Максим Шевченко: «Есть масса вопросов. Есть несколько версий, которые, безусловно, надо обсуждать» Максим Шевченко: «Есть масса вопросов. Есть несколько версий, которые, безусловно, надо обсуждать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ БУДЕМ ПРОВОДИТЬ СОБСТВЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ»

― ...Как вы думаете, Максим, мы узнаем когда-нибудь, кто убил трех журналистов в Центральноафриканской Республике?

― Мы — безусловно, узнаем (друзья убитых).

― Как мы это узнаем? От кого узнаем?

― Ну мы будем проводить собственное расследование. И я хотел бы обратиться к российским властям с предложением поддержать создание независимой расследовательской группы. Вот, Ходорковский создает свою группу — я знаю, уже набирают туда журналистов. Я готов помочь в создании и в работе, в организации деятельности группы независимых военных журналистов, профессионалов, с боевым опытом, в том числе служивших в Вооруженных силах, которые были друзьями Орхана или просто уважали его, или просто которых интересует истина. И мы, безусловно, докопаемся до сути, кто стоял за убийством... Ну вот там был мой очень близкий друг, Орхан, самый близкий, наверное. Других ребят я не знал. Но, в общем, журналистов, российских журналистов. Потому что так это оставлять, конечно, невозможно.

― То есть вы считаете, надо ехать туда и самим разбираться?

― Я сейчас не буду рассказывать детали этого расследования. Я думаю, надо ехать туда, надо ехать в другие части света. Потому что я совершенно уверен, что убийство не зафиксировано только в этой точке, где пули попали в тела ребят. Есть масса вопросов. Есть несколько версий, которые, безусловно, надо обсуждать.

― Какие версии вы считаете наиболее убедительными?

― Есть только четыре версии. Первая версия — это версия грабежа, что, вот, их остановили, ограбили. Это версия, которую зачем-то распространяет Мария Захарова и МИД. Эта версия наиболее несостоятельная, потому что богатых европейцев не грабят. Их захватывают в плен, держат там в ямах или где-то еще, а потом за них получают выкуп. Убить трех журналистов с деньгами на кармане, да еще выяснив, что можно выяснить, что их послал там богатый фонд, это просто какое-то абсурдное действие с точки зрения местных отморозков.

Там журналистов захватывают, там массово захватывают. Было много случаев захвата разного рода западных журналистов, за которых потом получали выкупы. Журналист — это вообще источник выкупа, а не источник расправы в таких местах.

Поэтому версию грабежа, что их взяли расстреляли с целью, там, отобрать у них аппаратуру и 8 тысяч долларов — это, пожалуй, дуракам рассказывайте эту версию.

― Вторая версия?

― Вторая версия — это то, что их убил Вагнер, ЧВК Вагнер. На мой взгляд, эта версия не выдерживает критики. Несмотря на то, что нам зловещим голосом рассказывают про то, что там Пригожин, повар Путина. Ну вот сидят там 160 человек, которые находятся там совершенно официально по контракту с этим президентом Центральноафриканской Республики. Они не скрываются, они не подпольно там сидят. Они, естественно, как и другие компании, как Black Water и другие находятся на самоокупаемости. Но в данном случае патроном их является государство.

Во-первых, никакое государство официально не объявляло о некоем ЧВК Вагнер — это всё домыслы, по большому счету, журналистов и социальных блогеров. Государство говорило о посылке туда какой-то группы специалистов и военнослужащих. Называются ли они «ЧВК Вагнер» или как-то еще по-другому, это надо разобраться еще с этим. Но убивать им трех российских граждан?..

Ну вот, допустим, что ребята сняли какой-то фильм, ну невероятный, что-то такое откопали прямо. Ну честно вам скажу, этот фильм не вышел бы за рамки фестивальных показов. Он не потряс бы мир и он, как говорится, не перевернул бы наше представление о присутствии России в Центральной Африке.

― Это мы понимаем, но не всегда понимают люди, которые охраняют какие-то объекты или что-то.

― Нет, их убили не на объекте.

― Я понимаю.

― Давайте дальше. Это была засада. Это была целенаправленная засада, куда их вели и где их расстреляли, вытащив из машины. Мы видели фотографии машины — машина не повреждена. Там одна пуля в левом углу верхнем со стороны пассажира и одна пуля по касательной у борта машины. Очевидно, это показательные выстрелы, которые, на самом деле, просто ерунда.

Когда машину останавливают, стреляют по водителю. Вот, если бы хотели реально остановить машину, то стреляли бы по водителю. Тем более это ночное время, было темно.

Ни по шинам не стреляют, ни по мотору — только открывают огонь по водителю. Водителя никто не тронул. Значит, водитель был в сговоре с теми, кто стрелял. Водитель остался в живых.

― Есть информация какая-то, что он ранен был, но...

― Ну слушайте. «Ранен». Потом за 200 долларов ему просто ногу прострелили, сказали: «Вот мы тебя ранили. Ты бежал». Водитель был нужен, чтобы озвучить эту версию.

Я не исключаю версию и, там, что отморозки есть и где-то там в этой загадочной ЧВК Вагнер, которую никто не видел, на самом деле. Но я что-то сомневаюсь в этом, если честно, потому что это всё работает против них.

― Это вторая версия. Третья?

― Это настолько не выгодно, понимаете, вот сейчас убить трех оппозиционных журналистов в том месте, где только что правительство Российской Федерации заключило договор с руководством этой вот африканской страны. И там специально, как бы, убить трех российских журналистов оппозиционных. Зачем? Чтобы нос не совали туда, что ли? Чтобы не снимали фильм, который никому не интересен? Ну не надо тоже делать из Расторгуева великого режиссера, который собрал все лавры во всех фестивалях. Он был хороший человек и, как говорится, храбрый парень.

Ну что можно снять? Как наемники ходят с ружьем? Как кто-то говорит на улице по-русски? Как кто-то где-то какие-то там... где-то какие-то рассказали бы какие-то африканцы, какие-то чернокожие?..

― Есть версия, например, что договор с одними, а помогают другим.

― Хорошо. Ну вот, вам говорят в экране... Вот, вы смотрите телевизор, вам говорят с экрана: «Вы знаете, здесь есть русские наемники, которые договор с одними, а помогают другим». Да это вообще никого не интересует.

Это просто для узкого кулуарного сегмента интернета. А вот убить ребят, убить и заявить о том, что отморозки, путинские отморозки повара Пригожина, повара Путина убили трех журналистов, это самое то. Поэтому возникают вопросы.

Значит, как я узнал, человек, с которым они договорились, их не встретил в аэропорту. Раз. Этот голландец, который представлялся в переписке, как я теперь понимаю, представителем ООН, реально они его в глаза не видели. Это просто человек, который представился фиксером и который сказал, что, вот, я, как бы, там знаю, с кем вас свести. Он послал за ними машину с этим водителем, который остался жив.

То есть ребят, на самом деле, просто вели как мишень на эту засаду. Вели. Тем более это группировка. Люди в тюрбанах, как рассказал вот этот водитель, который, я думаю, уже убит... Если не убит, то убит будет в ближайшее время, потому что он живым, конечно, никому не нужен, чтобы его допросили и выяснили, что он, на самом деле, знал.

Эти люди в тюрбанах... Кто такие люди в тюрбанах в Центральноафриканской Республике, не говорящие на местном языке и не говорящие на французском? Это могут быть либо суданцы, либо малийцы. Я был в Судане, я видел: да, они ходят в тюрбанах, на самом деле. Как они там оказались?

Потом эта группировка... Как они называются? Селеф, по-моему, или как она?

― Селека.

― Да, Селека. Она поддерживается французами открыто, французской разведкой. Недавно по Франс-24 был репортаж, в котором хвалили Абдулая Хиссейна, главу этой группировки. Государственное телевидение Франции представляло эту группировку, ее руководителя как прогрессивное повстанческое движение.

― Вы сейчас третью версию рассказываете, да?

― Конечно. Я уверен просто, что спецслужбы французские имели к этому отношение. В ЦАР находится... Я не знаю, сколько там вагнеровцев, но там находится 11 тысяч французских иностранных легионеров. Это самая большая группировка Иностранного легиона за пределами Франции. Там находится порядка 800 грузинских военнослужащих по контракту с натовцами и с французами.

Там был скандал педофильский 2 года назад, огромный скандал. Французские офицеры трахали малолетних детей, покупая их за еду. И Генеральный прокурор Франции возбудил уголовное дело в отношении... Это всё имеет отношение к этому.

― ... Четвертая версия какая?

― Ну вот я вам говорю версию. Потому что версию того, что они могли добыть нечто такое, что прямо стало бы государственным секретом... Да гораздо проще их избить было, понимаете, отобрать у них деньги, оружие, паспорта, кинуть в местную тюрьму под предлогом того, что у них нашли наркотики, а потом выслать обратно сюда. С позором, например. И они были бы живы, и все были бы, как говорится, накормлены. И ничего они не узнали.

Вот так их завалить вот там — это крайне, как говорится, не... Но я не исключаю версию вагнеровцев или кого-то, кто там есть, вы поймите. Не исключаю. Потому что вариант отморозка или группы отморозков — он всегда есть. Как в ситуации с этим офицером в Чечне, помните? Офицером спецназа ГРУ, который останавливал там машины с четырьмя чеченцами. Ему командир говорит: «У тебя пять двухсотых». Он переспрашивает, а ему опять говорят: «А у тебя пять двухсотых». Он их не хотел убивать, но кто-то сверху приказал. Может, тот, кто приказал, выпил там или еще чего-то. Поэтому он убил 5 гражданских.

Поэтому и здесь я тоже не исключаю эту версию. Но версия того, что неизвестный голландец, которого они в глаза не видели, послал им машину с водителем, который остался жив, который вывел их на каких-то ублюдков в тюрбанах, не говорящих на местном языке, которые, очевидно, их вывели из машины, удостоверились в их личностях, а потом расстреляли в упор. Не захватили в плен...

Господи! Да исламистские группировки или, вот, любые... Вот, вы представьте себе, вы повстанец и вы находитесь... Вы вечером выходите на трех журналистов, за которыми... Говорят: «Вас кто послал?» — «Ходорковский». Это деньги! Зачем убивать деньги? Только если их хотели убить.

ЧТО, ЧТО ТАМ ХОДОРКОВСКИЙ?..

— Есть еще у меня один мотив на эту тему. Потому что все западные СМИ — это просто стейтмент прошел совершенно одинаково. Вот, еще не успели, как говорится, поступить сообщения, мгновенно по всем западным СМИ — от «Guardian» до всех — одно и то же, как под копирку написанное: «Вагнер по приказу путинского повара Пригожина убил трех оппозиционных журналистов в Центральной Африке». Ходорковский дает комментарии, и Ходорковский говорит: «Я это всё расследую». Мне понятно, что Ходорковский никогда не скажет, что это убила французская разведка.

Мы же с вами исходим из определенных религиозных представлений. Во-первых, у нас Ходорковский — это чистый, невинный и в белых одеждах.

― У кого это Ходорковский?

― Ну вообще вот так вот у либеральной общественности он абсолютно... Всё, что он делает, всё хорошо. Запад, всё, что делает Запад, всё, что делают Франция, Англия, Германия, это прогрессивно и хорошо. Мы же не подозреваем, что французские офицеры...

― Да бросьте! Мне кажется, что то, что делает Франция в Центральноафриканской Республике, никто в жизни никогда не одобрял.

― Ну... В том-то и дело! Они там совершают военные преступления. Ну про версию массовой педофилии, изнасилования детей, которые французские офицеры там себе позволяли...

― Наверное, это не имеет прямого отношения к этой истории.

― ...здесь в России очень мало обсуждали, знаете ли.

Нет, а я считаю, что имеет, потому что есть такая тема, как дымовая завеса. Вместо того, чтобы... Ведь дело по педофилии для Иностранного легиона совершенно не закрыто, между прочим. В 2015 году Генеральный прокурор Франции это дело открыл. И почему бы, как говорится, не показать, что там в ЦАР находятся страшные отморозки-вагнеровцы, убивающие российских граждан направо и налево, наглотавшись водяры, понимаете? Вместо того, чтобы задать вопрос: «А чего там делают 11 тысяч французских военнослужащих? Почему Франция поддерживает террористическую группировку исламистскую? Почему по французским телеканалам славят эту... Как ее? Селека? Там Селека. По государственным телеканалам показывают, что они прогрессивная сила. И почему люди из этой Селеки расстреливают российских граждан?»

Поэтому, поэтому... Это третья версия.

Четвертая версия, на самом деле, она... Я ее озвучивать не буду, она достаточно конспирологическая и поэтому нет смысла ее озвучивать. Мне не понятна роль Михаила Борисовича Ходорковского, который сейчас говорит о том, что он там, дескать, вот, Орхан сам знал, опытные журналисты. А Ходорковский не знал, что такое ЦАР? ЦАР — это, между прочим, не на Марсе находится.

В ЦАР давным-давно присутствовали, там были интересы разного рода бизнесменов очень крупных. Это буквально россыпи алмазов, россыпи золота и урановые месторождения. ЦАР — одна из самых богатых полезными ископаемыми стран в Африке. И ЦАР находится в центре Африки. Вот, условно говоря, вы там осели, и оттуда вот так можете по всей Западной Африке рассылать свои подразделения, свои отряды.

Поэтому как?.. Вот, Ходорковский говорит сейчас: «Я не знал, что их надо посылать под вооруженной охраной, что они сами все решали».

― Максим, вы сами были в таких местах. С вами всегда ездила...

― Нет, в таких местах я не был.

― ...с вами всегда ездила охрана. Хорошо, в похожих.

― В таких местах я не был. И я никогда... Если б я знал, что Орхан опирается на фонд Ходорковского, я сделал бы всё, чтобы он туда не поехал. Потому что я считаю... Я так ему и сказал (я с ним, вот, разговаривал неделю назад): «Ваши жизни ничего не стоят в этой командировке, — сказал я Орхану. — Вас просто принесут в жертву кто угодно. Вам никто ничем не обязан, у вас нет никакой крыши, вас никто не прикрывает». Я его спросил: «У вас есть вооруженное прикрытие?» Они сказали: «Ребята о чем-то договорились».

А с кем ребята могли договориться, кроме как с фондом Ходорковского или с какими-то фиксерами? То есть, возможно, они безответственно к этому отнеслись. Но их... Еще раз говорю, в аэропорту их не встретил тот, кто должен был встретить. Дальше им нашли нового некоего голландца-сотрудника ООН. То есть это уже говорит о том, что это сотрудник спецслужб, на самом деле. Потому что статус сотрудника ООН в Центральной Африке неизвестно для кого — это статус, как правило, разведчика легального.

Который им написал... Они с ним связались. Они его не знали в лицо. Прислал машину, которая их привезла к людям, которые их вытащили из машины и вместо того, чтобы их использовать для заработка (а это за каждого по миллиону можно было получить)... Ходорковский! Он бы заплатил бы по миллиону.

― Что вам еще говорил Орхан Джемаль перед командировкой?

― Ну что все нормально, что он понимает, что очень опасно, он понимает, что это так. Но, как бы, надо ехать, потому что, во-первых, это интересно. Он реально любил Африку, Орхан. Он считал, что проскочит. Он считал, что проскочит. Но можно было проскочить, если ты журналист. Но теперь я понимаю, что их уже вели на заклание. Я понимаю прекрасно, что они уже шли по сценарию заготовленному, что их выводили на эти стволы убийц, что их знали. И версия о том, что, знаете, им в машине подкинули жучка, вели по жучку... Это невозможно!

― То есть вы думаете, они не успели там ничего узнать такого, что?..

― Это невозможно. Их знал, вот... Вот, убийцы их ждали в конкретном месте. И водитель, сука, знал, куда он их везет, понимаете? Эту тварь допросить бы как следует с пристрастием под видео. Но я еще раз говорю: думаю, что он уже мертвый (этот водитель), если не дураки те, кто организовывал это дело.

Поэтому я обращаюсь сейчас к тем, кто там служит в этой Центральноафриканской, к вагнеровцам. Вас обвинили в этом убийстве. Сохраните свою честь — проведите собственное расследование, найдите этих убийц, допросите их под видеокамеры и представьте видео этих допросов. Или мы будем считать, что вы имеете к этому отношение.

Это слишком серьезный вопрос для меня, например, и для многих других ребят в нашей стране. Мы разных взглядов — либералы, патриоты — но Орхан был другом, как и другие ребята, очень многим. И я считаю, что это принципиальный вопрос. Российское государство не может только на Следственный комитет всё это переложить — оно обязано довести это до конца. Это, скажем так, эпизод глобальной геополитической войны, в которой ребята оказались просто заложниками и жертвами.

Но мы точно узнаем рано или поздно, сколько б ни прошло времени, журналисты из разных стран, поверьте, с разными паспортами и гражданствами, кто реально убил. И не имеет значения, как мы относимся к Ходорковскому, к Путину или ко всем остальным.

― Важно ли закончить то расследование, которое они начали?

― Да это вообще не имеет никакого значения, потому что никакое расследование они не начинали. Они снимали просто фильм! Они хотели просто хайпануть и снять фильм про русских наемников в ЦАР. Это было ничто! Это был бы фильм, за который они получили бы свой грант, который потом показали бы на каком-нибудь либеральном фестивале (вот, Уманского, например, понимаете?), они сорвали бы аплодисменты и были бы живы. И потом мы сидели бы, курили бы там и весело разговаривали бы.

Но их вели конкретно для политической провокации, чтобы убить. Кто? Как? Зачем? Почему? Вот, такая вот история.

Вот, Орхан был в Афганистане. Он мусульманин, он был в Гильменде, он был в Кандагаре, он был в тех местах, где вообще не были европейцы практически. Он туда проникал, он написал потрясающие репортажи. Он молился, он делал намаз, он читал Ясин. Когда талибы ему говорили «Прочитай Ясин»... Ну не Ясин, а Фатиху. «Прочитай Фатиху». Он читал Фатиху, он находил общий язык. Но Афганистан — это цивилизованная страна, как это странным кому-то ни покажется. Это люди с правильными этическими понятиями (афганцы). Это люди, говорящие на разных языках там — на английском, на пушту, на дари. Это мусульмане, в конце концов, которые живут по правильным законам.

Но Центральноафриканская Республика — это совсем иное пространство, это пространство войны всех сразу спецслужб, частных военных компаний, корпораций каких-то, которые борются там за нефть, за алмазы, там, за уран, легальных корпораций, нелегальных корпораций. Это просто такая, кровавая каша. Вот, что такое ЦАР. И поэтому я был против этой командировки.

«БЕЛЫХ ЖУРНАЛИСТОВ НЕ УБИВАЮТ»

― Почему тогда нет версии просто того, что это трагическая случайность? Потому что...

― Это не случайность. Белых журналистов не убивают. Их берут для того, чтобы за них потом получить выкуп. Если их убили, значит, их хотели убить заранее. Нам надо выяснить, кто их хотел убить и почему их убили?

Я не верю, что белых журналистов трех... И там спросили бы... Вот, вам ствол к затылку приставили, спросили. Вот, вы вот так сидите. «Ты, — говорит, — кто тебя послал?» — тебя спрашивают. Ты говоришь: «Фонд Ходорковского» — «Кто такой Ходорковский?» Говорит: «Очень богатый russian billionaire». И после этого тебя убьют, что ли? Ну это просто дикое предположение!

После этого тебе скажут «Ну-ка, встань, давай отряхнем с тебя пыль. Иди, вот там вот в яму садись, посиди, а мы пока свяжемся с твоим Ходорковским». Вот так это было бы, если бы это были реальные бандиты или даже повстанцы.

Этим людям, которые их убили, было дано задание именно этих ребят взять и убить, и оставить в живых водителя для того, чтобы он озвучил вот эту версию о людях в тюрбанах. Мы же не знаем, были там люди в тюрбанах или не были, была эта Селека или не было? Это этот придурок сказал, что там это было. А, может, там этого не было, на самом деле. Может быть, ему так сказали: «Вот, ты это скажешь, и ты получишь там 500 долларов или 200 долларов там твоей семье». Он: «О, давай-давай! Конечно, скажу!» — «А для виду мы тебе прострелим, там не знаю, мякоть ноги».

― То, что вы озвучили в качестве третьей версии, очень совпадает с тем, что РИА сегодня написали.

― Я не читаю РИА. Я просто думаю над тем, что происходит.

― И они, в общем, такую, очень серьезную претензию выкатили, что люди поехали без аккредитации, без каких-то таких вещей.

― Это нормально. Это вообще не претензия. Фрилансеры по всему миру ездят... С аккредитацией ты чего? Вот смотрите. Вот, ты приезжаешь, ты аккредитуешься, тебе дают переводчика, как правило, офицера. Если ты хочешь снимать фильм для ВГТРК при всем уважении к ВГТРК (там работают прекрасные журналисты, Женя Поддубный и так далее, ну храбрые ребята реально), то ты, как бы, будешь снимать там, куда тебя привезут офицеры местной контрразведки. И ты ничего не снимешь. Ты не снимешь ничего такого, вот, эксклюзивного. Ты сможешь снимать только такое, массовое для того, чтобы сказать: «Вот, я на войне. Смотрите, по мне стреляют. Мы там среди чернокожих, тут кругом людоеды». — «А вот там кто?» — «А вот там добывают алмазы». — «А там кто?» — «О-о! А там, наверное, вагнеровцы сидят». Ну в общем, это все туфта, по большому счету.

А если ты приезжаешь фрилансером, то тебе говорят: «Вот, ты снимешь, там, интересный сюжет сделаешь, ты его потом продашь хорошо за 10 тысяч долларов, за 20 тысяч долларов, за 30 тысяч долларов». И, как правило, фрилансеры так и ездят. У меня есть много друзей, которые являются фрилансерами разных национальностей из разных стран, которые ездили на войны, рисковали жизнями. И, конечно, у них не было никаких там аккредитаций кроме тех, которые они там себе выдумывали.

Но в данном случае их убили не из-за того, что у них не было бумажек.

ЧУДЕСНАЯ ЦАР

― Максим, а что мы вообще в ЦАР делаем?

— ЦАР ― это важнейшая страна Африки. Присутствие России в ЦАР — это важнейшее присутствие в Центральной Африке. ЦАР была союзником в 60-е годы Советского Союза. Там достаточно долгая система экономических связей. ЦАР — это страна, в которой алмазы, в которой золото, в которой уран, в которой полезные ископаемые. Сидя, вот, в ЦАР, окопавшись в ЦАР, вы можете, собственно говоря, проводить политику во всех окрестных странах, вы, как бы, сразу становитесь оператором по всей Западной и Центральной Африке.

Если, конечно, у нас считается, что Россия должна тут тихонечко помирать во Владимирской области, как я наблюдаю, как Россия помирает реально во Владимирской области (начальство процветает, а народ помирает), это, конечно, тоже правильная претензия, правильный вопрос. Надо ли там лезть в ЦАР, если у тебя во Владимирской области люди живут так же, как в ЦАР? Понимаете? Только жары такой нету.

«МЫ СТОЛКНУЛИСЬ С МОШЕННИЧЕСТВОМ, ЖУЛЬНИЧЕСТВОМ И УГОЛОВЩИНОЙ»

― Вы верите в то, что вы будете зарегистрированы?

― Нет, я слабо верю в то, что я буду зарегистрирован. Хотя, я считаю, что я абсолютно честно веду предвыборную кампанию в отличие от губернатора Орловой и ее группировки, которая использует схемы мошенничества, манипуляции, запугивание для того, чтобы создать комфортную для себя политическую ситуацию, избегнуть политической конкуренции. Поэтому депутатов Заксобрания, местного, районного уровня запугивали, угрожали выгнать с работы, заставляли отдавать подписи не за меня, а за других (за Орлову, например). Свозили автобусами к нотариусам, заставляя подписываться за Орлову. Это первая подпись.

Ну там есть разные нюансы — там надо собрать в таком-то количестве районов, не более чем такой-то. И, вот, первые подписи в 7-ми районах... Там условно из 21-го надо было собрать в 16-ти, да? Ну вот, уже сразу там в 7-ми были подписи просто заблокированы — они были просто взяты за губернатора Орлову. У нас есть доказательства этого.

И осталось там 14 районов, которые, как бы если даже ты все в них соберешь, ты не проходишь этот фильтр. Поэтому я считаю, что я полностью прошел фильтр. Мы собрали нужное количество подписей. Другое дело, что мы столкнулись с мошенничеством, жульничеством и откровенной уголовщиной. Но я не считаю, что в борьбе с уголовщиной должны проигрывать те, кто честно ведет свою политическую борьбу.

Мы не занимались ни подкупом, ни запугиванием. Я разговаривал с каждым человеком практически, который дал мне подпись. Я убеждал людей. Более того, я людям говорил, что если им там угрозы какие-то существуют, не подписывайтесь за меня — это того не стоит, это не Сталинград 1942 года, чтобы рисковать там бизнесом или работой, например. Понимаете?

― А на каком уровне принимается решение вас пускать или не пускать, как вы думаете?

― Я понятия не имею: это спрашивайте не меня, это спрашивайте Управление внутренней политики в Администрации президента.

― У вас не возникало такого интереса?

― Да мне это даже не интересно, если честно. Что? Я должен идти куда-то там, ползать на коленях, кого-то упрашивать?

― Это очень интересно, что вам это не интересно.

― Потому что мне это надоело! Мы все живем, думая о том, где в каком-то решении, в кабинете какой-то Молчалин какое примет решение. Не хочу просто! Мне это осточертело уже, понимаете? Вот, я хочу жить по Конституции и по закону.

― А избирательная кампания в российском регионе, избирательная кампания главы региона...

― Избирательная кампания во Владимирской области проходит в нарушение закона Российской Федерации.

― ...вообще это кому-то интересно? Вот вы приезжаете из Владимира в Москву — вы чувствуете интерес к этому?

― Это интересно гражданам Российской Федерации, которые проживают во Владимире.

― А вне Владимира? Ну вообще в принципе?

― Ну а почему? Я, вообще-то, честно говоря, во Владимире разбираюсь. Что мне до мнения москвичей до того, что происходит во Владимире? Начальство в Москве разного рода... На меня никто не выходил никогда ни из Администрации президента, ни из местного Белого дома, ни из руководства «Единой России», поверьте, за все вот эти 2 месяца, что я этим занимаюсь.

С Геннадием Андреевичем Зюгановым, который сейчас приехал во Владимирскую область на «Территорию смыслов», я нахожусь в постоянном контакте. С Иваном Ивановичем Мельниковым — в постоянном контакте.

― Что он говорит?

― «Борись, Максим. Ты правильно идешь». Мы вместе, мы согласовываем тактику, стратегию. Я с уважением отношусь и к руководителю фракции, к вице-спикеру от КПРФ Государственной Думы, и к их политическому опыту.

― А у вас нет ощущения, что он заранее там договорился о чем-то?

― Нет, у меня такого ощущения нет совершенно. Я с уважением отношусь и к Зюганову, и к Мельникову, и к другим людям, к Афонину. И я считаю, что мы-то как раз занимаемся политической борьбой. А другие занимаются постыдным, омерзительным спектаклем (господин Жириновский, например).

«ДОЛОЙ ЛЮДОЕДСКУЮ ПЕНСИОННУЮ РЕФОРМУ!»

― Вы сказали о том, что это, действительно, интересно жителям Владимирской области, то, что кого-то не допускают...

― Я вообще считаю, что все партии, которые получили подписи от Орловой, поддерживают «Единую Россию». Вот, знайте, жители Владимирской области, что главный наш лозунг, КПРФ — «Долой людоедскую пенсионную реформу!» ... Единственная партия, которая выступает против пенсионной реформы и не сотрудничает с «Единой Россией», это КПРФ сегодня. Поэтому сегодня все порядочные люди будут вместе с КПРФ.

― Максим, вы сказали, что людям во Владимирской области очень, действительно, важно и интересно то, что кого-то не допускают.

― Да, важно: на наши встречи приходят тысячи людей.

― Правильно ли я понимаю, что когда вас официально снимут с выборов, будет гигантский митинг и выйдут десятки, сотни тысяч человек?

― Митинг — это не наша цель. Я не навальнист совершенно, чтобы устраивать митинги. Я считаю, что не митингами политическая борьба решается. Мы ведем правильную пропаганду. Наш единственный лозунг — «Долой людоедскую реформу!»

У нас, собственно, есть как бы тройная логическая связка. Первое: пенсионная реформа — это зло. Ответственность за пенсионную реформу — «Единая Россия». Светлана Орлова — это «Единая Россия». К этому ничего даже добавлять не надо.

― Сколько во Владимире пришло людей на митинг против пенсионной реформы?

― На митинг 1,5 тысячи во Владимире, около 1,5 тысяч в Коврове.

― Это много?

― Для этих мест — да, конечно. КПРФ такие цифры давно не собирала. Я думаю, что к 9-му сентября...

― Послушайте, но всё равно: в городе, где несколько сотен тысяч жителей, выходит 1,5 тысячи человек.

― А вы даже не знаете, каковы рейтинги «Единой России» и губернатора Орловой во Владимире. Они катастрофически...

― Но что-то мне подсказывает, что она всё равно победит.

― Мы же тоже меряем. Вот, они, Белый дом, меряет Владимирский, но и мы проводим замеры неформальные такие. Мы видим: это катастрофическое падение рейтинга губернатора и так называемой партии власти. Поэтому я считаю, что наша тактика правильная.

Митинги — это вообще не моя тактика. Я никогда не был сторонником митингов. Но я считаю, что правильно выстроенная система пропаганды и доведения до каждого человека позиции КПРФ, и моей позиции как лидера списка по этому вопросу... А главная позиция сегодня в стране — это пенсионная реформа, и «Единая Россия» просто обезоружена, поскольку их слушания (второе) будут после 9-го сентября. А до 9-го сентября после того, как их Путин просто от них отказался фактически и де-юре, не избравшись от «Единой России», и де-факто, отказавшись признать эту пенсионную реформу.

― Еще пока не отказался.

― А, вот, я считаю, что... Ну это не важно, как. Меня это сейчас не интересует.

― То есть, по-вашему, не будет она принята?

― Меня вообще не интересуют отношения Путина с «Единой Россией». Просто не интересуют сейчас. Меня интересует то, что...

― Что будет с пенсионной реформой или, точнее, не реформой, а просто?..

― Да просто мы будем всегда говорить — «Долой пенсионную реформу». Знаете, вот, был такой Катон Старший, который говорил там «Карфаген должен быть разрушен». Вот, любая наша речь про погоду, про природу, про футбол будет заканчиваться только одним — «Долой людоедскую пенсионную реформу, за которую ответственна „Единая Россия“ и ее руководство». И нечего к этому ни прибавить, ин убавить. Только Наталья Поклонская — единственный человек, который голосовал против пенсионной реформы, и честь ей и хвала. Сегодня Наталью уважает и, как бы, симпатизирует ей вся страна.

― Как быстро люди забудут о том, что они были недовольны ей?

― Это мы посмотрим. Политика — это не шоу (по крайней мере, настоящая политика). Политика — это система действий, как говорится, направленная на изменение представления людей, масс людей о ситуации в стране.

Во Владимирской области — разорение и нищета у большинства людей. Зарплаты — 12-13-15 тысяч. Губернатор просто обманывает президента, рассказывая... Смотришь на видео, где она рассказывает об успехах — это просто цирк какой-то! «Область, где уютно жить». Там кому уютно жить? Начальнику — да, которые построили себе там какие-то эти самые.

― Знаете, я смотрел Прямую линию: она, действительно, всё хорошо рассказала.

― Да. А, понимаете, люди... Просто там хохот. Вы съездите в Ковров, город воинской славы. Приезжаете: просто разрушенные дома в центре города. Богатые военные предприятия! Куда уходят деньги? Куда уходят деньги из Коврова?

― А Путин просто не знает и верит, и поэтому все так работает, правильно?

― Слушайте, если губернатор не знает, что у него происходит в области, но при этом знает по имени депутатов местных Советов и оказывает на них давление преступное с целью принуждения их к занятию определенной позиции...

― Депутаты — ладно. Но Путин? Вы говорите, он просто не верит?

― Я сейчас говорю не про Путина.

― А я про него спрашиваю.

― Я сейчас говорю про Владимирскую область.

― Да. Но он что? Он не знает? Мне просто интересно.

― Вот я и рассказываю. Вот, я рассказываю. «Эхо Москвы» — это федеральное СМИ. Вот, я рассказываю. Владимир Владимирович, Владимирская область разорена, люди живут в бедности, в нищете. Закрываются школы, закрываются детские сады, закрываются предприятия, массовая безработица, спад производства 16%. Люди, молодежь уезжает кто в Нижний, кто в Москву. Это процесс не естественный, это следствие вступления России в ВТО. За последние 6 лет — массовое разорение десятков, сотен предприятий. Просто массовое.

«НЕТ В РОССИИ ТАКОГО ПРИТЕСНЕНИЯ ДЛЯ МУСУЛЬМАН, КОТОРОЕ ЗАСТАВЛЯЛО БЫ ВАС БРАТЬСЯ ЗА ОРУЖИЕ»

― Еще одну тему важную хочу успеть затронуть, которая тоже связана и с регионами в том числе. Очередной большой приговор многочисленный...

― Как мы увидели, кстати, из диалога Путина с Венедиктовым, Путин знает и слушает «Эхо Москвы».

― Так вот, да. Очередной крупный приговор по запрещенной в России организации Хизб ут-Тахрир был в Уфе. Больше 20-ти человек получили сроки до 24-х лет в том числе. Мне интересно ваше отношение к этой организации? Насколько это люди?..

― Я считаю, что участие в запрещенных радикальных организациях недопустимо. И я считаю, что если какая-то организация запрещена законом, то быть членом этой организации недопустимо абсолютно.

― Насколько, на ваш взгляд, они, действительно, представляют серьезную опасность в нашей стране? И насколько?..

― Я не знаю, какую они представляют опасность. К сожалению, ряд бывших членов Хизб ут-Тахрир потом оказывался в рядах террористических группировок. Это вопрос не теоретический, это вопрос чисто практический. Я считаю, что... Вот, я обращаюсь ко всем молодым людям мусульманам: не вступайте в ряды радикальных организаций, которые запрещены! Это искалечит вашу судьбу, искалечит вашу жизнь, вы ничего не добьетесь и Всевышний Аллах не этого хочет от вас на вашем пути мусульманина, честно вам скажу. Всегда можно стать достойным мусульманином, исповедовать свою религию, не сотрудничать с теми, с кем вам не хочется сотрудничать. Там, если вы считаете, что государство неправильное, ну стройте честно свою жизнь, но не участвуйте в том, что явно приведет вас в тюрьму либо к смерти приведет. В этом нет необходимости.

Нет в России такого притеснения для мусульман, которое заставляло бы вас браться за оружие или вступать в ряды политических, подпольных организаций. Это моя позиция.

Я много общался с членами разных организаций. Я честно говорю, это тупиковый путь. Нельзя вступать в эти организации. Но сроки, которые им дают, я считаю, чрезмерно жестокие. Им дают сроки, как будто они поднимают вооруженный мятеж. Они всего-навсего книги читают и разговаривают.

Да, из этих разговоров много чего может потом последовать. Но бросать в тюрьмы на такие сроки, как им дают, это неправильно. Это должна быть профилактика. С исламской молодежью, с исламскими активистами надо работать профилактически, надо с ними разговаривать, надо их переубеждать. Надо им говорить, что «Ребята, давайте, вернитесь к нормальной жизни».

Это сложный вопрос, который надо обсуждать. Но еще раз подчеркну, членами запрещенных организаций быть не надо.

― Еще один сложный вопрос, который сегодня в интервью Алексея Венедиктова всплыл с главой Бурятии. Он спросил его по поводу обязательного изучения родного и государственного в Бурятии языка бурятского, да? И он сказал, что он не сторонник того, чтобы всех заставлять — пускай это будет добровольно. Вы как считаете?

― Я против этой позиции.

― Как правильно?

― Это кто? Венедиктов сказал или глава Бурятии?

― Нет-нет, глава Бурятии.

― Ну глава Бурятии, наверное, представитель «Единой России»...

― Конечно.

― ...который поддерживает этот закон. Но я знаю просто активистов бурятских, общественные организации. Я против этого закона.

Я предложил создать Демократический Конгресс народов России. Я считаю, что преподавание национальных языков должно быть в обязательной сетке. Я не видел еще на Земле человека, которому помешало бы знание второго языка, понимаете ли.

― Это не грозит какими-то процессами центробежными?

― Абсолютно не грозит никакими процессами. Знаете, в Советском Союзе все это преподавалось, и Советский Союз развалился не снизу, а сверху.

Беседовал Максим Курников

«Эхо Москвы», 2.08.2018