Алексей Чеснаков Алексей Чеснаков (слева) Фото: Елена Колебакина-Усманова

«НИКТО НЕ МОГ СКАЗАТЬ ИЗ ПОЛИТИКОВ, НАСКОЛЬКО ОН ГАРАНТИРУЕТ СТАБИЛЬНОСТЬ»

«Сегодня стабильность сохраняется как базовая ценность, она тесно связана с именем действующего президента», — заявил накануне на пресс-конференции в «Интерфаксе» директор центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков, представляя результаты исследования, посвященного феномену стабильности. Впрочем, как утверждал политолог, феномен так называемой путинской стабильности, которую мы наблюдаем последние 18 лет, возник не вчера, а был заложен еще в середине 1990-х годов. Именно тогда возник запрос общества на предсказуемость и общественное спокойствие. «Если брать ситуацию конца 1980-х — начала 1990-х годов, общество в Советском Союзе находилось в ситуации турбулентности (это был переходный период, который завершился распадом СССР), то говорить о стабильности в те годы никто не мог», — отметил директор центра политической конъюнктуры.

В принципе, как утверждает докладчик, запроса на стабильность не существовало до 1993–1994 годов, он появился позднее. Об этом свидетельствует, например, опрос ВЦИОМа, проведенный в декабре 1994-го. Тогда респондентов спрашивали, согласны ли они с тем, что в стране обеспечена стабильность. Лишь 1% ответил утвердительно, 79% не согласились с данным заявлением. «Показательный опрос, который демонстрирует, что о стабильности в те годы никто не говорил», — отметил Чеснаков. В то время, по его словам, как раз приняли новую Конституцию, прошли первые парламентские выборы в соответствии с новыми правилами — все это создавало «фон нестабильности, турбулентности». Последующие события, такие как, например, первая Чеченская война, лишь усиливали ощущение «продолжения распада, кризисного периода».

К началу 1996 года опросы социологов показывали, что лишь 3% респондентов соглашались с тем, что тогдашний президент Борис Ельцин обеспечивает порядок и стабильность в стране. «Очевидно, что рост запроса на стабильность был, но никто стабильность не персонифицировал. Соответственно, никто не мог сказать из политиков, насколько он ее гарантирует», — отметил Чеснаков. Спустя еще два года специалисты ВЦИОМа зафиксировали, что среди идей, которые могли бы объединить российское общество, опрашиваемые все чаще называли ту самую стабильность. «Прямо перед дефолтом 24 процента россиян считали, что эта идея стабильности могла быть объединительной для российского общества», — напомнил политолог. Она обошла по популярности такие понятия, как «сильная держава», «достойная жизнь», а также «законность и порядок». Тогда же впервые идея стабильности получила некую персонификацию. Олицетворением стабильности стало новое правительство во главе с Евгением Примаковым. «С фигурой нового премьера люди начали идентифицировать улучшение жизни и появление возможности прогнозировать свою жизнь на ближайшие годы, появление уверенности в завтрашнем дне. Запрос на стабильность впервые в истории получил некое персональное воплощение», — считает Чеснаков.

«ЦЕННОСТЬ СТАБИЛЬНОСТИ ВСЕГДА ПРЕДЛАГАЛАСЬ ПУТИНЫМ КАК ОДНА ИЗ БАЗОВЫХ»

Именно эту идею стабильности последовательно начал реализовывать Владимир Путин после прихода к власти. Как отметил Чеснаков, анализ выступлений показывает, что он неоднократно обозначал стабильность как один из своих базовых приоритетов. «Не было противопоставления между стабильностью и развитием. Путин постоянно говорил, что стабильность есть условие для развития. Ценность стабильности всегда предлагалась Путиным как одна из базовых, поэтому запрос на стабильность, который сложился у значительной части граждан, олицетворяется в первую очередь Путиным. Больше о стабильности никто не говорит», — заверил директор центра политической конъюнктуры.

В то же время в восприятии людей стабильность чаще всего ассоциируется с социально-экономическими характеристиками. При этом опросы социологов из ВЦИОМа показывают, что «граждане воспринимают стабильность как ценность и готовы ориентироваться на тех политиков, которые гарантируют сохранение стабильности». «В конце 2017 года опросы показывали: 67 процентов считают, что предсказуемость и преемственность важнее перемен. Социологи свидетельствуют, что количество людей, которые считают, что власть должна гарантировать стабильность, остается довольно высоким», — отметил Чеснаков.

«ЛЮДИ СЕГОДНЯ НЕ ОЧЕНЬ ГОТОВЫ, ЧТОБЫ ЖИТЬ В НОВОМ ДИВНОМ ЦИФРОВОМ МИРЕ»

Меж тем, по его мнению, предстоящие 6 лет должны стать новым президентским сроком с новыми задачами и возможностями, рисками и политическими программами. «За эти годы должно произойти переформатирование понятия и восприятия стабильности», — считает политолог. Так что это переформатирование будет обусловлено целым рядом направлений. Во-первых, особую роль в восприятии стабильности сыграет глобальный контекст, поскольку уже сейчас нарастает конфликт между разного рода концепциями мироустройства. В рамках этого направления эксперты центра политической конъюнктуры выделили пять значимых факторов. Один из них связан с дефицитом ресурсов, поскольку Россия до сих пор в восприятии большинства остается сырьевой державой. Впрочем, есть и еще один вид ресурсов — человеческий капитал, по которому Россия все же проигрывает многим развитым странам, а это, как известно, также связано и с демографическим кризисом. Среди других факторов эксперты выделили военный, предвидя «нарастание глобальной и региональной ядерной войны». Кроме того, определенные угрозы несет и цифровизация. «Люди на сегодня не очень готовы, чтобы жить в новом дивном цифровом мире. Они его используют, не задумываясь, к каким последствиям это может привести», — считает Чеснаков. Так, например, одно из негативных последствий кроется в том, что уже через 5–10 лет исчезнут некоторые популярные сегодня профессии. «Эти профессии имеют для нас болезненное значение. Россия остается страной с большим числом высших учебных заведений, где готовят юристов, нотариусов, специалистов о кадастрах. Уже сейчас надо задумываться о том, что делать с теми людьми, которые в этом году пойдут учиться на юристов, если учесть будущее этой профессии», — добавил эксперт.

Второе направление, которое также отразится на понятии стабильности, — внешние угрозы. Тут Чеснаков выделяет глобальные, континентальные, региональные, локальные факторы и давление с юга. Каково будет место России в этом новом мире, пока непонятно. Например, как считает политолог, возможности нашей страны могут сильно уменьшиться после форматирования ООН. С другой стороны, угрозы исходят и от тех стран, которые окружают Россию, а это те страны, с которыми связано общее советское прошлое (впрочем, оно с каждым годом отстоит все дальше во временной перспективе). «В ряде стран постсоветского пространства идет переход к новому поколению политиков, которые не привязаны плотно к общей исторической общности. Новые процессы в этих странах могут вызывать ситуации нестабильности, которые могут повлиять на ситуацию в России», — пояснил Чеснаков.

Наконец, нельзя сбрасывать со счетом и внутренние вызовы. Во-первых, тут эксперты упоминают о проблемах в политической и экономической системах, которые нуждаются в корректировках. Например, наблюдается серьезный дисбаланс в пользу государственных структур, который создает проблемы для бюджета, поскольку государство, по сути, является основным донором для большинства институтов развития. «Надо думать, как снять эту нагрузку», — добавил политолог.

Еще один негативный фактор — балласт прошлого. «Груз советского прошлого нам тоже достался, систему образования и здравоохранения тоже развиваем исключительно по советским лекалам. Очевидно, что лекала пришли в негодность, нужно задуматься, как сферы развивать. Есть тут и ресурсный аспект — речь идет не просто о модернизации сферы, а о переходе в новую модерновую сущность целого слоя людей, 10–12 миллионов людей должны поменять свои компетенции, свой стиль жизни, свою локализацию. Очевидно, что когда-то эти реформы должны быть проведены. Если не будут проведены в ближайшие 6 лет, то это усилит риски их неудачного проведения в следующие годы», — прогнозирует Чеснаков. Кроме того, авторы исследования указывают и на политические вызовы, которые обусловлены в первую очередь отсутствием внутренней конкурентной среды для политики. «Если мы хотим добиться, чтобы система была устойчивой, необходимо делать шаги в этом направлении», — уверен директор центра политической конъюнктуры.

А вот региональный фактор, по мнению Чеснакова, почти не оказывает большого влияния на федеральную власть. «Несмотря на требование к перераспределению полномочий между регионами, пока кризисов открытых, связанных с невыполнением регионами своих обязательств или какими-то платежами, которые регионы не смогли выполнить, не было. Что касается не экономических, а культурных факторов, как это было в случае с обсуждением в Татарстане ситуации с татарским языком, то опять же это не повлияло на изменение стабильности в регионе. Мы учитываем этот фактор, но пока его вес не такой большой», — заявил политолог, отвечая на вопрос корреспондента «БИЗНЕС Online». Чеснаков отметил, что также не несут рисков для федеральной власти события, связанные с финансовой и бюджетной сферой в регионах. «Риск федеральной власти в том, что может не оказаться инструментов, которые бы позволили решить ту или иную проблему, избавиться от этого кризиса. На сегодняшний день у федеральной власти все возможности для решения кризисов, которые могли бы возникнуть, есть. Вот если бы их не было, тогда бы мы оценили ситуацию как нестабильную, даже могли бы рекомендовать заняться этим вопросом, чтобы создать такие инструменты. Пока мы не видим здесь серьезных проблем», — пояснил он. Скорее, по его словам, есть проблема с восприятием региональной власти в глазах избирателей, и это было вызвано изменением принципов назначения новых и. о. губернаторов. «Были всплески, связанные с критикой тех или иных персонажей, но дальше определенного уровня не прошло», — добавил политолог. Так что и этот фактор также авторы исследования не обозначили как ключевой.

«НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, ЧТО ВЛАСТЬ ВЫДЕЛЯЕТ ДОСТАТОЧНО РЕСУРСОВ, ЧТОБЫ ПРЫГНУТЬ В БУДУЩЕЕ»

Оценивая перспективы трансформации стабильности, авторы исследования выделили четыре базовых сценария. Пессимистичный вариант связан с возвращением к ситуации 1990-х. Впрочем, его в центре политической конъюнктуры считают «не очень реальным», но и со счетов все же сбрасывать не хотят, так как «видно, как нервно реагирует часть элиты на различного рода угрозы и вызовы». «Об этом не свидетельствуют показатели различных социально-экономических индексов, которые демонстрируют статистики и социологи. Политическая система монолитна, и сил, которые могли бы сыграть на дестабилизацию, в ближайшие годы мы также не видим», — объяснил Чеснаков.

Оптимальный сценарий рывка, по его мнению, мог бы для России стать лучшим вариантом с точки зрения стабильности. «Состояние рывка придало бы больший динамизм реформам, создало бы у людей ощущение неких побед — люди любят победы. Но для этого надо, чтобы власть более подробно описала все те характеристики и программы, которые будут реализованы. Сейчас видим, что власть выделяет ресурсы для развития, но при этом сказать, что их достаточно, чтобы прыгнуть в будущее, чтобы опередить многие страны не в технологических, а в социальных параметрах, мы не можем», — полагает политолог.

Два наиболее реалистичных сценария в исследовании обозначены как «статус-кво» и «медленный сдвиг». «Эти сценарии наиболее вероятны, так как общество наиболее к ним готово. Люди, с одной стороны, хотят изменений, но хотели бы, чтобы эти изменения не привели к какой-то катастрофе, чтобы не привели к потерям того, что есть сейчас. Люди больше боятся потерять, чем приобрести. Это тоже важный показатель готовности людей», — добавил Чеснаков.

В целом эксперты центра политической конъюнктуры приходят к выводу, что установка на сохранение стабильности и сейчас, и в будущем будет довольно распространенной, поскольку довольно большое число граждан будут считать ее «приоритетом для власти». «Для дальнейшего успешного продвижения страны необходимы всяческого рода изменения, которые должны носить институциональный характер. Если выделить подходы, которые существуют по отношению к феномену стабильности, то большинство экспертов, социологов и экономистов сходятся на том, что стабильность может быть обеспечена только путем создания и обеспечения деятельности таких важным политических и социальных институтов. Мы должны работать не над тем, чтобы что-то менять, а чтобы закреплять изменения, которые достигнуты в сознании, чтобы у людей было ощущение результата», — уверен Чеснаков.

Что касается политической стабильности, то тут, по его мнению, главный фактор — это наличие формулы преемственности власти. На сегодняшний момент ее все еще нет. «Пока никто не знает, какая эта формула будет и как будет работать. Мы считаем, что формула должна быть тиражируема. Вопрос института — вопрос повторяемости. Если будет предложена формула передачи власти, разумеется, демократическим путем, то хотелось бы, чтобы эта формула работала не только в 2024-м, но и в 2030 году. Если она сработает и будет однотипная, тогда будет обеспечена политическая стабильность», — полагает политолог.

«ПОКА НЕ ПРОИЗОШЛО НИКАКИХ СОБЫТИЙ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ СДВИНУТЬ СИТУАЦИЮ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТАБИЛЬНОСТИ»

Кроме того, в центре политической конъюнктуры с начала 2018 года решили отслеживать индекс социально-политической стабильности, анализируя его через призму происходящих событий. Чтобы вывести определенное число, опрашиваются эксперты, которых просят выставить оценки по 25 параметрам. «Неделю назад было 100, сейчас — 104», — отметил Чеснаков. По его словам, положительную роль за последнюю неделю сыграло послание президента Федеральному Собранию, когда Путин обрисовал контуры «самой амбициозной программы власти за весь период своего правления». «Послание продемонстрировало наличие у власти как серьезных достижений, так и большого горизонта планирования», — говорится в пояснениях к индексу. Кроме того, эксперты отметили заявку Путина на участие технологической гонке, поставленную задачу по увеличению ВВП в 1,5 раза и вхождение в пятерку крупнейших экономик мира. Наконец, из положительных событий также выделено повышение агентством S&P кредитных рейтингов 9 российским компаниям, часть которых находится под санкциями. В свою очередь негативный эффект от решения «Газпрома» разорвать контракт с Украиной нивелирован подтверждением Еврокомиссией добросовестного исполнения Россией своих обязательств по поставке газа.

Из негативных событий прошедшей недели эксперты центра политической конъюнктуры назвали объявленную Путиным широкомасштабную программу модернизации ядерных сил России, которая была неоднозначно оценена сторонниками власти. «Это открывает возможности для новых внутриэлитных конфликтов», — считают эксперты. Также на снижение уровня стабильности сыграли социологические опросы, которые зафиксировали рост недовольства властями как самих опрошенных, так и их окружения. Со знаком минус оценено и заявление президента США Дональда Трампа о повышении экспортных пошлин на сталь и алюминий, что может негативно сказаться на российских металлургах, ориентированных на экспорт. В то же время негативный эффект имело и решение ExxonMobil о выходе из совместных с «Роснефтью» проектов по нефтеразведке. Это, как полагают в центре политической конъюнктуры, может стать сигналом для других игроков не связываться с российскими компаниями.

Впрочем, несмотря на ряд негативных событий, эксперты вывели индекс социально-политической стабильности на уровне 104 — самый высокий показатель с начала года. Как полагает Чеснаков, «пока не произошло никаких радикальных событий, которые могли бы сдвинуть ситуацию с точки зрения стабильности».