Алексей Баталов: «В Бугульме я получил свою первую зарплату – зерном»

Алексей Баталов

«У ВСЕХ ПОД ПОДУШКОЙ ЛЕЖАЛА ФОТОГРАФИЯ БАТАЛОВА»

Все, в чем участвовал Алексей Баталов, приносило его создателям не просто успех – просто оглушительную славу и мировое признание. Фильм «Летят журавли» (1957, режиссер Михаил Калатозов – прим. ред.) пока остается единственным из отечественных, который был удостоен «Золотой пальмовой ветви» международного Каннского кинофестиваля (1958). Также эта лента упоминается американской кинокритикой в числе пяти лучших фильмов ХХ века. Мультфильм Юрия Норштейна «Ежик в тумане» («Союзмультфильм», 1975 год), где в роли рассказчика выступает тот же Баталов, получил более 35 международных и всесоюзных премий, в 2013 году был признан лучшим мультфильмом всех времен и народов по результатам опроса 140 кинокритиков и мультипликаторов разных стран. Его Величество Император Японии пожаловал Норштейну «Орден Восходящего солнца с золотыми и серебряными лучами» за правильное воспитание его юных подданных посредством советского мультика, а в Киеве, на пересечении улиц Золотоворотской, Рейтарской и Георгиевского переулка Ежику установлен памятник. Ну а культовая мелодрама «Москва слезам не верит» с Гошей, Гогой, Жорой в эпицентре событий (1980 год, режиссер Владимир Меньшов), как известно, была удостоена Оскара. Не менее значительны и его работы в фильмах «Дело Румянцева» (1955), «Мать» (1955), «Дорогой мой человек» (1958), «Дама с собачкой» (1960), «Девять дней одного года» (1961), «Бег» (1970), «Чисто английское убийство» (1974), «Звезда пленительного счастья» (1975) – всего 34 «чисто актерские» роли, не считая еще трех, где Баталов выступил и в качестве главного режиссера: «Шинель» (1959), «Три толстяка» (1966), «Игрок» (1972).

Режиссер анимационного кино, народный артист России Норштейн в свое время переживал: «Он предлагал перейти на „ты“, я категорически отказывался, потому что надо мной довлел вот этот самый авторитет имени Баталова. А когда мы перешли с ним на „ты“, я ему говорю: „Знаешь, Леша, ты вообще испортил мне мою молодость“. Потому что все девочки были твои, у всех под подушкой лежала фотография Баталова».

Уровень творчества, исполнительского мастерства и популярности в народе – действительно космический, реально звездный (пусть в нашем случае не сетует Андрей Макаревич, настоятельно и вполне оправданно советуя многим своим коллегам и знакомым оставить подобную терминологию астрономам).

МАМА БАТАЛОВА ВЫИГРАЛА В КАРТЫ КВАРТИРУ В ДОМЕ ЛИТЕРАТОРОВ

А ларчик, как говорится, просто открывался: актер театра и кино, кинорежиссер, сценарист, педагог Алексей Баталов был в полном смысле слова прирожденным артистом. Он появился на свет в актерской семье 20 ноября 1928 года во Владимире. Его отец Владимир Баталов и мама Нина Ольшевская в то время были актерами МХАТа. Там же работали дядя и тетя Алексея: знаменитые Николай Баталов (это он сыграл роль начальника трудовой колонии Сергеева в первом советском звуковом художественном фильме «Путевка в жизнь», Павла Власова в фильме «Мать» по роману Максима Горького) и народная артистка СССР, лауреат Сталинской премии первой степени Ольга Андровская. В одном из интервью Алексей Владимирович вспоминал: «У мамы и папы была комнатка во дворе МХАТа, где складывали декорации – на них, в буквальном смысле, я и вырос...»

В начале 1930-х брак Владимира Баталова и Нины Ольшевской распался, она вышла замуж за известного писателя Виктора Ардова, сценариста фильма «Светлый путь»,так что с пятилетнего возраста мальчик рос в его семье. Мама вместе с Алешей переехала к Ардову – в дом в Садовниках. Однако жить там молодым было крайне тесно, так как другую комнату занимала новая семья бывшей супруги писателя. Это вынужденное соседство продолжалось несколько лет. Но вот однажды Ардов и Ольшевская отправились навестить своего приятеля поэта Николая Асеева, у которого в гостях оказался некий богатый иностранец. С ним они сели играть в карты. Игра продолжалась всю ночь, и к утру Нина Антоновна разделала иностранца «под орех». Так в руках у Ольшевской и Ардова оказалась сумма, на которую затем и была куплена квартира в кооперативном доме литераторов.

Этажом выше жила семья Осипа Мандельштама. Именно благодаря этой семье к ним в дом впервые пришла Анна Ахматова, когда приехала из Ленинграда в Москву и остановилась у Мандельштамов. Однако ночью выяснилось, что все спальные места заняты другими гостями, и Ахматову отвели на этаж ниже... Алексей Баталов вспоминает: «У нас в доме побывали многие известные люди. Когда мне было семь лет, к нам впервые пришла Анна Андреевна Ахматова. Когда она приезжала в Москву, для нее освобождали мою комнату. В ней было шесть метров, и когда я ложился, то доставал ногами до противоположной стены. А она выглядела в этом закутке, как королева... Мне всегда помогал пример бескомпромиссных людей, живших рядом. Как правило, все они были бедны материально, но компенсировали это духовным богатством. Анна Ахматова, Михаил Зощенко, Борис Пастернак, Иосиф Бродский – я знал этих людей, видел их жизнь...

Меня никто ничему специально не учил, не науськивал, правда, этого и не требовалось. Я и без объяснений знал, что моя бабушка, главврач Владимирской больницы, никогда не была врагом народа. И один дедушка не был, и второй, и оба дяди не были. Все они сидели по 58-й статье, считались врагами народа, но, что бы мне ни пытались вдолбить в школе пионерские или комсомольские начальники, я никого из родни не предал. Один родственник похоронен в братской могиле во Владимире, второй остался на лесоповале под Кандалакшей... Бабушка умерла, отсидев бог знает сколько лет только за то, что была дворянкой и еще кем-то, кем возбранялось...»

«ВОТ ОН ТУТ ЛЕЖИТ ТЯЖЕЛО РАНЕННЫЙ, И ПОЭТОМУ ТЫ ЖИВОЙ!»

С июля 1941 года Алексей Баталов вместе с матерью перебирается в Татарию, в Бугульму. «Но они у нас оказались не сразу, – рассказывает корреспонденту „БИЗНЕС Online“ Владислав Юдин, директор Бугульминского государственного русского драматического театра имени Алексея Баталова, заслуженный работник культуры России и Татарстана. – Мы встречались с Алексеем Владимировичем неоднократно, и он делился впечатлениями, которые у него остались от Бугульмы военных лет, когда они приехали с мамой в наши места в эвакуацию. Сначала их направили куда-то в Бузулук, но там было неважно с продуктами; им сказали, что в Бугульме вроде бы посытнее живется, и через некоторое время они здесь и оказались. Что касается бугульминской еды, то у него с тех пор остались о ней самые положительные впечатления. Наверное, он не держал это в секрете от своих коллег. Как-то мы привезли ему в подарок чак-чак, Алексей Владимирович тут же открыл дверь своего кабинета и на весь ВГИК бросил клич: „Из Бугульмы продукты привезли! Приходите все ко мне“.

Но в Бугульме было не только посытнее – здесь был театр! Баталов вспоминал зрителей, перед которыми они выступали, что среди них было много раненых: „В Бугульме были потрясающие врачи и очень тяжелые ранения. Вот лежит тяжелораненый, и идет спектакль... И приходит понимание, что вот он тут лежит, и поэтому ты живой!“ С выступлений в госпиталях для артиста Баталова все и началось».

С первых дней войны весь мужской состав труппы был призван и ушел на фронт, но театр не закрылся, и через полгода вновь ожил, когда в Бугульму в эвакуацию прибыла целая группа артистов из Москвы. Возглавила вновь созданный коллектив Ольшевская, ученица Станиславского. «Мама пропадала в театре день и ночь, – читаем интервью Алексея Баталова газете „Советская Татария“. – Она и руководила, и играла! А тут еще мы, трое детей: я – 14 лет, одному брату четыре года, а второй совсем маленький. Жили мы очень трудно. Однажды прямо на сцене мама сознание потеряла просто от недоедания. Хотя помогали театру все, кто чем мог. К примеру, мясокомбинат: пусть немного, но поддерживал артистов своей продукцией, а из мешков делали декорации, и я их расписывал... И сегодня по-прежнему чувствую, вспоминаю то горе, те лишения. И то счастье! Хоть и вырос я во дворе МХАТа, человеком театра стал именно в этом городе».

Работа собранной вновь труппы начиналась не на театральной сцене. Театр был открыт позже, его здание не отапливалось, и первые выступления проходили при свете керосиновых ламп. А репетиции проводились в комнате Ольшевской. Именно тогда родился новый театральный жанр военных фельетонов, которые пользовались большим успехом. «Там же, в Бугульминском театре, впервые в жизни я получил зарплату, в сельскохозяйственном виде – зерном, – продолжает Баталов. – Как помощник машиниста сцены. Позже я вышел в роли, кстати говоря, „кушать подано!“. Вот, прямо, классически, с подносиком! Я не обольщался ни судьбой актерской, ни аплодисментами. Что я буду в театре – не сомневался никогда. И что во МХАТе – тоже. Но я понимал: или ты актер, или... Театр не может жить и без этих людей, не второсортных, а необходимых...»

Постепенно бугульминская труппа набирала силу, и на сцене шли уже не только отрывки из спектаклей. Под руководством Ольшевской именно в это время были поставлены «Без вины виноватые», «Лес», «Поздняя любовь», «Светит, да не греет», «Последняя жертва» и «На бойком месте» Николая Островского, «Коварство и любовь» Фридриха Шиллера, «Васса Железнова» Горького. С ее именем связаны постановки таких востребованных в военное время спектаклей, как «Русский вопрос» и «Русские люди» Константина Симонова, «Нашествие» Леонида Леонова, «Разлом» Бориса Лавренева.

26 февраля 2008 года постановлением правительства РТ Бугульминскому государственному русскому драматическому театру было официально присвоено имя Алексея Баталова

ПОДОШЕЛ К СЦЕНЕ И СКАЗАЛ: «МАМА, Я ВЕРНУЛСЯ»

«Так уж вышло, что все первые, самые яркие и верные впечатления о театре мне подарили полные лишений и горя военные годы, – считал Баталов. – Именно в Бугульме случились события, которые и определили по сегодня мою жизнь». «Когда по нашему приглашению Алексей Владимирович впервые после войны через несколько десятков лет навестил Бугульму, – продолжает Юдин, – он подошел к театру: „Да, я помню это здание...“ Подошел к сцене и сказал: „Мама, я вернулся“.

Мы встречались с Алексеем Владимировичем неоднократно. В 2005 году, ближе к окончанию сезона, на нашем спектакле побывал президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев. Спектакль ему понравился. Вот тогда он и предложил назвать наш театр именем Баталова. Театр, в котором Алексей Владимирович сделал свои первые шаги как артист.

А как присваивать имя без согласия самого Баталова? Вот мы с режиссером и отправились в Москву, прямо к нему во ВГИК, где он в то время работал заведующим кафедрой актерского мастерства. Мы предварительно договорились, что профессор Баталов нас примет прямо на своем рабочем месте, в своем кабинете. Мы проговорили больше часа. Даже, наверное, часа полтора. Взяли с собой видеокамеру, записали интервью, оно у нас есть.

Он был похож на своих киногероев – очень обаятельный, очень любил юмор, анекдоты. Даже как-то попросил меня: „Запиши мне этот анекдот, еще забуду“, – хотя сам был прекрасным рассказчиком. Что касается результатов нашей миссии, то он дал согласие насчет своего имени, заметив: „Конечно-конечно. Я не против, если это чем-то и кому-то поможет“.

26 февраля 2008 года постановлением правительства Татарстана Бугульминскому государственному русскому драматическому театру было официально присвоено имя Алексея Баталова. К этому времени подгадать с приездом в Бугульму ему не удалось: напряженный график работы, несколько потоков студентов – словом, учебный процесс ВГИКа; да и здоровье, возраст надо было учитывать. Но осенью того же 2008 года мы пригласили его, и Алексей Владимирович к нам приехал, дал в театре совершенно замечательный творческий вечер, который длился около трех часов. Мы его тоже записали. Он много и интересно обо всем рассказывал, в том числе и про свои киноработы. Например, отметил, что в фильме «Летят журавли» – кроме всех прочих его заслуг и достоинств – был очень профессиональный, новаторский подход к операторской работе».

Мемориальная доска в фойе театра

В БУГУЛЬМЕ СТАВЯТ ПЬЕСУ ПО РАССКАЗУ ДОЧЕРИ АРТИСТА

«Потом, конечно, мы поддерживали с ним отношения, созванивались, – говорит Юдин. – В 2016 году ко дню его рождения мы заказали для него в Кукморе специально подшитые прорезиненные валенки с татарской символикой, чтобы было в чем на даче держать ноги в тепле. Он благодарил нас за эти валенки. Буквально за несколько месяцев до кончины он нам звонил, поздравлял с Новым годом коллектив, желал всего доброго. А так он нам оставил свои фотографии, свои книги и книги его дочери Маши Баталовой. (Книги молодой писательницы – „Счастливая сирень“, „И быль, и небыль“. Рассказы, киносценарий и пять сказок проиллюстрировал отец Марии. То, как папа стал художником-оформителем, – история отдельная и долгая. Впрочем, портрет маслом Анны Ахматовой работы Баталова репродуцирован во многих изданиях – прим. ред.). Один из ее рассказов мы инсценировали, сделали пьесу и планируем в этом году ее поставить. Гитана Аркадьевна, жена артиста, нам сказала: „Да это и не столь важно, поставите вы пьесу или нет. Важно, чтобы вы нас не забывали, чтобы звонили, заходили, когда будете в Москве“.

Кстати, супруга Баталова – еще одна из легенд его биографии. В 1954 году в Ленинграде, когда Алексей снимался в „Деле Румянцева“, он был сражен красотой молодой цыганской танцовщицы и наездницы Гитаны Леонтенко, работавшей в цирке, который гастролировал в те дни в городе на Неве. Поначалу их союзу активно мешали родственники девушки, полагая, что она должна встречаться только с цыганом, причем желательно с цирковым. Влюбленные не вняли этим советам, и Баталову открыто пригрозили физической расправой, но он не испугался. В общем, в 1963 году Алексей и Гитана поженились. Свадьбу гуляли в комнатке на улице Горького, которую они к тому времени снимали. Несмотря на размеры жилплощади, пришло много гостей – актеры, художники... и родители молодых в полном составе, с обеих сторон. „Алексей Владимирович рассказывал, что Гитана Аркадьевна как опытная цирковая актриса очень ему помогла, когда он в качестве режиссера снимал „Три толстяка“», – заметил в интервью „БИЗНЕС Online“ Юдин.

«Присвоение целому театру имени актера при его жизни – явление уникальное, – продолжает Владислав Павлович. – По крайней мере, я аналогов нашему случаю не знаю. Да и сам Алексей Владимирович считал его – как бы тут сказать? – необычным до странности и даже „жаловался“: мол, артисты московские над ним издеваются: „А у тебя вообще есть свой театр...“

В этом году мы ездили на гастроли в Израиль. И первый город, где давали спектакль, был Ашдод (шестой по численности населения промышленный город Израиля, самый большой порт страны на побережье Средиземного моря, в 30 км от Тель-Авива – прим. ред.). Перед спектаклем мне передали записку, написанную явно пожилым человеком. Я записку прочитал, бабушка из местных назначала мне встречу в фойе. Мы встретились, и она сказала, что в войну, в годы эвакуации, была с мамой в Бугульме. Сначала их отправили в какую-то татарскую деревню, но там не было школы, и татарский мулла из Бугульмы (в его обязанности как члена городской комиссии входило курировать всех эвакуированных независимо от национальности) разместил их в нашем городе, где была подходящая школа. А поселились они на квартире театрального билетера. „Поэтому я часто ходила в театр, – продолжила бабушка-израильтянка, – и была знакома с Алексеем Баталовым. Он мне очень нравился, но, к сожалению, он ухаживал за дочерью директора театра“. Вот еще один маленький пример мировой популярности...»

«ОН ВСЕГДА БЫЛ ЛЕГЕНДОЙ И ТАЙНОЙ»

 «Баталовский дух? – директор Бугульминского театра на мгновение задумался. – Ну это прежде всего большая ответственность. Надо соответствовать масштабу такого таланта. И каждый, кто в нашем театре служит, это прекрасно понимает и осознает».

«Он всегда был легендой и тайной, – говорила на одном из своих творческих вечеров народная артистка РСФСР Алла Демидова. – То когда ни у кого не было машины, у него появилась машина, ему Ахматова, оказывается, подарила; то он вдруг женился на цыганке, как в свое время женились все аристократы; то он с таким интеллигентным лицом играл простых рабочих парней, да так прекрасно и так убедительно».

«Я всегда старался оставаться живым человеком, – говорил сам Баталов. – Эта ли роль, та ли роль, так ли, сяк ли, но, конечно, самое, по-моему, важное и дорогое – чтобы не было игры. Чтобы ты оставался внутри своей роли, внутри фильма живым человеком».