Тренер по индивидуальной подготовке баскетболистов Василий Прокофьев приезжал в Казань по приглашению УНИКСа (нажмите, чтобы увеличить)Фото: vk.com/unicsbasket

«ОН СЧИТАЕТ, ЧТО ЧЕЛОВЕК — ЭТО МАШИНА»

Василий родился в Сызрани. В 17 лет он переехал в Москву и пять лет учился в дипломатической академии при МИДе. Вместо того, чтобы стать дипломатом, он решил следовать за баскетбольной мечтой. Хотел попасть в Штаты и за время учебы написал порядка 1,5 тыс. писем в учебные заведения США. Получилось — поступил в Mesa Community College в Аризоне, затем перевелся в Tacoma Community College и закончил обучение в Техасском университете города Остин. После он играл в Беларуси, Мексике и Эквадоре, в конце концов решив стать тренером по индивидуальной подготовке баскетболистов — профессии, которая в России начала развиваться совсем недавно.

Василий — за границей предпочитают его называть Баси, проще выговорить — работает с несколькими игроками Единой лиги ВТБ, в том числе из УНИКСа, но его главный клиент — бывший игрок ЦСКА и «Хьюстона» Аарон Джексон, ныне выступающий в Пекине. Там же сейчас живет и сам Василий. Он старается каждый месяц выезжать в Штаты, чтобы пообщаться с коллегами из клубов НБА. Но иногда приятные встречи встречаются в самом Пекине. Василий рассказывает, как в прошлом году наблюдал за тренировкой лучшего баскетболиста планеты форварда «Лэйкерс» Леброна Джеймса.

— Леброн с 2015 года работает с тренером Донни Рэйманом, инженером по образованию. Донни интересна биомеханика. Это второй человек на моей памяти, который считает, что человек — это машина.

— Василий, с Леброном это недалеко от правды…

— Это да. Дело было в сентябре 2017-го. У Леброна в тот день запланировано пять мероприятий в Пекине. Между ними он еще и тренировался. Я написал Донни, что работаю в Китае, спросил, в каком зале будут занятия, можно ли встретиться. Мы увиделись на мероприятии от Nike, где собирали самых перспективных молодых игроков. После него у Донни и Леброна была тренировка в том же зале. Я попросил остаться на ней. Тренер ответил: «Вопросы не ко мне. Если сможешь выйти на самого Леброна и он тебе скажет „Да“, то никаких проблем». Я дал волю эмоциям и расстроился. А надо было всего лишь вспомнить, что меня в этом зале и так все знают. Я просто сел у камер видеонаблюдения и увидел всю закрытую часть тренировки.

— И что вы там увидели?

— Одни секреты! Шучу. Сначала упражнения на растяжку. Потом броски. Это была работа на простое поддержание формы. Я дождался Донни после тренировки и спросил, сколько дней в году они с Леброном отдыхали. В принципе, об этом есть информация, но что-то может быть приукрашено и недосказано. Донни сказал, что у них было три дня, когда они ничего не делали. Естественно, это не значит, что все остальное время Леброн прямо впахивал. Просто у него всегда была какая-то физическая активность, иногда с низкой интенсивностью. Возможно, йога. Возможно, броски.

— Раз он делает те же упражнения, что и остальные, в чем секрет его величия?

— Леброн, конечно, лучший игрок на данный момент, но лично для меня великий — это Джордан в 1990-х и Кобе в 2000-х. Леброну чего-то не хватает. Я ни при каких случаях, даже когда заканчивается память на телефоне, не удаляю видео с кошкой. Там я хочу ее погладить, а она делает мне хук своей лапой. Когда мне нужно показать игроку, какой взгляд у него должен быть при агрессивном настрое, я показываю именно это видео. Мне кажется, у Кобе и Майкла такой взгляд встречается чаще, чем у Леброна.

Леброн Джеймс Леброн Джеймс Фото: ©Алексей Филиппов, РИА «Новости»

«МЫ БОИМСЯ ПОДХОДИТЬ С ВОПРОСАМИ»

— Когда в российском баскетболе стали востребованы индивидуальные тренеры?

— Еще пять лет назад мало людей тренировалось в июне, июле и августе. Со временем ситуация поменялась. Наверное, когда человек видит, что 15 августа, на старте сборов, легионеры готовы и заряжены, а ты с трудом двигаешься, приходит понимание: «Надо что-то делать». Люди начинают все больше и больше тренироваться.

— Есть ли у нас культура заимствования? У российских игроков есть перед глазами американские легионеры. Бери и копируй.

— Есть и российские игроки, у которых есть чему поучиться тем же легионерам. Если это легионер атакующего плана, он может создавать ситуации только для себя, не очень хорошо видит партнеров, то ему следует обратить внимание на Антона Понкрашова. В свою очередь, я на месте русского игрока обращал бы внимание на то, как Кит Лэнгфорд действует в ситуациях один на один.

— Если просто смотреть, ничего не выйдет. Нужно подойти и спросить.

— Вот это как раз проблема российского менталитета. Мы боимся подходить с вопросами, не дай бог показать, что ты чего-то не знаешь. Человек не идет на контакт, пытаясь показать, что он и так все знает. Я давал в Казани мастер-класс. Собралось много людей, но тренеров, которые пришли посмотреть, помимо тех, кто помогал мне, от силы трое. Когда езжу по России или Китаю, первым делом я начинаю смотреть, есть ли в городе человек, у кого я могу посмотреть тренировку. Не факт, что я увижу что-то для себя новое, потому что изобрести велосипед невозможно. Но, возможно, я найду какие-то мелкие вещи, положительные и отрицательные.

— Как вы стали тренером?

— Два года назад я закончил игровую карьеру. И с того момента не было предложений, которые устроили бы меня в плане перспектив. Даже не финансов. Я не мог сказать: «Да, для меня это действительно шаг вперед». Вот так и получилось! К тому же проводить тренировки и небольшие лагеря я начал еще в 2013 году после первого года в американском колледже. Сейчас я совмещаю баскетбольные тренировки с физической подготовкой. Баскетбольная работа основная.

— В чем отличие наших тренировок от клубных? 

— В команде за то, что делаю я, могут отвечать два человека. И в моем случае сам игрок заинтересован в дальнейшем развитии. Он сам связывается со мной, и мы вместе составляем план.

— Значит, вам не нужно заставлять игрока что-либо делать.

— Нужно. Ты постоянно должен находиться в контакте с игроком. Не так, чтобы поработал с игроком три дня, уехал — и месяц не общаешься. Как правило игроки не настолько дисциплинированы, чтобы делать каждый день то, что я их прошу. 

— Неужели игрок поленится на тренировке, за которую сам же заплатили?

— Зависит от ситуации и человека. Если игрок в состоянии платить, он может еще и лениться. Если ему приходится копить, это другая схема. Есть один парень — Даниил Аксенов. Он играет за «Восток-65» на Сахалине в Суперлиге-1. Был капитаном студенческой сборной России в мае этого года. Весь апрель он провел со мной в Пекине. За этот месяц он потратил сумму, которая больше его зарплаты. С такими очень приятно работать. Не хочу сказать, что мне с кем-то неприятно работать — если такие появятся, обязательно сообщу, я честный.

Я узнал в Дане себя. Когда я закончил играть в Мексике, поехал в Лас-Вегас тренироваться с Майком Эткинсоном. Он работает во второй команде «Нью-Йорк Никс». Сейчас он больше тренер по физподготовке, раньше часто проводил и баскетбольные тренировки. За две недели работы ушли почти все деньги, которые заработал за четырехмесячный сезон. По возвращении в Россию у меня осталось четыре тысячи рублей — просто на билет из Москвы до Сызрани.

— К кому вы обращаетесь, чтобы попасть к тренерам уровня Майка?

— Рассматриваю все варианты. Кому-то пишу сам, кто-то сам связывается, иногда выхожу на связь через знакомых. Ничего сверхъестественного.

В начале прошлого сезона играли две пекинские команды. В одной играл Аарон, в другой — Саид Аббас, капитан сборной Иордании. Решил последить и за ним. Увидел несколько вещей, достаточно простых, которые он мог бы улучшить. Решил, что надо сделать видео. На сколько? Две минуты от какого-то Васи он не будет смотреть точно. Секунд на 40, наверное, посмотрит, ведь все равно смотрит в ленте видео такой продолжительности. Прислал Саиду видео с подписью: «Не сочти за грубость, но вот что бы я исправил. Несмотря на то, что тебе 33, ты сможешь набирать плюс два-три очка в среднем за матч, если обратишь на это внимание». Он ответил: «Хорошо, спасибо». Я отправлял по одному видео каждый месяц. Потом он повредил стопу и не мог наступать на пятку. Врача нормального в команде не было, и он спросил у меня в «Инстаграме», могу ли я чем-либо помочь.

Посмотрел, сказал, что думаю, напомнил, что я не врач. В марте мы встретились в Лос-Анджелесе. И он уже помог мне попасть на тренировку команды «Клипперс» в G-лиге. У Саида там друг работал скаутом. Позвонил ему, сказал, что я адекватный человек, не какой-то сумасшедший, которые хочет фото с игроками. Взял машину напрокат и доехал до зала.

— Последняя встреча с тренером, которая впечатлила вас и заставила пересмотреть взгляды.

— Майк помог мне попасть к тренеру Крису Брикли — известному в баскетбольных кругах. Я закончил летнюю работу с Аароном и полетел в Нью-Йорк. Три дня помогал Майку и Крису. Мы работали с Си Джеем Макколумом, Энесом Кантером, Джей Ар Смитом, Донованом Митчелом. По три-четыре тренировки в день. Иногда полезно перейти в позицию наблюдателя, посмотреть, что ты можешь перенять у другого тренера.

— Вы перечислили известных игроков НБА. Как тренеру не поддастся их авторитету? Они и так высокого уровня, что в них улучшать?

— Какие бы титулы ни были у игрока, у него все те же две руки, две ноги, два уха и два глаза. Здесь просто важно подготовиться. Когда я занимаюсь с детьми, то узнаю, какой у них возраст, сколько их будет, сколько помощников, что будет из оборудования. Исходя из этой информации, я выстраиваю тренировку. Точно так же и с Донованом Митчелом. Ты смотришь видео. Находишь его сильные и слабые стороны. И получаешь какую-то картину. Я стараюсь так работать с Аароном, Антоном Понкрашовым, Петром Губановым, Вадимом Паниным. Сначала спрашиваю их, над чем они хотят поработать. Смотрю пять-шесть матчей и уже сам формирую мнение, над чем им стоить работать. Если я могу поговорить с кем-то из клубных тренеров, под руководством которых выступал игрок, то пользуюсь такой возможностью. Так перед началом работы у меня уже есть несколько мнений, а не одно мое, которое может быть субъективным.

— Клубные тренеры идут на контакт?

— Пока что да. Важно показать главному тренеру или первому ассистенту, что я не претендую на их место. Если игрок обратился ко мне, это не значит, что тренер выполняет свою работу плохо. Представим, что в клубе четыре тренера, а игроков — 16. Один тренер на четырех игроков. В тренажерном зале уже один тренер на 16 игроков. Каким бы высоким уровень мастерства ни был, в таких условиях сложно уделить внимание каждому.

Если тренер воспринимает меня как помощь извне, это хорошо. Если нет, то мне нужно донести до тренера такую мысль. Этим летом все тренеры, которым я звонил, были достаточно открыты. Посмотрим, как выйдет дальше. Я буду базироваться в Пекине как личный тренер Аарона Джексона. Но если, к примеру, буду нужен кому-то из ребят в лиге ВТБ, то смогу приехать на четыре-шесть дней в месяц, это предусматривает мое расписание.

— В денежном плане можете ли вы себе позволить работать только с Аароном Джексоном?

— Да, конечно. Жить можно.

«НИКАКОЙ ЛОГИКИ НЕ БЫЛО»

— Как вы находите время на то, чтобы развиваться и узнавать что-то новое?

— Мы изначально договаривались с Аароном, что каждый месяц, предварительно согласовав, я смогу уезжать на пять-семь дней. Иногда это нужно, что поработать с кем-то еще. Иногда я трачу это время на выезды. В прошлом году летал в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть тренировки и пообщаться со специалистами. Получилось выйти на тренеров «Лэйкерс», «Клипперс», «Кавальерс» и «Наггетс». Делаю я это ради обучения. Я знаю, где хочу быть как тренер через несколько лет.

— И где?

— Это личное.

— Боитесь, что цель не сбудется?

— Нет. Вспоминаю 2010–2011 года. Кто-то говорил, что все, уже точно едет в первый дивизион NСАА. Проходит лето — они всё еще в России. О моей цели знают три-четыре близких для меня человека, и мне этого достаточно. Зачем всем рассказывать? Когда я уезжал из Сызрани, вряд ли кто-то мог подумать, что я буду играть в Штатах, а потом и в Мексике и Эквадоре. Еще и в Китае. Если бы я поделился своими планами, мне бы сказали: «Ты чего, Вась, совсем того?» И это нормальная реакция. Я езжу в Штаты, чтобы в феврале посмотреть на то, что я делал в сентябре, и сказать себе: «Вот это я зря делал!» Я хочу видеть свои ошибки.

— Что вы делаете сейчас из того, что не применяли раньше?

— Два-три года назад я только начал работать с Майком, тогда еще как игрок, и он всегда показывал мне видео, чтобы объяснить, что не так. Так и сейчас. Например, я говорю игроку: «Ты бросаешь, закрывая мизинец и не используя указательный палец». Он не понимает. Я ему показываю видео. Все уже ясно. Игрок же не скажет, что с камерой что-то не так. 

Если из недавнего, то по ходу прошлого сезона понял, как важно показывать игрокам видео из прошлого. Аарон до ЦСКА был больше забивающим игроком, чем отдающим. В Москве — наоборот. Ему нужно было играть больше на команду, чем на себя. А в Китае от него снова требовалась результативность. Я показываю нарезку, как он забивал в прошлых клубах, и он вспоминает, что все это уже было, нужно просто достать из кармана.

— Американские тренеры, которых вы называете, лучшие из лучших. Вас не удивляло, что они идут с вами на контакт? Им же это не приносит никакой пользы.

— Да, у них нет никакой выгоды. А зачем ее искать? Размышляя на эту тему, могу вспомнить разговор с Филом Хэнди. Он был директором по развитию игроков в «Кливленде». Его основной задачей были индивидуальные занятия с Кайри Ирвингом. С ним он проводил больше времени, чем с Леброном, Джей Аром и другими игроками. Контакты Фила мне дал тренер, который до этого работал с ним в «Лэйкерс». Начал с ним общаться. Договорился, что зайду на тренировку «Кливленда», когда они будут в Лос-Анджелесе.

Я посмотрел, как он занимался с группой игроков, которые получают мало времени, а затем и с Кевином Лавом, который вернулся после травмы. В конце у меня было полчаса, чтобы поговорить с Филом. Он сказал интересную мысль: «Даже если я тебе расскажу все, что я знаю, ты все равно будешь делать это по-другому (выделяет интонационно), потому что будешь пропускать эту информацию через себя».

— Что заставляет вас развиваться и узнавать что-то новое?

— Это стремление осталось с тех времен, когда у меня была цель стать профессиональным баскетболистом. На мастер-классе в Казани говорил ребятам, что есть разница между целью и мечтой. Я могу мечтать лежать на Мальдивах, но знаю, что сейчас это неосуществимо. А если это цель, ты уже воспринимаешь ее по-другому. Ты представляешь, как ее достичь. Интересно, есть ли что-то такое, что можно считать мечтой, но нельзя считать целью?

— Например, стать хорошим человеком.

— Разве нельзя поставить цель стать хорошим человеком?

— Нет. Это идеал, которого нельзя достичь, — можно только стремиться.

— Возможно. Многие считали, что мое желание стать баскетболистом — всего лишь розовая мечта. Говорили, что начал поздно заниматься, что невысокий. Отец вплоть до 22 лет не поддерживал мою затею. Но для меня это была не мечта, а цель. Я знал, чего хотел. Меня не надо было заставлять идти в зал — я шел сам. Помню, как 30 декабря охранница говорила в школьном зале: «Ой, сынок, глупый совсем. Чем ты занимаешься?» Было много аналогичных случаев. Сторож открывает дверь и кричит: «Вы что, дебилы, дома не сидится?» Разворачиваешься, идешь обратно.

— Так зачем было идти в зал 30 декабря?

— Есть же цель!

— Были ли моменты, когда вам хотелось отказаться от этой цели?

— Нет. Но были моменты, когда думал: «А надо ли это?» Начинал думать, чем бы занимался, если не баскетбол, откуда получал бы эмоции.

— У вашей цели было какое-то логическое обоснование? Строили ли вы конкретный план: я должен попасть на такой-то турнир, приглянуться такому-то тренеру?

— Нет, не было. В 17 закончил школу. Уехал в Москву, поступил в дипломатическую академию при МИДе. По сути, учебу нельзя было совмещать с баскетболом. Пропустишь 15 пар — тебя отчислят. Но весь первый курс я тренировался с ДЮБЛом «Триумфа». Меня никуда не заявляли, но я продолжать тренироваться. Никакой логики не было абсолютно. Только желание. Зато я мог просыпаться по утрам с мыслью, что стремлюсь к своей заветной цели.

«НИКОГО НЕ ВОСПРИНИМАЮ КАК КОНКУРЕНТА»

— Насколько велика роль соцсетей в вашей профессии?

— Расскажу, как познакомился с тренером по физподготовке «Денвера» Стивом Хэссом. Я учился в колледже на последнем курсе. Поехал в Нью-Йорк на Рождество, и там «Бруклин» играл с «Денвером» Мозгова. Я думал, как бы встретиться со Стивом. В «Инстаграме» он мне не отвечал. Решил попробовать по-другому. Зашел на сайт агентства ProTeam, которое работает с Тимофеем, написал письмо, запомнил форму, упомянул, что я студент, учусь и играю в Штатах, специальность — «тренер по физподготовке», хотел бы пообщаться в Нью-Йорке со Стивом Хэссом. Не могли бы мне помочь?

Мне выслали телефон менеджера агентства. Тот дал контакт агента Тимофея Максима Шарифьянова. Во время матча мы с ним встретились, и он передал мне аккредитацию. После игры Тимофей подвел Стива, и, наконец, мы пообщались. Оказалось, что все не так сложно. В одном из недавних интервью Стиву Хэссу как раз задали вопрос касательно соцсетей. Вот что он ответил: «На странице вы должны быть таким, какой вы есть. Если выкладываешь фотографии, где ты приветливый и общительный, ты должен быть таким же в жизни. Если в интернете ты пафосный, а в жизни такой скромняшка, это вызовет как минимум вопросы, как максимум — смех».

В нашей профессии плюс соцсетей — ты можешь поделиться знаниями. Если я выкладываю видео с каким-то упражнением, у меня нет цели сказать: «Посмотрите, какой я молодец, уже тренируюсь с Аароном». Стараюсь придерживаться обучающей цели в большинстве постов. Возможно, элемент, который я показываю, сможет перенять другой тренер.

— А зачем вам это надо? Ведь другие тренеры — ваши конкуренты.

— Я никого не воспринимаю как своего конкурента.

— Потому что считаете, что выше их уровнем?

— Нет, потому что я могу чему-то научиться у них. Все мы равны. Если я буду считать кого-то конкурентом, то ограничу себя. Не смогу прийти на тренировку, посмотреть, что-то перенять. У меня иногда спрашивают, как я отнесусь, если кто-то из игроков, с кем я занимаюсь, будет заниматься с другим тренером. Я буду только рад, потому что цель всех тренеров — помочь игроку достичь своих целей. Мне вообще не жалко. Во-первых, возможно, игрок понимает, что на данном этапе другой тренер может дать ему больше. Во-вторых, у них могут лучше складываться отношения. В-третьих, им может быть удобнее заниматься территориально. Я могу чисто физически не находиться в России.

— Но игрок может раскрыть ваши секреты другому тренеру.

— Допустим, он так сделает. Что может произойти?

— Все узнают, что делает вас уникальным.

— Во-первых, я не считаю себя каким-то уникальным. А во-вторых, я же не стою на месте. Отчасти, да, я согласен, что это верно. Но вспомните тот разговор с тренером «Кливленда». Даже если я выдам секреты, ты не поймешь, рассказал ли я тебе все полностью, что стояло за той или иной идеей. Но любой тренер, кому что-то интересно, может мне написать в соцсетях — я отвечу.

— Понимая, что человек не поймет на 100 процентов то, что вы написали.

— Я не такой человек. Постараюсь объяснить вплоть до того момента, когда человек будет понимать, о чем идет речь.

«НАПИСАЛ 1500 ПИСЕМ, СДЕЛАЛ 500 ЗВОНКОВ»

— Как вы начали работать с Аароном Джексоном?

— Мы с девушкой переехали в Китай в феврале 2017 года. Я закончил играть в Эквадоре в ноябре 2016-го года. После этого Антон Понкрашов пригласил меня в Казань, чтобы я помог ему восстановиться после травмы. Я был с ним на три месяца. Мы дождались Матча звезд — первого официального матча Антона после травмы. Полетели в Сочи, посмотрели, убедились, что он хорошо двигается и все в порядке. Мне поступили предложения из клубов Латинской Америки — игровые. Не устраивало, что там короткие сезоны и каждые четыре месяца нужно искать работу.

Так что решили выбрать Китай.

— Многим ли рисковала ваша девушка?

— Да, очень. Я ей благодарен за доверие и такую веру в меня. Она работала в «Нижнем Новгороде» шесть лет, уволилась с работы, продала машину, чтобы поехать со мной. По сути, поставила на карту все. Мы поселились в городе Уси. Это 140 км от Шанхая. Население — семь миллионов, маленькое по китайским меркам. Просто деревня (улыбается)! Там я нашел работу в детской академии, девушка — в фитнес-клубе, она тренер по кроссфиту.

— Почему вы не остались в академии?

— Понял, что это не мое. Мне нравится работать с детьми, которые, как и я в 14 лет, хотят попасть в профессионалы. Если они занимаются ради веселья, им нет смысла работать со мной — лучше найти тренера за меньшие деньги.

Я искал другие варианты и был на связи с Гэноном Бейкером — одним из лучших тренеров по индивидуальной работе с игроками. Я написал, что хочу с ним встретиться, когда он будет в Китае. Он спросил, где я работаю.

— Опять же: как вы на него вышли? Раз он лучший тренер, ему пишут сотни людей со всего мира.

— Открываешь Google. Набираешь: Ganon Baker. Находишь сайт. Заходишь в раздел контактов. Берешь адрес электронной почты. Пишешь: «Хэллоу, май нэйм из Вася, айм фром Раша». Не ответил? Похоже, не увидел. Пишешь еще раз. Снова не ответил? Пиши еще, пока не получишь ответа.

Когда мне надо было выбрать колледж в Штатах, я написал в общей сложности более 1500 писем. И звонил за полгода раз 500 точно. Пытался связаться со всеми колледжами, с какими только можно. Пишу, прошло три дня, ответ не пришел. Снова пишу. Нахожу телефон — звоню. Не берут трубку — оставляю голосовое сообщение. Может, они не увидели сообщение? Может, не могли принять звонок? Я хочу знать наверняка. Когда мне скажут или напишут «Извини, нет, мы не заинтересованы», тогда я остановлюсь.

Через некоторое время Гэнон ответил мне. Я ему рассказал, чем занимаюсь. Я уже тогда был не просто детским тренером, работал с где-то с пятью игроками Единой лиги ВТБ. 

— Почему бы тогда не остаться в России? Пять игроков — это уже прилично.

— В Россию я всегда успею вернуться. Гэнон передал мне контакты агента, который помогал ему организовывать мероприятия в Китае и ещё работал со стритболистом по прозвищу The Professor. Вдруг он мне поможет. Отписал. Агент рассказал о компании One Ball. Один из владельцев — И Дзянлянь, китаец, который играл в НБА. У них что-то вроде соцсети для баскетболистов. Они снимали инструкционные видео и показывали их во время трансляций матчей НБА. Компании нужен был тренер на постоянную основу. Я уже был в Китае, и мне всего нужно было просто купить билет на скоростной поезд до Пекина.

Я быстренько отпросился с работы, мы с девушкой поехали в Пекин и отсняли пять видео. У каждого получилось по 12–15 миллионов просмотров. Первое длилось пять минут, и в первые две минуты мне на WeChat пришло много сообщений со скриншотами от знакомых: «Ого, это ты!» Начали обращаться с предложениями приехать и провести тренировку.

Через три недели мне предложили контракт на год. Первые пробные видео мы снимали по часу, потом на каждый ролик стало уходить 20–25 минут.

— А что вы показывали на этих видео?

— Допустим, Джеймс Харден сделал стэп-бек. Я разбираю этот стэп-бек, делаю акцент на мелочах и даю упражнения. Всего за сезон отсняли 80 видео. Сначала мне предлагали, какие моменты разбирать, потом уже я взял инициативу в свои руки. Хотел все сделать более профессионально.

Пока этим занимался, узнал, что Аарон в сентябре едет в Китай. Наш общий знакомый рассказал обо мне, мол, вот тренер в Китае, работал с Вороновым и Понкрашовым, которых Джексон знал по ЦСКА. Аарона это заинтересовало, мы встретились, обменялись контактами.

Первая наша тренировка была прямо в день презентации команды. Пресс-конференция закончилась, а он идет в зал. Начинает переобуваться, а я говорю: «Подожди. Я хотел бы с тобой поговорить. У меня для тебя пять баскетбольных целей и три по физподготовке. Прочти, меня интересует, есть ли тебе что добавить и что убавить. Я бы хотел, чтобы наша работа была максимально эффективной».

Я разбирал для него каждую игру — даже товарищескую. Все моменты, где он атакует. Все моменты, где он отдает передачи. Все моменты, где он мог бы сделать бросок, но не сделал. Все моменты, где мог отдать передачу, но не отдал. Разбор защиты, позиций в защите. Сначала это был больше монолог. Я высылаю видео, даю объяснения, а он отвечает просто: «Окей. Спасибо». Возможно, больше из вежливости. Такое отношение было логичным — Аарон пока не знал меня.

— И вы через работу добились уважения с его стороны.

— Да. Со временем он уже начал писать «Оу, я вот это еще не попробовал на тренировке», «Не ожидал, надо попробовать». Так он уже стал понимать, что я действительно могу помочь. Что мною не движут корыстные цели, что я не хочу стать известным за счет того, что работаю с Аароном Джексоном. Во второй половине сезона мы виделись после матчей, обсуждали какие-то моменты. Я всегда находился в Пекине, но это не было моей основной работой. Сейчас по-другому. Работа с Аароном для меня основная. Но со временем я понял, что еще могу помочь нескольким ребятам. В другой пекинской команде играл Марбери. Я ему несколько раз писал, он просматривал сообщения и не отвечал. Один раз с ним пересекались в лобби отеля.

— Его действительно боготворят в Китае так, как это описывается в западной прессе?

— Да. Когда команда Аарона принимала команду Марбери, все в зале кричали «Марбери — MVP!». Он забил 14 очков, а Аарон — 26. И «MVP!» все равно кричали Марбери. Ему статую сделали, мюзикл, на банковских картах изобразили. Много всего.

— Вы даете мастер-класс в Казани и Шанхае. В чем разница между детьми?

— Здесь дети больше хотят о чем-то узнать. А там ребенок может заниматься из-за родителей, которые хотят сфоткаться с белым человеком. Или черным. Вот, смотрите.

— В Китае есть культ белого человека?

— Есть.

После Эквадора я думал, что готов ко всему. Я играл в городе Портовьехо. Приехал туда в сентябре, после двух землетрясений в апреле того же года, в ходе которых погибли 200 человек. Город все еще был полуразрушенным. Так вот, в один день был толчок на шесть с половиной баллов. Сосед вышел из комнаты со словами «К нам кто-то пришел?» Он подумал, что это стучали в дверь.

Я уже думал, что меня ничем не удивить. Но когда тебя в Китае трогают, фотографируют, провожают глазами… Нас с девушкой один раз преследовал китаец и снимал на телефон. Мы зашли в магазин. Затаились за стойкой. И застали парня врасплох. Он так забавно приложил телефон к себе, якобы он там занимался своими делами, а на самом деле даже тогда продолжил съемку.

— Вы знаете китайский язык?

— Совсем чуть-чуть. Я говорю на русском, английском и испанском. Все примерно одинаково. Но в последнее время возникают моменты, когда сидишь и думаешь: «Как же это по-русски?» Помнишь, как на английском, как на испанском, а на русском — нет. Но китайский я стал учить. Потому что, если я буду работать с китайскими игроками и общаться через переводчика, какая-то часть мыслей будет потеряна, как и эмоции. Так что базовые вещи нужно подучить. К тому же разговор на китайском может подарить положительные эмоции. Там четыре тональности, и их нельзя путать. У нас оператора звали Цао И. Если сказать «Цао», это значит ругательство по-английски. Если сказать «Цааао», то это его имя. Говоришь: «Нихау, Цаааои». Звучит неестественно, но что поделать.

«ЦЕЛЬ ТРЕНИРОВОК С УТРА — УБИТЬ ТЕБЯ»

— Недавно все удивились, что Марк Уолберг начинает день в 02:30. Много ли в вашей профессии людей, которые встают очень рано?

— Знаю много таких людей. Например, Джеймс Скотт. Семь лет работал в «Хьюстоне», сейчас личный тренер Джимми Батлера по физподготовке. Он ложится спать в десять часов. Встаёт в промежутке от четырех до пяти — чтобы сделать все свои дела к семи-восьми и уделить время остальным. За час до сна насовсем убирает телефон. Прежде всего такой график вызван желанием найти промежутки для, как в Америке принято говорить, «фэмили-тайм».

На последнем курсе в университете у нас были тренировки в 6 утра, а иногда и раньше. Самая ранняя — в 3 утра, если не ошибаюсь. Цель у таких занятий — убить тебя. Сначала тренировки начинались в 6 утра. У нас проходил какой-то турнир по волейболу, и перенесли на 5 утра. Затем на 4, не помню уже аргументов. В конце концов, тренер сообщил, что теперь нужно приходить в 5 утра.

Дни в тот период были, конечно, длинные. Ты встаешь в час, а первое занятие — в 8. Что ты успеваешь за это время? Полтора часа на физподготовку. Час на баскетбол. Полчаса на дальние броски. После этого идешь спокойно в душик. Приложишь лед. Ложишься в холодную ванну. Бросаешь штрафные. Идешь в столовую, а время еще 08:20! Все сонные, а ты уже бодрячком.

На одном из комадных собраний кто-то из игроков вздохнул. Тренер спрашивает: «Ты занят в это время? Какие-то мероприятия?» — «Нет». — «Тебе надо на уроки?» — «Нет». — «Может, у тебя встреча назначена?» — «Нет». — «Тогда встретимся в зале».

— Тренироваться в такую рань не опасно для здоровья?

— Все зависит от биологических часов человека. Если он в течение долгого времени ложится рано и просыпается тоже рано, в этом нет ничего страшного. Если же ты ложишься спать в 12 ночи и просыпаешься к 3 часам на тренировку, то это однозначно будет плохо влиять на организм.

— Сами бы вы назначили тренировку на 3 утра?

— Шансы очень малы. Но если человек ложится спать в 7 вечера и 3 часа утра для него удобное время, я готов подстроиться. Если человек ложится в 11 или 12, может, даже в полпервого, я бы не стал назначать тренировку раньше 8–9 утра. Мы часто забываем, что сон — один из лучших способов восстановления. И сейчас из-за того, что соцсети так развиты, кто-то считает, что круто просыпаться в 5 и тренироваться. Но, чтобы так заниматься, нужно полностью перестроить свой режим. Если ты, просыпаясь в 5 утра, продолжаешь ложиться в полночь, тебя не хватит надолго, а качество тренировок упадет. Все индивидуально. Для тренировки важно не во сколько она началась, а насколько она качественная. Главная цель моей работы — помочь игроку достичь его целей. Для этого важно прислушиваться не только к его мнению, но и к его организму.