Максим Шевченко Максим Шевченко

«СРЕДИ ПРАВЯЩИХ ЭЛИТ ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО ГРУПП, КОТОРЫЕ НЕ СОГЛАСОВЫВАЮТ ОБЩУЮ СТРАТЕГИЮ ДЕЙСТВИЙ МЕЖДУ СОБОЙ»

― ...Вот, спустя ровно неделю, прокуратура рассказала, что все-таки возбуждено уголовное дело по факту нападения на Алексея Навального, правда, по статье «побои». Такая не самая тяжелая статья, причем, что у Алексея Навального сейчас один глаз видит только на 15%, и ему нужно что-то делать, чтобы спасти зрение. Насколько, как вы считаете, адекватно и своевременно?

― Когда нашли нападавшего? Когда его задержали, нашли?

― Его пока не задерживали, не находили, Максим Леонардович.

― Значит, это абсолютно неадекватные действия прокуратуры. Нападение на любого человека, будь то политик или простой человек, должно сразу вызывать адекватную быструю реакцию. Это только говорит мне о том, что среди правящих элит есть несколько групп, которые не согласовывают общую стратегию действий между собой, каждая из которых по-своему относится к оппозиции и к Навальному, и к пониманию того, что такое власть. Есть, очевидно, какие-то глубокие государственники-патриоты силовики, которые считают, что надо всех мочить и бросать в тюрьмы, как вот этого мальчика, которому за ловлю покемонов 3,5 года пытаются дать.

― Руслан Соколовский.

― Есть, очевидно, в администрации президента сейчас либеральное крыло, которое пытается договориться с оппозицией каким-то образом. Маша Баронова бродила по Старой площади и, вообще, «Открытая Россия» фактически выставляла кандидатов на парламентских выборах. От ПАРНАСа та же Маша Баронова шла.

― И что? Это, по-моему, нормально. Конституция гарантирует право быть избранным.

― Секундочку! Мы же говорим не теоретически, а о практической политике. У нас в одной и той же стране одна часть оппозиции, в том числе, люди Ходорковского приближенные спокойно регистрируются кандидатами на парламентские выборы, а других людей, хоть они через голову вывернутся, никогда не зарегистрируют из той же самой оппозиции. Это что значит? Что в оппозиции есть разные крылья? Одни —коллаборационисты или марионетки власти, а другие — принципиальные оппозиционеры?

― Или одних считают опасными, а других ― нет.

― То есть Ходорковского опасным не считают, если людям дают зеленый свет, и они делают, что хотят.

― Спросите у Кириенко или Володина. Это при нем было.

― Я не хочу спрашивать. Спрашивать — это ваша работа, как мы выяснили, благодаря господину Веллеру, в этой студии. Какой хамство, какой ужас! Я, честно говоря, хочу выразить мою поддержку «Эху Москвы». Это поведение, оно просто чудовищно совершенно. Я с таким в жизни не сталкивался. Я когда увидел это, я не поверил своим глазам. Мне показалось, это какой-то фейк и монтаж. Я перезвонил Оле. Она подтвердила. Это было, конечно, очень круто.

Так вот, вопросы задавать должны вы самые жесткие и самые неприятные.

― Вот я вам задаю вопрос, а вы мне чего-то не отвечаете.

― А я вам отвечаю, что у меня складывается ощущение, что есть оппозиция и оппозиция. Одну оппозицию гладят по шерстке и подталкивают как бы вперед, а другую оппозицию прессуют. Но это не значит, что одна оппозиция, допустим, против власти, а другая — за власть.

Просто есть разные крылья власти, разные руки власти. Власть в России как минимум тримурти, выражаясь санскритским выражением — треглава. В свое время ведь путинская Россия возникла как консенсус трех типов элит: космополитически глобальных финансовых спекулянтов, которые в ельцинское время укрепились; красных всяких там директоров и директоров ВПК из таких советских элит, которые сохранили в 90-е годы свои позиции, и к ним примыкали региональные «бароны» типа Лужкова, Шаймиева, Росселя и Амана Тулеева; и третьи — это сотрудники бывшего КГБ, которые благодаря меткому выражению Виктора Черкесова, выставили тот крюк, падая за который, зацепилась Россия. Вот три главы этого дракона — у нас орел не двуглавый, а треглавый — это и есть власть. Путин — это точка сборки, точка консенсуса. Поэтому каждый из этих трех глав по-разному относится к оппозиции. Каждый имеет свою оппозицию. Каждый поддерживает своего кандидата от оппозиции.

Вот у нас есть, условно говоря, оппозиция такая: Навальный, Ходорковский, Явлинский — три вида оппозиционеров есть в России. Сейчас я не хочу специально исследовать... У оппозиции тоже есть три лица, они между собой ссорятся, пихаются и так далее. Есть, кстати, только одна фигура, под которую, на мой взгляд, расчищают сегодня пространство, отпихивая, дискредитируя Медведева, втягивая Собянина в эти публичные скандалы о домах, понижающие его рейтинг, — это Кудрин. Собственно говоря, под Алексея Кудрина, как под наиболее реального кандидата в президента, на мой взгляд, преемника, расчищается вот это оппозиционное пространство, стравливается между собой для того, чтобы вышел потом такой гигант, богатырь либеральный и, как говорится, сказал: "Ребята, не ссорьтесь. В либеральном лесу все шишки мои, и я типа возглавлю новый период такого российского государственного либерализма.

Поэтому всерьез обсуждать оппозицию мне, честно говоря, не интересно. Если Навальному плеснули зеленкой в глаза, хулиганы и бандиты, которые это сделали, должны быть наказаны. Высказываться по этому поводу долго не вижу никакого смысла. Любой хулиган, любой человек, нападавший на Кашина ли, на Навального или на кого бы то ни было еще, должен быть наказан...

― Хулиганы Кашина чуть не убили.

― Хорошо. Бандиты, хулиганы... Слушайте, убили моих друзей-журналистов в Дагестане, и убийцы находятся в дагестанской власти, заказчики. И есть протоколы Следственного комитета, где названы имена и заказчики убийства Хаджимурада Камалова, например. Поэтому вот это убийцы. А те, кто напал на Кашина и на Навального, слава богу, не убийцы.

― И власть спокойно их оставляет.

― Поэтому давайте называть вещи своими именами. Те, кто убили Аню Политковскую, — убийцы. Наталью Эстемирову — убийцы, Бориса Немцова убили убийцы. А это не убийцы, а хулиганы. Но правовая и юридическая оценка им должна быть дана.

― Кстати, по поводу того, как искали и находили человека, который напал на Алексея Навального. Блогеры ведь нашли в итоге, потому что следственных действий никаких не было. И они по кадрам нашли этого человека. Александр Петрунько, который очень любит фотографироваться. Вот с вами, например, сфотографировался.

― Со мной многие фотографировались.

― И это движение SERB. Может быть, слышали про такое?

― Никогда.

― С Сергеем Глазьевым они дружны всячески. На выставку Стерджеса, например, нападали. Очень патриотичные такие ребята. Но как-то каждый раз безнаказанно уходили они. Всё спускалось на тормозах.

― Значит, какая-то группа из этого трехглавого орла, которого я описал, с короной Путина вверху, — какая-то из этих голов стоит за этими бандитами и прикрывает их. У меня нет другого объяснения, почему кто-то уходит безнаказанно от чего-то.

Наказывают только того, над кем исчезает крыша внезапно. Вот губернатор, над ним исчезла крыша — значит, его наказывают. А если крыша не исчезает, то никто никого не наказывает, хоть он будет грести бабки себе лопатой и грабить свой регион, как только может. Его не накажут.

― По поводу фотографии. А вы с Александром Петрунько не знакомы?

― Я видел эту фотографию. Я припоминаю этого человека. Мы были на мероприятиях, в 14-м году, что ли, посвященных Крыму или Донбассу. Он мог подойти ко мне. Но я даже не мог вспомнить, что там за эмблема на заднем плане, что это за мероприятие такое. Так вот лично я с ним никогда не общался.

― Последний тогда вопрос по этой теме: Как вы считаете, будет по-честному расследовано нападение на Алексея Навального?

― Я надеюсь, что благодаря позиции журналистов «Эхо Москвы», других демократических изданий оно будет расследовано по-честному.

«УБИЙЦЫ ОСТАЮТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМИ»

― ...Вы упомянули о крыше, которая позволяет творить все что угодно, любое беззаконие. И упомянули как раз ситуацию в Дагестане с убийствами журналистами...

― Которые не расследуются. А президенту врется на высшем уровне, что якобы все расследовано, хотя ничего не расследовано.

― Как такое возможно вообще?

― То есть все расследовано, но убийцы не наказаны, потому что, уверен, что они заплатили деньги за то, чтобы заморозить... Криминальная ситуация, криминализация страны, криминализация юридической системы, силовой, возможно, политической системы.

― Но Владимир Путин же тоже, наверное, не дурак всему верить. Наверняка у него есть разные источники информации.

― Человек, который должен заниматься Южной Кореей, Северной Кореей, Японией, Турцией, ракетами и так далее, сколько у него часов должно быть в день, чтобы заниматься еще аспектами решения юридических правовых вопросов, которыми, вообще-то, должны заниматься структуры МВД, Следственного комитета, ФСБ и суды. Или президент их делами тоже должен заниматься?

― Речь идет о безопасности, об абсолютно базовом понятии.

― Безопасностью должна заниматься Федеральная служба безопасности, а не президент Российской Федерации.

― Он гарант.

― Но он не должен заниматься каждым криминальным преступлением, совершаемым в нашей стране. Должны быть соответствующие структуры, которые дают правовую, юридическую оценку. Если они такой оценки не дают, давайте об этом говорить, подымать шум и доводить до президента.

Я считаю, что принципиальное сознательное неквалифицирование подобного рода преступлений является уже поводом для нашего прямого обращения к президенту. Будет какая-нибудь очередная встреча с президентом...

― «Прямая линия» скоро.

― Да, «Прямая линия», пожалуйста. Пусть «Эхо Москвы» задаст такой вопрос. Если бы я был на «Прямой линии», я бы тоже задал такой вопрос.

― Кстати, задавали вопросы и по расследованию убийства Бориса Немцова, и это убийство не признали политическим. Но мы же знаем, Владимир Путин обычно отвечает на вопрос о такого рода преступлениях: «Суд разберется. У нас независимая судебная власть». И формально с ним невозможно поспорить. Суд должен быть независимым. Президент не имеет права давить на судебные органы.

― Безусловно.

― И мы, получается, в безвыходной ситуации.

― Мы, получается в ситуации достаточно безвыходной.

― И убийства журналистов останутся безнаказанными?

― Я считаю, что на данный момент да, абсолютно. Наглые убийцы безнаказанно ходят по земле, сидят, выступают перед разными людьми, нагло сидят в президиумах, знают, что они заказчики убийства журналистов — там, Камалова, — остаются безнаказанными.

― Вы так спокойно об этом говорите...

― Вы уверены, что я об этом говорю спокойно? А что, я должен забиться в истерике подобно Веллеру, что ли?

― Нет...

― Я говорю, как есть. Я видел в своей жизни многое. Я видел и рвы с расстрелянными женщинами и детьми. Я видел сожженные дома, я видел карательные операции. Что мне нервничать? Я просто знаю, что ни один убийца, так или иначе, в этой жизни или в следующей от возмездия не уйдет. И поэтому я спокоен. Хотелось бы, конечно, в этой жизни... Но будем бороться.

«ПОЧЕМУ ПУТИН ЗА ВСЕ ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ, В КОНЦЕ КОНЦОВ?»

― Насколько Владимиру Путину удается, вообще, на ваш взгляд, оставаться гарантом для российских граждан? Потому что есть трагические ситуации, о которых мы говорили, с убийствами и нападениями, и это разговор о безопасности. Но есть и другие вещи, которые затрагивают огромное число людей. Вот неделю назад вы уже начинали разговор об этой так называемой реновации в Москве. И тоже, куда людям идти, к кому им обращаться?

― Мне кажется, у каждого уровня власти есть свои пространства компетенций и полномочий. Все-таки проблемами жителей Москвы должна заниматься мэрия Москвы, а не президент Российской Федерации. И то, что это выносится на уровень президента, говорит о то, что вся эта ситуация задумана просто как политическая провокация. Помимо того, что там есть доля справедливого возмущения людей, но вместе с тем там столько шума вокруг этого стоит, что для меня совершенно очевидно, что это один из факторов дискредитации Собянина как возможного преемника. Потому что не секрет, что Сергей Собянин тоже рассматривался как преемник на президентский пост, как потенциальный кандидат. Медведев, Собянин...

Еще раз говорю, на мой взгляд, место расчищается для Кудрина. Ну, это такая позиция. Понимаю. Что делать — политика есть политика. Но я просто не понимаю, какое это к президенту имеет отношение? Причем тут он и, допустим, пятиэтажки, расселение Москвы? Причем тут он и нападение на людей, на журналистов? Вы что, сторонник монархии, что ли, абсолютной? У нас царь должен решать... каждую жалобу, каждое преступление царь должен рассматривать?

― Я вижу, что на деле у нас все заканчивается тем, что все идут к Владимиру Путину с челобитной.

― Ну и что? Вот я, допустим, подал ему прошение о помиловании заключенного Расула Кудаева, который по нальчикскому процессу получил пожизненное, и которое ему, я полагаю, было дано только из-за того, что он отказался быть стукачом и боролся за права заключенных. Ничего в его деле не говорит о том, что он стрелял или убивал кого-то.

Следствие пыточное, пытавшее Расула и суд, которые не обращал внимания на пытки следствия, а стало быть тоже пыточный суд, пытались его сделать чуть ли не идеологом мятежа 2005 года, исходя из того, что тяжело раненный Расул, практически инвалид, когда-то был в лагере Гуантанамо, откуда был возвращен. Потом провел полгода в ФСБ в лагере, в тюрьме «Белый лебедь». Был признан непричастным к международному терроризму, был отпущен. Жил с мамой в Нальчике. И потом был арестован. На 10-й день после этого — восстание. И после 7-летнего пыточного суда и следствия — реально пыточного, а не иносказательного, потому что есть фотографии избитого в кровавый кусок мяса Расула Кудаева, — он оказался в «Черном дельфине», в страшнейшей тюрьме, которая является адом на земле — виновный человек.

Я подал такое письмо президенту. Какова судьба этого письма, я не знаю. Администрация президента, возможно, письмо это похоронила. Никакой реакции на это письмо нету. Хотя президент взял его в свои руки, сказал, что он отдаст его по инстанции. Возможно, кому-то невыгодны какие-то моменты. У всякого есть свой интерес на этом большом поле. Кому-то неинтересна реабилитация Расула Кудаева. Кому-то неинтересно расследование нападения на Навального. Кому-то неинтересно расследование нападение на Олега Кашина, кому-то неинтересно еще что-либо. Но почему Путин за все должен отвечать, в конце концов?

― Он что, должен отвечать за внешнюю политику только?

― У него огромная армия чиновников... Почему? Нет. Он должен отвечать за нормальное функционирование институтов государственной власти. Но суд не подчиняется президенту. Поэтому за решение суда президент не несет ответственности в Российской Федерации. Вы можете домысливать политически как угодно.

― А глав регионов назначает президент.

― Ну, главы регионов, что ли, суд выносят? Это что, китайские мандарины, что ли, которые судят своим судом подданных? Все-таки суды — это суды. И то, что судьи у нас зачастую выносят решения, которые людьми воспринимаются как несправедливые или неквалифицированные, или заранее подстроенные, или купленные кем-то, — это проблема суда, а не президента. Это проблема достоинства тех людей, которые одевают судейские мантии и дерзают быть судьями. Это проблема их совести.

― Может быть, президенту сделать что-нибудь с главой Верховного суда?

― То есть вы все-таки монархист. Я, к сожалению, не монархист. И я не считаю, что глава Верховного суда точно также подвластен президенту. Он разве президентом назначается? Просто я не в курсе.

― Мы уточним на перерыве и обязательно выясним судьбу судебной власти.

― Да, уточните, пожалуйста.

― Так за что же у нас тогда отвечает президент? Понятно, что суд независимый. Мы всячески это уважаем, но вы сейчас описали абсолютно неработающие институты.

― Президент Российской Федерации, у него есть администрация, которая исполняет его поручения, данные президентом, исходя из его видения политической ситуации, его политических взглядов и его понимания стратегического управления страной. Есть Совет безопасности, отвечающий за вопросы внутренней и внешней безопасности, куда входит помимо министра обороны министр иностранных дел, руководители силовых структур и еще главы некоторых регионов, которые считаются особо значимыми, кавказские, например.

Потом президент встречается с людьми, он публичный политик по большому счету.

― Уже немало.

― С учителями, с юристами, с адвокатами, с Валдайским клубом, с журналистами. Он публичный политик. За что отвечает французский президент? Он что, отвечает за решение суда?

― Ни в коем случае.

― Он отвечает за беспорядки в Марселе?

― Не повезло, видимо, Путину с чиновниками. 5 лет майским указам: из 179 только 35 выполнили.

― Я считаю, любое буржуазное государство потенциально криминально и коррупционно, любое.

«Я СЧИТАЮ ЕВРОСОЮЗ ОДНОЙ ИЗ УГРОЗ БЕЗОПАСНОСТИ МОЕЙ СТРАНЫ»

― ...Председатель Верховного суда назначается на должность Советом Федерации по представлению президента при наличии положительного заключения Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации.

― Это, между прочим, ельцинская инициатива. После 93-го года, после кризиса, когда судебная и конституционная власть, помните, разделилась, и часть была на стороне парламента, часть на стороне президента. Это именно ельцинская демократия подчинила себе, таким образом, косвенно и судебную власть тоже. Потому что, конечно, это ненормально, когда назначается судья по представлению президента, от которого, стало быть, судья зависит потом.

― Я так понимаю, вас вообще система демократии не сильно устраивает?

― Буржуазной демократии? Конечно, нет. Абсолютная фальсификация политического процесса. Только в интересах крупного капитала, в интересах тех, кто обслуживает интересы крупного капитала.

― Так тогда почему вас так трогают выборы во Франции, объясните мне, если вы считаете, что весь этот выборный процесс профанация?

― Меня трогают выборы во Франции, потому что победа Марин Ле Пен может разрушить Евросоюз. А я считаю Евросоюз одной из угроз безопасности моей страны. Меня не интересует победа того или иного кандидата. Макрон мне просто омерзителен сам по себе как персонаж, такой лживый гомункулус какой-то. А Марин Ле Пен... ну с чем-то я не согласен, допустим, что она говорит. Исламофобия мне не нравится ее, но сама по себе — это таран, который бьет в стены этой новой объединенной Европы. А каждый раз, когда Европа объединяется, она непременно тем или иным способом нападает на мою страну. Наполеоновская Европа...

― Максим Леонардович, уже сколько лет Евросоюзу — все в порядке.

― Да конечно! Наполеоновская Европа, гитлеровская Европа и эта Европа... Вот Украина — это нападение на мою страну.

― Да что вы! Вы еще скажите, что Евросоюз России Крым отдал.

― При чем тут «Крым России отдал»? Крым России отдали, прежде всего, граждане Крыма, которые в подавляющем большинстве не хотели подчиняться Киеву.

― В окружении «вежливых зеленых людей».

― Нет, никаких людей в Севастополе не было. В Севастополь «вежливые зеленые» люди пришли в тот момент, когда граждане Севастополя, граждане Украины взяли под свой контроль все украинские части, договорились с украинскими войсками, которые не применяли оружие и фактически перешли на стороны восставшего Севастополя. И только потому уже пришли «вежливые зеленые люди». А севастопольские повстанцы — и бизнесмен Алексей Чалый и другие люди — сами решили судьбу Севастополя, главного города в Крыму, поверьте.

― Хорошо. Так, а Евросоюз-то здесь при чем? И в любом случае Украина — суверенная страна...

― Наступление на восток. Ну мало ли что... Знаете, Словакия тоже была суверенной страной в период с 38-го по 45-й года и была при этом сателлитом гитлеровской Германии. А Наполеон насоздавал суверенных стран столько, сколько у него было родственников — каждого из них он сделал королем или принцем. Потому что суверенные страны эти — это вы можете оставить при себе.

― Понятно. То есть вы хотите, чтобы Украина была суверенной страной при России, а не при Евросоюзе.

― Я знаю, что Евросоюз не должен вмешиваться в наши дела. Украина была, по крайней мере, восточная часть — левый берег Днепра и немного правого — тысячелетия связана, прежде всего, с восточным вектором политики. Западная Украина — это отдельная польская, австрийская территория.

Поэтому, конечно, безусловно, то, что там случилось, это экспансия объединенной Европы на территорию моей родины, Советского Союза. И поэтому я считаю, что любые силы, которые будут наносить удар по Евросоюзу, будут позитивными — правые, левые... Тем более, что Меланшон и Марин Ле Пен вместе имеют порядка 40%, а электоральные тезисы левых и правых, хотя Марин Ле Пен никакая не правая, она классическая голлистка, а правый либерал у нас как раз Макрон, либерал-фашист такой классический... А то, что говорит Марин Ле Пен, там нет никакого фашизма. Она стоит на республиканских позициях, под которыми подписался бы просто Шарль де Голль руками обеими и ее бы обнял на этих выборах.

Короче, позиция левых и позиция правых, за исключением исламофобии, абсолютно совпадает.

Плюс к этому если добавить еще позиции католиков, которым Макрон ненавистен как активный гей-активист, потому что католики голосовали против этого закона, одним из лоббистов которого был Макрон, о родителе А и родителе Б. Помните, миллионные демонстрации католиков Франции? Так вот, они тоже будут голосовать против Макрона. Я считаю, что результат выборов не настолько очевиден. И даже после дебатов 60 на 40 — это еще, как говорится, не итог. Но даже если Ле Пен проиграет, не менее 40% французов хотят выхода из Евросоюза. Я лично поддерживаю эти тенденции, поддерживаю «Альтернативу» для Германии, поддерживаю «Сиризу» и левых в Греции. Это вам так нравится Евросоюз.

― Нет, мне нравится Российская Федерация.

― В России тоже были власовцы, которым нравилась просвещенная...

― Я переживаю за то, что происходит здесь.

― В Советском Союзе тоже были сотни тысяч людей под трехцветным красно-сине-белым флагом, которым очень нравилась просвещенная Германская империя, которая несла освобождение от большевизма, от сталинизма, от тоталитаризма и свободу и процветание народам Советского Союза. К счастью, они проиграли.

― То есть вы считаете, что будет здорово, если развалится Евросоюз, потому что это угроза для Российской Федерации.

― Будет очень хорошо. Конечно.

― Никаких других угроз у нас нет.

― Это одна из самых больших угроз. Это одна из самых серьезных угроз. Единая, объединенная Европа, подчиняющаяся наднациональной бюрократии, сидящей в Брюсселе...

― Да она давно уже утонула в этой бюрократии-то, эта Европа.

― Никто нигде не утонул. По-прежнему НАТО проводит боевые действия на Ближнем Востоке. Экспансия на Восток продолжается. По-прежнему никто не снимает тезиса об Украине и Грузии, которые станут членами НАТО. Поэтому, я извиняюсь, конечно, это не воля грузинского народа и не воля украинского народа, поверьте. Какая-то часть грузинского народа и какая-то часть украинского народа меньшая, безусловно, этого хочет. А большую часть просто заставляют силой.

― А вы откуда знаете это?

― Я просто слежу за политической ситуацией в Украине и в Грузии подробно и детально. Я знаю, допустим, что большая часть грузин не хочет, чтобы Грузия была членом НАТО.

― Большая — какая?

― Процентов, я думаю, 70.

― И это соцопрос или что? Мне просто интересно.

― А правящая элита хочет. Потому что они понимают, что это приведет к катастрофе, к конфликту с Россией неизбежному, к эскалации войны. И в общем, это не то, допустим, чего хочет патриарх Илья. Недаром в самый разгар конфликта, который был инициирован с обеих сторон, я считаю, патриарх Илья встречался с патриархом Кириллом. И поэтому вызывает такую ненависть со стороны либералов и патриарх Кирилл и патриарх Илья, потому что православные владыки являются во многом гарантами неразвития этого сюжета — разрушения и эскалации. Поэтому я поддерживаю Ле Пен, я поддерживаю Меланшона. Я поддерживаю любую силу, которая будет бить и атаковать Евросоюз изнутри. Понятна моя позиция?

― Более чем.

― Отлично, прекрасно.

«С ЗАПАДОМ НЕЛЬЗЯ ДОГОВАРИВАТЬСЯ»

― Ваша ненависть к Евросоюзу...

― Поэтому я поддержал Трампа, потому что Трамп — это конфликт внутри США, Трамп — это неразрешимые проблемы внутри США.

― Слушайте, Трамп — это конфликт со всем миром?

― Нет, со всем миром он договорится с помощью 6 авианосных флотов, а внутри США, боюсь, он вряд ли договорится с Голливудом.

― Можно ли нас напугать 6 авианосными флотами, Максим Леонардович?

― Ну, конечно, можно. Это очень серьезная сила. Я думаю, что у России пока нечем, кроме ядерного оружия, чем мы могли бы ответить на американскую военную мощь по-настоящему.

― Надо будет договариваться?

― Ни в коем случае.

― Как? Подождите, вы меня запутали. Как же нам выстраивать с Трампом отношения?

― Договариваться с американцами можно только стоя на коленях в современном мире. Все, кто не стоит на коленях, подобно Ирану, например, будет развивать национальные государства, будет развивать образование, науку, несмотря на санкции. Все, кто побежит в Вашингтон договариваться, будут туда ползти на коленях, целовать туфлю Трампу, Обаме или еще кому-нибудь, и потом, как говорится, местная элита коллаборационистская абсолютно, которая будет смотрящими поставлена от Вашингтона над этой оккупированной территорией, как это было в 90-е годы, будет, как говорится, учить остатки нашего народа демократии.

― Ваша концепция очень хорошо звучит, что у нас, может быть, тогда начнут развивать образование...

― С Западом нельзя договариваться. Нельзя договариваться с тигром-людоедом, нельзя. Они — это тигры-людоеды, которые хотят пожрать весь мир. Не хотят они никаких равенств прав или отношений... Я вот был в Эфиопии на Новый год. Я видел по-настоящему умирающих от голода людей, которые пьют из одних луж с животными. При этом в Эфиопии работают сотни гуманитарных западных миссий. Хрен они кому-нибудь помогли, кроме самих себя. Это ложь!

― Нельзя договариваться с США. Это я поняла. А с ХАМАСом можно?

― Ну почему? Можно с ХАМАСом, можно с ЦАХАЛом договариваться.

― ЦАХАЛ не террористическая организация.

― Еще какая террористическая. Во многих странах ЦАХАЛ признан террористической организацией.

― В Объединенных Арабских Эмиратах?

― Там, к сожалению, как раз нет. Они имеют дипотношения с Израилем. А во многих цивилизованных странах да, Израиль и его спецслужбы, убивающие людей по всему миру без суда и следствия, признаны террористами. Но это война межэтническая, которая рано или поздно кончится. Вот ее бы кончили Арафат и Ицхак Рабин, но Ицхак Рабин убит сионистским фанатиком, а Арафат, скорей всего, отравлен. Поэтому не получается. Но я уверен, что евреи с палестинцами договорятся.

― А мы с американцами — никогда?

― И мы договоримся, просто на каких условиях. Еще раз говорю: условия, которые сегодня нам предлагаются, это условия мира на коленях. Нам не нужен мир на коленях совершенно. Нам нужен мир, де мы будем пусть миноритарным, но партнером.

― Так с кем устраивать тогда партнерские отношения? Ну вот Иран вам нравится, Китай. Хотя у Китая всегда какая-то своя игра.

― Китай вполне адекватный партнер, нормальный. Китай, по крайней мере, никому не угрожает вторжением, оружием. Китай не концентрирует войска на границе с Российской федерацией. Наоборот, Китай перебрасывает стратегические ракеты к границам России, показывая, что не видит от России угрозы. Эти ракеты нацелены на США, кстати. Он размещает позиционный район ракетный вблизи границы с Россией, показывая, что не видит угрозы вторжения танкового или десантного со стороны Российской Федерации. Китай нам не враг.

― А вас какая экспансия больше пугает, военная или экономическая?

― Военная экспансия — это последний акт политической, экономической экспансии. Сначала была экспансия политическая. Это разрушение Советского Союза, поддержка ельцинизма и насаждение тут коллаборационистской правящей элиты. После этого была экспансия экономическая — разграбление народнохозяйственного комплекса Советского Союза, созданного кровью и жизнью миллионов людей и перевод денег, точнее, продажа после сознательного банкротства, всего этого богатства, всех этих активов за границу и создание устойчивых каналов вывода отсюда капиталов.

И третья экспансия, если это не получится все, и они не превратят нашу страну в свою колонию, будет, конечно, военная, безусловно.

― Пока держимся.

― Вам смешно? Вы что, на их стороне, что ли?

― Мне, Максим Леонардович очень грустно. Спасибо большое! Это было особое мнение журналиста Максима Шевченко. До свидания!

С Максимом Шевченко беседовала Татьяна Фельгенгауэр

«Эхо Москвы», 04.05.2017