«ИЗ-ЗА НЕГО ИЗМЕНИЛАСЬ ВСЯ РЕЛИГИЯ»

Злословие — любимое занятие многих практикующих мусульман и мулл. С пеной у рта, доказывая свою, как всегда, абсолютную правоту, они поносят на чем свет стоит всех, кто мыслит иначе. Приведем несколько примеров. Этот человек «сбивает с пути Аллаха», его воззрения «самая великая смута помимо смуты Даджала». «Это про таких, как он, в Коране сказано: „Они желают задуть свет Аллаха своими речами“» (9:32). «В исламе не рождался никто более вредоносный (адарр) для мусульман, чем он». Этот человек самый злополучный (аш'ам), самый злостный (шарр). Это просто «трудноизлечимый недуг», «из-за него изменилась вся религия» и «горсть пыли лучше его мнения», ибо «его слова и навоз — одно и то же». Вообще, этого «паршивца» (джариб)  нужно называть не иначе, как Абу-Джифа — «человек падали».

Как вы думаете, о ком были сказаны все эти и многие другие подобные мерзкие слова? О первом татарском богослове Нового времени имаме Курсави, которого за «еретические» взгляды ханафиты Бухары приговорили к смертной казни? Или может, об отце татарской нации имаме Марджани, которого казанские кадимисты дважды отстраняли от должности имама и преподавания и строчили против него многочисленные доносы? Или, может, о непревзойденном Мусе Бигиеве, которого шейх уль-ислам Османской Империи и вслед за ним нынешний муфтий РТ назвал безбожником? Или, может быть, это взято из комментов верных защитников исламской «ортодоксии», которые славятся своей «воспитанностью» особенно на «Фейсбуке»? Очень похоже, но нет. Все вышеприведенные эпитеты, запечатленные в 13-м томе фундаментального исторического свода «История Багдада», сказаны — вы не поверите — о великом имаме Абу-Ханифе. Да, да, о том самом, которого сегодня принято считать одним из столпов суннитского правоверия.

«ИСТОРИЯ ИСЛАМСКОГО БОГОСЛОВИЯ — ЭТО ВСЕГДА БОРЬБА ДВУХ ТЕНДЕНЦИЙ»

За что же Абу-Ханифа — «величайший имам» (аль-имам аль-а`зам), как его стали называть в поздней исламской традиции — вызывал ненависть у своих современников из числа коллег по богословскому цеху? Вопрос этот отнюдь не праздный, а для Татарстана — сверхактуальный. Он обнажает перед нами главную проблему мусульманской повестки дня: в каком направлении должно идти возрождение ислама в нашей республике? Ведь те, кто в прошлом безбожно чернил имама Абу-Ханифу, в действительности не ушли в никуда. Просто в древности они выступали против него открыто, а нынче, когда он стал неоспоримым авторитетом ислама или, точнее, символом исламской ортодоксии, делают это скрытно, причем маскируясь его же именем.

История исламского богословия, как и история, наверное, любого общества, — это всегда борьба двух тенденций. Первую двигают сторонники рационального, осмысленного подхода к жизни. Вторую — противники всякого развития, ретрограды и консерваторы. На заре ислама выразители этих двух способов отношения к действительности получили названия асхаб ар-рай («люди разума», «рационалисты») и асхаб аль-хадис («люди хадиса», «хадисиды»). Поняв, в чем состояла разница между ними, мы сможем вскрыть не только причину застоя исламского мира, но и оценить те перспективы развития мусульманской уммы, которые нас могут ожидать также и в Татарстане.

История данного водораздела началась со смертью Пророка. Когда не стало глашатого Откровения, мусульманам нужно было понять, где теперь искать ответы на свои вопросы? «В Коране, понятом разумно», — сказали одни. «В примере Пророка», — провозгласили другие. Обе позиции в действительности очень близки, являясь двумя формулировками как бы одного и того же. Это как две стороны одной медали. Однако легкое смещение акцентов, немного отличающих данные подходы, со временем гипертрофировалось в гигантскую пропасть между ними, кардинально разведя между собой два основных лагеря мусульманских богословов.

Ища ответы на свои вопросы, мусульмане стали припоминать, как в той или иной ситуации поступал Пророк, что он говорил по тому или иному поводу, как относился к тем или иным явлениям. Постепенно эти воспоминания людей стали оформляться в особый богословский жанр повествования — хадисы (букв. «рассказы»). И если Коран — слово Бога — был зафиксирован сразу, то хадисы о Пророке были устным творчеством множества людей, и зафиксировать их было не так уж и просто.

К тому же хадисы неизменно несли в себе отпечаток личностей их рассказчиков и передатчиков. Ведь об одном и том же событии можно было рассказать совершенно по-разному. Кто-то запомнил одно, кто-то — другое, кто-то понял слова Пророка так, а кто-то услышал их совершенно иначе.

Важно понимать и еще один пласт проблемы. Учитывая абсолютный характер авторитета Пророка среди мусульман, любой хадис в их глазах был не просто назидательной историей. Де-факто он воспринимался как законодательный текст, неоспоримый императив. Зная об этом, сложно удержаться от соблазна подкрепить свою позицию ссылкой на Пророка. Так появилось бесчисленное множество ложных хадисов, инициированных различными богословскими школами и политическими группировками, стремившимися закрепить и расшить свое влияние. К слову, вычисление ложных хадисов станет главной задачей, возникшей позднее дисциплины хадисоведения.

«АБУ-ХАНИФА ИСПЫТАЛ НА СЕБЕ ВЛИЯНИЕ МЕТОДА ИБН-МАСУДА И КУФИЙСКОЙ ШКОЛЫ В ЦЕЛОМ»

Одним из первых, кто осознал всю пагубность складывающейся ситуации, был второй праведный халиф Умар ибн аль-Хаттаб, великий государственник ислама. Поэтому, встав у руля мусульманской уммы, он как глава государства начал проводить целенаправленную политику по борьбе с хадисами. «Умар очень сурово порицал тех, кто много рассказывал хадисов (ман аксара ар-ривайа)», — говорится в источниках. По некоторым свидетельствам, за «хадисоманию» Умар бросил даже троих сподвижников Пророка в темницу. «Вы слишком много рассказываете хадисов от Божьего посланника», — объяснил он им причину ареста. Эти показательные процессы на некоторое время дали желанный эффект. Не случайно весьма плодовитый сказитель хадисов Абу-Хурайра на вопрос «Вы так же рассказывали и во времена Умара?» отвечал: «Если бы во времена Умара я рассказывал так же, как и вам, то он бы отстег меня своей плетью!»

В определенном смысле имам Абу-Ханифа был продолжением этой политики. Все дело в том, что он родился и жил в Куфе — иракском городе, выросшем из военного гарнизона, основанного халифом Умаром. Глава государства оправил в Куфу видного сподвижника Пророка и своего соратника Абдаллаха ибн Масуда для того, чтобы тот обучал местное население религии. Напутствуя своих посланцев в дальнюю Куфу, праведный халиф дал им строгое наставление: «Вы отправляетесь к жителям селения, которые читают Коран так же [усердно], как жужжат пчелы, так не отталкивайте же их хадисами и не отвлекайте их [ими]! Предавайтесь только Корану и поменьше рассказывайте повествований от Божьего посланника, да благословит его Бог и да приветствует!» Как известно, Ибн-Масуд находился под большим влиянием Умара. «Он оставлял свой мазхаб и свое мнение в пользу мнения Умара и стремился ни в чем не расходиться с ним», — писал про него Ибн-аль-Кайим. Поэтому на своих занятиях, как отмечали его современники, Ибн-Масуд никогда не произносил фразу «сказал Божий посланник», то есть не рассказывал хадисов. «Знание не во множестве хадисов, — пояснял он, — но в богобоязненности». Эту методологию перенял от него Ибрахим ан-Нахи, а от него — учитель Абу-Ханифы Хаммад ибн Абу-Сулейман. Соответственно, в рамках данной парадигмы произошло становление и Абу Ханифы как исламского мыслителя. «Абу-Ханифа испытал на себе влияние метода Ибн-Масуда и куфийской школы в целом, — отмечают источники, — характеризующегося малым использованием хадисов, анализом правовых казусов и комментированием нормативных положений».

«ОТНОШЕНИЕ АБУ-ХАНИФЫ К ХАДИСАМ СТАЛО ПЕРВОЙ МИШЕНЬЮ ДЛЯ КРИТИКИ СО СТОРОНЫ ЕГО ОППОНЕНТОВ»

Отношение Абу-Ханифы к хадисам стало первой мишенью для критики со стороны его оппонентов. «Он не был знатоком (сахиб) хадиса», — фиксировали его современники.  «Абу-Ханифа был сиротою хадиса», — злорадствовали хадисиды.

Вызывало недоумение и его прохладное отношение к авторитетности хадисов. Так, когда «величайшему имаму», как сообщает аль-Хатыб аль-Багдади, поведали, что Пророк, дескать, сказал: «Омовение — половина веры», он усмехнулся: «Тогда умойся два раза, дабы вера твоя стала полной». Хадис «торговцы могут торговаться, пока не разойдутся» Абу-Ханифа комментировал каверзными вопросами: «А если они будут на корабле? Или в темнице? Или в пути? То как они разойдутся?» А против хадиса, возводимого к Пророку, согласно которому при делении военной добычи «лошади полагается две доли, а человеку — одна», имам выступал прямо, говоря: «Я не сделаю долю животного превыше доли верующего!» Некоторые же хадисы он называл «стишками», рифмованной прозой (садж'), а то и вообще «вздором» (хурафа) и «бредом» (хазайан). Подчеркнем: отношение к хадисам не синоним отношения к Пророку, ведь многие хадисы были в действительности не рассказами о нем, а просто лживыми россказнями, хотя хадисиды, как правило, считали иначе.

Не по душе оппонентам Абу-Ханифы были и его суждения в области догматики. Так, для того чтобы пресечь религиозные конфликты, величайший имам написал несколько трактатов в защиту концепции ирджа, согласно которой ни при каких обстоятельствах нельзя обвинять человека в неверии, ибо вердикт о его внутреннем мире должно оставлять Всевышнему. Данная концепция исламскими ригористами была объявлена еретической.

Эти и многие другие суждения Абу-Ханифы, помноженные на его фантастическую популярность в народе, просто выбешивали его заскорузлых коллег по богословскому цеху. И, как часто бывает в подобных случаях, вместо открытой дискуссии они прибегали к подлым интригам. Особенно в данном отношении старался Ибн-Абу-Ляйла, занимавший должность официального казыя (судьи) Куфы. Именно он настраивал власть предержащих против Абу-Ханифы. Так, величайшего имама как минимум дважды власти Куфы заставили публично покаяться в своих взглядах. То, что за свое «еретичество», «неверие» и «безбожие» (куфр, зандака, дахр) он был приведен к покаянию именно два раза, повторяется у аль-Хатыба аль-Багдади (со ссылкой на разных информаторов) около 10 раз. Еще в одном месте говорится, что он был приведен к покаянию трижды, а в других — несколько раз.

«НЕМАЛУЮ РОЛЬ В ДЕЛЕ ЗАБВЕНИЯ ИСТИННОГО УЧЕНИЯ АБУ-ХАНИФЫ СЫГРАЛ ЕГО БЛИЖАЙШИЙ УЧЕНИК АБУ-ЮСУФ»

Вы можете спросить: «Как же такое возможно, учитывая, что речь идет о самом главном богослове исламского мира?» Все очень просто: мы плохо знаем историю. К тому же ее от нас тщательно скрывают и всячески ретушируют. Все дело в том, что асхаб ар-рай («люди разума») исторически проиграли асхаб аль-хадис («людям хадиса»). И в результате в исламе в качестве доминирующей закрепилась та модель ортодоксии, которую проповедовали хадисиды, ставшие победителями. Они провозгласили, что Сунна (совокупность хадисов) — это второй источник исламского права, и Абу-Ханифа, «сирота хадиса», в эту модель явно не вписывался. Отсюда — утаивание правды о нем. Иначе вся существующая конструкция, на которой держится авторитет ретроградов, декларирующих о своей приверженности учению «величайшего имама», просто рассыплется на глазах.

По большому счету от Абу-Ханифы в исламской традиции осталось только имя. Редко кто из религиозных деятелей ислама читал непосредственно его труды, тем более в оригинале. Как правило, наши чалмоносцы знакомы лишь с интерпретациями взглядов Абу-Ханифы в изложении более поздних ханафитских авторов, типа аль-Кудури, писавшего, в частности, что мусульмане должны убивать иноверцев, даже если они на нас не нападают. Кстати, его книгу с подобными суждениями ДУМ РТ недавно переиздало в качестве учебника для медресе республики. А чему учил сам «величайший имам», многие ханафиты даже не подозревают.

Немалую роль в деле забвения истинного учения Абу-Ханифы сыграл его ближайший ученик Абу-Юсуф. Этот человек остался в памяти народа как изворотливый и алчный угодник тиранических режимов. Он умудрился быть приближенным аж трех халифов, которые, скажем мягко, были весьма далеки от современных стандартов демократии. При этом он смог добиться для себя учреждения новой для государства должности верховного судьи с правом назначений судей на местах (до него это была прерогатива халифа), что позволило ему сосредоточить в своих руках колоссальную власть. Всех своих конкурентов на близость к халифу он нещадно изничтожал в придворных интригах. Так, в частности, Мухаммада, другого известного ученика Абу-Ханифы, он дискредитировал в глазах халифа тем, что выставил его человеком, который страдает недержанием мочи, что, по понятным причинам, несовместимо с дворцовой жизнью. Мухаммад, оставшийся не у дел, прознав об этом, проклял своего обидчика, моля Бога о том, чтоб тот сам сдох от разрыва мочевого пузыря. Говорят, что так оно и случилось. Видимо, многим современникам Абу-Юсуфа уж очень хотелось этого.

Принято считать, что Абу-Юсуф был учеником Абу-Ханифы. Это правда лишь номинально. Если проанализировать главный труд его жизни «Китаб аль-Харадж», то он ссылается на своего учителя лишь в 6% случаях. Скорее всего, образ главного ученика Абу-Ханифы был нужен Абу-Юсуфу прежде всего в карьерных целях, ведь Абу-Ханифа был всенародным кумиром, его уважали халифы (хотя их наместники в Куфе порой и преследовали ученого) и многие влиятельные люди того времени. Как бы там ни было, именно Абу-Юсуф начинает трансформацию мазхаба Абу-Ханифы, подвергая его тотальной хадисизации. Впрочем, с другой стороны, подняв имя Абу-Ханифы на знамена своей карьеры, он немало посодействовал его популяризации. Таков вот парадокс истории.

«ХАДИСИДЫ СВЕЛИ МНОГИЕ ГУМАНИСТИЧЕСКИЕ ПОСЫЛЫ КОРАНА НА НЕТ»

Перелом в соотношении сил между асхаб ар-рай и асхаб аль-хадис начинает складываться в следующем после Абу-Юсуфа поколении мусульманских богословов — при имаме аш-Шафии, написавшем книгу «Ар-Рисаля». В этом труде он изложил каноническое обоснование Сунны как второго источника исламского права. Эта концепция становится доминирующей. Более того, Сунна из источника, дополняющего Коран, как это мыслилось в начале, со временем превращается в главный и решающий источник исламских знаний, что будет оформлено в максиму, согласно которой «Сунна есть судья Корана, но Коран не может судить Сунну». Постепенно влияние асхаб ар-рай, рационалистов, нисходит фактически на нет. Врата иджтихада (творческого осмысления исламского наследия) закрываются. Над исламским миром стягиваются тучи обскурантизма и жестокости, и он в итоге уступает позиции лидера человечества западной цивилизации.

Победа хадисидов играла для исламской религии поистине роковую роль. Происходит тотальная перезагрузка смысловых координат. Все дело в том, что содержательная сторона Корана и Сунны/хадисов по ряду вопросов кардинально отличается между собой. Коран провозгласил милосердие главным ориентиром для людей, учил о человечестве как единой семье, возвестил о национально-этническом многообразии и религиозно-конфессиональном плюрализме как Божьем предначертании, заповедал свободу совести и вероисповедания. Коран решительно исключил «священную войну» во имя распространения веры. Предельно сужая круг уголовно наказуемых грехов, мусульманское священное Писание фактически отменило смертную казнь. Коран стал в истории человечества настоящей революцией гуманизма. Однако хадисиды свели многие его гуманистические посылы на нет, фактически совершив откат к жестокосердным нормам прошлого. В частности, под видом хадисов они провозгласили насилие одним из способов удержания людей в исламе, реанимировали доисламскую практику смертной казни за моральные проступки, воспитывали ненависть к представителям других религий и т. д. С этой точки зрения, именно хадисиды привели исламский мир к застою.

На эти рельсы современные последователи Абу-Юсуфа хотят поставить развитие мусульманской уммы и у нас в республике. Именно поэтому они запрещают издание богословских трудов Абу-Ханифы, подменяя его публикацией произведений поздних ханафитских авторов. При этом противники учения Абу-Ханифы сегодня активно закрепляют свои позиции в Татарстане. Как известно, в уставе ДУМ РТ мазхаб Абу-Ханифы прописан в качестве основополагающего богословского ориентира, и изменить это пока никто не решается (слишком очевидным будет скандал), хотя подобные призывы уже звучат. А вот в уставе Болгарской исламской академии отказ от мазхаба Абу-Ханифы уже осуществлен. Там вместо него прописан ханафитский мазхаб. По крайней мере, так сообщают источники. Подавляющее большинство татарстанцев даже не понимает подвоха и сути подмены. А дистанция здесь огромна, сродни той пропасти, которая лежит между Кораном и Сунной, ложно приписанной нашему любимому пророку Мухаммаду.

Если кто-то из вас попытается вскрыть всю эту ложь, то его немедленно заклеймят как невежду. Не верите? Судите сами. «Он ничего не знает в фикхе, а лишь предается дискуссиям». «Этот бедняга не имеет ничего из знания», ибо он «как новичок в исламе». Он «решает  дела по своему усмотрению, без знания и Сунны». Он «среди людей самый невежда о том, что было, и самый знающий о том, чего не было». «Энергичные споры, которым он предается весь день, не оставляют ему времени для подлинной науки ислама». И да, самый любимый аргумент консерваторов всех времен и народов: он не знает арабского языка.

Вы догадались, о ком эти слова? Все правильно — о великом имаме Абу-Ханифе.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции