядом с площадью, административным центром, базаром, перекрестком главных дорог или иным общественно значимым местом. Каждый мусульманин, будучи записанным в состав конкретной махалли, по сути, «приписывался» и к определенной городской или сельской мечети. При этом в каждом крупном мусульманском региональном центре имелся свой главный городской храм, своя «Масжид аль-Кабир».

В столице Волжской Булгарии — Биляре, в самом Булгаре, в столичных центрах Золотой Орды также существовала «Масжид аль-Кабир», которая могла одновременно вмещать несколько тысяч верующих. При российском самодержавии в городах, где жили татары, в силу идеологических и финансовых причин, а также в условиях утраты государственности не могло быть храма с таким статусом. Стоит добавить, что исторические мечети строились исходя из тогдашней численности и географии расселения мусульманского населения города. Никто не мог себе представить миллионную Казань с микрорайонами в полусотню тысяч жителей.

Так сложилось, что и после перестройки ресурсов для строительства мечети с многотысячной вместимостью не хватало, в 1990-е годы татарстанской умме было важно восстановить исторические и построить новые мечети «Джамигъ». Да и количество практикующих мусульман не было таким, чтобы остро чувствовалась нехватка большого молитвенного пространства. С конца 90-х главным символом религиозного возрождения татар стало возведение всем миром Кул Шарифа, который был призван стать центральной столичной мечетью. Однако изначально он имел свои численные ограничения ввиду нахождения его на территории Кремля.

Кул Шариф по масштабу сопоставим с Благовещенским собором, они не перевешивают друг друга, создавая некоторый баланс. Но Благовещенская церковь в Казани не самая большая — рядом воссоздают собор Казанской иконы Божией Матери, в непосредственной близости расположены Богоявленская церковь, Петропавловский собор и др. К тому же монастырские комплексы в самой Казани и в ее округе также весьма вместительны, они хорошо транслируют торжественность, духовную стать и потенциал православной религии в Казани. В этом отношении строительство исламской академии в Болгаре, вдали от основной массы мусульман, сложно назвать паритетным решением по отношению к собору Казанской иконы Божией Матери. Да и трудно ставить на одну плоскость удовлетворение первичных потребностей верующих в большом храме с процессом создания интеллектуального центра, который имеет долгосрочный, отложенный эффект.

Стоит отметить, что места в мечети Кул Шариф не стало хватать уже 10 лет назад. Вместимость на 1,5 тыс. человек для главного собора города, где живут более 600 тыс. мусульман, конечно, недостаточная. Даже если мы учтем все остальные мечети в Казани, то получится приблизительно 35–40 тыс. мест. Поэтому мы получаем в праздники и пятничные дни молящихся на улице мужчин. Про желание женщин послушать праздничную проповедь говорить не приходится. Нехватка молитвенного пространства для мусульман создает перманентный конфликт и чувство второсортности в Москве и ряде других российских городов. Вряд ли Казань хотела бы такого развития ситуации. При этом не стоит думать, что возведение центральной столичной мечети каким-то образом умалит значение Кул Шарифа — так, некогда единственная в городе действующая мечеть Аль-Марджани, несмотря на появление множество других центров, продолжает оставаться жемчужиной сакрального каркаса Казани и нести свои смыслы.

«ДИНАМИКА РОСТА КОЛИЧЕСТВА ВЕРУЮЩИХ В КАЗАНИ НАЛИЦО»

Динамика роста количества верующих в Казани налицо. Это характерно и для мусульманской, и для православной, и для иудейской общины города, однако в новом генплане Казани не учтена потребность верующих в новых храмах. И ведь генплан формирует не только контрольные цифры по социальным объектам и дорогам, но и определяет нахождение новых жилых комплексов, которые строятся на деньги частного капитала. Его цель — создание комфортного города. Разработчики потрудились для удовлетворения жилищных, социальных, торговых потребностей казанцев, не забыв про аппетиты застройщиков, но оказались не готовы учесть хотя бы маленькую толику духовных потребностей жителей большого города. Как говорится, к чему дорога, если она не приводит к храму? Вместе с тем речь не о том, чтобы требовать с государства денег на храмы, проблема в том, чтобы естественная и возрастающая духовная потребность была удовлетворена в земельном отношении. Конечно, в обществе немало людей, для которых появление очередного храма означает торжество клерикализма. Однако никто не скажет, что Лондон и Нью-Йорк — это клерикальные города, но там огромное количество новых храмов.

Землю на возведение культовых учреждений люди не перестанут просить. Зачастую делают они это с запозданием, когда округа уже застроена. В итоге большинство мечетей и церквей станет строиться в частном секторе (так намного проще), а существующие в спальных районах будут и дальше забиваться людьми. Строительство большой Соборной мечети в удобной локации, с комфортными подъездными путями и парковкой (то, чего нет у мечети Кул Шариф) немного снизит остроту этого вопроса.

На настоящий момент в ряде городов Российской Федерации имеются мечети, в которых одновременно могут расположиться несколько тысяч верующих, в их числе Москва, Грозный, Аргун, Махачкала с вместимостью более 10 тыс. мусульман. Даже Самарская и Нижегородская центральная соборная мечети вмещают в себя одновременно более 5 тыс. человек. Уфа достраивает свою мечеть «Джамигъ аль-Кабир». Астана, сравнимая по конфессиональному составу с Казанью, также заимела храм на 15 тыс. верующих. Несколько европейских городов с мусульманским меньшинством, среди которых Рим, Кордова, Лондон, Париж, также имеет мечети со схожей вместимостью. И пока, получается, Казань в числе отстающих. У нас хорошо находят места для новых торговых и развлекательных центров, а вот духовные, просветительские, культурные центры в список приоритетов попадают с большим трудом.

«ТАТАРСКОЕ АРХИТЕКТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ТАЕТ НА ГЛАЗАХ»

Поэтому, если мусульманам Казани все-таки будет предоставлена возможность строительства мечети «Джамигъ-аль-Кабир», то она должна будет нести не только ритуальные функции, но и культурно-просветительские. Тем более сильных проектов в этой сфере Казани явно не хватает. Для того чтобы лучше понять мусульманский мир, одного мусульманского кинофестиваля недостаточно. Нужны популярные лектории, научно-исследовательские и медийные проекты. Специальным образом собранное общественное пространство будет способствовать генерации таких проектов и привлечению сюда креативной верующей молодежи. Особняком стоит вопрос о мусульманской школе, которая бы готовила мусульманскую интеллигенцию, интегрированную в современную жизнь. Кроме того, в Казани постепенно формируется своя когорта светских ученых, изучающих не только богатейшее наследие, но и исследующих современную культуру, архитектуру, социологию, антропологию, язык, психологию, урбанистические практики мусульман... Возможно, было бы правильно собрать их в рамках специального исследовательского пространства, которое было бы встроено в рамки большой Соборной мечети.

Такой исламский комплекс в Казани, несомненно, будет работать на формирование положительного образа Российской Федерации в мусульманских странах. Тем более что российскому государству как никогда нужны геополитические и экономические союзники. В этом смысле постройка центральной столичной мечети в столице РТ в идеале должна стать проектом не только татарстанским, но и общефедеральным, участие федеральных ресурсов будет нести исламскому миру важный позитивный сигнал.

Конечно, у рядовых верующих есть опасение, что масштабное строительство заставит забыть о возведении мечетей в других местах, потому что татарстанские ресурсы не безграничны. Один купол может стоить трех мечетей. Да и сейчас в Казани имеется невосстановленная Белая мечеть, которая отметила свое 215-летие. В плачевном состоянии ее ровесник и сосед — мечеть «Иске Таш», построенная в честь защитников города от войск Ивана Грозного. Хотя на храм-памятник, воздвигнутый в честь павших при взятии Казани, средства нашлись. В Атнинском районе, в селе Нижнее Береске, находится в разрушенном состоянии самая старая каменная мечеть Татарстана. Неудивительно, что до татарского архитектурного наследия городов за пределами РТ руки никак не доходят. Так, в Уфе в скором времени должны снести дом имама Сатаева и дом Зия Камали, под угрозой находятся Третья соборная мечеть и медресе «Хасания», которые так и не возвращены верующим. Схожая ситуация с «невозвращением» мечетей и медресе в Троицке, Оренбурге, Орске. В Петропавловске мечеть, построенная татарами, используется как сауна, другая — как подсобное помещение завода. Умирает уникальная татарская слобода в Томске — единственный в своем роде образец городского деревянного зодчества. В общем, татарское архитектурное наследие тает на глазах. Хочется, чтобы по крайней мере в Татарстане татары сохраняли наследие и продолжали развивать свою монументальную и культовую архитектуру.

«ИСЛАМСКИЙ ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ — БОЛЕЕ ЩАДЯЩИЙ, ЧЕМ КИТАЙСКИЙ, — БУДЕТ ЛЕГЧЕ ЗАХОДИТЬ В РОССИЮ ЧЕРЕЗ КАЗАНСКИЕ ВОРОТА»

Возникает естественный вопрос: где должна быть расположена такая мечеть? Проблема в том, что больших свободных территорий в Казани практически нет. С символической точки зрения кажется, что это должен быть центр города, но возвести мечеть на территориях, где сосредоточены большая часть объектов культурного наследия и окружающая их историческая застройка, практически невозможно. Сносить жилую застройку, уничтожать природную территорию, какой бы богоугодной затея ни казалось, также должно быть непозволительно. Как показывает опыт Москвы, где ведется точечная застройка храмами, это путь не только к конфликту с жителями, ради которых затевалось строительство, но и удар по репутации, распространение обоснованного негатива среди десятка тысяч людей. Наверное, это не та цена, которую надо платить в Казани с ее гораздо более сложным этноконфессиональным составом. В этом смысле, если думать о территории, близкой к центру, таким местом могла бы стать Ново-Татарская слобода. Мечеть могла бы потянуть за собой реализацию немного подзабытого проекта реконструкции Ново-Татарской слободы и создания там исламского финансового центра. Из недостатков: проект, скорее всего, растянется на 10 лет (как в Уфе) в силу инфраструктурных проблем, сложности земельно-имущественных отношений и большей дороговизны. К тому же территория практически не вбирает в себя спальные районы Казани, если, конечно, в слободе не будет осуществлено в скором времени массовое жилищное строительство.

С этой точки зрения, территории рядом с Азино, около торговых центров вдоль проспекта Победы или изначально запланированный Вознесенский овраг, могут удовлетворить запрос на большое молитвенное пространство у доброй трети казанцев. Некоторая высотная доминанта у этих земель также есть. Удобные и быстрые подъездные пути тоже обеспечены. Необходимость наличия здесь общественного пространства также неоспорима, поэтому на территории возле мечети важно создание парка или сквера. Можно «украсть» идею Уфы об аллее, которая бы соединила большую Соборную мечеть и православный храмовый комплекс.

Кстати сказать, в 2016 году в рамках фестиваля «Печән базары» молодые архитекторы и художники рисовали мечети будущего столицы РТ. Ими были выбраны перекрестки главных улиц Казани (например, Чистопольская – Декабристов), районы высокоэтажной застройки. Получилась очень неплохая фантазия на тему урбанистического будущего казанских мечетей. Мусульманская архитектура, более свободная от канонов, может себе позволить эксперименты, которые бы притягивали прогрессивную мысль и были интересны всему миру. Вот только готова ли мусульманская общественность Татарстана выйти за рамки обыденных представлений об архитектуре или же получится ABC (another beautiful church — шуточное выражение туристов про очередной красивый храм)?

Если РТ продолжает позиционировать себя как одного из лидеров российского ислама, претендующего к тому же и на высокое положение в мусульманском мире, то необходимость центральной соборной мечети сильно возрастает (что не должно умалять достоинства Казани как крупнейшего православного центра страны). Исламский финансовый капитал — более щадящий, чем китайский, — будет легче заходить в Россию через казанские ворота, если столица Татарстана будет набирать соответствующий символический капитал. А его нельзя представить без большой Соборной мечети, которая должна стать и естественной архитектурной доминантой города.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции