Алексей Венедиктов Алексей Венедиктов / Фото: «БИЗНЕС Online»

НЕБЫВАЛАЯ ИСТОРИЯ

— Добрый вечер. Небывалая для нашего медиапространства история: более 20, по-моему, средств массовой информации, причем не только федеральные, но и региональные поддерживают этот бойкот. Как вам кажется, он эффективен? Прислушиваются ли к нему те, к кому он обращен, а именно — руководство Госдумы?

— Ну, я бы не назвал это бойкотом, потому что невозможно бойкотировать парламент, который принимает важные решения, может принимать решения о повышении подоходного налога с 13% до 15% процентов. Мы не можем бойкотировать парламент, но мы отзываем своих журналистов — это эффективно, потому что мы будем руководствоваться сухими строчками решений Государственной думы, не давая слово тем или иным депутатам Государственной думы, которые связаны с этой историей.

Что такое эффективность? Эффективность — это не забывать эту историю, эффективность — держать ее в центре внимания, эффективность заключается в том, чтобы об этом думали руководители страны и понимали, что то, что было сделано комиссией по этике, абсолютно недопустимо и абсолютно омерзительно, и присоединяться к омерзению, я думаю, не все захотят.

— Чем вы объясняете столько дружную поддержку Леонида Слуцкого на вчерашнем заседании? Никто не высказал ни одного даже намека даже не на осуждение его, а на возможность обсуждения истории по существу. По большому счету речь шла о том, что журналистки неправы, что они долго молчали, журналистки не правы, что они включили запись, журналистки не правы в том, во всем и в чем-то еще. Однако обсуждения кейса Слуцкого, по большому счету, не было.

— Нет, потому что речь шла не о том, чтобы обсудить так называемый кейс так называемого Леонида Слуцкого, речь шла о том, чтобы нанести удар по одному из ближайших ставленников Вячеслава Володина, который был поставлен на место председателя Международного Комитета Вячеславом Володиным, который собирает вокруг себя людей определенного толка — госпожу Поклонскую, господина Толстого, теперь господина Слуцкого — такая «мракобесная партия внутри мракобесной партии». Я бы сказал, Леонид Слуцкий, безусловно, является ставленником спикера Государственной думы, и поэтому, конечно же, депутаты не могли принять ничего, даже если бы было объявлено о том, что Слуцкий кого-то съел живьем.

«ДЕЛО ТЕПЕРЬ НЕ В СЛУЦКОМ, А В ПАРЛАМЕНТЕ»

— Вы упомянули руководство страны, вы часто говорите, мы знаем, что у вас есть возможность общаться с людьми оттуда, из высших коридоров российской власти, обсуждается ли эта история там? И как она обсуждается?

— Эта история обсуждается там, о ней знает президент Российской Федерации. Он, скорее всего, может быть, в каком-то совершенно общем виде может выступить об уважительном отношении к женщинам. Но это же не вопрос домогательств, это вопрос поведения политического института относительно граждан, это совсем уже далеко не вопрос Слуцкого, это вопрос председателя Государственной думы и одной из комиссий парламента.

Я хотел обратить внимание, что когда были предъявлены эти обвинения публично господину Слуцкому, все мнения журналистов были относительно Слуцкого. Только после того, как комиссия по этике приняла свое омерзительное решение, началась такая вражда между СМИ и всем парламентом. Дело не в Слуцком, дело в институции.

— Если говорить все-таки про Слуцкого, вы не так давно в интервью Юрию Дудю о том, что вы с Леонидом Слуцким были или есть друзья. По-дружески вам удалось с ним поговорить?

— Нет. Как только это случилось, Леонид перестал выходить на связь. Я, естественно, сказал ему, что он должен извиниться и покаяться, что его приставания были расценены не как желание поухаживать, а как насилие, как домогательства. Если люди так это понимают, значит ты должен извиниться, но, к сожалению, разговора не было, хотя на меня выходили всякие наши общие знакомые, весьма влиятельные и просили меня не педалировать эту историю, но это невозможно не педалировать, это даже не педалируется — оно само такое, по-моему, недостаточно еще ярко прозвучало.

Я могу сказать, что, поскольку ко мне стали обращаться многие коллеги из иностранных издательств, аккредитованных в Москве, мы сегодня сделали пресс-релиз на английском, и отправили во все бюро иностранных журналистов в Москве свою позицию по отношению к господину Слуцкому и комиссии парламента, потому что надо объяснять, что мы не бойкотируем, журналисты не могут бойкотировать высший законодательный орган — мы можем там не присутствовать, но освещать должны, но с господином Слуцким у меня теперь никакой связи до тех пор, пока четко и ясно не прозвучат извинения, и они не будут приняты журналистками.

— У меня последний вопрос, более культурологический, что ли. Подобная дискуссия в России впервые, тем более в подобном масштабе, как вам кажется, означает ли это, что вот этот дискурс, который мы наблюдали в последние месяцы в Соединенных Штатах после дела Вайнштейна — что он пришел теперь сюда, и все продолжится? Или сейчас некоторый всплеск, но скоро все затухнет и дальше не пойдет?

— Мне кажется, он немножко другой, потому что в Соединенных Штатах Америке или во Франции речь не идет о домогательстве прямого начальника, прямого политического деятеля к подчиненным, скажем, зависимым от него людям. Хотя надо признать, что Харви Вайнштейн, конечно, был опосредованным начальником этих актрис, но речь идет о том, что там вся история распространена на все общество.

У нас же это политическая история. Когда, повторю, Государственная дума объявляет о том, что журналистам работать в этой Думе небезопасно, ну, это просто совсем другой кейс, еще раз — это не про домогательства, это про то, что Дума ведет себя омерзительно. Ну, собственно, кто во главе, такое и поведение. Вот такой у нас руководитель Думы.

RTVI , 22.03.2018