Камиль Исхаков: «Я говорил Путину: «Ну какой я посол? Я хозяйственник...»

Камиль Исхаков: «Создать академию — это не ленточку разрезать» Фото: Сергей Елагин

«ПОТРЕБНОСТИ РФ В ИСЛАМСКОЙ АКАДЕМИИ ПОКА НИКЕМ НЕ СФОРМУЛИРОВАНЫ»

— Камиль Шамильевич, когда Рустам Минниханов сделал вам предложение стать его помощником, вы сразу согласились?

— Еще до встречи с президентом со мной была проведена большая подготовительная работа: и первый президент РТ Минтимер Шарипович Шаймиев со мной беседовал, и руководитель аппарата президента РТ Асгат Ахметович Сафаров. Кстати, они по сей день помогают мне в работе.

Я никогда не думал о том, что могу участвовать в создании Болгарской академии. Создать академию — это не ленточку разрезать, академия еще далеко не создана. И я не хотел этим заниматься. Не потому, что боюсь работы. Я представлял себе и объем работы, и то, насколько в нашем нынешнем обществе религия стала необходимой в каждодневной жизни. Может быть, мне трудно было принять решение еще и потому, что многие годы я был атеистом. Хотя я уже около 10 лет мусульманин. Я долго размышлял о предложении, потому что не привык легковесно принимать такие судьбоносные решения.

Но потом я поделился своими раздумьями с Курбаном Бекиевичем Бердыевым. Мы с ним в очень хороших отношениях и хадж вместе совершали (случайно встретились там). И он мне сказал: «А вы подумали о том, что Всевышний повел вас вот этим путем, который вы прошли, и вы обрели то, что имеете, — и объем знаний, и опыт, и он привел вас к этому месту, имея в виду, что вы используете все знания, которые получили? Если вы откажетесь, он же вам не простит». Еще он сказал: «Если не вы... А кому еще дано столько знаний, опыта, кругозора, такого круга общения?» Действительно, меня без проволочек принимают в московских кабинетах, потому что со многими я хорошо знаком по прежней своей работе — и мэром Казани, и полпредом, и замминистра. 

И к встрече с Рустамом Нургалиевичем я был уже готов... Мы обсудили круг проблем, президент сказал, что будет во всем помогать. Без преувеличения можно сказать, что Болгарская академия живет благодаря Рустаму Нургалиевичу. Потому что без денег ничего не делается. Никто еще в Российской Федерации Болгарской академии ничего не дал, кроме нашего президента. Он находит формы поддержки, приемлемые в стране, где религия отделена от государства по Конституции. Это очень непросто.

— Какая долгосрочная задача поставлена перед вами?

— Мы должны подготовить таких специалистов, которые удовлетворят потребности Российской Федерации в кадрах для ислама. Болгарская академия — верхушка образовательного треугольника, мы готовим магистров и докторов (кандидатов наук в светском понимании). Мы их готовим для того, чтобы они пошли преподавать в высшие исламские учебные заведения. Например, в Российском исламском институте и Казанском исламском университете среди преподавателей не хватает магистров, поэтому мы начали обучать на магистра группу преподавателей в 14 человек без отрыва от производства.

А вообще, потребности Российской Федерации в исламской академии пока никем не сформулированы. И весь этот пласт людей, которые работают в исламе, тоже пока не изучен до конца. Во всяком случае, я не нахожу такую информацию, чтобы до конца для себя создать стратегию. Но я знаю, что мы должны удовлетворить потребности России в подготовке кадров, а также поднять со всех полок запылившиеся труды татарских богословов, которые и в мировом масштабе были основополагающими. Те 30 тысяч научных трудов, которые рождены на нашей земле, были кирпичиками в фундаменте мирового ислама. Мы должны поднять все это из пепла.

Фото: «БИЗНЕС Online»

«И НЕТ НИ ОДНОГО ДУРАКА, КТО ЗА ЭТО ВЗЯЛСЯ БЫ...»

— Что значит «поднять из пепла» рукописи?

— Евросоюз научился распознавать и оцифровывать рукописи. Но надо не просто оцифровать рукопись, а сделать так, чтобы она жила в информационной системе. Мы подали свою заявку в Инсбруке — и оказалось, что мы первые, кто решил оцифровать рукописи на арабском языке. Первые 100 листов рукописей Марджани уже находятся там на обработке, но проблема в том, что по рукописям нет исследований, которые помогли бы при оцифровке. А работа такая происходит: сначала мы пальчиками забиваем рукописи по буквам, потом специальная компьютерная программа их систематизирует. И рукописи можно будет читать с листа. Это огромное достояние, которым мы не пользуемся! Мы сначала научим программу читать арабский язык, и эта работа уже идет, а потом через информационную систему Организации исламского сотрудничества сделаем арабские тексты работающими, поскольку они не потеряли своей актуальности. И все это делается ради того, чтобы на рукописях великих богословов создать своих Марджани, Курсави и т. д. 

— А это реально?

— Это колоссально невозможно на сегодняшний день! И нет ни одного дурака, кто за это взялся бы...

— Но потребность в этом есть большая?

— О потребности я сужу по своей мечети, где являюсь председателем приходского совета. Я вижу, насколько ислам сегодня востребован молодежью. У нас места не хватает для прихожан, а молодежь идет и идет! Я и навес сделал, и пристрой, а теперь уже и шатер установили, чтобы людям места хватило... Эти процессы не только у нас идут, но и во всем мире. По мировой статистике, в исламе было 1,3–1,4 миллиарда верующих, а католиков — 1,7 миллиарда. И 10 лет не прошло, как верующих мусульман стало больше католиков!         

— Вы сказали, что 30 тысяч рукописей планируете оцифровать. А где эти рукописи сегодня хранятся — в Национальной библиотеке?

— Везде понемногу, даже у людей на дому. Перед нами еще стоит задача создания российской централизованной электронной библиотеки на базе Болгарской академии. У нас будет и библиотека оригиналов трудов, которую мы уже начали собирать: 18 рукописей в Узбекистане купили, 35 — из Иордании привезли. Предстоит собрать и те, которые есть в Татарстане. Мы их покупать будем, а не просто так. И обязательно будем входить в мировую электронную библиотеку, договор уже есть. Наши студенты должны иметь возможность пользоваться любой необходимой книгой или рукописью. 

«На протяжении 15 лет начиная с 2002 года Владимир Владимирович во многих своих выступлениях говорит о необходимости улучшения исламского образования (на фото — Владимир Путин (справа) и Сергей Кириенко (слева)» Фото: kremlin.ru

«СИСТЕМНОСТИ В РАБОТЕ С СОВЕТНИКАМИ Я НЕ ЗАМЕТИЛ ПОКА»

— Некоторое время назад вы сообщили, что являетесь советником замглавы администрации президента РФ Сергея Кириенко. При каких обстоятельствах было сделано это предложение?

— Со мной общались на уровне заместителя начальника управления внутренней политики аппарата президента РФ Михаила Владимировича Белоусова.

— Чтобы было легче общаться по вопросам Болгарской исламской академии?

— Да, в первую очередь по этой причине.

— Кириенко вас не приглашает, не советуется и по другим вопросам?

— Какой-то системности в работе с советниками я не заметил пока. Но он всегда откликается, если ему позвонишь, помогает.

— Другие задачи, кроме академии, он вам не поставил?

— По большому счету на уровне Кириенко у меня и этой-то задачи нет, хотя академия — это российский проект. На протяжении 15 лет начиная с 2002 года Владимир Владимирович во многих своих выступлениях говорит о необходимости улучшения исламского образования. Особенно исламского — это его слова. И о создании трехзвенной системы исламского образования он говорил. Именно благодаря его опеке мы дошли до сегодняшнего состояния нашей академии. Вы, наверное, не знаете, что в российском бюджете на протяжении уже лет 10 ежегодно выделяется 300 миллионов рублей на исламское образование, но ни рубля не выделяется для православного образования. 

Фото: «БИЗНЕС Online»

«СДЕЛАТЬ ИСЛАМСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ТАКИМ ЖЕ, КАК В ИСЛАМСКИХ СТРАНАХ»

— Как разделены функции президента и ректора Болгарской академии? Обычно в вузах президентом становится бывший ректор в знак признания его заслуг. В БИА ситуация другая — президент назначен изначально. (Маршида)

— Аналога этому нет ни в России, ни в мире. Объясню, в чем уникальность. Законом РФ об образовании допускается наличие президента в высшем учебном заведении, и их в российских вузах много. Но нет ни одного с такими полномочиями, как у нас. И не будет. И надо ли — не знаю. Мы с учредителями академии договорились, какие обязанности будут у президента, какие — у ректора. Но какие бы обязанности у меня как у президента академии ни были, я как помощник президента РТ отвечаю за все.

Но в одной берлоге два хозяина — это не хорошо, так ведь? С учетом этого мы построили свои отношения таким образом: наука и учеба — это забота ректора, а вот обеспечить для него все — это задача президента. Финансы, кадры, хозяйство — это все за мной. Но раз я обеспечиваю деньгами, их расход тоже я контролирую. Мы с Рафиком Мухаметшовичем давние друзья и работаем очень дружно, никаких проблем нет.

— Наверное, это одна из причин, почему ректором назначили все-таки Рафика Мухаметшина, хотя он не хотел этого?

— Именно одна из причин. Ученого нужно было. Изначально все говорили, что я должен быть ректором, но я сказал нет, потому что учености не имею, не прочитал весь Коран, не знаю всех хадисов. Хотя сегодня я на 100 процентов мусульманин, веду все пять столпов ислама. 

Рафик Мухаметшин (справа) Фото: «БИЗНЕС Online»

— Такой вопрос есть от читателя: «Вы верующий человек или „сочувствующий“? Если верующий, что привело вас в религию?» (Александр)

— Отец, умирая, попросил меня встать на намаз. Для него это было важно — уйти в мир иной, зная, что у него есть последователь. А я никогда ничего не делаю для галочки, поэтому, встав на намаз в последние часы жизни папы, придерживаюсь этого до сей поры.

— А почему Альфрида Бустанова не назначили ректором?

— Бустанову никто не отказал в ректорстве. Он сам отказался, скорее всего, поняв уровень требований и наших подходов к этой должности.

— Как вы для себя сформулировали главную задачу Болгарской академии?

— Перед нами стоит задача в тех условиях, в которых находимся, — после 100 лет атеизма, государство и религия отделены — сделать исламское образование таким же, как в исламских странах, где Коран является Конституцией. После советского времени с религиозными кадрами у нас чистое поле. Я это по себе знаю: у меня обоих дедушек расстреляли в Казани на «Черном озере» в 1937–1938 годах, потому что они были проповедниками ислама. И таких было много. Не просто разрушили здания мечетей, не только ломали жесткой рукой понятия у людей, но и физически истребили целый слой людей, который невозможно было восстановить в атеистическом государстве. И мы сейчас в кадровом вопросе находимся просто на нуле. Настоящих учителей просто нет физически!  

— Может быть, это и хорошо, что начинаем с чистого листа, обратившись к трудам лучших богословов прошлого?

— Может быть, это хорошо, но теми шагами, которыми можно идти с нуля, мы всю жизнь будем играть в догонялки и не догоним. Значит, надо найти другие пути. Например, отсутствие своих кадров нужно восполнить приглашением зарубежных. Второй путь — заключить договоры с ведущими исламскими вузами. И наработки в этом плане уже есть. Мы договариваемся с ними о подготовке специалистов по определенным модулям, при этом они готовят магистров два года, а мы — три, с тем расчетом, чтобы за первый год подготовить студентов до уровня зарубежного вуза. По окончании обучения студенты получают двойной диплом. Таким образом мы сразу выходим на уровень зарубежных исламских вузов, при этом защищаем наших ребят — им не надо куда-то ехать учиться, они здесь получат диплом зарубежного вуза.  

«ИНОСТРАННЫЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ ПОЛУЧАЮТ БОЛЬШЕ, НО ГДЕ У НАС ТАКИЕ?»

— Если не секрет, какой размер зарплаты у ректора, президента, иностранных и российских преподавателей в Болгарской исламской академии? Есть сведения, что ежегодное жалование иорданско-иракского шейха Абдурраззака ас-Саади составляет 10 миллионов рублей плюс 2 квартиры в Казани (он привез двух своих жен) и коттедж в Болгаре. Подтвердите или опровергните эти факты, пожалуйста. (Ренат Тимершин)

— Абдураззак Саади — потомок пророка, его братья — большие ученые, в исламском мире они тоже очень славятся. К сожалению, он у нас имеет право преподавать только арабский язык. Но у нас есть право разрешить ему преподавать и другие исламские науки, людям это нравится. Но по поводу 10 миллионов рублей — это полная дезинформация. В разы меньше!

— 10 миллионов рублей — это примерно 150 тысяч долларов в год, примерно 12 тысяч долларов в месяц. В принципе, для иностранного профессора это не фантастическая зарплата...

— Нет у нас такой зарплаты! Конечно, у него несколько завышена зарплата, но далеко не такая. А то, что в вопросе дальше перечисляется, именно так: две квартиры, две жены, с одной из которых он живет, а другая жена с шестью детьми живет отдельно. И в Болгаре есть дом, аренда которого нам обходится в 10 тысяч рублей в месяц.

— Он один такой высокооплачиваемый?

— Вы меня хоть расстреляйте — я не назову ни одного из них, потому что не имею права предавать публичности то, что является договоренностью нанимателя и сотрудника. Так во всем мире, в России так же: только наниматель и конкретный работник знают размер зарплаты, а коллеги — нет. Да, иностранцы получают больше, чем наши преподаватели, но где у нас такие? Нет, к сожалению. И не потому, что мы плохие, а потому, что нам так досталось.  

— Много у вас иностранных преподавателей?

— Есть два понятия — постоянно работающие и приглашенные на отдельные курсы. На этот год у нас намечены три постоянных иностранных преподавателя. Двое уже работают — Абдурраззак ас-Саади и Исмаил Бульбуль, который 11 лет работал муфтием Палестины, многие годы преподает в аль-Азхаре. Третий скоро подъедет — новоиспеченный доктор Хамделла Сафти из аль-Азхара. И намечено порядка 10–15 ведущих исламских ученых России на отдельные курсы лекций, например, 19 октября лекцию прочитает Михаил Пиотровский.

— Вы сказали, что из федерального бюджета ежегодно выделяется 300 миллионов рублей на исламское образование. Из этих денег что-нибудь перепадает Болгарской академии?

— Финансируется «План мероприятий по подготовке специалистов с углубленным знанием истории и культуры ислама». В этот план входят стажировка наших преподавателей и студентов, проведение всемирных и общероссийских конференций, еще некоторый набор мероприятий, которые нужны для подготовки специалистов. Плюс к тому техническое оснащение учебных заведений для улучшения учебного процесса.

В рамках данного плана мероприятий нам на текущий год тоже выделена небольшая сумма. Но зарплату из этих денег мы платить не можем, оплачивать коммунальные услуги не можем.

Фото: «БИЗНЕС Online»

«ВОТ КОГДА КОНКУРС В АКАДЕМИЮ БУДЕТ 17 ЧЕЛОВЕК НА МЕСТО...»

— Сколько сегодня студентов в академии и из каких регионов?

— Всего зачислено 68 студентов, из них в докторантуре учатся 16 человек. Из Татарстана — 20 студентов, из Дагестана — 10, также есть казахи, узбеки и другие национальности.

— Обучение в академии платное?

— Нет. Мы им даже стипендию платим, бесплатно кормим, предоставляем общежитие. Своим студентам мы создали очень комфортные условия.

— Стипендия большая?

— 3 тысячи рублей, это чуть-чуть повыше, чем в РИИ и КИУ. Но мы имеем право и даем своим студентам еще столько же.

— Можно ли девушке (женщине) в Болгарскую исламскую академию поступить? (Алия)

— Мое мнение — можно, но решение не принято.

— Все мы знаем, что красота имеет большое влияние на глаза и ум человека. В связи с этим не кажется ли вам, что при подборе будущих студентов в академию приемная комиссия должна руководствоваться не только знаниями, но и внешним видом будущего студента? Например, в РПЦ или в римской католической церкви имеются негласные рекомендации в этой области — они выбирают в свои учебные заведения приятных, высоких людей в качестве будущих студентов. А то порой видишь имама, занимающего высокий пост в России, по виду и по росту похожего на мальчика. Авторитет от этого, конечно, будет страдать. (Простой человек)

— Когда я поступал в Казанский университет на физфак, конкурс был 17 человек на место. Когда в Болгарской академии будет такой же конкурс, мы будем и на внешность обращать внимание.

— Почему на арабском слово «академия» в названии учебного заведения вы оставили без перевода и не использовали существующих исламских аналогов? На арабском «академией» называют лишь светские учебные заведения (военные, медицинские академии), но никак не исламские. Будет ли исправлен этот концептуально-переводческий ляп? (Дамир)

— Человек, задавший этот вопрос, видимо, не дилетант, но мы советовались с большим кругом зарубежных ученых, когда над названием работали, и, все сопоставив, все-таки оставили в названии слово «академия», потому что оно более привычное в российской системе высшего образования. По-другому никак не назовешь.  

Фото: «БИЗНЕС Online»

 «СРЕДИ ВСЕХ МУСУЛЬМАН НЕТ НИКАКОГО ТЕРРОРИЗМА»

— Вы три года были представителем России при Организации Исламская конференция и, наверное, получше узнали исламский мир. Скажите, что случилось с мусульманами, почему они стали террористами? Разве Всевышний этому учит? Или все-таки в этом повинны власти тех стран, которые создали предпосылки для недовольства? (Имамова Сания)

— Во-первых, с автором вопроса я категорически не согласен, потому что он рассуждает на основе информации, полученной в СМИ, не зная всей глубины вопроса, которой нам никто и не раскроет. Это определенная мировая политика, и она не соответствует сути ислама и мусульман. Среди всех мусульман нет никакого терроризма, они все добродушные, не воинствующие, как в Коране и написано. К нам в мечеть приходят абсолютно разные люди, но никто друг с другом даже не ругается.

— А так называемые цветные революции в Ливии, Тунисе, Сирии — это спецоперации Запада?

— Конечно.  

— Но как можно отрицать, что в исламских странах есть целые анклавы людей со средневековым мышлением?

— Военные действия отрицать нельзя — они есть. Но это не исходные ислама. Это насажденные, чуждые ему понятия.

— Разве не было благоприятной почвы для такого насаждения?

— Лично я таких людей не встречал даже в Саудовской Аравии. Когда мы с Рустамом Нургалиевичем были на встрече у короля Саудовской Аравии, он сказал: «Саудовскую Аравию связывают с ваххабизмом, но ваххабизм — это не наше». Духовенство страны и король в этом смысле не едины, но раз король сказал, это так и будет в этой стране. А он это сказал! Я впервые слышал такое. Возможно, это время скоро придет. 

— По прошествии лет как оцениваете шаг президента РФ Дмитрия Медведева, когда он отозвал вас из Джидды? Для чего он это сделал? В чем причина? Ведь, наверное, России от этого стало сложнее вникать в тенденции исламского мира и влиять на них? (Юрий Катков)

— Медведев формально принял такое решение. Когда программа по Дальнему Востоку заработала и меня направили на Ближний Восток, я сказал Путину: «Ну какой я посол? Я хозяйственник, мэр города...» Но меня попросили создать имущество, организацию. Это все я сделал. Впервые на саудовской земле появилось имущество Российской Федерации. Дипломатические отношения России с Саудовской Аравией насчитывают более 25 лет, а имущества там нашего не было ни клочка! А я за короткий срок и землю, и здание приобрел в собственность страны. И сегодня посол РФ в Саудовской Аравии исполняет обязанности полпреда в Организации Исламская конференция.

«ВОТ ВЕДЬ ЧТО НАДЕЛАЛ ТАТАРИН!..»

— Как вы считаете, на каких общих ценностях (понимании) можно (нужно) вести диалог с представителями других религий для совместной работы по улучшению атмосферы (взаимоотношений) в обществе? (Рустам)

— Я могу только одну ценность назвать — Бог един. Вот на этой ценности можно и все остальное строить. Я, мусульманин, занимался возвращением Казанской иконы Божией Матери, 6 часов со свечкой в руках простоял на службе в соборе в Московском кремле. Из Ватикана в Москву приехали несколько кардиналов и, когда они передавали икону патриарху Алексию II, обнимались, целовались. Я стоял и думал: вот ведь что наделал татарин: вечные враги — католики и православные — обнимаются... (Смеется.)

— Вы причастны к двум большим делам: возвращению Казанской иконы Божией Матери и созданию Болгарской исламской академии. Не видите в этом парадокса?

— Никакого парадокса в этом нет. Казанцы попросили меня вернуть икону, а кто я такой, чтобы отказать? Я же слуга их. Помню, радовался, когда удалось еще одну церковь вернуть верующим, а мне говорят: а почему мусульманам ничего не даешь? И тогда для себя я вывел формулу: когда в одной конфессии возникает вопрос, я тут же и другие имею в виду. Для синагоги мне пришлось выгонять Дом учителя. Просил членов общины: постройте синагогу в другом месте, я вам землю выделю, не заставляйте меня, мэра, с учителями драться... А они отвечают: нет, верните нам наше здание. Такие же истории были с католиками, со старообрядцами.

— Как вы попали на аудиенцию к Папе Римскому?

— Были в моей жизни такие истории, которые, наверное, не повторишь. Какой-то мэр, какого-то города вдруг Папе Римскому письмо написал и попросил икону вернуть!..

— Кто вас на это подбил — Дмитрий Хафизов или Рафаэль Хакимов?

— Да ладно вам! Под окном мэрии каждый год крестный ход бывает, и казанцы каждый раз говорили мне: верни икону. А как вернуть? Людмила Николаевна (Андреева — заместитель главы муниципального образования города Казани — прим. ред.) предложила: давайте письмо Папе Римскому напишем. Мы написали письмо. И вдруг он вызывает нас на аудиенцию! И пишет, чтобы взяли с собой пять человек. Мы так и сделали. В составе этих пяти человек был и Хакимов. Честно говоря, я очень волновался, для меня это было чрезвычайное событие. Мы вместе с членами делегации вечерами засиживались, всесторонне готовились к встрече. Кстати, одним из вопросов был бывший католический храм на улице Карла Маркса, где у КАИ оборудована аэродинамическая труба. Мне говорили, что трубу разбирать никак нельзя — другую такую не соберешь. И я решил попросить у Папы денег на новый храм, а землю под него мы выделим.

Аудиенция вместо запланированных 10 минут продолжалась 35. Его Святейшество первую фразу сказал на русском языке: «А вы вообще понимаете, что просите у меня?» Я сразу в осадок выпал... (Смеется.) И потом через переводчика объяснил нам: «Я же на эту икону в день три раза молюсь. Она не где-нибудь, а в моей придомовой церкви. Она спасла меня после покушения. Ее список у меня в машине, в комнате за кабинетом. А вы у меня ее просите!» Я отвечаю ему: «Ваше Святейшество, во-первых, вы нас пригласили. Во-вторых, это же удел святого человека — вернуть святыню на место обретения, чтобы она давала больше пользы людям». И откуда мне, в атеизме воспитанному, эта фраза пришла?! Наверное, от Всевышнего... Папа Римский опешил! Он же всей своей жизнью, всем своим существом стремился в святые. И вдруг ему говорят: «Ваш удел — вернуть святыню на место обретения, чтобы она служила не вам одному, а всем людям, кто верит в Христа...»

Разговор шел интересный, и аудиенция затянулась. Каждые 10 минут заходил камердинер и молча стоял по стойке смирно, а Папа только рукой ему махал: уйди. Мне потом объяснили, почему его торопили: на улице у храма собралась толпа народа, к которой Папа каждый день выходит, чтобы сказать: «Я жив-здоров, привет вам». Толпа ждет 10 минут, 20 минут, а его нет и нет... И вот в его задней комнате звонок раздался. Папа поднимает голову и говорит: «Ужо звонят!» На этом встреча закончилась. Папа вручил всем членам нашей делегации по медальончику, я подарил ему наш национальный халат, все вместе сфотографировались. И после этого я вижу статью Рафаэля Хакимова, в которой пишет, что он привез икону сюда...

— Денег на католический храм попросили, как планировали?

— Для меня было очевидно, что Папа просто обязан дать денег, ему это ничего не стоит. И меня поразила его психология. Я и думал, что она примерно такая, но не настолько прямая и убийственная. Он говорит мне: «Мы ни копейки не дадим. У вас там есть община? Вот насколько она способна, пусть такой храм и строит. Какой нужен на величину общины, такой пусть и будет. А дать денег — это будет неправильно». Он мне психологию перевернул в этом плане!

— А вы Папу Римского не послушали и сами построили католикам храм...

— А почему я должен был отказать этой части наших граждан? К тому времени мы вернули храмы и православным, и старообрядцам, и протестантам, и синагогу иудеям, мечети мусульманам. Мы не могли вернуть католикам их храм, который был на улице Карла Маркса, но построили в другом месте почти его точную копию. А деньги спонсорские были.

Фото: Сергей Елагин

«ЗНАЮ, МНОГИЕ ОСУЖДАЮТ ВАШУ ГАЗЕТУ ЗА ПУБЛИКАЦИИ БАТРОВА»

— Как вы относитесь к тем богословским спорам, которые начались в мусульманской умме вокруг текстов Рустама Батрова в «БИЗНЕС Online» о трактовке Корана, хадисов и прочее?

— Рустам Батров — умный парень. Честно говоря, пока не успеваю читать, я опять ушел в такой режим работы, что на сон остается только четыре-пять часов. Но Минтимер Шарипович мне постоянно отписывает подобные статьи.

— Как вы считаете, в таких богословских спорах истина рождается или лучше не надо будоражить умы?

— Как это не надо будоражить? Мы что, так и будем топтаться на одном месте? Знаю, многие осуждают вашу газету за публикации Батыра, но я спокойно к этому отношусь, мне он нравится.

— Что вы думаете о разделении мусульман по различным организациям — СМР Равиля Гайнутдина, ЦДУМ Талгата Таджуддина, новый муфтият Альбира Крганова? Возможно ли со временем вновь объединить мусульман на федеральном уровне под одним началом и нужно ли это?

— Это не мое дело! И, честно говоря, мне не до этого.

— Камиль Шамильевич, спасибо за интересный и откровенный разговор. Успехов вам на новом поприще!