В сентябре известному татарстанскому ученому-языковеду, бывшему руководителю Казанского пединститута и депутату Верховного Совета РТ Рузалю Юсупову исполнилось 80 лет. Большой знаток татарского языка по-прежнему в строю и продолжает активную научную деятельность. В интервью «БИЗНЕС Online» Юсупов рассказал о том, как был вынужден уйти из КФУ, почему национальный университет может быть только гуманитарным и какую роль в образовании играет воспитание национальной гордости.
Большой знаток татарского языка Рузаль Юсупов по-прежнему в строю и продолжает активную научную деятельность
«ПЫТАЛСЯ НАПОМИНАТЬ, ЧТО НАДО ПО-ДРУГОМУ ОРГАНИЗОВАТЬ ОБУЧЕНИЕ ТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ»
— Рузаль Абдуллазянович, этот год знаменательный. Поздравляем вас с прошедшим 80-летием. Кроме того, начиная с 1 сентября в школах исчезли обязательные часы татарского языка, дети стали изучать новый предмет «Родной язык». Вы ожидали, что ситуация с татарским языком в школах зайдет так далеко?
— Эта история давняя и с глубокими корнями, нынешнее кризисное состояние не случайно. И я как ученый был готов к такому исходу: много выступал в печати, по радио, телевидению, предупреждал наши власти, руководителей, обращался в министерство образования нашей республики с напоминанием о том, что надо по-другому организовывать преподавание татарского языка в школах, более серьезно относиться к этой важнейшей проблеме. Я видел, знал изнутри причины создающейся ситуации.
В 1992 году был принят закон о языках РТ, в создании которого я сам принимал участие как депутат Верховного Совета и председатель комиссии по национальным вопросам и культуре. Я знал об опасностях, которые подстерегают в реализации этого закона, пытался напоминать, что надо по-другому организовать обучение татарскому языку.
— А как надо было?
— Я прежде всего говорю о русских школах, где преподавали татарский, с преподаванием татарского языка в татарских школах особых проблем не было. Так вот в обычных общеобразовательных школах процесс надо было организовать совершенно по-другому. Надо было преподавать татарский язык как иностранный. Надо было с азов начинать учить разговорной речи, прежде всего живой речи, добиваться того, чтобы дети умели говорить, выступать. Главная задача – овладеть языком, красивой литературной речью, а они занимались зубрежкой и заучиванием грамматики.
Четверть века назад, когда был принят закон о языках, потребовалось большое количество преподавателей татарского языка. А где их взять? Правительство, министерство образования, в частности, пошли по легкому пути — мобилизовали всех преподавателей татарского языка в татарских школах, а также преподавателей других предметов, кто более или менее знал татарский язык, в том числе и тех, у кого не было филологического образования. Надо было забить эту нишу, поэтому и привлекли большое количество неспециалистов. К тому же специальных учебников для учеников русских школ не было, и стали, чуть-чуть видоизменив, использовать учебники для татарских школ. Естественно, что они не годились — там учили правилам, грамматике, но живой разговорной речью для свободного общения не занимались. Преподаватели не знали, как этим заниматься, да и не хотели, но сверху указаний не было. В итоге потратили огромное количество времени, денег, а результат — за 11 лет из школы выходили ребята без знания языка.
Это очень обидно, я много выступал, когда еще был ректором, а потом заведующим кафедрой татарского языка уже федерального университета, когда к нему присоединили наш педагогический вуз, проводил конференции с привлечением лучших учителей, приглашая руководителей министерства образования. В общем, все что мог, что считал нужным, что было в моих силах я делал. К слову, когда я был вице-президентом Академии наук РТ, ко мне поступало большое количество писем непосредственно из Москвы, присланные на имя президента Путина, Шаймиева. Там были правильные в целом мысли, с болью, с выражением беспокойства писали родители — люди ведь все понимают. Они просили, чтобы нормально преподавали язык. Но воз и ныне там. В общем, главная беда, на мой взгляд, в том, что не сумели наши власти организовать и реализовать хороший закон о языках, вызвав недовольство родителей детей в школах с русским языком обучения.
«НИЧЕГО НЕ МОГ Я ПОДЕЛАТЬ — МОСКВА НЕ БЫЛА ЗАИНТЕРЕСОВАНА»
— А вы себя не считаете тоже виноватым в этом? Все-таки много лет вы были ректором вуза, который выпускает педагогов, кроме того, вы сами известный языковед, но так и не создали нужных учебников, не разработали методики преподавания.
— В какой-то степени, безусловно, я тоже виноват, не так настойчиво ходил с инициативами и просьбами, требовать я не имел право, ведь вуз подчиняется Москве, министерству образования РФ... Может быть, мы недостаточно готовили учителей татарского языка, хотя я тоже тогда говорил в этой связи, что надо готовить учителей татарского языка для русских школ специально. Я всю сознательную жизнь работал в педагогическом вузе, все ступени прошел — от простого преподавателя до ректора, и всегда было специальное отделение русского языка для татарских школ. И это не случайно, потому что специфика есть. Я говорил: давайте создадим отделение татарского языка для русских школ. Но мне отвечали: нет. Ничего не мог я поделать, Москва не была заинтересована в этом, наши должны были чесаться, грубо говоря, там ведь особых средств и не нужно было, просто немного изменить методику.
— А такая методика существует, чтобы научить ребенка простой бытовой татарской речи?
— Что касается методики преподавания, беда в том, что ее так и не создали. Есть методики преподавания любого языка как иностранного...
— Вот в КФУ есть иностранцы, которые изучают татарский язык, и они за каких-то полгода овладевают им на сносном уровне....
—Совершенно верно, за полгода-год обучают языку. Мне приходилось бывать во многих странах по работе и туристом, завидовал учащимся, особенно арабских государств: в школе обучают иностранному языку, чаще всего это английский, и дети прекрасно говорят. Почему так? А потому что методика правильная. Я неоднократно напоминал: давайте преподавать как иностранный язык. А наши преподаватели: «Как можно преподавать татарский язык детям-татарам как иностранный, это кощунственно звучит». Ничего подобного — для них он как иностранный, потому что фамилия только татарская по паспорту, а языка-то он не знает, дома у него на нем не разговаривают.
— «Родной язык» — это пара часов в неделю. Достаточно для освоения предмета?
— Естественно, недостаточно, по этому поводу я выступал в печати, выражал свое недовольство, свою боль, но от нас не зависело — это решил президент Российской Федерации, одним своим росчерком, словом... Конечно, это отдельный вопрос, не надо было так рубить с плеча, но что тут поделаешь, теперь мы только задним числом об этом можем говорить.
Но даже при нынешнем количестве часов, если разработать правильную методику, за 9 лет можно научить свободно владеть языком. Зависит все от министерства образования, как они быстро нормальные учебники создадут, с учетом специфики обучающихся. Но тут уже другая беда стучится —родители сами выбирают русский язык как родной, вся беда в ЕГЭ, и это прагматичный практический подход родителей.
— Это понятно, без должного знания госязыка РФ будут проблемы с поступлением в вуз.
— Тут у меня аргумент тоже есть. Сейчас русскому языку даже в татарских школах обучают будь здоров. Это раньше русский язык хуже преподавали, да и то люди спокойно поступали в вузы — это было 50–60 лет назад. Я сам после окончания 7-летней школы поступил в техникум с русским языком обучения, докторскую диссертацию защитил на русском языке, причем в Институте русского языка академии наук СССР в Москве. При желании можно, татары — народ трудолюбивый, когда они чувствуют, что уступают в начале обучения, то ставят цель догнать, не уступать русским детям, а к концу обучения опередить их.
— Но татары и народ довольно осторожный. Из всех директоров школ, к примеру, против системы пошел только Павел Шмаков.
— Я вашу мысль понимаю, менталитет осторожный, доходящий до пугливости даже (смеется). Это в психологии сидит, этому есть причина... Сколько веков ущемляли, давили, зажимали всеми способами, эта боязливость сохраняется еще, переходит из поколения в поколение, к сожалению. Татары пассивно выступали и сейчас выступают за сохранение и развитие татарского языка. Директора школ должны были, я об этом писал и пытался проводить разъяснительную работу среди родителей, мол, не бойтесь, ваши дети не хуже будут знать русский язык. Слишком большая осторожность губит, люди боятся, что дети не смогут поступить в вуз, а вот боязни, что дети без языка могут остаться, языка лишатся родного – об этом не задумываются.
Я говорил всегда: надо воспитывать гордость за свою нацию — это не шовинизм, не национализм, как некоторые пытаются представить. Чтобы прививать любовь к языку, чтобы появилось желание его изучать, в основе должна лежать вот эта гордость. Дух, самосознание должны быть на уровне, а они у нас недостаточные, к сожалению. В этой связи я напоминаю, обращаюсь и к родителям, и к организаторам образования: давайте в школах говорить о достоинствах татарского народа, других народов. Сколько у нас выдающихся деятелей начиная со средних веков: военачальников, спортсменов, Героев Советского Союза. Гордость — естественное чувство, иначе нечего делать, языку не научишь. Министерство образования, мне кажется, этим недостаточно занимается, средства массовой информации тоже, хотя есть исключения, некоторые газеты, в частности «Мәдәни җомга» — там такие хорошие материалы публикует редактор Вахит Имамов, невольно гордость появляется — какие у нас были люди! Русский язык, естественно, не надо забывать, брать пример с дворян, которые несколько языков знали. Наши татары за границей так же, кроме родного, знают три-четыре языка.
«ПОМНЮ ЧЕТКО, КАК ШАЙМИЕВ ВЫСТУПАЛ, ГОВОРИЛ, ЧТО ЭТО БУДЕТ НЕ ХУЖЕ ОКСФОРДА»
— Вы были последним ректором еще казанского пединститута. Что можете сказать про его дальнейшее исчезновение и слияние с КФУ— это было ошибкой?
— Это было глубокой ошибкой, очень серьезной, непростительной. Ни в одном нормальном среднего размера городе такого нет, чтобы не было педагогического вуза, ни в одном городе не уничтожили педагогический вуз. Это же самая распространенная, самая гуманная профессия. Результат — сейчас не хватает учителей, и не только татарского языка и литературы, а все потому, что у них интересы другие. Ректор КФУ Гафуров говорит: мы, мол, федеральный вуз, не работаем для Татарстана, пусть деньги выделяют. А мы работали с РТ, хотя нас финансировало министерство образования РФ, мы готовили в педуниверситете учителей, владеющих и русским, и татарским языками, этот опыт очень ценный. Мы принимали специально на первый курс математиков, физиков, других будущих предметников и на русском языке, и на татарском языке. Во-первых, поступать легче, вступительные экзамены принимали на татарском языке, конкурс был отдельным, первые два курса тоже преподавали по-татарски, создавали учебники, методику, а затем с третьего курса переходили на русский язык обучения. Мы готовили людей, знающих оба языка, было прекрасно. Я как руководитель вуза внедрял систему, и не было никаких проблем.
У нас был вуз с большой историей, он создавался в России третьим — после Санкт-Петербургского и Московского. Педагогический вуз нужен, поэтому он и называется педагогическим, там большое внимание уделяется специальной подготовке — и теоретической, и практической.
— Мог ли стать преемником умершему педагогическому университету татарский национальный университет, который так и не создали, хотя даже постановление кабмина было на этот счет...
— Это было при мне, когда я был депутатом Верховного Совета, мы успели принять постановление о необходимости создания татарского национального университета, но это противоречиво все. Вот так взять и создать национальный университет — дело непростое. Ну и не надо путать его с педагогическим вузом, ведь он сам по себе. Все специальности невозможно готовить в одном вузе. Что там авиаторов, химиков готовить? Национальный университет, если бы он был, то надо его создать по гуманитарным специальностям — языки, история, культура, психология и так далее. Он должен был быть образцовым, местом, где готовят элитных специалистов опять же в гуманитарных направлениях. Ну не пошлешь же его выпускника на завод?
Я не против создания татарского национального университета, но правительство когда-то упустило этот вопрос, наш Верховный Совет не настоял. Надо было добиться выполнения решений и постановлений парламента. Причины этому были, я знаю их. Во-первых, пожалели средств, боялись Москвы, мол, обвинят, дескать, национальный вуз для себя создают. Потом пытались решать этот вопрос за счет объединения с гуманитарным институтом, где готовили специалистов для села, потом присоединили туда ТАРИ (Татаро-американский региональный институт). Назвали все Татарский гуманитарно-педагогический университет — это делали с тем, чтобы успокоить народ, мол, зачем вам еще национальный университет. Я до сих пор помню четко, как Шаймиев выступал, говорил, что это будет не хуже Оксфорда. Но не создали Оксфорд, а погубили, потом объединили с федеральным университетом, тогда и педагогического не стало, ТАРИ не стало, гуманитарного не стало. Советоваться надо было, а они не советовались, приняли решение в кулуарах, и все.
«ЖУРНАЛИСТЫ САМИ ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА НОРМАЛЬНО НЕ ЗНАЮТ, А ВЫПЕНДРИВАЮТСЯ»
— Ваше имя у татарской общественности часто ассоциируется с критикой дикторов телевидения, журналистов, вы говорите, что сейчас очень неграмотная татарская речь и письмо у многих.
— Ведь доказательно критикую, на примерах. Я в своей книге «Матбугат һәм эфир теле» («Язык печати и эфира») привожу более 3 тысяч выявленных ошибок и теоретически обосновываю, как происходит нарушение языковых норм. Беда, просто беда, журналистов готовили по учебному плану Москвы, а Москве твой язык не нужен. Они работали с базовыми знаниями, полученными в школе, а теперь и вовсе татарских школ не стало. Есть, конечно, отдельные журналисты, они сами овладевают, но большинство недостаточно, мягко говоря, владеют языком.
— А может, зря вы ополчились на журналистов, беда не в ошибках, а в том, что сам язык исчезает...
— Так этими ошибками мы содействуем исчезновению языка. В татарском языке, как и в английском, есть буква һ, ни один радио- или тележурналист ее правильно не произносит, заменяют на х... Сплошь и рядом нарушают. Журналисты нарушают, ну и власти виноваты, раньше была секция переводчиков при союзе журналистов Татарстана. Надо учить журналистов теории перевода — это же целая наука, а у нас человек, просто владеющий языком, начинает переводить. Каждый себя считает специалистом.
— Но бывает и так, на телевидении ученые ругали журналистов за то, что язык нелитературный, а простым зрителям не нравилась излишняя литературность экранного языка...
— Это все крайности, журналисты сами литературного языка нормально не знают, а выпендриваются... Вытаскивают откуда-то старинные арабские слова, вышедшие из употребления, и используют обильно без необходимости. Потом этим хвалятся, мол, нашел новое слово. Орфография вообще никуда не годится —как слышат, так и пишут. Стараются выкидывать русские заимствования и заменять их на арабские, хотя заимствования сами по себе — это неплохо. Но на телевидении, как и в печати, безусловно, должен быть литературный язык.
«КАК МОЖНО ПРОСТО ТАК СИДЕТЬ, ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ДО САМОЙ СМЕРТИ РАБОТАТЬ»
— Почему вы ушли из КФУ?
— Я после присоединения педуниверситета к КФУ поработал завкафедрой года два-три, потом уже просто профессором, потом совсем не стало часов для нас, для профессоров, в том числе и для академика, а все потому, что выступал с предложениями. Где-то замечание сделаешь, где-то покритикуешь — все цивилизованно, нормально, но там не привыкли работать с такими людьми. Выжали, оставили одну молодежь, видных ученых убрали, придумали ставку 0,1 для меня, академика. Я 20 лет руководил аспирантурой, кандидатские диссертации под моим руководством защищались, 500 человек кандидатскую при моем председательстве защитили. Ну как так? Для ученых нет ведь возрастного ценза — как академика, проработавшего 17 лет ректором, можно убрать из вуза?
— Да и в Госсовете РТ сейчас почти не осталось защитников татар, разве что Разиль Валеев.
— Раньше ситуация была другая, конечно, были несколько человек, сейчас не стало. Разиль — светлый человек в целом, он старается, пытается, но один в поле не воин. Ему тяжело, и поэтому иной раз он и не говорит, хотя я его понимаю. Его душа болит за татарский язык, татарскую культуру.
— Вы много лет были членом президиума всемирного конгресса татар, сейчас не попали в состав «Милли шура».
— Да, меня избирали, но там я особо себя не проявлял, мне хватало других дел. Я ведь был председателем Республиканской партии Татарстана еще три года, как никак. На волне приобретения суверенитета появилась, решили мы, что суверенные, самостоятельные в основном. Создали программу, устав, газету издавали на двух языках. Все держалось на патриотизме, энтузиазме...
— И сейчас в свои 80 без дела не сидите?
— Как можно просто так сидеть, человек должен до самой смерти работать по мере возможностей. Только так, это поддержка жизни. Пишу научные труды, издаю книги, причем в основном на свои деньги. Недавно меня самого нашли через интернет, мы опубликовывали в международных журналах одну статью о новых подходах к определению частей речи. Там было резюме по-русски и по-английски, по ней меня определили, написали, что моя статья им понравилась. Попросили посолиднее работу по этой теме, готовы издать монографию бесплатно. Есть у меня такой труд «Общая и специфическая лексика фразеологических средств русского и татарского языков», когда был ректором, то издал для студентов. Я послал по электронной почте, и ее приняли для публикации. Главное, чтобы приносило пользу, а то журналисты, например, вообще не читают рекомендации.
Юсупов Рузаль Абдуллазянович родился в 1938 году в деревне Кышкар Атнинского района Республики Татарстан.
Окончив татарскую сельскую школу, поступил в Казанский кооперативный техникум. После получения диплома был направлен товароведом в Усть-Уйский район Курганской области.
Через два года работы был призван в армию, три года служил в погранвойсках в Таджикистане.
С 1960 по 1964 годы учился на историко-филологическом факультете Казанского государственного университета. Был ленинским стипендиатом, секретарем комсомольской организации факультета.
С 1964 по 1967 годы работал переводчиком и редактором комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров ТАССР.
С 1967 по 1970 годы учился в аспирантуре при Казанском педагогическом институте. После досрочной защиты диссертации был назначен преподавателем, и вся дальнейшая жизнь Юсупова была связана с этим вузом. Прошел все ступени учебно-научной деятельности: был ассистентом, старшим преподавателем, доцентом, профессором, секретарем партийной организации, замдекана, деканом историко-филологического факультета.
С 1986 по 2002 годы работал ректором Казанского педагогического института, который в период его руководства был преобразован в Казанский педагогический университет. Руководил кафедрой татарского языкознания, аспирантурой и докторантурой при этой кафедре, в течение многих лет возглавляет докторский совет по сравнительно-историческому, типологическому и сопоставительному языкознанию.
В 2007 году член-корреспондент АН РТ Юсупов был избран академиком и вице-президентом АН РТ, он является лауреатом госпремии РТ в области науки и техники.
Основные научные направления профессора Юсупова определены его кандидатской и докторской диссертациями, а также работой в сфере журналистики и научно-педагогической деятельности. Это теория и практика перевода, сопоставительная типология, культура речи и методика преподавания родного языка.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 51
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.