Николай Барышев Николай Барышев

«СОКУРСНИКИ — В ПАРТЕРЕ, КОЛЯ — НА ГАЛЕРКЕ»

Стерлитамак, уездный городок Уфимской губернии, где 13 (25) ноября 1898 года родился Николай Барышев, будущий руководитель Татарского обкома РКП(б), был в то время одноэтажным, деревянным, имел 6 православных храмов, 5 мусульманских мечетей, женскую гимназию, реальное училище, 18 предприятий и 6 врачей. Большая пересыльная тюрьма являлась второй после собора его достопримечательностью. В 1906 году в электротеатре «Мираж» произошла демонстрация немого французского фильма, а в 1912-м состоялся первый в местной истории футбольный матч между сборной города и командой лидера стерлитамакской промышленности — кожевенного завода. Такова была палитра местной духовной жизни...

Поэтому у Коли, выходца из «простых», сына хлебопека, кустаря-одиночки, «в обстановке тяжелого социального гнета, изнуряющего труда, материального и духовного убожества, присущего дореволюционному Стерлитамаку <...> очень рано стало пробуждаться революционное сознание», — оценивает душевное состояние юноши просоветское издание «Борцы за счастье народное». В годы учебы в местном реальном училище он с жадностью стал прислушиваться к учителю рисования Николаю Андреевичу Казину, «полюбил его и стремился впитать в себя лучшие его черты». И не случайно после окончания училища, то есть полных 4 классов, Коля Барышев уезжает в Казань и поступает тоже в училище, но уже в художественное. Воспоминания о разговорах с кумиром-преподавателем сводились не только к откровениям художника с художником, но и к обсуждениям публикаций журнала «Былое» о жизни и деятельности таких революционеров, как Желябов, Кибальчич, Вера Фигнер, Софья Перовская... В скором будущем Николай Казин возглавит стерлитамакскую организацию большевиков, а уже в Гражданскую войну, 8 сентября 1918 года, будет расстрелян белогвардейцами и белочехами в числе нескольких десятков организаторов и активистов Советской власти в городе и уезде.

Но вернемся в Казань, где Коля Барышев поступил в художественное училище, окончить которое ему так и не пришлось. За партами и мольбертами здесь сидели в основном сынки имущих родителей, а наш герой перебивался с хлеба на воду. И если многие однокурсники вместе со своими богатыми родителями в театрах находились в партере, то Николай и его товарищи часто правдой и неправдой пробирались лишь на галерку. И тут хочешь не хочешь, а вспомнились ему революционеры со страниц журнала «Былое»...

Из Казани Коля переезжает в Москву, работает типографщиком-корректором в популярной газете «Копейка», одновременно учится в народном университете им. Шанявского, становится вольнослушателем сельскохозяйственной академии. Но и здесь учиться ему долго не пришлось. При царизме существовал порядок, при котором юноши должны были призываться в армию там, где они родились. Проработав в газете полтора года, Барышев возвращается в родной город.

ШКОЛА ПРАПОРОВ: СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

В Стерлитамаке он снова встречается со своим любимым учителем Казиным и вступает в партию большевиков. Позднее в анкете делегата II областной конференции Татарской партийной организации на вопрос «С какого времени состоите в РКП(б) и какой организацией приняты?» Барышев отвечает: «С 1916 года Стерлитамакской организацией». Здесь же он пишет, что в тот период вел кружковую работу среди учащейся молодежи.

После начала Первой мировой войны в 1914 году развертывание войск — с одной стороны и огромные потери в офицерском корпусе — с другой, потребовали срочного и массового его пополнения. 24 декабря 1915 года, в дополнение к уже имеющимся в России, были открыты еще две школы подготовки прапорщиков пехоты: в Москве на 300 человек и в городе Чистополе — на 550. Вот в эту школу и был направлен в начале 1917 года Барышев, который по достижении призывного возраста был мобилизован в армию.

По законам военного времени прапорщик в российской царской армии, в отличие от сегодняшней, был младшим офицерским чином. А офицерская карьера и чин более подобали дворянству или другим классам попроще, но в любом случае скорее обеспеченным, чем угнетенным. «Опорой буржуазии в Чистополе, — писал в своих воспоминаниях один из старых большевиков В. Попков, — служила школа прапорщиков. Но и там мы имели своих людей — большевиков Барышева и Васильева. Это сыграло важную роль».

Вместе с Васильевым Барышев ведет большевистскую работу... среди прапорщиков! Он часто выступает перед различной аудиторией, но обязательно в условиях строжайшей конспирации. Несостоявшийся художник, недоучившийся студент Московского университета, равно как и сельхозакадемии, молодой большевик все более осваивается в роли заводилы, агитатора, трибуна. Но все эти политупражнения не проходят бесследно: за принадлежность к оппозиционной и наиболее агрессивной партии, за революционную активность в школе прапорщиков он неоднократно подвергался аресту. Но Февраль был не за горами...

«СРЕДИ ЮНКЕРОВ ТОЖЕ ЕСТЬ ЛЮДИ»

 «„Вот мы опасаемся юнкеров. А среди них есть, оказывается, и такие, которые идут с нами и борются за нас. Мы, рабочие, костяк революции, и мы приветствуем тех, кто с нами, кто за нас“. Эти слова произнес один из рабочих на многолюдном собрании в Чистополе после того, как здесь выступил прапорщик Барышев», — читаем о нем в очерке советских времен. В Чистопольский уезд он был направлен по заданию партии сразу после Октябрьской революции. Издание «Борцы за счастье народное» отмечает, что «совместно с другими большевиками [он] вел активную борьбу с меньшевиками и эсерами за влияние на массы, за установление Советской власти в Чистополе». После революции Барышев работает заведующим отделом народного образования Чистопольского уезда.

Несмотря на сугубо мирный участок личного трудового фронта — управлять уездным народным образованием, Николаю Барышеву приходилось браться и за винтовку. Как делегат V Всероссийского съезда Советов он принимает активное участие в подавлении эсеровского мятежа в Москве. Рассказывая позднее об этом родным, он, как вспоминает его сестра Клавдия Ивановна и брат Дмитрий Иванович, особенно восторженно говорил о Феликсе Дзержинском, о железной воле Феликса Эдмундовича. Будучи делегатом X партсъезда, Барышев участвовал также в подавлении Кронштадтского восстания.

29 января 1920 года бывшего царского пехотного прапорщика Барышева избирают председателем Чистопольского уездного комитета партии. К этому времени в стране, еще охваченной Гражданской войной, на отбитых большевиками территориях началось восстановление городского хозяйства, промышленности, предпринимались усилия по подъему села. «Работали мы, — пишет супруга Барышева, — все без устали, с энтузиазмом, а по ночам часов до двенадцати, а то и до двух (днем не было возможности) оставались в помещении укома партии и изучали труды Ленина и Маркса». Николай Иванович, как наиболее подготовленный, был руководителем кружка. Кроме того, он — редактор уездной газеты «Власть Советов», агитатор. Не раз по несколько дней ездил по Чистопольскому уезду, выступал с речами и докладами.

27 мая 1920 года постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР была провозглашена Автономная Татарская Советская Социалистическая Республика (порядок слов в ее названии был изменен на ТАССР в 1937 году с принятием Конституции республики — прим. ред.), которая стала частью Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. 25 июня 1920 года Казанский губисполком передал полномочия Временному революционному комитету (ВРК) вновь образованной республики. Этот день станет впоследствии днем празднования образования ТАССР. Главной задачей ВРК стала подготовка Учредительного съезда Советов Татреспублики. На I Учредительном съезде Советов рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов АТССР, прошедшем 26–27 сентября 1920 года, был избран Президиум Татарского центрального исполнительного комитета (ТатЦИКа) и сформировано первое правительство — Совет народных комиссаров Татреспублики.

Отклики на образование АТССР сохранились в документах центрального государственного архива историко-политической документации Республики Татарстан. В протоколе общегородского собрания Чистопольской организации РКП(б), состоявшегося 10 июня 1920 года, записано, что «товарищ Барышев сделал информационный доклад в разъяснение декрета о Т.С.С.Р.». В ответ собрание постановило «развить самую энергичную работу во всех областях во исполнение декрета об образовании Татарской республики». Это постановление первым попало в обкомовский перечень отчетов-откликов с мест.

«МЫ, ЖЕНЩИНЫ, КЛЯНЕМСЯ ВСЕМ МОЩНЫМ ОРЛАМ НЕУТОМИМОЙ ПОБЕДОНОСНОЙ КРАСНОЙ АРМИИ...»

А следующий, от 24 июня 1920 года, протокол заседания пленума Чистопольского укома РКП(б) в параграфе №1 содержит следующую тему: «„Мобилизация 19 товарищей на Запфронт“. Председательствующий тов. Барышев сделал очередной доклад, на который женская часть собрания откликнулась следующим заявлением (стиль и орфография документа сохранены — прим. ред.): «Мы женщины, состоящие в партии, клянемся вам и всем мощным орлам неутомимой победоносной Кр. Армии продолжить здесь начатое вами дело... Мы — коммунистки, клянемся всеми мерами не оставлять работу в тылу по ликвидации разрухи во всех ее видах... Мы — коммунистки, слившись с беспартийной массой [ради] благоденствия коммунизма поручаем с гордостью нести в бой общее красное пролетарское знамя, чтобы с победой над последним врагом оно высоко реяло над всем миром, объединяя трудящихся... Разрешите пожелать Вам полного успеха в вашей фронтовой работе и послать с Вами горячий привет Красным героям от женщин-коммунисток Чистопольской орг. Р.К.П.(б)“».

Товарищ Буржинский (заместитель председателя Чистопольского укома РКП(б) Барышева — прим. ред.), отвечая на шумную овацию отъезжающим товарищам от лица всех мобилизованных напоминает остающимся на некоторую расшатанность дисциплины в рядах организации и надеется на то, что когда они будут на фронте, здесь в тылу наша организация подтянет себя, возьмет себе за правило быть аккуратнейшими во всякое время».

Видимо, Чистопольская парторганизация настолько зримо «подтянула себя», что это стало заметным и из столицы Татреспублики. Как уже было сказано, к концу сентября новоиспеченная автономия сформировала свои исполнительные органы — Президиум ТатЦИКа и первое правительство — Совет народных комиссаров под председательством Сахибгарея Саид-Галиева. Дело оставалось за властью политической, которую к этому времени из рук Советов с подачи Иосифа Сталина стала прибирать к своим рукам непосредственно партия, в том числе и на местах. С августа 1920 года губком РКП(б) отошел в историю, и начал свою многолетнюю биографию Татарский обком партии.

НА «СКАМЕЙКЕ ЗАПАСНЫХ» ТАТАРСКОГО ОБКОМА

На верховный республиканский пост в партийной иерархии потребовалась, что называется, свежая кровь. И не просто какая-то разовая, а замена с размахом и дальним прицелом; очевидно, нужна была целая «скамейка запасных». Так что пока обкомом руководил ее самый первый секретарь, с пометкой «Срочно» в дальний уезд летит телеграмма следующего содержания (стиль и орфография документа сохранены — прим. ред.):

«Согласно постановления Бюро областкома РКП(б) от 20 сего [1920 г.] ноября, тов. Касперович переводится в Чистополь предкантисполкома и канткома [РКП(б)]... Вместо тов. Касперовича переводится из Чистополя тов. Барышев.

Секретарь областкома»

ЧЕТВЕРТЫЙ ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ

А в марте 1921 года Барышев, четвертым по счету менее чем за 8 месяцев, был избран ответственным (первым) секретарем Татарского областного комитета партии. Ему еще не исполнилось и 23 лет! До него на посту руководителя республиканской парторганизации большевиков успели побывать Александр Таняев, Дмитрий Орлов и Карл Фиге (Фиге Карл Яковлевич (1897–1938), ответственный (первый) секретарь Татарского обкома РКП(б) с января по март 1921 года — прим. ред.). Кстати, им всем тоже не было и тридцати.

«Борьба с голодом, болезнями и детской беспризорностью, снабжение сырьем фабрик и заводов, работа транспорта, ликвидация неграмотности, помощь селу — вот лишь малая часть дел, которыми ему приходилось заниматься. Большую работу проводил Николай Барышев в связи с заменой продразверстки продналогом. Часто бывал на заводах и фабриках, в селах и деревнях, беседовал с тружениками городов и сел», — читаем про этот недолгий, не более четырех месяцев, период деятельности молодого партийного лидера в книге «Борцы за счастье народное».

Но кроме борьбы с этими вызовами времени, которые к завершению Гражданской войны и одолении интервентов Антанты можно обозначить как внешние, на территории всей молодой Советской России уже между самими победителями велась жесточайшая внутриполитическая борьба. Как рассказывал корреспонденту «БИЗНЕС Online» известный казанский историк, академик АН РТ Индус Тагиров, ее суть «заключалась в стремлении ЦК РКП(б) монополизировать всю власть в своих руках. И потому не случайно, что Москва постоянно меняла и секретарей обкома, и председателей Совнаркома республики. В ЦК полагали, что секретари не справляются с задачей полного подчинения руководителей советских органов, а последние не осознают, что нужно работать только под диктовку обкома партии».

ОТ ЧЕРНОМОРСКА ДО ЯКУТИИ

Поэтому неудивительно, что уже в том же 1921 году ЦК РКП(б) направил Барышева в город Сумы, где он был избран секретарем окружного комитета партии, а затем — секретарем Черноморского окружкома РКП(б). Работал он некоторое время также на Кубани. Отсюда был направлен в Якутию, где стал секретарем Якутского обкома ВКП(б). «Каждые два-три года, а то и чаще, — приводит вспоминания его сына, Юрия Николаевича Барышева, журнал „Гасырлар авазы — Эхо веков“, — наша семья переезжала из города в город. Отец в таких случаях говорил: „Так требует партия“».

В 1930-е годы Николай Иванович работает в аппарате ЦК ВКП(б). Был он заместителем председателя Московского облисполкома, заведующим отделом культуры и пропаганды Московского горкома партии, учился в Институте красной профессуры. Центральный комитет партии посылает его на работу начальником политического сектора наркомзема Центральной Черноземной области. Последним пунктом его трудового пути стал Саратов, где он работал секретарем крайкома партии, а затем председателем облисполкома, пока не попал в поле зрения «компетентных органов». В конце июня 1937 года Барышев был арестован, обвинен в том, что в течение ряда лет являлся активным участником контрреволюционной организации. Он был осужден военной коллегией Верховного суда СССР 29 октября 1937 года и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 30 октября 1937 года в Москве...

Подготовил Михаил Бирин